Морфология судьбы глава 54

                * * * *

–Нет, подруга, у тебя в голове не опилки, – Нина подлила кипятка в кружку Светлане.
–Боюсь даже спрашивать, – улыбнулась Чернова.
     Светлана с детьми на несколько дней приехала в столицу и остановилась у Рыбчинских, чтобы вместе с Павлом отправиться в долгожданную поездку к дочери. 
–Есть такой супчик, называется рассольник, в него кладут всё, что попадётся хозяйкам под руку. Б-р-р, – скривилась Нина, – так и у тебя в голове солёные огурцы плавают вместе с крупами и остальным продуктовым набором.
–Ты так небрежно и брезгливо рассказала о рассольнике, что я вряд ли его буду когда-нибудь варить, а суп-то по сути вкусный.
–Столько мужчин вокруг! Аншлаг да и только, а она всё никак не разберётся.
–И сколько?
–Как минимум четверо, – загибала пальцы Рыбчинская. – Олег, конечно, не в счёт, но пусть крутится в твоей орбите. С поганой овцы хоть шерсти клок. Хоть внучку поднимать помогает.
–Он после того, как повздорил с Виктором, больше не появлялся.
–Сергей – хороший вариант, но, судя по твоим рассказам, сноб.
–Не хочется вешать на человека ярлыки. Мне неуютно рядом с ним, но интересно.
–Я бы остановилась на Павле, – погладила огромный, круглый живот Нина.
–Чем тебе не нравится Виктор?
–Очень даже понравился. Но! Как ты успела заметить, я замужем, – не без гордости проговорила Нина, показав дорогое обручальное колечко на безымянном пальчике правой руки, чуть помедлила и добавила: – Виктор красив, дерзок, умён, умеет ухаживать. Думаю, нереально страстен.
–Прямо рентгенография. Ты же видела его один раз?
–Между вами искры летали – звездопад меньше сверкает! Столько эмоций! – иронично подняла бровь Рыбчинская.
–Он пишет, а я не знаю, что отвечать.
–Скучаешь?
–Если только совсем немного, – Светлана на секунду задумалась. Она уверяла себя, что её слова – истинная правда. Любая мысль о Викторе приводила женщину в тупик, – Павел добрый, хороший и нравится мне, кажется.
–Подожди, подруга, не мешай всё в одну тарелку, а то так у тебя в головушке не только рассольник будет. Тебе Виктор нужен?
–Я не знаю, – Чернова пригубила остывший чай.
–Так не бывает.
–И да, и нет. Он женат, молод. И думаю, что я никогда не буду в его записной книжке единственной персоной.
–Одним словом, ты боишься трудностей, – Нина посмотрела внимательно на подругу.
–Помнишь, как с Юрой случилось?  Хватило одного взгляда, чтобы понять, что я пропала.
–А Виктор?
–Виктор завоевал моё внимание.
–Заметь, ты сказала «внимание», но не любовь.
–Девочки, вы долго? – в кухню заглянул Евгений, он выразительно посмотрел на жену. – Дети спят, а я успел соскучиться.
–Ещё пару часиков, и я твоя, – рассмеялась Нина.
–Понятно, – почесав затылок, мужчина ни с чем вышел за двери.
–Неудобно, наверное, пора укладываться, – Светлана поднялась со стула.
–Ничего подобного. Главное, чтобы проказница моя не взбунтовалась, а Женя поймёт.
–Девочку ждёте?
–Обещали, ты не сильно обидишься, если я назову её Светланой?
–Буду рада.
–Крёстной пойдёшь?
–Если доверишь, – тепло улыбнулась подруга, – быть крёстной – большая ответственность.
–Кому тогда, как не тебе. Итак, вернёмся к нашим претендентам.
Светлана рассмеялась.
–Что тебя так развеселило? – не поняла Нина.
–Я думала, ты по-другому закончишь фразу.
Когда до Нины дошёл смысл того, что хотела сказать подруга, она тоже невольно прыснула от смеха.
–Виктор завоевал твоё внимание, а Павел?
–Павел столько сделал для меня и для Виктории, Рома боготворит его. Но…
–Но этого мало? Так? – Нина вглядывалась в глаза подруги, пытаясь прочесть её тайные мысли, а затем словно профессиональный психолог вынесла окончательный вердикт: – Ты боишься любить.
–Может быть, – что-то внутри Светланы нервно кувыркнулось. Мысль Нины о страхе влюбиться была справедлива. Чернова прикрыла глаза, будто хотела спрятаться от собственных переживаний и опасений.
–А ты не трепещи! Что должно случиться, то непременно исполнится – аксиома земного бытия. Присмотрись внимательнее и сразу увидишь: Павел давно сохнет по тебе. Иначе не помогал бы столько лет.               
Рано утром, пока все спали, Чернова тихо собралась и поспешила на железнодорожный вокзал, где с выкупленными билетами её ждал Павел Андреевич.
     Последняя фраза Нины не давала покоя Светлане. Но не только сказанные слова подруги бередили душу женщине. До самого подъёма она не смогла сомкнуть глаз, думая о том, состоится ли встреча с дочерью, какие найти слова, чтобы вернуть ребёнка домой.
     Размещаясь в плацкартном вагоне, Светлана несколько раз пыталась украдкой внимательнее посмотреть на мужчину и понять, что она чувствует.
–Что-то не так? – заметив пристальные взгляды женщины, поинтересовался следователь.
–Я давно никуда не ездила, а так далеко и вовсе, – слукавив Павлу, Светлана была близка к истине. На самом деле она дальше столицы никуда не выезжала.
–Не переживай, через десять часов одна пересадка. Шесть суток, и мы на месте.
Суханов был убедителен, и женщина, повинуясь инстинктам, верила ему безоговорочно.
–Бездна времени, – Светлана стояла рядом, пока Павел разбирался с сумками.
–Это только кажется. Время в поезде можно использовать для раздумий, а потом всегда найдётся болтливый попутчик.
      Мужчина улыбнулся и, разминаясь со Светланой, как бы нечаянно приобнял её.
«Вообще-то я не совсем к нему безразлична. Во всяком случае, тело. Я, наверное, распущенная особа, или это нормально ощущать приятно-волнующие электрические колебания тела, когда тебя обнимают, – краснея, гадала Светлана, пока Павел раскладывал принесённое постельное бельё. – Была бы сейчас рядом Нина, точно сказала бы, что в голове винегрет или рассольник». 
–Если нам повезёт, то поедем без соседей, – Павел поставил два стакана, до краёв, наполненных горячим чаем.
–У меня есть шоколад, – Светлана, не разворачивая, поломала плитку, – горький, правда.
–Пойдёт.
      За окном мелькал сельский пейзаж. Одна деревня сменялась другой, яркие жёлтые поля озимого рапса плавно переходили в бледно-зелёное море колышущейся от ветра пшеницы. Белоствольные тоненькие берёзки гостеприимно кланялись проезжающим поездам, огромные вековые сосны махали пушистыми лапами, провожая стремящихся вдаль пассажиров.
–Посмотри, как замечательно за окном. Живёшь в городе и попросту забываешь, что есть такая красота на земле.
–Природа навевает приятные мысли, – согласился Павел. – Когда смотришь на бегущую реку или трепещущие листья на ветру, многое переосмысливаешь.
–Ты философ.
–Все рано или поздно начинают размышлять и задумываться над происходящим.
–Подъезжаем, – Светлана прочла название станции.
–Посмотри, вон стоит колоритная парочка, точно наши соседи, – Павел сканировал взглядом пассажиров с чемоданами и сумками, толпившихся на перроне, – тётка не даст спокойно поговорить.
–Почему ты так решил?
–Интуиция...
     Буквально через пару минут в купе ввалилась дородная, с зычным голосом женщина средних лет. Новая пассажирка командовала щуплым, понурым мужчиной.
–Вася, что ты стоишь, как статуя! – голос женщины-гренадёра заполнил купе до самого верха.
     Мужчина поставил огромные китайские сумки под сиденье нижней полки и устроился продолжить путь.
–Боже ты мой, расселся, а постель, чай, неси! – бойкая соседка выстраивала предложения так, что Чернова невольно поморщилась. – Ой, мы туточки вам не помешали? Я ж такая громкая, знаю, только ничего с собою не поделаю.
Павел ближе подсел к Светлане и взял её за руку.
–Совсем нет, – сказал он, как можно беззаботнее.
–Тю, ты что ж это чай без сахара принёс, – обратилась она к своему молчаливому спутнику.
–Куда тебе сладкое, – отвернувшись в другую сторону, пробубнил Василий так, чтобы вторая половинка не слышала фразы.
–София, – гордо назвалась женщина, выставляя на стол разносолы, – своё, без добавок, угощайтесь.
Красивое, женственное, лёгкое имя шло в разрез с внешним обликом шумной пассажирки.
–Это мой муж Васятка, – как-то уж совсем уничижительно назвала соседка имя мужчины.
–Павел.
–Светлана, – представилась Чернова, а в памяти всплыли лекции по языкознанию: «Имя София есть женский аспект мужского имени Василий, но не в смысле проявления в женской личности имени мужского, а как явление, параллельное последнему и от него независимое…»
Павел, привстав, протянул руку бедняге. Не столько для приветствия его, сколько в знак мужской солидарности и поддержки.
«…София божественнее Василия… Странно, почему Павел Александрович* сравнивал именно эти имена в значимости их по духовной силе природы, – размышляла Светлана, пока носительница греческого имени развлекала мужчин побасенками, – … будучи интуитивной, София имеет свой интеллект. Слабый или сильный – в разных случаях различный...»
Светлана с лёгкостью вспоминала цитаты из философского трактата русского православного священника.
    В студенческие годы она была увлечена идеями богослова о том, что сновидение несёт информацию тонкого мира, того мира, который, бодрствуя, человек не видит.  Она глубоко изучала и остальные философские работы учёного.
–Вот было по работе. Пришёл водитель из рейса, путевой лист подаёт, а там километражу накручено на двадцать пять часов! Наглость какая! – захлёбывалась гренадёрша.
    «В данном конкретном – слабый, – размышляя, констатировала факт Чернова. Продолжая цитировать в уме выдержки из постулата Павла Флоренского, используемые в своей дипломной работе по ономастике, – …София не есть просто женщина, покоряющая того не желая, но и не есть власть, не спрашивающая о согласии. Она – Царь-Девица…».
–Время выезда смотрю… Не получается! Стервец!– развернула фольгу и достала из неё варёную курицу София.
     «Русский богослов, видимо, имел в виду иные характеристики имени, несущего свет и мудрость», – наблюдала за женщиной Чернова.
–Ты о чём задумалась? – Суханов коснулся щеки Светланы и украдкой от соседей поцеловал её в скулу.
–Занимаю голову, чтобы не слушать.
–Я ж ему говорю: «Ты что такое тут мне пишешь, паразит! Сколько часов в сутках?» – спрашиваю водителя. Знаешь, что он мне с перепоя ответил?
–Нет, – Павел отрицательно покачал головой.
–Сказал, паразит такой, что раньше на час поднялся и пришёл на работу, у него получилось двадцать пять часов!
Суханов старался поддержать бессмысленный разговор, молча кивая собеседнице.
–Это ж он хотел топливо присвоить! Я ж его заставила все расходы, что сверх нормы, вернуть!
     «Такая колоритная особа может», – Павел сделал вид, что внимательно слушает, а сам безмолвно наслаждался близостью сидящей рядом Светланы.
     Шесть часов пути Чернова и Павел провели в обществе громкой Софии и молчаливого Василия. Женщина-гренадёр тараторила без остановки, делая незначительные паузы только лишь для того, чтобы положить в рот очередную порцию пищи.
     И как только Светлана и Павел вышли на перрон, чтобы через сорок минут продолжить путь, они оба выдохнули с огромным облегчением.
–Если и в этом поезде будет такая же соседка, я не выдержу. Ты слышал, как она разговаривала?
–Не нужно быть учителем, чтобы понять скудность её словарного запаса при таком многообразии великого и могучего.
Светлану слегка кольнуло расхожее выражение, и это не осталось не замеченным мужчиной.
–Я что-то не то сказал?
–Нет, Лиля так говорила, а я её поправляла.
–Как?
–О русском языке.
–Это же кто-то из великих, да? – Павел наморщил лоб. – Забыл.
–Иван Сергеевич Тургенев.
–Н-у, – Павлу сделалось некомфортно оттого, что он не помнил прописных истин, нужно было срочно маскировать невежество, – я, кроме милицейских сводок да материалов по делу, последних лет двадцать ничего не читал.
–Тронулись, смотри, кто-то опоздал, пытается нас догнать, – Светлана смотрела сквозь чистое окно вагона поезда «Москва – Иркутск», ей в принципе было всё равно, каков уровень знаний Павла. Разве образование делает человека добрее или порядочнее? Вряд ли! Сколько на свете есть и было неграмотных, но благородных и светлых, мудрых и справедливых людей. Наверное, так же много, как и злодеев – хитрых, изворотливых, эрудированных подлецов.
     Запрыгнув на ходу, двое мужчин в приподнятом настроении вошли в купе к Павлу и Светлане. Они, не здороваясь и не обращая внимания на соседей, достали бутылку водки, пластмассовые стаканчики, полбуханки чёрного хлеба. Не приглашая в свою компанию, не чокаясь, выпили по полному стакану. Всё так же молчком улеглись на полки и словно по команде уснули.
      Светлана, ворочаясь, маялась бессонницею. Её мысли прерывистыми пунктирами, не оставляющими след от замаскированных трассирующих пуль, летели по заданной траектории в неизвестную таёжную даль к дочери. Только под утро долгожданный сон смежил усталые веки женщины. Когда она проснулась, за окном ярко сияло майское солнце, согревая весенним теплом белопенное море деревенских садов. Павел тихо сидел напротив, читая газету.
–Где соседи?
–Думаю, вышли. Так же, как и садились, прямо на ходу.
–Странные типы.
–Есть немного, – Павел отложил газету, – пойду за чаем.
–Интересно, чего ожидать от следующих.
      На ближайшей станции в купе вошла молодая парочка. Обручальные кольца ярко поблёскивали на безымянных пальчиках.  Глаза сияли бенгальскими огоньками.  Без слов было понятно: молодожёны.
Светлана достала сухой колбасы, порезала хлеб, разложила на одноразовую тарелку бутерброды с маслом и сыром, открыла пачку печенья и предложила молодым людям угоститься тем, что было на столе.
–Спасибо. Алёна, – представилась девушка.
–Максим, – улыбнувшись, сказал парень.
–Давно поженились? – Светлана порезала парниковый огурец.
–Месяц, – скромно ответила Алёна, метнув гордый взгляд на супруга.
Павел принёс вторую порцию горячего чаю.
–За знакомство, – поднял Суханов стакан с дымящимся напитком.
После импровизированного завтрака молодожёны вышли из купе постоять у окна.
–Красивая пара, у них глаза полные счастья и любви, а за радужкой летают бабочки, – грустно вздохнула Светлана.
–Любовь, – хмыкнул Павел, – а она есть вообще?
–«Изначальней всего остального – любовь,
В песне юности первое слово – любовь.
О, несведущий в мире любви горемыка,
Знай, что всей нашей жизни основа – любовь!» – мне кажется, великий Омар Хайям был прав. 
–Может быть, – произнёс Суханов и, глядя в окно, задумчиво продолжил поэтический батл строками всё того же персидского поэта:
– «Не дрогнут ветки... ночь...  я одинок... 
Во тьме роняет роза лепесток. 
Так – ты ушла!
И горьких опьянений
Летучий бред развеян и далек».
–Ты не веришь в светлое чувство? – удивилась Чернова.
–Как и все.
–А как все?
–В юности мы все во что-то верим.
–Расскажи мне, почему вы расстались, – мягко спросила Светлана.
–Ничего интересного. Я много работал. Жене надоело сидеть и ждать меня дома. В один прекрасный день без скандалов и упрёков она попросила меня уйти. Я собрал свои полосатые трусы и вышел за двери.
–Больше ничего не позволили взять с собой? – Светлане захотелось сгладить разговор шуткой.
–Сказали, чтобы забирал настенные часы, – без объяснений понял Павел Светлану.
–Я бы тебе ещё каску отдала, – рассмеялась женщина.
В зелёных глазах Павла мелькнули лукавые чёртики.
–С трусами и часами всё понятно, а каска зачем?
–Очень даже полезная вещь в хозяйстве. Летом от дождя прятаться, зимой уши греть, в мирное время суп варить.
–А во время войны?
–Отсидеться в окопе.
      Павел многозначительно посмотрел на Светлану и несмело потянулся к ней, дотронулся рукой до волос. Потом, словно что-то переосмыслив, стремительно поднялся и вышел из купе.


* П.А. Флоренский – русский православный священник, богослов, религиозный философ, учёный, поэт.