История в лицах. Николай Миклухо-Маклай

                Николай Николаевич Миклухо-Маклай
              (5(17) июля 1846 г. - 2(14) апреля 1888 г.)

Прозвища: Большой белый человек, Человек с Луны (или "с лунным цветом кожи").
Семейный девиз:"Всегда держу одно слово".
Места жизни и деятельности: Языково-Рождественское, Тверь, С.-Петербург, Кронштадт, Ораниенбаум, Гатчина, Москва, Саратов, Самара, Киев, Малин, Одесса, Николаев, Севастополь, Ялта, Лейпциг, Йена, Берлин, Гейдельберг, Гота, Гамбург, Шецин, Женева, Цюрих, Вена, Стокгольм, Осло, Копенгаген, Амстердам, Париж, Бордо, Шербур, Лиссабон, Мадейра, Канарские острова, Могадор, Марракеш, Сафи, Танжер, Гибралтар, Кадис, Севилья, Мадрид, Лондон, Плимут, Гаага, Лейден, Остенде, Брюссель, Венеция, Флоренция, Пиза, Рим, Неаполь, Капри, Сорренто, Генуя, Виченца, Мессина, Этна, Александрия, Каир, Порт-Саид, Суэц, Джидда, Ходейда, Лахайя,  Массауа, Суакин, Бейрут, Стамбул, о-ва Зелёного Мыса, Рио-де-Жанейро, Пунта-Аренас, Вальпараисо, Сантьяго, Талькауано, о.Пасхи, Папеэте, Апиа, Тернате, п-ов Минахаса, Амбон, Гонконг, Гуанчжоу, Батавия, Богор, Семаранг, Манадо, Сингапур, Джохор-Бару, Бангкок, Коломбо, Аден, Сидней, Брисбен, Мельбурн, Дарвин, Тонга, Соломоновы острова, Нумеа, Новые Гебриды, Палау, Яп, о.Бабелтуап, о. Килвара, Берег Маклая, Порт-Морсби, Кало.
Предки: по отцовской линии - Миклухи, украинские казаки, по легенде, потомки шотландца Микаэля Маклая, по материнской линии - Беккеры, московские немцы, и поляки.
Семья: братья Владимир и Сергей, сестра Ольга, жена - Маргарет-Эмма Робертсон-Кларк, сыновья - Александр и Владимир(Нильс и Аллен).
Покровители: вел.княгиня Елена Павловна, М.А.Рыкачёв, С.И.Зеленой, К.Э.фон Бэр, А.А.Мещерский.
Друзья, сподвижники: Антон Дорн, Наталия Герцен, Дмитрий Анучин, Габриэль Моно, Ульсон, Бой, Туй, Каин, Саул.
Визави: Александр III, И.С.Тургенев, П.Виардо, Ж.Дютру-Борнье,

Литература:
М.Колесников.  Миклухо-Маклай. М. 1965.
Р.Баландин. Н.Н.Миклухо-Маклай.
Б.Путилов. Николай Николаевич Миклухо-Маклай.
Неизвестный Миклухо-Маклай.

Вторая половина XIX века была временем одержимых людей, ликвидирующих на карте мира последние "белые пятна" и всесторонне изучающих заново открытые или ранее малоизученные труднодоступные земли. Подростки прекрасно это могут осознать, читая романы Жюля Верна, написанные тогда. Среди всемирно известных подвижников - Николай Николаевич Миклухо-Маклай, наш соотечественник,  человек совершенно необычной судьбы.
Будущий путешественник родился "на пути" - между Петербургом и Москвой, в Новгородской губернии,  близ  Боровичей. Его отец, Николай Ильич, инженер, работал тогда на строительстве железной дороги, а мать сопровождала его. Это был самый тяжёлый, холмистый и болотистый участок строительства. Весьма необычно происхождение родителей Миклухо-Маклая. Отец был из рода потомственных украинских казаков Миклух. О том, как пристала вторая часть фамилии, существуют противоречивые легенды. Чаще всего говорят о женившемся на дочери казака пленённом в 1648 году шотландском бароне Микаэле Мак-Лае. Мать, Екатерина Семёновна, приходилась внучкой лекарю Станислава-Августа Понятовского родом из Пруссии, женатому на польке.
В 1851 году,  как должно быть известно школьникам, открылось движение по железной дороге из Петербурга в Москву. И Николай Ильич был назначен начальником вокзала и пассажирской станции в Петербурге. Семья поселилась прямо в здании вокзала работы Тона, на втором этаже.
Отец умер от туберкулёза, когда Коле было 11 лет. Некоторое время он проучился в училище при лютеранской церкви, потом перевёлся в гимназию. Был исключён оттуда за участие в 15 лет в студенческих демонстрациях 1861 года. Поступил вольнослушателем на физико-математический факультет университета.
Студент Николай Миклуха имел типичные черты своего поколения - был чем-то похож на тургеневского Базарова. Больше всего он хотел принести пользу, занимаясь изучением природы и исследуя малоизученные земли.
Как немало молодых людей в те годы, он собирал деньги отправленному на каторгу Чернышевскому. Приехав в Германию на лето 1864 года, остался и дальше, опасаясь за себя в России.
Поступил на философский факультет Гейдельбергского, а затем - на медицинский факультет Лейпцигского университета, где было дешевле учиться. С этого времени он пишет фамилию Миклухо-Маклай, как прадед-казак. Деньги платили мать,ставшая одной из держателей акционерного общества, и сестра, художница.
Работал в Йене. Пытался попасть в арктическую экспедицию шведа Норденшельда, получил отказ. Хотя по состоянию здоровья, наверное, он бы лучше чувствовал себя на Севере, чем во многих жарких странах. А в них он попадает - в 1867 году участвует в экспедиции Эрнста Геккеля на Канары и в Марокко. В 1869 г. следует с Антоном Дорном на Сицилию и уже один едет в Египет и отправляется в непростое путешествие по Красному морю.
В Марокко молодой человек купил арабский костюм, в Мадриде пожелал пожить в цыганском таборе. В Аравии выдаёт  себя за мусульманина-паломника,  плохо говоря по-арабски, подвергся нападению фанатика, учуявшего "неверного". Уже тогда переболел лихорадкой и цингой.
При этом Маклай занимается исследованием географии и природы - изучает коралловые рифы, атлантических губок, рыб Красного моря, собирает коллекцию фауны, идёт пешком по Нубийской пустыне.
Наконец - возвращение в Россию уже много позже окончания университета. И по пути в Москву - продолжение исследований рыб в Крыму, на Дону, на Волге. Маклая по-настоящему узнали и оценили на Втором съезде русских естествоиспытателей. Наконец, молодой человек увидел Петербург, где ждали его родные. Но начинающий учёный уже хочет попасть на острова Тихого океана, чтобы проверить гипотезы о происхождении местных жителей. Он собирается высадиться на Новой Гвинее, где местные племена папуасов ещё никак не затронуты цивилизацией и изучить их, как островок первобытной жизни.
Из письма в Географическое общество:
«Итак, я могу свести мой план занятий на 3 главных пункта; я буду заниматься: изучением организации животных живых и на месте; исследованием фауны преимущественно Восточного океана, географией животных в нём и собиранием, по возможности, коллекций; разрешением, по возможности, этнографических и антропологических вопросов.Сообразно с вышеизложенным, я бы желал получить ответ от Императорского Русского географического общества, согласно ли оно помочь мне, доставив мне возможность на военном судне переехать на какой-нибудь пункт Тихого океана с тем, чтобы впоследствии возвратиться в Европу на одном из обратно следующих судов в Кронштадт. Я бы не отказался совершить обратное путешествие через Амурский край и Сибирь и готов в таком случае принять на себя какое-либо исследование».
Подготовить такую экспедицию помогают своими обоснованиями Бэр и Семёнов, а материальную помощь оказали известные либеральными взглядами великий князь Константин Николаевич и великая княгиня Елена Павловна. Кстати, среди знакомых Миклухо-Маклая оказался и коллега, также молодой географ Пётр Кропоткин. За год, прошедший до отплытия за океаны, неутомимый Маклай вновь поездил по Европе и познакомился с Тургеневым. ..
В первое плавание в Юго-Восточную Азию и Океанию он отплывает на корвете "Витязь" 27 октября 1870 г. Помощь оказали Семёнов и Литке, в то время,как некоторые влиятельные лица считали это плавание "ненужным для России". Кстати, одновременно в неизведанные пустыни центра Азии Географическое общество снарядило Пржевальского. К сожалению,  не состоялась задуманная встреча путешественника с Ч.Дарвином в Англии. По пути - в Германии, Бразилии - закупалось все необходимое для экспедиции.В Чили Маклай изучает находки, сделанные на острове Пасхи, ставшем недавно чилийским. Неожиданное осложнение - "Витязь" не пойдёт в Сидней, где ожидали деньги  и помощники... Помог деньгами  капитан корабля, помощников наняли в Самоа. Это были полинезиец Бой и швед Ульсон.
19 сентября 1871 г. корвет подошёл к берегу Новой Гвинеи, куда очень редко до сих пор попадали европейцы. Тут же, на месте высадки Маклая в бухте Астролябии, навстречу вышли туземцы. Северо-восточный берег Новой Гвинеи, около бухты Астролябия, сам учёный назвал «Берег Маклая».

«В каких бы уголках Земного шара я не жил во время моих странствий, я ни к чему не чувствую такой большой привязанности, как к побережью Новой Гвинеи».
"Обогнув мысок, я направился вдоль песчаного берега к тому месту, где мы впервые увидели туземцев. Минут через двадцать мы приблизились к берегу, и я увидел на песке несколько туземных пирог. Однако мне не удалось высадиться здесь: был сильный прибой. Между тем из-за кустов показался туземец, вооруженный копьем, и, подняв копье над головой, пантомимой хотел объяснить мне, чтобы я удалился. Когда же я приподнялся в шлюпке и показал ему несколько красных тряпок, из леса выскочили около дюжины вооруженных разным дрекольем дикарей. Видя, что туземцы не осмеливаются подойти к шлюпке, и не желая прыгать в воду, чтобы добраться до берега, я бросил в воду подарки, надеясь, что их прибьет к берегу волною.
Тогда туземцы энергически замахали руками, показывая, чтобы я удалился.
Поняв, что присутствие наше мешает им войти в воду и взять вещи, я приказал моим людям грести прочь. Едва только мы отошли от берега, как туземцы наперегонки бросились в воду, и красные платки были немедленно вытащены. Несмотря, однако, на то, что красные тряпки, казалось, очень понравились дикарям (они с большим любопытством рассматривали их и много толковали между собою), ни один не отваживался подойти к моей шлюпке".
"После завтрака я снова отправился в деревню, в которой был вчера вечером. Мой первый знакомый, папуас Туй, и несколько других вышли ко мне навстречу".
После отплытия корвета Маклай и двое спутников построили хижину. Постепенно местные жители стали доверчивее к пришельцам.
"Папуасы разных береговых и горных деревень, - писал Миклухо-Маклай, - почти ежедневно посещали мою хижину, так как молва о моем пребывании распространялась все далее и далее. Незнакомые с огнестрельным оружием, которое я им до того времени не показывал, чтобы не увеличить их подозрительности и не отстранить их еще больше от себя, и, предполагая большие сокровища в моей хижине, они стали угрожать убить меня. Я принимал их угрозы в шутку или не обращал на них внимания... Не раз потешались они, пуская стрелы так, что последние очень близко пролетали около моего лица и груди, приставляли свои тяжелые копья вокруг головы и шеи и даже подчас без церемоний совали острие копий мне в рот или разжимали им зубы. Я отправлялся всюду невооруженный, и индифферентное молчание и полное равнодушие к окружающим были ответом на все эти любезности папуасов. Я скоро понял, что моя крайняя беспомощность в виду сотен, даже тысяч людей была моим главным оружием".
"Все по-старому. Утром я — зоолог-естествоиспытатель, затем, если люди больны, повар, врач, аптекарь, маляр, портной и даже прачка. Одним словом, на все руки, и всем рукам дела много.
Хотя я терпеливо учусь туземному языку, но все еще более догадываюсь, что туземцы хотят сказать, чем понимаю их, а говорю еще меньше". (К концу своего первого пребывания на Новой Гвинее учёный владел примерно 350 словами местного языка бонгу).
«Обдумав совершенно объективно все обстоятельства своего первого пребывания между туземцами и последующего знакомства с ними, – я пришел к заключению, что хорошим результатом сношений с дикарями я обязан, главным образом, своей сдержанности и терпению».
Для туземцев Маклай теперь - особый человек, «каарам-тамо», что значит «человек с Луны». В декабре от тяжёлой болезни умер Бой.
«Мое влияние на туземцев оказалось так сильно, что мне удалось совершенно прекратить, на все время моего пребывания, постоянные междоусобные войны. Эти войны имеют более характер убийств… Войны страшно вредили всему населению, так что туземцы боялись отходить на несколько часов от своих селений. Вследствие своего авторитета, как «человека с Луны», я имел возможность положительно запретить войны и вскоре увидел хороший результат этого запрещения».
Вот что и через сто лет рассказывали о Маклае папуасы:
«Наши предки раньше не работали [на плантациях]. Они выменивали пищу у людей Сиар и Грагер за горшки. Теперь мы сами работаем, но раньше наши предки не работали, они жили доходами от гончарства. Тогда пришёл Маклай и дал им — дал нам — железо; теперь мы работаем с помощью ножей и топоров. Маклай говорил: „О, люди Били-Били, идите с моими ножами, с моими топорами, которые я вам дал, на плантации и обрабатывайте поля, работайте и ешьте, ваши каменные топоры не острые, они тупы. Бросьте их в лес, они плохие, не годятся, они тупы“. Так говорил Маклай…».
И вот в декабре 1872 года, через 15 месяцев, к берегу вновь подошло судно из России - клипер "Изумруд".
«Маклай сказал Кудаму и Мальбаку с помощью жестов: „Вы не должны бояться“. Затем Маклай дал им флаг и сказал: „Через какое-то время я вернусь“. Он дал им мясо, консервированную рыбу в банках, еду. Этот флаг был большим тамбу (тамбу — по всей вероятности материальное воплощение духа предка, также tumbuna, tabuna), его выносили во время сингсингов (племенных праздников)».

Уже похороненный авторами газетных заметок, учёный "воскрес" и стал объектом удивления и восхищения. Его торжественно принимают власти в Батавии и Кантоне, о нём восторженно пишут в Европе и России. Однако исследователь решает остаться ещё на несколько лет в Азии и Океании для продолжения своих экспедиций. На филиппинским острове Лусон он изучает жизнь местного меньшинства - негритосов, сходных по внешним особенностям с папуасами и стоящих на ещё более первоначальной ступени развития. Маклай начисто отмёл теорию о физической недоразвитости отсталых племён и зависимости интеллекта от внешних признаков той или иной расы. «Нет людей высшей и низшей расы — все люди равны от природы!»
 Покинув "Изумруд", прожив семь месяцев на Яве в губернаторской резиденции, где дорабатывал свои труды, он отправляется вновь к Новой Гвинее, куда высадился в марте 1874 года. С ним был 12-летний мальчик-папуас Ахмат, из слуг одного из молуккских султанов, подаренный царьком Маклаю и теперь возвратившийся на родину. Миклухо-Маклай выбрал для высадки берег Папуа-Ковиай, о жителях которого между малайцами ходили самые ужасные рассказы, как о людоедах.
Ему удалось справиться с зачинщиком нападения на оставшихся на берегу во время похода вглубь острова спутников.
«Хотя человек этот был втрое сильнее меня, но нервы мои оказались крепче, и мне удалось взять его в плен живым. Мое появление перед ним среди окружавших его дикарей было так неожиданно, что когда я приказал своим людям связать разбойника, то не встретил ни малейшего сопротивления со стороны толпы папуасов, которые даже помогли моим людям перенести остаток моих вещей и пленника на урумбай(парусную лодку с каютой)". Людоедства же Маклай и здесь не встретил, он узнал, что оно существует лишь на соседних островах в отношении пленников.
Теперь исследована значительная часть острова. Так и не удалось отыскать родителей Ахмата, но учёный страстно протестует против работорговли соседних правителей на этом берегу.
Вместе с Ахматом Николай Николаевич вернулся в Ост-Индию и решил продолжить исследования на Малакке.
В Джохоре Маклай покупает землю, чтобы исследовать природу края.
Сам Маклай отвечает на расспросы местных властей:
«Дато (по-малайски «высокородный») Маклай путешествует по всем странам малайским и другим, чтобы ознакомиться, как в этих странах люди живут, как живут князья и люди бедные, люди в селениях и люди в лесах; познакомиться не только с людьми, но и с животными, деревьями и растениями в лесах».
Делом особой важности для путешественника стало опять-таки нахождение и изучение семангов - негроидного меньшинства на Малакке. После странствия по всему полуострову Малакка учёный вернулся в Сингапур.

Маклай чрезвычайно встревожен появлением на Новой Гвинее английских судов и других охотников завладеть этими землями. Он даже составляет планы организации Папуасского союза туземцев, который будет отстаивать самостоятельность острова. В письмах в Россию Маклай пытается убедить влиятельные силы в необходимости защиты папуасов.

"В будущем те же райские птицы и бабочки будут восхищать зоолога, те же насекомые насчитываться тысячами в его коллекциях, между тем как почти наверное при повторённых сношениях с белыми не только нравы и обычаи теперешних папуасов исказятся, изменятся и забудутся, но может случиться, что будущему антропологу придётся разыскивать чистокровного папуаса в его примитивном состоянии в горах Новой Гвинеи, как я искал сакай и семанг в лесах Малайского полуострова".

После посещения островов Микронезии и северной Меланезии Маклай наконец приблизился к своему желанному берегу.
Он продолжает изучать быт папуасов береговых деревень и ближних островков, совершает пешеходные экскурсии в горные деревни. У него появляются новые хорошие друзья. Маклай не дождался через полгода возвращения привезшего его судна. Вскоре он заболел.
Проходил 1877 год. "Человек с Луны" уже смирился с мыслью надолго остаться среди папуасов. Но вот в ноябре его обнаружило английское судно.

Полгода Маклай проболел, измождённый, прикованный к постели, в Сингапуре. Деньги,  пришедшие наконец из России, помогли заплатить долги. Выздоровевший учёный плывёт в Сидней, где собирается на некоторые время заняться капиталов научной работой. И - планы отправиться в Африку, Южную Америку... Но не всему суждено было сбыться.

«Сознание, что при путешествии подвигаешь науку, доставляет такое удовлетворение, что все трудности и неудобства пути казались пустяками. Единственною тенью являлось для меня в этом случае чувство недостаточности знаний».

Этнография – венец всех гуманитарных наук, ибо она изучает всесторонне все народы, все человечество в его прошлом и настоящем.
Не делай себе кумира из своего народа, своей религии, своей культуры. Знай, что все люди потенциально равны: несть ни эллина, ни иудея, ни белого, ни цветного. Кто знает один народ – не знает ни одного, кто знает одну религию — не знает ни одной.
Не профанируй науки, не оскверняй этнографии карьеризмом: настоящим этнографом может быть только тот, кто питает энтузиазм к науке, любовь к человечеству и к человеку.
Шесть дней работай, а седьмой –  подводи итоги. Помни свой долг перед общественностью и наукой.
Почитай великих предшественников, учителей в научной и общественной жизни, дабы и тебя чтили по заслугам твоим.
Не убивай науки фальсификацией фактов, поверхностными, неточными наблюдениями, скороспелыми выводами.
Не изменяй раз избранной специальности –  этнографии. Кто раз вступил на путь этнографии, не должен сойти с него.
Не чини плагиаты.
Не произноси ложного свидетельства на ближнего своего, на другие народы, на их характер, обряды, обычаи, нравы и т.д. Люби ближнего больше самого себя.
Не навязывай насильно исследуемому народу своей культуры: подходи к нему бережно и осторожно, с любовью и вниманием, на какой бы ступени культуры он ни стоял, и он сам будет стремиться подняться до уровня высших культур.

В 1878 году Маклай сошёлся с...Маклеем, зоологом, создателем Зоологического музея в Сиднее из личной коллекции. Он живёт в его особняке и проводит в его музее исследовательскую работу. Покровительствует русскому учёному сэр Джон Робертсон, бывший премьер правительства Нового Южного Уэльса.
Австралия становится для учёного вторым домом. Его по-настоящему полюбили в Квинсленде. Но больше всего оказалась его привязанность к дочери Робертсона, молодой вдове Маргарет Эмме, ставшей его постоянной соратницей и помощницей. Оба изначально не хотели связывать свою жизнь браком, но всё ещё будет иначе. Создаётся биологическая станция, где продолжает работать Маклай.
Николай Николаевич не оседает постоянно в Австралии - за четыре года он совершил плавание по островам Меланезии и два путешествия на ещё не посещённый Южный берег Новой Гвинеи... В 1881 г. его заступничество предотвратило карательную акцию английских колониальных властей против жителей юго-восточного берега Новой Гвинеи.
Наконец, в 1882 году, долго откладываемое возвращение в Россию. Только, кстати, в этот момент Миклухо-Маклай завершает кругосветное путешествие.
Надолго застревает в Египте, где идёт война Ораби-паши с британскими частями. Далее - остановка в Италии, встречи со знакомыми. И, наконец, прибытие в Кронштадт - в России Маклай не был 12 лет! Нет уже Бэра и Литке. В зените славы - Пржевальский, также кратковременно вернувшийся из Центральной Азии. Больна мать, появился племянник... Триумфальные выступления в Петербурге и Москве. Ему бросают, как необыкновенному человеку, цветы, у новопостроенного Политехнического музея - давка перед встречей с Маклаем...
А он уже называет себя в шутку папуасом...
Всего через три месяца - отбытие вновь в поездку по Европе, выступления в научных обществах - Германия, Франция, Англия, Голландия... В Париже - последняя встреча с Тургеневым.
В 1883 году, нежданно, волей случая - третье посещение берега Маклая по пути в Австралию. Всего лишь несколько дней, с 17 по 23 марта он провёл в знакомых местах, а офицеры российского корвета "Скобелев" продолжали описание берегов Новой Гвинеи, начатое прежде командой корвета «Витязь». В это время осуществлялась съёмка и составлялся план бухты Порт-Алексей. На карте Северо-Восточной Новой Гвинеи появилось свыше пятидесяти русских географических названий. К своему ужасу, учёный увидел следы налётчиков с английских кораблей, разрушивших деревни и угнавших людей в рабство. Погиб его первый папуасский друг Туй. "Я оставил туземцев Бонгу в большом волнении, объявив, что привез им быка, корову, козла и коз. Все повторяли за мной имена этих животных, все хотели их видеть сейчас же и т.д... Я пошел прямо туда, где прежде стояли оба дома. Между кустами я нашел полдюжины еще стоявших свай, и это было все. Припоминая, с какими хлопотами я строил себе дом, с каким терпением я разводил плантацию, мне трудно верилось, что каких-нибудь 5--6 лет было достаточно, чтобы превратить все в глухой уголок густого леса. Это был пример роскошного плодородия почвы. Времени на размышления, однако ж, у меня не было, почему я приказал сопровождавшим меня туземцам расчистить то место, где в 1878 г. у меня росла кукуруза и где, мне показалось, кустарник был не так част. Я велел выдергивать с корнями небольшие деревца, что при большом числе рабочих рук оказалось вовсе нетрудно.
       Расчищенное место было вскопано матросами, имевшими с собою железные лопаты, на пространстве нескольких квадратных сажен. Я послал туземцев за водою, а сам с помощью моего слуги из Амбоины Яна и обоих матросов стал рассаживать молодые растения и семена, привезенные из Амбоины. Принесенная в бамбуках вода послужила для поливки вновь посаженных растений. Не посадил я только одних семян кофе, отдав их Саулу и некоторым другим туземцам для передачи жителям горных деревень, где для кофейного дерева климат подходит более, нежели на Берегу Маклая".
  "Сильный противный ветер помешал нам сняться, почему я отправился на небольшой островок по имени Мегаспена, покрытый растительностью и представляющий во многих местах некоторые удобства для причаливания шлюпок. Оттуда я переехал на о. Сегу, отыскал Каина и через него спросил у туземцев, которые считают о. Мегаспена своим, согласны ли они дать мне этот остров для того, чтобы поставить там дом в случае моего возвращения. Все оказались не только согласными, но даже очень довольными, услышав, что я поселюсь недалеко от них". Но Николай Николаевич как будто чувствовал, что уже никогда сюда не вернётся...
Вернувшись в Сидней, он застал свой колледж сгоревшим дотла.
В феврале 1884 года Маклай женился на Маргарите Робертсон. И предложение любимой он сделал в письме в пути, и её ответ получил между Парижем и Лондоном... Брак состоялся, несмотря на неодобрение отца невесты,  смотревшего на Маклая как на нищего. Но союз с Ритой, как по-русски называл жену Маклай,  был счастливым. В первые же два года совместной жизни родилось двое сыновей.
И в это же время у исследователя нарастает тревога. Раздел мира на владения ведущих держав докатился до Меланезии, где уже ряд островов подчинили Франция и Англия. И в Новую Гвинею устремляются агенты британских и германских властей, "ничейная земля" становится лакомым куском. Маклай не имеет иллюзий по поводу экспансии Британской колониальной империи, но ещё надеется на благоразумие со стороны Германии.
Вот письмо Бисмарку: Германия должна "…не просто предохранить от захвата англичанами саму землю, но и взять под защиту права темнокожих туземцев островов Тихого океана как людей, от бессовестной несправедливой и жестокой эксплуатации (похищение людей, рабство и т. п.) не только англичанами, но и всеми белыми вообще". Но в конце 1884 г. Германия сама провозгласила протекторат в другой части Новой Гвинеи...
9 января 1885 г. Телеграмма Бисмарку:"Туземцы берега Маклая отвергают германскую аннексию. Маклай".
И вновь учёный одержим идеей убедить российское руководство взять под защиту папуасов и поддержать создание на острове у берега Маклая поселения россиян. Он бросает едва налаженную работу в Австралии и вновь плывёт на родину.
В Ливадии состоялась его  встреча с царём, постоянно отдыхавшим там. Но Александр III оказался совершенно равнодушен к проекту основания на берегу Маклая русской колонии. Он не хотел ни ссориться с Германией, ни вообще тратить средства на что-то непонятное. Однако определённый успех имело обращение учёного в газеты с предложением к желающим поселиться на берегу Маклая и ближних островах. Откликнулись  и подали заявления около 2 тысяч человек. При этом Маклай не просто хотел основать сеттльмент, а организовать там коммуну, основанную на общем земледелии и выборном собрании и не занимать земель туземцев. С энтузиазмом откликнулись на эту идею люди, воспитанные на Фурье, Оуэне и четвёртом сне Веры Павловны в романе Чернышевского. Воодушевлённый Маклай даже подобрал шхуну.
Л. Н. Толстой писал тогда Миклухо-Маклаю: «Вы первый несомненно опытом доказали, что человек везде человек, то есть доброе общительное существо, в общение с которым можно и должно входить только добром и истиной, а не пушками и водкой».
Однако набравшему популярность исследователю было вновь отказано, император наложил резолюцию:"Считать это дело окончательно конченым".
Подавленный Маклай вновь уехал в Австралию. Но вернулся в Россию осенью 1887 года уже с женой и детьми. На Зелёном континенте дела шли тоже неважно - официальное непонимание, закрытие лаборатории - заявлял он. Учёный хочет издать свои труды и на гонорары организовать на свой страх и риск экспедицию добровольцев. Но обострились давние недуги, в феврале 1888 г. Николай Николаевич попадает в клинику, продолжая там работать над своими материалами... 14 апреля его не стало, хотя до последнего момента он не верил в свою смерть. Он не дожил до 42 лет.
Похоронен на Волковом кладбище.
Маргарита ещё несколько лет оставалась в России, редактируя бумаги мужа, а затем уехала с сыновьями на родину.
Потомки учёного живут до наших дней в Австралии.
Правнучка Маклая Диана говорит о своём дяде, посетившем Новую Гвинею:
"Мой дядя Роб дважды ездил в этy странy. Мой отец, к сожалению, нет. Но однажды в Австралии он встретил Туи, внука папуаса Ачмата, который был помощником Николая Миклухо-Маклая. Мой отец и Туи обнялись как родные…"
Со временем в Австралии сложилось глубокое почитание россиянина. В 2001 г., наконец, восстановлено в прежнем виде здание Морской биологической станции. Несколько участков земли с парками на берегу залива, маяк, портовый док, два острова, деревянный дом на сваях с потолками, стенами и каминами из прессованного металла в стиле колониальной архитектуры - всё, что связано с именем великого русского учёного и путешественника, объявлено национальным достоянием.
Длительный период работало "Общество Маклая", существует Фонд Миклухо-Маклая. Особенно много для изучения наследия учёного сделал праправнук великого гуманиста и путешественника Н. Н. Миклухо-Маклай-младший.
Как минимум в трёх частях света есть памятники Миклухо-Маклаю. В Индонезии памятник исследователю - вообще пока единственный памятник россиянину.
С 1970-ых годов по инициативе видного отечественного этнографа Рудольфа Фердинандовича Итса ежегодно в день рождения Миклухо-Маклая отмечается Международный день этнографа.
Телевизионный фильм 1985 года "Берег его жизни", конечно, более удачен, чем идеологически окрашенный и плакатный фильм 1947 года. Есть об учёном и его необыкновенной жизни даже мультфильм "Человек с Луны" и мюзикл "Экватор".
Вопрос учащимся: Как вы считаете, чем Миклухо-Маклай выделяется среди многочисленных путешественников своего времени? Какие идеи отразились на его мировоззрении?
«К сожалению, его работа в то время мало повлияла на науку и общество. Если бы ему было уделено больше внимания, расистские идеи, которые причинили такой большой ущерб, особенно в 20 веке, могли бы быть пресечены в зародыше». Можете ли вы согласиться с утверждением немецких авторов?