Письма в никуда отрывок, гл. 3 фантастика

                Глава 3
           Заняв удобное кресло у главного компьютера, рыскаю туда-сюда по его почти безграничному морю баз данных, купаюсь в океане файлов, которые не просмотреть и за всю жизнь. Появившись из закутка, который знает он один, ко мне на колени влетает второй член нашей команды кот Мурзик. В отличие от меня, он прекрасно переносит наше одиночество: может спать чуть ли не двадцать четыре часа в сутки. Не взять ли с него пример? Правда, не уверен, что у меня это получится. Да и не очень хотелось бы, пожалуй.
           Очередной скачок мышкой по недрам «железа», и я случайно натыкаюсь на запись, сделанную на нашем выпуске из школы «Странник». Накатывают воспоминания. Чего только не было во время учёбы. Бесконечные тесты, тренировки, иногда просто мучительные и, кажется, непереносимые, и учёба, учёба.
           Но, в итоге, это всё было только для того, чтобы в конце концов услышать от нашего Главного:
           — Забудьте без остатка то, что с вами происходило здесь, на планете Земля.
           Мы с удивлением слушаем.
           — Теперь вы — дети Вселенной, его величества — Космоса!
           Голос руководителя от волнения слегка звенит. Возможно, в эти секунды у него перед глазами проносятся мгновения его собственного выпуска.
           — Я не сомневаюсь, — после некоторого молчания продолжает Главный, — что самому важному мы вас всё же научили. Это простое правило или закон — назовите его как угодно. И звучит оно следующим образом: «Я готов — ко всему, и всегда!» Всё. Точка.
           Мы, его ученики, переглядываемся — сначала с некоторым недоумением, а затем, многие, с восторгом. Действительно, что может быть проще — в нашей работе нужно быть готовым ко всему и всегда!
           — Это значит, что вы в любой ситуации можете выполнить необходимую, пусть и самую сложную, работу, готовы пережить и выжить, не только в аварийной ситуации, но и в катастрофической. Да, я не оговорился, вы можете выжить и в катастрофе. Но из этого не следует, что вы бессмертны. Это говорит лишь о том, что вами будут использованы любые, даже мизерные шансы, чтобы выполнить поставленную задачу и остаться в живых.
           Вы готовы, увы, и умереть. Это составная часть вашей жизни, обычное условие вашей работы. И ничего особенного в этом нет.
           Он громко произносит:
           — Я повторяю — вы готовы! Отныне — вы дети Вселенной!
           После небольшой паузы руководитель продолжает чуть тише:
           — Когда-то, в далёком прошлом, у тех, кто был неравнодушен к космосу, пользовалась популярностью песня о земле, о доме, о своей планете, которую первые космонавты оставили на время — на очень небольшое время, по сравнению с нашими полётами. В ней много грусти и тоски по родным просторам.
           Я говорю вам ясно и чётко — они неправы! Да, неправы! Если сделан выбор — ты не можешь и не должен об этом жалеть. Нет, не можешь!
           Но никто не отрицает — они герои, настоящие герои. Летать верхом «на бочке с порохом» — не каждый согласится. Нет, не каждый.
           Их, первых космонавтов, конечно, можно понять. Примитивнейшие корабли — фактически огромные цистерны с ядовитым и агрессивным топливом. На верхушке этих больших баков — маленькая кабинка для пилотов. Теснота, скученность, огромный риск взорваться и сгореть прямо на старте из-за неисправности отдельной детали, отказа какого-либо узла. Тогда ещё не придумали систему — «Я — единое целое», когда корабль сам себя проверяет, «прозванивает», словно живой организм, однозначно давая ответ о состоянии всего и вся.
           Лицо руководителя делается мрачным:
           — А катастрофы их многоразовых кораблей. Причина одной из них — нарушение упругости резиновых колец из-за прохладной погоды и наличие порывов воздушных потоков на высоте. И всё. Твёрдотопливный ускоритель продавливает стенку основного бака с горючим, прожигает её. После чего он взрывается. Семь замечательных смелых землян уходят в небытие… Вы где-то видели, чтобы в атмосфере был полный штиль? И чтобы корабль подстраивался под погоду? Да, другие времена…
           Немного помолчав, он продолжает:
           — Мне больше по душе их старая песня, в которой поётся о пыльных тропинках неведомых планет, где обязательно останутся следы землян — наши с вами следы. Вот это о нас и для нас! Она — настоящий гимн всем исследователям космоса. И, никаких слёз и соплей по оставленной Земле, слышите! Ведь вы — дети Вселенной!!!
           Если честно, мы все — её часть, продолжение. Только слишком многие пока ещё не доросли до понимания этого. Слишком многие. И это в наше-то время. А что говорить о тех, тёмных временах, о заре человечества.
           Главный с воодушевлением продолжает:
           — Но, знаете, даже тогда были люди, подобные нам, истинные представители своего мира, дети космоса. Они жили вне времени и пространства, не боясь никого и ничего, и это было непросто — некоторые заплатили жизнью за такой выбор. Но подавляющее большинство людей тогда были озабочены сугубо материальными делами и предметами — еда, дорогая одежда, удовольствия.
           Среди нас проносится ропот непонимания.
           — Что — не очень верится? — удивляется руководитель. — Но это так. И они необыкновенно гордились, если ели чуть лучше других или ездили с места на место в индивидуальном средстве передвижения, называемом «автомобиль». Да-да, и такое было в истории человечества… Согласитесь, они немного похожи на умалишённых! Или на биологические объекты, вообще лишённые мозгов. Это было время упадка. Даже, в так называемые, доисторические времена — каменный век, бронзовый век — люди были ближе к звёздам, чем в описываемый период. Об этом свидетельствуют их рисунки на стенах пещер, в которых они жили, и на предметах обихода. Что тут скажешь, каждый выбирает, что по душе, на что способен. Но, забудем о них… Тем более, что они сами не очень побеспокоились о том, чтобы оставить хоть что-то после себя — кроме тёмных времён. Я не уверен, что они достойны длительных воспоминаний, да и, может быть, простого уважения. Питаться и размножаться — невелика заслуга, согласитесь.
           Руководитель быстро выводит на большой экран портреты тех, кто оставил истинный след в истории человечества:
           — Я хочу вернуться к тем, о ком начал говорить, к первопроходцам. Они, безусловно, были  первыми странниками вселенной. Вселенной, как мира звёзд и вместилища человеческих душ. Я назову только некоторых: Галилео Галилей, Джордано Бруно, Константин Циолковский, Лев Толстой. Последний, кстати, всю жизнь искал ответ на вопрос — кто ты, что ты, человек. Не боялся тратить себя на поиск непростых ответов — в отличие от сотен и тысяч любителей марать бумагу, бесконечно описывающих разнообразные бытовые неурядицы и обычную каждодневную суету... Он любил французскую поговорку — делай, что должно, и пусть будет то, что будет. А ведь это и есть наш главный девиз — отработай свою «дистанцию» на все сто, реши поставленную задачу — несмотря ни на что. Добавь свой голос к хору вселенной. И, разумеется, очень важно не ошибиться в выборе поставленной цели.
           Затем, чуть грустно, он добавляет:
           — Конечно, я всегда рад встретить любого из вас здесь, на Земле, посидеть за чашкой чая. Но как же это редко бывает. Теперь вас не оторвать от звёзд…
           Главный машет рукой:
           — Эх, может и мне куда-нибудь податься? Вот только бы медкомиссия пропустила.
           И, посмотрев каждому в лицо, добавляет:
           — Я желаю вам удачи, друзья! Счастья — желать не буду — вы его уже обрели... Уходить к другим мирам, и возвращаться, — это и есть настоящее счастье!
           Запись заканчивается. Я резко вскакиваю, слегка подбрасываю Мурзика в воздух. Тот удивлённо смотрит на меня, как бы говоря:
           — Приятель, у тебя «крыша» не поехала?
           Я ему:
           — Мурз, всё, закончили скулить и хандрить, начинаем — жить! По-новому!
           А он мне в ответ:
           — Да, вроде бы, никто особенно и не ныл…
           — Полностью разделяю твоё мнение, — соглашаюсь с ним.
           Привязываю к бечёвке стиральную резинку из канцелярского набора и предлагаю Мурзику поохотиться. Он тут же принимается за дело, и мы уносимся в оранжерею, где устраиваем настоящие гонки по горизонтали и вертикали.
           Относится кот к этому занятию очень «ответственно». Зрачки расширены, выражение «лица» серьёзное, сосредоточенное — настоящий хищник. Вначале он носится за мной и «мышкой», затем я её убираю и предлагаю просто поиграть. Он не возражает. Становится ко мне боком, выгибает спину, хвост трубой и, пофыркивая, приглашает к «корриде». Я тоже становлюсь боком, подражая ему, и начинаю двигаться на него. Он фырчит, издаёт боевой клич и бросается сначала ко мне, а затем в ближайшие заросли. Я, перепрыгивая через препятствия, несусь за ним. Наши крики, мой хохот, шум погони и борьбы заглушают все остальные звуки. Мы забываем — где находимся и что с нами.
           Возбуждённые движением, уставшие, но крайне довольные и даже счастливые мы, наконец, успокаиваемся. Я же, оглядывая поле битвы, начинаю подсчитывать потери. Увы, кое-где смята очень питательная и полезная растительность, сдвинуты со своего места специальные гидропонные ванны:
           — Так, уважаемый кот, похоже, наш  рацион придётся немного урезать на ближайшие несколько дней. В следующий раз будем поаккуратнее, ладно?
           Он в ответ, соглашаясь, прикрывает глаза, виляет несколько раз кончиком хвоста. Мол, нет проблем, как скажешь.