Небесная

Небесная.

1.
Конечно же, она пришла убивать.
И дело вовсе не в том, кто и зачем принуждал её делать это. 
Важно лишь то, что один - выжил.
И, с того момента, как было принято решение, спасшее жизнь первенцу, ход истории изменился навсегда. 

***

Видимо, она подозревала, что её не оставят в живых в любом случае.

***
В общем, понятно, что это не была любовь. То был лишь маленький проблеск надежды, воссиявший нимбом над моей страной.

Тамерлан вздохнул, и продолжил пить.

Молодой Король смотрел на него с откровенной неприязнью, не решаясь, при этом, отнять у него чашу .

2.
Я любил её. Как мне можно было доказать ей, что я люблю?
Я всё спланировал. Тщательно, в мельчайших деталях. Мой план был идеален!!!!

Пшеничные вихры с силой сжимал он в своих измученных руках.

Ушёл.

***
Остыв, осознал вдруг, какому риску себя подвергал.
Увидел её любовь.

3.

С воодушевлением, как на крыльях, помчался по тому адресу, что был начертан голубым карандашом на клетчатом обрывке тетрадной бумаги.
Был принят с некоторым высокомерием.
Оставил казавшуюся пущей безделушкой тяжесть, и получил заслуженную награду. 
Был счастлив.

Два брата

"Наверное, они заслужили всё то, что получили.
- Нет, наверняка заслужили..."
Ведьма смотрела на себя в зеркало и пыталась отыскать в нём уверенность в своей правоте.
"Я-то уж точно постаралась не напрасно.
Иначе бы ничего не подействовало..."

Опустив раз голову, она не могла заставить себя поднять глаза на своё отражение снова.
Раскаяние... - Очень похоже на то...
Они так хорошо к ней относились. Оба... 
Впервые она чувствовала себя такой спокойной, окруженной мягкой и нежной защитой, и настоящей, а не показной, заботой.
Она. Впервые. Чувствовала. Себя. Человеком.
Равным.
О, это сладкое чувство свободы..! Вода, с яростью брошенная в зеркало, равнодушно смывала отражение. Некоторое время было слышно рычание зверя, но, вот, три секунды, и в зеркале опухшее от слёз и бессонницы, так мало похожее на родное, лицо.
Ситуация была безвыходной, и Ведьма слишком ясно видела, как сила течёт из них.

Раздевшись донага, она молча и спокойно вошла в поток, принеся добровольную, во имя свободы, жертву...
Возжелав остаться со своими братьями навсегда. 

Эпилог.

Сидя на берегу реки, эти трое, окунув ноги в воду, молча наблюдали за тем, как красные рыбки снуют быстро среди водорослей. 
Предварительно запасённые луковые кольца, обжаренные в панировочных сухарях самой Мерилин, были очень вкусны и достаточны.
Достаточны для того, чтобы досмотреть шоу до конца.

Двойница

I.
Она была совсем юной, когда я вошла в неё.
Вернее, когда я думала, что вошла.
На практике у этой грёбаной малолетки стояла какая-то древняя, неизвестная мне до сих пор, защита.
Я получала всё, что хотела, но при этом постоянно ощущала, что всё это какая-то разводка.
Да так оно и было.
ЧЕРТОВКА!!!! Ненавижу тебя всеми силами своего еле теплящегося духа... А, того тоже нет....
Чёрт..!
Мага обреченно опустила голову ещё ближе к воде.
Ей оставалось совсем немного.

Вода уже добиралась до самих плечей. 

Магу никто, собственно, и не слушал.
Она же говорила, как заведенная кукла.

Исповедовалась. 

II.

Силу она набирала всё это время, что я довольствовалась фальшивками.
Я ела тлю, а она выращивала яблоки!!!!!
Голос Маги сорвался на хрип.
В бессильном рыдании она, впервые за долгое время, стала похожа на человека.

Покажись!!!! Я знаю, что ты здесь, сука, выходи на свет божий, ПОСМОТРИ МНЕ В ГЛАЗА!!!

Остатки сил Мага потратила на адский рык и брызги желчью.

Почти сразу вода достигла рта.

И Мага продолжила говорить, торопясь высказать свои главные тайны.

III.

Я не раскаиваюсь, нет.
Мне нужно исповедаться, я знаю только это.

IV.

Да, она дала мне силу выжить.
Теперь мы произвели окончательный расчёт. И я получила Слугу.
Она прошла испытание властью.
Теперь в ней сила Тамерлана.
Это ВСЁ.

Авис!

Любви нет.
Лёгкий огнь, над кудрями пляшущий...
Дуновение - вдохновения.
Вот, что было есть и будет.
Доступное избранным.
Неведомое когда-то Тамерлану.
Подвластное нам всем.

За то, что он обрёл, он будет благодарить её всегда.
Ave!


Завещание.

Были тёмные, смутные времена, и мы тогда не успели всё изменить.
Я вынужден был пойти на это.
Завещал своим соплеменникам съесть по кусочку моей печени, а тело разодрать на куски и отдать нашим братьям и сёстрам - волкам и волчицам.
Так мы стали стаей, и каждую жизнь встречаемся вновь и вновь, чтобы завершить начатое.
Что ж, могу вас всех обрадовать.
Миссия завершена успешно.
Все свободны!

Завещание 2

Первым пришел тот, ради которого мог вернуться я.
И он ждал.
Я был вторым.
Моя задача была сложна. 
Когда он, наконец, вспомнил всё, он попросил меня уйти. Тихо.
Я же любил, и уйти не мог. Никогда.
Тогда он вышел к волкам и позволил разодрать себя заживо.
Он знал, что встретится со мной вновь.

Я вернулся в себя и стал ждать.
Конечно, его появление было неожиданным.
И, когда нас стали настигать враги, мы снова ушли.

Надо признать, что всё это бесконечное хождение по мукам порядком мне надоело. Поэтично, нет слов.
Но... Мы ж не литературные герои.
Обрыдло, в общем.
Я сваливаю, не провожайте.


11

В первый гроб мы поместили Черного лебедя - мою темную, порочную Любовь. Белый лебедь всё точно рассчитал: нам необходимо будет время, чтобы собрать всех, а пробуждение Черного лебедя должно будет произвести на наших врагов тот самый эффект, что они будут ожидать.
Белый лебедь занял второй саркофаг, приняв на себя самую тяжелую ношу.
Но он был ключевой фигурой в разработанном нами плане, - я без него не мог, если уж быть честным. 
Я знал, на что тебя обрекаю, и всё равно пошёл на это.... Прости, брат.
На самом деле, понадобились тысячилетия для того, чтобы я понял одну простую истину: ничто из увиденного мной не стоило ваших слёз, братья.
Принимаю искупление, смиренно.

12

Очевидно, что одну крупную битву мы проиграли, братья мои.

Триада

Битвы всегда были для меня искусством.
Я быстро достиг вершин мастерства, и перевёл войны на стезю переговоров - путешествовал по миру со своими братьями, подобно цыганскому табору.
Это был Великое Единение Народов - я заинтересовывал, а не принуждал присоединиться ко мне - торговал выгодами, завлекал прекрасным, предлагал дружбу - со мной путешествовала Непобедимая Армия Мастеров в самых различных видах искусства. Мне не нужно было даже угрожать былыми воинскими заслугами - люди охотно шли на контакт, веря в меня в такого, каким я был в настоящем, в того, кто смотрел им в глаза.
Но я был так увлечен своими победами, что потерял осторожность.
Тамерлан опустил голову, слёзы текли по его молодому, красивому лицу.

Люди у костра продолжали внимать его рассказу, и он говорил, не поднимая головы.

Ещё во времена юности я познакомился с одним воином - его талант был в физической силе, а самое яркое свойство - злость в бою.
Я не знаю, почему он остановился в своем развитии и не продвигался далее. - Возможно, мне просто было выгодно использовать его и армию наёмников, которую он создал, собирая отборных головорезов, холодных сердцем бойцов.
Мои воины совсем потеряли вкус к битвам, и я боялся оставлять свой народ без силового щита. Я Боялся!!!! Тамерлан рычал в бессилии...
И Я Его Использовал. Не давал расти.

Тамерлан зашёлся в рыданиях. Морщинистые руки закрывали невозможно прекрасное юное лицо.

Одна из слушательниц - молодая девушка, встала и ушла от костра в темноту.

Тамерлан, успокоившись, продолжал.

Он был моим другом, и я поступил несправедливо.
Я видел, как мы отдаляемся, и он чувствует себя изгоем, не умея поддержать наши разговоры.
Если я и был жесток в своей жизни, то только в этом. Именно в этом.
Он отнял руки от лица. Отблески огня на его лице рисовали кровавую бойню.

Отстранённым голосом, он продолжал.

Одни из переговоров я вёл с Царицей. Она была богата и умна. Шею её украшало огромное ожерелье с драгоценными камнями.
Я сразу понял, что она желает произвести на меня впечатление как женщина.
Надо отдать ей должное, она вела себя по-деловому и сразу заявила о приемлемых для себя условиях сделки.
Она хотела получить мою империю, что было невозможно сделать, не получив меня.
Я был любим и любил.
Я никогда не торговал своими друзьями, любимыми, мастерами.
Я был честен. ВСЕГДА.

Переговоры быстро зашли в тупик, и Царица очень разозлилась на отсутствие малейших сомнений в моем решении.

Мы покинули этот город без промедлений.
Нехорошее предчувствие поселилось во мне тогда.
Я хотел вернуться и всё исправить, подружиться с ней, найти ключ к её сердцу - я тогда так сильно верил в людей.
Посоветовавшись с Чёрным, мы решили сделать это на обратном пути.
Подготовили богатые дары... Лебедь готов был жениться.
Мы опоздали.

Царица завербовала нашего брата, так желавшего стать царём, но продолжавшего оставаться воином.
Обещала ему себя в награду.
Воин подговорил ещё двух: молодого, амбициозного наемника и юного сына одного из присоединившихся к нам царей.

Втроём они действовали очень эффективно.
Они меня отравили.
Меня, моих верных друзей и соратников - всех тех, кто мог составить им препятствие в занятии престола.
Глупцы, они не понимали ничего.
Не было никаких престолов, кроме одного единственного - моего сердца.
Я называл Царями всех тех, кто поселился в моем сердце навсегда - тех, кого я полюбил.

Измена открылась быстро, и все - весь наш путешествующий цветастый табор, - провёл ритуал отречения от них.
Каждый из нас отправил весточку родным с рассказом об этой измене.
Три имени...

Их казнили на первом же столбе те самые воины-наёмники...
Смерть была жестокой.
Наёмники присягнули мне, умирающему.
С тяжёлым сердцем я принимал присягу и завещал воинам совершенствоваться в искусствах.
Я покаялся тогда перед ними за их военоначальника.
И посвятил им оду. Воинам, остающимся жить.
Это была импровизация в духе башкирских сэсэнов.
Один из них подыгрывал мне на курае.
Я был очень эффектен, ода создавалась так, будто сама Ночь ткала на небесах звёздный ковёр.
Сэсэн был так впечатлён, что преподнёс мне в дар тот самый курай.
Я принял его с благодарностью.

После он сообщил мне о своём желании удалиться вместе со мной и моими друзьями в пещеру, сказав, что видел всё.

Я принял его волю с уважением.

Мы заняли пещеру, из которой был выход к обрыву - прекрасный вид на реку.
Это было в Башкирии. Красивый край.
Я был счастлив уйти, наблюдая этот дивный, красивый пейзаж.
- В один из дней... Было пасмурно, лил дождь.
Умиротворение царило в нашем настроении.
Мы уходили спокойно.
Засыпая, я сжимал в руке свой нож и руку Чёрного.
Сэсэн, с моего разрешения, играл на моём курае...

Проснулись мы все на другом берегу реки.
Звучал курай, сэсэн сидел в позе лотоса.
Он отложил курай, однако музыка продолжала литься.
Он открыл глаза и взглянул на нас.
Что скажешь, Тамерлан? Узнаёшь?
Его глаза - синие, как небеса в тот день, что мы встретились, резко контрастировали с загорелым, морщинистым лицом.
Я УЧИЛ ТЕБЯ УБИВАТЬ...
Голос Сэсэна звучал, подобно раскатам грома.

Я узнаю тебя, Смерть. - Покорно я встал на колени перед ним.

Рад, что ты называешь меня своим именем.
- Голос старика снова стал обычным. Только нестерпимо режущая синева глаз по-прежнему выдавала в нём Бога.

Ты так быстро понял мою суть, что я начал наблюдать за тобой, Тимур.
Присаживайтесь, разговор будет долгим. - Сэсэн махнул рукой, и все гости расположились вокруг него, приготовившись слушать.

Я хочу сказать, что тебя и твоих друзей отравили не случайно, и не на смерть.
Созданная тобой Империя - самая великая, она сильна.
Если эту силу чуточку изменить, - так, как изменить зрение, добавив в глаз соринку, например - начнётся то, чего вы все никогда не видели прежде. Войны, о которых вы знаете - ничто по сравнению с тем, что задумано.

Старик взял паузу.
Тамерлан и его табор продолжали слушать.

И он продолжил.
Вас задумали отравить - но так, чтобы вы вернулись с этого берега иными.
Это была сделка Воина - получить вас всех себе в друзья снова, такими, какими вы были прежде - равными друг другу воинами.

Если вы вернётесь иными, мир погрузится во Тьму.

Перед вами всеми стоит выбор:
вернуться на тот берег безголовыми Всадниками, Воинами, несущими смерть, либо расплатиться со мной тем, что вам дорого, как сама жизнь, и вернуться прежними.

Старец молчал, молчали и тимуровцы.

Первым взял слово Тамерлан.
У меня ничего нет, кроме моей жизни, Смерть.
Я ничего не могу тебе предложить.

Так же сказали и все его соплеменники.

Хорошо, ответил Старец.
Я возьму у вас ваши жизни, оставив каждому лишь по 10 месяцев.
Но взамен, за этот дар, я попрошу об одной услуге.

Старец зашаркал ногами к воде, кряхтя, наклонился к ней, прихлебнул, цокая языком от холода, ополоснул лицо, и, повернувшись, хитро взглянул на Тамерлана.

Зачем мы тебе? - Тамерлан чувствовал огромную усталость.

Идите все сюда, я вам кое-что покажу.
- Старец махнул рукой, приглашая весь табор прилечь на берегу и поглядеть в воду.

Когда все присутствующие послушно воззрились на поблёскивавшую на солнце гладь бегущей реки, воцарилась тишина. Курай умолк. - И наступила тьма.

Смрад, тлен, и холод - вот, что почувствовали все они вначале.
Взошло красное солнце, осветив берег, и они, наконец, увидели в воде то, ради чего они были призваны на этот берег.

Старец показывал им:
вот, они выходят из пещеры, в которую входили молодыми и красивыми, морщинистыми и седыми.
Вот, продолжают жить, как прежде.
Вот, покидают они очередной город после долгих пиршеств и празднеств во славу искусств.

Проходит время, Тамерлан возвращается обратно - и видит на месте того города разгром и пожары, а на месте, где стоял его табор - огромную гору черепов.

Его друзья в недоумении останавливают бегущего мимо мальчонку.
Размазывая грязь по лицу, он рассказывает им, что это сделали люди Тамерлана, и сам Тамерлан стоял во главе.

Третья картина с того же места показала им, что произошло:
какой-то незнакомец приходил один, и выглядел странно.
Запечатлевал веселый табор Тамерлана. Снимал изображение, будто картину со стены, и вешал новую: Тамерлан и его воины разоряют страну.
Груда черепов на поле у ворот.
Запустив в движение новую картину, человек уходил.

И так было везде, где бывал Тамерлан.
- Один и тот же незнакомец, одни и те же действия.

Солнце ушло за горизонт, и вновь воцарилась Тьма.

Прошло несколько секунд тишины, и одновременно с тем, как повеяло запахом ландышей, на небо взошла Луна - огромная, чистая, белая.

Она осветила водную гладь вновь, и взорам всей компании предстала следующая картина:

Одинокая девушка в поле, залитом солнцем. Тот самый странный незнакомец в поле появляется и душит её.
На мир опускается тьма.

Потемнело снова - буквально, на доли секунд.
И вновь озарилось небо белым, нестерпимо ярким, огромным солнцем.
Вода не показывала ничего.

Тимуровцы лежали на берегу, силясь разглядеть что-либо, но терпели неудачу.
Старец сказал: пустота - это то, что должно воцариться на земле, если никто не вмешается.

Люди научились возвращаться в прошлое и менять его.
Вам надлежит это исправить.
Десять месяцев - это всё, что я могу вам дать, постарайтесь успеть сделать всё, что я вам скажу.

Из пещеры выходили седые, морщинистые старцы.

Квилеты сидели у костра в тишине.
Ночь опустилась на землю.
Они наслаждались свободой и счастьем в обществе близких людей последние часы до рассвета.
На рассвете каждый их них должен был отправиться в путь, ведомый ответственной миссией.
Времени было в обрез.

Я, наверное, много должен вам рассказать, друзья мои. - Начал охрипшим голосом Тимур.
Не хочу, чтобы вы слепо следовали миссии. Смерть показала нам вероятное направление развития событий, но, мне кажется, что всё это было возможно только потому, что мы принимали неверные решения.
Я виноват в том, что утаивал от своих друзей правду. - Не потому, что не доверял. Просто хотел сохранить ту небольшую крупицу счастья, что познал в молодости. Прошу меня простить.
Он взял паузу, чтобы собраться с мыслями.
Квилеты внимали ему с уважением.

Я узнал деву. Из второго видения. Думаю, это моя истинная первоначальная цель - а не та, о которой говорила Смерть. Во всяком случае, я не оправлюсь в Поднебесную, пока не найду ту девушку.
Тимур закрыл руками морщинистое лицо, и видно было, скольких трудов ему стоит сдерживать рыдания. Но воля и осознание ограниченности во времени позволили ему сдержаться. Он продолжал.
Я был тогда молод - действительно молод, с большинством из вас ещё не был знаком.
Я полюбил языческую царевну. Она была невероятно хороша собой и очень умна, я потерял голову. Она была русской.
Отец разрешил нам заключить брак, и я отправился к ней - накануне сватовства - один, чтобы поделиться с ней радостью.
Она любила меня.
На утро я должен был встретиться с караваном сватов в условленном месте.
Я долго ждал, времени совсем не оставалось и я помчался им навстречу.
Здесь Тамерлан не смог сдержаться и зашёлся в рыданиях на плече у Белого.

Они перерезали их всех. Дорогие подарки были раскиданы повсюду, разодранные в клочья.
На суку висело послание мне.

Не езди.

Присутствующие будто увидели всю картину вживую. Внутри у них похолодело. Они испытывали тот же ужас, что и Тамерлан тогда.

Я, конечно, поскакал к ней.
Отец её принял меня благосклонно, выслушал.
Сказал, что согласен отдать её мне, но лучшим выходом будет обойтись без пышной свадьбы и сватовства, провести всё тихо.
Я согласился.
На моего коня посадили невесту. Её лицо было закрыто. Я мчался что есть духу. Когда, наконец, остановился, и снял с её гловы покрывало, на меня смотрела чужая, пожилого возраста, женщина.
Она молча отдала мне записку от отца моей невесты.

"В этот самый момент моя дочь в компании верных мне людей едет в монастырь. Найди её, когда придёт время. Я дам тебе знак. А теперь, обернись: за тобой Смерть".

Это действительно был самый первый момент нашей встречи.
Сквозь белёсое тело Смерти я увидел отряд врагов, что растерзали моих сородичей. Теперь они гнались за мной.
Я хотел поговорить с ними и узнать, кто они, зачем сделали это, чего хотят. Я ХОТЕЛ ВСЁ ЗНАТЬ!!!!!

Отчаяние тех минут захлестнуло Тимура вновь, но продолжал он хладнокровно.
Смерть вошла в меня, соединилась со мной.
И я дрался с ними. Дрался вместо того, чтобы говорить.
Когда оставался живым последний из моих врагов, Смерть вышла из меня, позволив мне стать собой.

И он рассказал мне всё.

Внутри у Тамерлана всё похолодело.
Прежде, чем мне говорить с ним, я сорвал с него шлем, закрывавший лицо.

Я увидел себя же, молодого. С другим лицом, цветом волос, но такого же молодого и сильного, как я. Такого же... Я не смог поговорить с ним так, как мы с вами привыкли общаться. Он говорил со мной мысленно.

Так я понял, что он - это я.

Он сообщил мне, что пленник. Что, тысячелетия спустя, я вновь приду на эту землю, и буду пленён. Смерть не властна над ним, поэтому покинула меня в решающий момент.
Я слышал, как он плакал от бессилия.
Просил прощения за моих друзей, что они убили. За то, что помешали свадьбе.
Я спросил, зачем всё это, почему, пленённый, он приходит сюда.
Он открыл мне, что возвращается туда, где был наиболее счастлив, когда засыпает.
На вопрос, отчего же он воюет здесь и уничтожает своё же счастье, он только поднял на меня свои огромные, полные слёз, глаза, и беззвучно, одними губами прошептал мне :"Я пленник..."

Второй раз я видел его только вместе с вами - там, на другом берегу, в третьей картине. Тот странно одетый человек - это был он.

Белая дева в поле - моя несостоявшаяся невеста.

В общем, получается так, что в будущем я сам начну уничтожать своё прошлое. И это изменит мир.
Тамерлан помолчал.
Вдохнул тяжело. Я не знаю, что мне делать. Правда в том, что я должен был рассказать вам об этом давно, не пытаться забыть малодушно, а спросить совета. Мои друзья должны были знать, чем рискуют. Стоило опасаться за вас, а я лишь боялся вас всех потерять.
Теперь вы знаете всё.
И я совершенно не понимаю, как мне быть.
Я прошу вас помочь мне, друзья мои. Не знаю как и в чём, но то, что я носил этот груз в одиночку, привело только к тому, что вам всем теперь осталось жить меньше года.
Прежде, чем вы отправитесь исполнять волю Смерти, я бы хотел, чтобы вы всё это знали.
Вы имеете право знать.
В вашей воле лишить меня жизни, если решите, что это устранит опасность.
Это будет справедливо, я приму вашу волю, какой бы она ни была.
Моя жизнь теперь принадлежит вам.
Тамерлан встал на одно колено перед костром, и опустил голову, откинув с шеи длинные вьющиеся волосы.


Чёрный молча подошёл к Тимуру, по ходу обнажая меч. Широко размахнувшись, одним ударом он обрезал длинные волосы Тамерлана.
- Хорошая плётка выйдет. Мы в расчёте.
В голосе Чёрного сквозила ревность.
Остальные молча ухмылялись и разливали по пиалам кипящее ароматное варево.
Зелье было готово.

Когда чаша с отваром оказалась в руках у каждого из присутствующих, слово взял Белый.

Полагаю, Тамерлан прав в том, что нельзя слепо верить Смерти.
В конце концов, это она убила всех друзей Иного. В этом не было вины Тамерлана, в итоге мы все как его друзья получили зеркальное отражение и так же погибли. Иной действительно меняет мир, приходя сюда.
Моё мнение таково: Смерть вернула нас всех только потому, что в прошлый раз не получила деву. Видения, показанные нам на том берегу — возможно, они правдивы. Но, конечная наша цель не в том, чтобы изменить будущее — а в том, чтобы привести Смерть к Деве.
Вы связаны с пришельцем, Тамерлан, и это очевидно.
Без тебя он просто не найдёт Деву.
Смерть не может его убить, потому что он служит именно Ей. Ты станешь пленником Смерти, Тамерлан.
Освободить Иного — первоочередная наша задача.
Поэтому, думаю, для начала нам стоит выманить его на переговоры и освободить его. А дальше — дева, поднебесная, спасем мир. Без Иного всё это бесполезная игра со Смертью.
Закончив речь, Белый вылил отвар в костёр. Полыхнуло синим.

Чёрный заиграл желваками. Настала его очередь говорить. Сухо, будто что-то мешало в горле, он тихим голосом молвил: «Согласен». И вылил содержимое своей чаши в костёр.
Полыхнуло синим с примесью зелёного — очень красиво...

Практически одновременно, все присутствующие также вылили свои отвары в костёр со словами «Принято».

Огонь расцвечивался жёлтыми, оранжевыми, зелёными и красными искрами.

Лишь один из присутствующих выпил свою чашу до дна. И огонь не потух, а разгорелся сильнее, чем прежде.

Квилеты с любопытством взглянули на помолодевшего — вернувшегося к своему первоначальному облику — соратника.

У меня тоже есть тайна, о которой настало время узнать всем.
Он достал меч и, сделав несколько движений, похожих на мгновения битвы в замедленном темпе, одним резким движением разделил себя надвое — от макушки до пят. Сквозь образовавшуюся от его манипуляций дымку стали проглядываться очертания двух людей — парня и девушки.
Девушка подошла к Белому, парень — к Чёрному.

Не рассеявшиеся клубы тумана превратились в очертания Девы из видения.
"Здравствуй, Тамерлан" - молвила дева.
"Это два моих ребёнка — сын и дочь.
Я отправила их служить тебе, помогать во всём. Прости, что не позволяла им сразу открыться тебе — но это было небезопасно. С ними у вас получится всё, что вы задумали.
До встречи!!!"
Видение исчезло.

Молодой квилет, поймав взгляды многих на чан с остатками отвара, пояснил: «Мы — единственные из присутствующих скрывали свой истинный облик. Поэтому постарели наши маски, но не мы.
На вас это не сработает, простите».

Тамерлан подошёл к нему и обнял. Затем дочь.

Что ж, я думаю, у нас есть что отпраздновать.
На рассвете — сабантуй!

Воодушевлённые и заинтригованные, квилеты расходились по кибиткам. Для сна оставалось не так много времени.

Был разгар праздника, когда квилеты вновь обосновались у костра. Им надлежало вызвать Иного на переговоры.
Белый озвучил свой план:
«Учитывая, что Иной рассказал Тамерлану в момент их первой, и на сегодня — последней — встречи, он может придти сюда, только когда засыпает.
Возможно, он имеет ввиду погружение в вечность — или какое-то другое, особое состояние сна...
Второе. Раз вы встретились, когда ты был счастлив, значит, нас всех отравили накануне какого-то события, которое могло вновь погрузить тебя в то самое состояние счастья. Думаю, Иной расскажет нам об этом. Сейчас ты счастлив, Тамерлан? Ты обрёл сына и дочь, получил весточку от возлюбленной. Он должен был явиться сегодня, я ждал его.»
Тягостное молчание, сопровождаемое торжествующей ухмылкой Чёрного, было ему ответом.
Хорошо. - Продолжил Белый.
Я приготовил зелье счастья для тебя, Тамерлан. Вкуси его, и наслаждайся. Мы удаляемся, но будем рядом. Когда он явится, выпей из второй чаши — это парализующий состав. Он подействует и на тебя, и на него. Ясность мысли и способность говорить вы сохраните.
Время действия второго зелья — до рассвета.
Потом он уйдет. А это время мы должны будем решить, что делать.

Две самые красивые пиалы разного орнамента с любовью поднёс Белый Тамерлану.
Со слезами благодарности на глазах, он осушил первую из них.


Тамерлан погрузился в беспамятство. Сон не был блаженным. План Белого сработал, правда несколько иначе: Тамерлан попал в мир Иного.
Безлюдно и холодно, пыль и ветер. Одинокий, в своём странном наряде, сидел на пригорке возле какой-то рытвины Иной.

Я хочу помочь, брат. - С такими словами подошёл Тамерлан к Иному.
Грустно посмотрел Иной на Тамерлана, подвинулся, освобождая на пригорке место для Тимура.
Гляди туда!
Внизу голубой шарик — очень красивый, будто подвешенный в черном пространстве, тихим, спокойным свечением манил, вдохновлял, влюблял в себя...
Я знал, что ты придёшь, Тамерлан. Ведь ты — это я. Когда-то я увидел, что делает тебя счастливым — ты тоже должен был познать, что делало счастливым меня. Весь вопрос был только во времени.
Очень рад за тебя, правда. Иной продолжал, не отрываясь, смотреть с какой-то неземной тоской на далёкий голубой шарик.
Тамерлан не знал, что и говорить.
- Я... Понимаю тебя, брат. Это твой рай, правда?
Да, Тамерлан, это мой рай.
- Но, почему же ты говорил о плене? Кто пленил тебя? И как это происходит? Мы хотим помочь.
Мы..? Значит, тебе удалось сохранить им жизни... Я не смог. Иной опустил голову на колени, впервые за всё время оторвав вгляд от голубого шарика, что маячил вдали.
Тамерлан вскочил и затряс пленника за плечи: скажи, кто пленил тебя и зачем? Мне важно знать!!!
В мучительных рыданиях, Тамерлан проснулся. Перед глазами маячил далёкий и прекрасный шар, весь голубой, в лёгком белом сиянии.
Когда он открыл глаза, перед ним были все его друзья - живые, молодые и красивые. Дева была среди них, в окружении сватов. Рядом, отдельной группой, стоял Пришелец со своими друзьями - все они были живые, молодые и счастливые.
Тамерлан кинулся дорогим гостям навстречу.


Горел гостевой костёр. 
Квилеты праздновали прибытие Иного и его друзей, планировали путешествие в их рай... Царило шумное оживление, когда пришла она.
Одета как подросток.
Коротко остриженные волосы и странно разукрашенное лицо с самого начала не понравились квилетам.
Воцарилось неудобное молчание.
Наконец, Тамерлан хриплым голосом пригласил девушку присесть к костру и отогреться: "Ты выглядишь замёрзшей, сестра..."
Путница, окинув высокомерным взглядом присутствующих, приняла-таки приглашение и присела возле костра. 
Очевидно, что у неё были некоторые проблемы с речью, ибо воцарившееся молчание с каждым мгновением становилось всё более тягостным. 
Белый попытался помочь ей, дав горчего отвара в пиале. 
После того, как Гостья с жадностью её осушила, странным, ломающимся голосом она произнесла, предварительно встав во весь рост и горделиво выпрямив спину: «Королева Ада». 

Смешок за смешком, хихиканье вокруг костра превратилось в громкий, раскатами грома гремящий хохот.
В разгар веселья, Молодой, с азартом выхватив меч, вышел лицом к лицу с девушкой - лишь костёр разделял их, и, громко произнеся «Яви своё лицо, маска!» - произвёл несколько эффектных движений. Завершая композицию, он проткнул огонь мечом насквозь — так, что его острие оказалось точно у кончика носа Гостьи. 
В этот момент квилеты одобрительно захлопали в ладоши. 
- Дзаншин был здесь, брат! 
- Исключительно отточенная техника!! 
- Браво, сын... 
Возгласов становилось всё больше, шум усиливался. По мере этого, деву начало потрясывать мелкой дрожью. 
Заметив реакцию, квилеты замолчали враз. 
Требовалась вторая часть ритуала. 
Молодой запрокинул лицо к небу, и, крикнув громко: «Ave, Небесная!!», вонзил меч в самую середину костра. 
Все присутствующие, не отрываясь, смотрели на Гостью. 
Дрожь её многократно усилилась, нарастая с каждой секундой. 
Нетерпение сквозило во взгляде каждого, кто находился там. 
Выхватив меч из костра, Молодой кинул его в Гостью как лассо. 
Меч снёс Гостье голову. 
Радостные возгласы раздались среди квилетов. 
Голова покатилась по земле, и, с каждым миллиметром пройденного расстояния, от неё отделялись всё новые и новые копии — и каждая из них вырастала в полноценную гостью — и вот, вокруг костра плотным кругом стояли девы, и все они были разными на вид, и одинаково молчаливыми были они. 
Квилеты хитро воззрились на Молодого. О, да! - Это был вызов! 
Молодой было приготовился с азартом вновь задействовать меч, но тут в поединок вмешался Чёрный. 
Подняв правую руку как просьбу Молодому позволить ему продолжить ритуал, вперившись взглядом в Первую Гостью, он подошёл к костру. Молодой квилет с уважением сделал шаг назад и с любопытством стал наблюдать за происходящим. Чёрный, благодарно кивнув Молодому, тем временем, глядя сквозь огонь на девушку, с неведомой никому здесь тоской и отчаянием, произнёс — будто и не ей вовсе, а самому звёздному небу: «Я принимаю твою жизнь, Тамерлан!», и кинул в костёр плётку из волос квилета. 
Прогремел гром и сверкнула молния. 
Верхом на Волке, в окружении стаи, явилась Она.
Гостьи, часовыми стоявшие вокруг костра, поочередно стали падать — первая гостья, вторая, - и так поочередно, ровно в том же порядке, что и появлялись они в этот вечер перед квилетами. 
Касаясь земли, каждая из них обращалась в прах.


I
Лицо призванной Гостьи было закрыто капюшоном.
Тамерлан подал ей руку, помогая спуститься: "Прости, сестра. Мы не хотели беспокоить..."
- Да, я знаю, Тамерлан... Самозванки - не самая большая наша проблема, к сожалению.
Хохотнув, Призванная скинула капюшон и, широко и тепло улыбнувшись, обняла Тамерлана.
Тимур, выведя гостью к костру, торжественно представил её всем и так знавшим, кто перед ними, собравшимся: «Наша сестра, в третьем поколении власти, Небесная!!!»

Громыхнул гром, небеса разверзлись, и полыхающее розовых фламинго цветом сияние разыграло на небе любимую фугу Иного.
Вторым она обняла своего Лунного Брата.
- Рада видеть тебя, брат. Скуча-а-а-шки...
Встреча родственников была тёплой и душевной.
Казалось, паззл собрался, и покой стал абсолютным.
- Как ад? - Чёрный, поблёскивая глазами, приблизился к Тёмной.
- Без тебя тоскливо. Сынок твой буянит, еле сдерживаю.
Иная, устало обернувшись, ответила Чёрному.
Тот стыдливо опустил перед её взглядом лицо.
Тамерлан сгладил неудобный момент, обняв обоих: "Завтра поговорим о делах, хорошо?"
И, вновь вернувшись к веселому и доброму расположению духа, все объединились вокруг, ставшего вдруг семейным, костра.
II
Небеса вторили спокойствию, воцарившемуся на Земле - ни облачка, ни грома - только сияющие счастливыми глазами Иного звёзды смотрели на квилетов сверху в ту ночь, охраняя их покой.
- Знаешь ли ты что-нибудь о Поднебесной, сестра?
Дав время Гостье освоиться, наконец, Тамерлан озвучил вопрос, горевший на устах у Молодого.
- В Поднебесной правит наша Сестра.
Призванная отставила пиалу с напитком в сторону и внимательно посмотрела на Тамерлана и присутствующих.
- Проблемы?
- С ними — нет, но Смерть говорила, что Тамерлан должен срочно туда ехать. Торопливо затараторил Молодой.
- И у нас мало времени — печально констатировал Тамерлан. - Мы думали, Иной как-то поможет добраться побыстрее. Иной оживлённым кивком подтвердил слова Тимура.
- Но у нас мало информации и совершенно отсутствует понимание — как это поможет.
В голосе Тамерлана сквозила сильная озабоченность.
В ночном, раскалённом от костра и душевной теплоты воздухе, повисла долгая пауза. Гостья обдумывала услышанное.
- Я могу призвать её, и мы всё выясним. - Казалось, эта идея не приносит Гостье особой радости, и квилеты, затаив дыхание, ждали продолжения от неё, понимая, что станут обладателями какой-то важной и очень древней тайны.
- Загвоздка в том, что стоит на самом деле доверять Смерти в том, что она говорит. Раз уж она оказала эту честь.
Иная решительно встала, возвышаясь чёрной Тенью посреди костра.
- Смерть всегда правдива — от начала и до конца. Иной знает. - Гостья кивнула в сторону своего Лунного брата. Тот, вспомнив о чём-то своём, став вновь тем одиноким грустным Странником, которого Тамерлан обнаружил когда-то в белой пустыне, помрачнел и опустил голову.
- Это было «Да»! - Как-то зло, с вызовом заметила Гостья.
Вновь окинув присутствующих взглядом, она, наконец, продолжила говорить — без пауз, громко, жёстко и по-прежнему зло, чеканя каждое слово. Говорила — и по мере того, как голос её нарастал и поднимался до небес, а ветер ей вторил, качая верхушки сосен на самых высоких горных вершинах, квилеты становились всё бессильнее, всё более связанными узами ритуала, что творила Гостья для них, становились они. Беспомощные, не способные ни на что, они покорно принимали осознание, что опускалось горечью стыда и чернотой раскаяния в их сердца.

- Смерть озвучила просьбу нашей Сестры о помощи. Вместо того, чтобы скакать во весь дух — посмотрите, какие сильные кони в ваших табунах, вместо этого вы сидите и распиваете отвар!
Гостья с презрением вылила содержимое пиалы в огонь.
Сверкнул маленький фейерверк.
Молодой восторженно и одобрительно воскликнул. Казалось, пристыжены были все, кроме него. Он с радостью, верой и воодушевлением внимал Гостье.
- Призыв нашей Сестры очень дорог, практически невозможен — Смерть не хотела, чтобы я платила такую высокую цену за него, но вы все сидите и бездельничаете, обсуждаете сплетни, не делаете НИЧЕГО!!!! Что, если бы у Молодого ничего не получилось с Масками? Что, если бы я не пришла? Голос Гостьи громыхал тяжёлыми раскатами грома.
Она обошла вокруг костра, заглянув каждому квилету в глаза.
Плюнула в огонь.
- Я разрываю семейные связи. Теперь каждый из вас — сам по себе. Это — наказание.
Гостья ещё раз обошла вокруг костра — но только в обратную сторону.
Послышался вой шакалов.
- Не квилеты вы вовсе. Не квилеты. Устало бормоча уже себе под нос, Гостья уселась поближе к огню, рядом с Молодым, положила голову ему на плечо, и уснула.

Очнувшиеся от оцепенения, бывшие соплеменники поняли, что только-что с ними разговаривала не столько Гостья, сколько царица Поднебесной.
Заботливо укрыв пледом Гостью, они молчали, не мешая своими разговорами отдыхать той, что прибыла издалека.

Проснувшись после недолгого забытья, Гостья сразу всё вспомнила и горько, так горько и безутешно зарыдала, как плачут только дети.
Молодой успокаивал её, как мог.
Сквозь всхлипывания, все могли разобрать только «Господи, всё ещё хуже, чем я предполагала, всё намного хуже.........»
Наконец, Тамерлан не выдержал и, решительно взяв Сестру за плечи, сказал ей в лицо: «Что нам делать, Сестра? Скажи, и мы поскачем в Поднебесную тут же.» Видно было, что сам Тамерлан по-прежнему не верит в то, что эта мысль верная, и всё, что он хочет на самом деле — чтобы Гостья прекратила рыдать.
- Я перестану плакать, Брат. И я скажу тебе: «Скачи!» - Ты сделаешь это?
Тамерлан, сдавшись, ответил: «Ты и сама знаешь, Небесная, что это невозможно...» Теперь, в бессилии и отчаянии, рыдал Тамерлан.
Казалось, на что-то решившись, Гостья вновь поднялась со своего места, отбрасывая Тень на костёр.
- Мой призыв не стоил вам ничего, кроме масок — но за них платила я. Что ВЫ готовы отдать — нет, что у вас ЕСТЬ, чтобы заплатить за короткий путь в Поднебесную?
Один из квилетов, до этого молчавший, начал отвечать Гостье.
- Предположим, я могу заплатить, Гостья.
Все удивлённо воззрились на никому не известного мужчину.
- Кто это?
- Вы его знаете?
- Чей это сын?
- Он так сильно изменился, постарев, или его привела Гостья?
Одиночные возгласы разрастались в мерный гул растревоженного улья.
- Кто ты, друг? Спросил Тамерлан по-привычке, забыв, что он теперь не хозяин костра.
Высокомерно посмотрел Незнакомец на присутствующих.
- Я появился здесь после того, как до вас снизошла Царица Поднебесной.
- Чем ты можешь заплатить за доставку? Почему ты остался? Что происходит, в конце-то концов!!! Тамерлан, казалось, окончательно вышел из себя от расстройства.
Гостья подошла к брату, и, тихонечко, успокаивающим движением положив ему руку на плечо, шепнула что-то на ушко. Молодой недовольно нахмурился.
Тамерлан уступил Гостье место Хозяйки, и она продолжила Переговоры.

- Назови цену, друг.
Взгляд её чистых глаз был строг, и непрошенный стал отвечать, непроизвольно положа руку на горячий, раскалённый от костра большой круглый камень, что, откуда ни возьмись, появился перед ним.
- Я был первым, кто отказался от неё. Первым после отца.
- И ты получил, что хотел?
- О, да... Сполна!!!
- Почему же ты с нами?
- Я должен постоянно платить! Каждые четырнадцать лет!!!
- Сколько раз ты уже заплатил?
- Трижды, сестра.
- Не брат ты мне, гнида черножопая. Первый!
- В поезде... Я на перроне, она появилась в проеме выхода из вагона... ЕЙ БЫЛО ЧЕТЫРНАДЦАТЬ!!!!
Голос говорящего прерывался судорожными всхлипываниями. Слёз не было, и сухость мешала говорить. Никто не подал воды страдающему. Молодой отдал свою чашу, беззаботно отмахнувшись от красноречивых взглядов квилетов. Тот с жадностью выпил, и продолжил говорить.
- Я влюбился тогда...
- Мой первый «Остолбеней!» - хитро улыбнувшись, подмигнула Гостья Тамерлану.
- Что было дальше? С прежней строгостью, она продолжила Спрос.
- Она была светящаяся такая, на ветру... Счастливая. Я сразу это понял. - Ничего не было, - вспомнив, каким был вопрос, Сухой холодно продолжил отвечать.
- Поезд ушёл, а я остался.
- В чём же заключалась твоя плата?
- С той поры я так и не смог никого полюбить. Никого и ничего. Когда настало время сделки.... Камень вдруг стал накаляться всё сильнее, до красноты. Сухой хотел убрать дымящуюся руку от него, но не мог.
- Говори правду, сухой. Голос Сестры был так же холоден, как и его.
Сухой поднял свои большие глаза на Гостью, поняв наконец, осознав, что проиграл.
- Я тогда, на перроне, впервые возжаждал успеха. Чтобы мы поменялись местами, захотел. Я счастливый, весь в сиянии солнечного света, обласканный ветром, а она — на перроне, торгующая семечками!!!
Голос Сухого перешёл бы на крик — но, нет, то был всего лишь на всего скрипучий, сиплый шёпот. С каждым словом у допрашиваемого оставалось всё меньше возможностей исповедаться. Он, казалось, понял это и начал взвешеннее подходить к тому, что говорит.
- Ой, ну ясно. Это что-то кармическое. Дальше!
- Второй?
- Да, Сухой, второй. Признавайся!
- Четырнадцать недель тишины. Я был первым. И я знал, кто пострадает.
- Откуда?
- К тому времени меня уже посвятили во всё.
- И всё равно пошёл на это?
- Успех! Мы всё ещё не поменялись местами, она росла и развивалась, будто весь мир у неё на верёвочке!!!! Ненавижу её, на самом деле!
- Камень вновь начал раскаляться.
- Я познал Успех и мне хотелось больше.
- Во второй раз ты получил, что хотел?
- Да.
- Как насчёт первого раза? Гостья ухмыльнулась, зная ответ.
- Я извинился.
Квилеты ржали так, что гром заглянул на огонёк из любопытства.
Увидев, что всё в порядке, перевернулся на другой бок и вновь заснул.

Когда родственники утихомирились, Гостья продолжила допрос.
- Ты отслеживал последствия?
- Да.
- Ждал?
- Я ждал, но почему-то пострадала не она.
- Разве тебе не всё равно было уже? Ты ведь получил, что хотел?
- Я хотел, чтобы заплатила она.
- Ты понимаешь, что ходишь по кругу?
- Тогда не понимал.
- А сейчас?
- Да, но мне нравится.
Камень зашипел и по нему потекли, испаряясь на ходу, красные струйки крови.

- Я понимал, что моё отношение к ней — что-то ненормальное. Но мне было всё равно, если эта странная и необъяснимая история приносит мне успех. Я знал, что мы связаны, но мне было уже неважно.
- Тебе было страшно проявиться?
- Да.
- Когда это произошло?
- Когда успех пришел ко мне, как казалось, окончательно и бесповоротно.
- Что ты сделал?
- Ничего. Я просто услышал про её очередной «Остолбеней!»
- Как ты узнал об этом?
- Я следил за ней. Остальное было делом техники.
- Весело было?
- Сухой молчал.
- Третий?
- События разворачивались с космической скоростью. Я просто не вмешивался.
- Считаешь, что должен был?
- Нет. Я просто переставал быть тем ребенком, что влюбился когда-то.
- Третий?
- Я не хочу говорить. - В глосе Сухого слышалась настойчивая просьба.
- Третий?
- Ты пытаешь меня!
- Третий!
- Я был добр к тебе!!!
- Третий.
- Да, я хотел воспользоваться шансом, что был так близок. Эта тварь вновь сделала меня тем сопливым мальчишкой, что торгует на перроне яблоками. Я ХОТЕЛ ВОСПОЛЬЗОВАТЬСЯ шансом, что плыл сам мне в руки.
- Это и был твой первый раз.
- Да. Осознанно — да.

Камень рассыпался, обнажив чёрную, такую же круглую, как и оболочка, но не серую, а чёрную, будто отполированную, сердцевину.
- Хорошо. Что ты знаешь о её отце?
- Он был посвящён совсем юным. Солдатик...
- Он понимал, что творит?
- Почему бы тебе не допросить его лично?
- Хочешь впустить его?
- Нет.
- Тогда отвечай. Он понимал?
- Да. Он знал.
- Почему сделал это?
- Ради матери.
- Ради матери?
- Да, она заболевала... Он видел это...
- Когда он понял, что его обманули?
- Он до сих пор верит в свою правоту.
- Он наблюдает за ней?
- Нет. Лишь изредка.
- Он считает, что всё получилось?
- Да, в общем и целом.
- Сколько раз он делал это?
- Что?
- Сколько раз он убивал её?
- Девятнадцать...
- Это было трижды. Он готов повторить?
- Всегда. Не сам — через сыновей. Старший готовится занять место.
- Чего они ждут?
- Ты знаешь.
- Отвечай!
- Момент наибольшей силы — не тот, когда ты на гребне волны.
Он наступает тогда, когда ты готов её покорить.
Совершив отвращающий ритуал за доли секунды до зачатия, он обрёл самую большую силу из всех, что доставалась кому-либо впоследствии.
- Что произошло дальше?
- Сила не приходит сама. Её можно только принять.
- Почему ты смог?
- Я любил.
Камень вмиг раскалился до цвета огненного заката накануне самого морозного дня.
- Зима близко, Сухой. Я тебя слушаю. — Насмешка, казалось, сквозила в голосе Иной. Но все квилеты слышали одну Горечь.
Сухой молчал. Рука его горела синим пламенем. Камень алел, словно знамя ссср.
Все молча наблюдали за тем, как медленно и мучительно, но всё ж не проронив ни слова, сгорает Сухой.
Лишь превратившись в скульптуру ещё не рассыпавшегося пепла, Бывший Сухой, за доли секунды до того, как обратиться в пыль, одними губами прошевелил «Люблю».
Ветер радостно погнал мерзкий прах подальше от костра.

III

Ритуал затягивался — камень всё ещё потрескивал светло-голубыми молниями и это означало только одно: среди квилетов по-прежнему оставался кто-то, кому было чем платить за короткий путь.
Молодой обеспокоенно поглядывал на Иную — однако, она совсем не выглядела уставшей. Лишь капельки пота над верхней губой выдавали, что ритуал всё-таки требует от неё некоторых усилий.

Перевалило за середину ночи когда Гостья нарушила, наконец, своё молчание.
«Кто ещё желает заплатить за короткий путь в Поднебесную?» - Как на невидимых нитях притягиваемый, к камню подошёл обреченно Лысый старец.
- Димитрий?
- Да, моё имя таково.
- Я знаю тебя давно. Чем же ты можешь заплатить за путь в Поднебесную?
- Я не собирался платить, но меня заставляют.
- Кто?
- Они. Мы с тобой по одну сторону баррикад, Сестра.
- Камень вспыхнул красным заревом.
- Это в прошлом. Ты убивал уже?
- Её? Нет. Готовился только, представлял много раз.
- Когда ты возжаждал этого?
- В темнице.
- Ты долго находился там?
- Где-то посередине... Когда ко мне пустили отца, и он объяснил, в чём дело.
- Так в чём же было дело?
- Я был готов на всё, лишь бы меня выпустили. Но они держали меня там ещё некоторое время — закрепляли результат, обучали... Я вышел из тюрьмы холодным и жестоким убийцей, под стать своему отцу — готовый на всё.
- Как ты оказался рядом с ней?
- По их воле — они сказали, что надо. Скоро наступит день. Я рад буду — только бесит очень она — довольная чем-то всё время... Вот чем она может быть довольна? Почему я несчастен, а она довольна? Ей скоро умирать, а чувство такое, будто одной ногой в могиле — я!!!
- Что ты должен будешь сделать и когда?
- Она приедет — кто-то должен позаботиться об этом... И тогда я вступлю в свои права.
- Что ты должен будешь сделать?
- Камень потихонечку начинал шипеть. Пахло жаренным мясом, но Димитрий только лишь бледнее становился.
- Я вступлю в свои права.
- Что ты должен будешь сделать?
- Игла. У меня есть игла.
- Камень взорвался под рукой Лысого, оторвав ему конечность.
- Кровь фонтаном захлестала из Димитрия, омывая белую сердцевину камня от оставшихся после взрыва осколков и пыли.
- Я бы хотела, чтобы ты омывал этот камень слезами, а не кровью, брат. — Наклонившись к истекающему кровью Лысому, еле слышно прошептала Гостья.
Камень вытягивал всю кровь из Лысого, но он молчал.
- Скажи ей, что ты должен будешь сделать!? - Вскочил в злом нетерпении Чёрный.
Когда последняя капля крови Димитрия коснулась камня, он вспыхнул белым лунным светом, будто очистившись, и не угасал, освещая всех собравшихся ярче, чем свет от костра.
Тело Димитрия унёс Волк и выбросил в обрыв к реке.


- Что ж, теперь, пожалуй, можно и Сестру приглашать. - Без промедления, и, не демонстрируя никаких эмоций относительно произошедшего, сказала Призванная.
- Но, всё же, я спрошу ещё раз — возможно, кто-то здесь присутствует из тех, кто может заплатить за короткий путь в Поднебесную?
Среди квилетов царила тишина.
Но, мерный шум раздавался издалека, и звук усиливался с каждой секундой.
На крыльях большой, огромной птицы с острым клювом, у костра приземлился маленький и худой человечек — почти игрушечный. Но лицо его было злым.
Сразу, по-деловому подойдя к камню — он оказался немногим выше него — человечек приложил к нему руку и сказал: «Я заплачу».
Камень не реагировал на его прикосновения.
Тогда он, пыхтя от злости и нетерпения, подтащил птицу костру, и когтистая лапа послушно легла на камень.
Камень вместо белого света стал гореть синим пламенным.
"Видали мы фокусы и получше". - Наконец, вступила в разговор с прибывшим Гостья.
- Платишь ты или твоя птица?
- Плачу я!
- Тебе нечем!
- Ты всё отдал птице!
Молодой с вдохновенным азартом схватился за меч.
Гостья ушла, уступив место сыну.
Ритуал усиливался.
Молодой вывел птицу в центр костра и, успокоив её поглаживаниями, сделал несколько плавных движений мечом в воздухе.
Все заворожённо смотрели на меч.
С громким криком, Молодой выбросил меч в воздух — вверх.
Меч приземлился в аккурат в темечко маленькому гостю, пронзив его тело насквозь, и дойдя до земли.
Гость вмиг рассыпался в прах. А птица обернулась Юношей — квилетом, кторого племя не видело уже долгие-долгие годы...
- Брат, это ты!
- Ну наконец-то, Брат...
- Почему вы все такие старые?
- Молодой превратился в настоящего Мастера теперь...
Стоял гвалт и шум, и все были так рады встрече...
Тишина наступила внезапно.
Все обернулись к камню, не веря коллективному разуму:
у камня стояла Иная. Её рука лежала на нём.
- Я открыто заявляю перед лицом своих братьев и сестёр о том, что мне есть чем платить за короткий путь в Поднебесную.
- Кто будет допрашивать тебя? - Успел сказать первым Тёмный.
- Я буду допрашивать свою Сестру.
Голос гремел громовыми раскатами так низко, что все квилеты похолодели от ужаса.
Кажется, некоторые интонации в голосе они уже слышали.
Тучи нависли над костром. Звёзд не стало видно, и только вой шакалов разрушал ту звенящую тишину, что воцарилась на земле.
Все застыли, не смея обернуться на Голос, что внушил им такой ужас.
- Я буду отвечать тебе, Сестра. - Голос Иной был звонок.
Квилеты молча расступились, образовав коридор к костру, но не решаясь, всё же, взглянуть на прибывшую.
Только Молодой, казалось, нисколечки не трепетал перед Громогласной.
Закинув голову кверху, он тихо-тихо и мечтательно прошептал: «Земная...!»
Квилеты разом посмотрели на Царицу: она въехала в образовавшийся коридор, восседая на Волчице. Чуть поодаль от неё, по правую её руку, пешим шёл Он - Юный и Прекрасный квилет с посохом, а позади него мчалась стая шакалов, пригибаясь к земле.
По левую руку от прибывшей, стоя, совершенно обнажённая, на огромном красном быке, в коридор въехала Краснокожая. На голове её был пышный убор из перьев. За краснокожей мчалась, наперегонки с шакалами, стая пустынных лис.
Все преклонили колени и опустили головы перед Царицей Поднебесной, почтившей квилетов своим присутствием, и её соратниками, охранявшими путь к ним.

- Доброй ночи квилеты, дорогие мои братья и сестры. - Голос пришедшей, наконец-то, перестал переливаться раскатами грома.
- Я рада встрече с вами.
- Мы тоже рады видеть тебя, сестра. - Обнял Царицу Тимур.
- Как ты?
- Вначале — ритуал, брат.
Тамерлан покорно отступил. Все узнали в Царице свою сестру, но продолжали бояться за Гостью. Молодой подал Царице и её спутникам пиалы с напитком, и Царица, с благодарностью испив после долгого пути горячего целебного отвара, продолжила Ритуал.
- Зачем тебе в Поднебесную?
- Я призвана на бой.
- И только?
- И на помощь зов я слышу тоже.
- И только?
- И зов любви.
- Ты можешь проигнорировать любой из них?
- Если я появлюсь в Поднебесной, я приду на все три зова одновременно. Невозможно.
- Зачем же тебе короткий путь?
- Он не нужен мне.
- Но ведь тебе есть, чем платить?
- Да. Я хочу заплатить за то, чтобы ты и твои спутники остались с нами, здесь, со своей семьёй. Вы нужны нам.
Камень продолжал светиться белым холодным светом луны.
Иной подошёл к камню и положил свою руку на руку Гостьи.
- Назову свою цену тоже — за то, чтобы вы остались с нами, Сестра.
- Ты первая, Призванная!
Гостья подняла свободную руку вверх, к звёздам, открытой ладонью. Молодой с волнением и беспокойством следил за ней, не отрывая глаз.
Гостья, прослезившись и с силой сжав руку в кулак, вонзила её в самое своё сердце. Птица упал в обморок.
Из грудины Иная вырвала сердце и бросила в огонь.
Рука её оставалась на камне.
Из костра медленно, будто белые тени, выходили женщины — молодые, старые и не очень. Все они были в серо-белых рубищах и простоволосые, и не было им счета.
Рассвело, а они продолжали выходить из костра — и, вот, заполнили они всю землю — от костра, и до самого горизонта.
- Кто заплатит за освобождение? - Громогласно воззвала к девам Царица.
Расступившись, освобожденные образовали коридор. Из него вышла немолодая уже, но, в отличие от остальных, выглядевшая юной, простоволосая дева.
Глядя в глаза Царице, она подняла правую руку ладонью к присутствующим и, в первую очередь, к Царице.
Все узрели красные кровавые письмена на ладони.
Дева подняла левую руку ладонью к присутствующим - на ней были начертаны ледяным свечением остроконечные письмена - от знаков на ладони свет распространялся далеко вокруг.
- Ты искупила грехи всех присутствующих?
- И тех, что далеко.
Царица сошла с Волчицы.
- Твоё место среди нас, Сестра.
Простоволосая дева вошла в костёр.
Полыхнув синим, огонь стал исторгать из себя, подобно вулкану, других дев - все они были в белых рубищах, и такими же простоволосыми были они. Лишь глаза у них у всех были черны, будто ночь.
Образовали они круги вокруг костра, и не было им счета - пока не заполонили они все ряды между первыми девами, и так до самого горизонта.

- Кто заплатит из вас за освобождение?
Голос Царицы в очередной раз громом прогремел над квилетами.
Из огненных дев отступила на один шаг от огня одна, а за нею сотни, тысячи, сотни тысяч дев сделали то же самое.
Только одна осталась стоять, не шелохнувшись.
Рука её была прикована к камню.
Ладонь Иного покрывала её.
Камень светился по-прежнему, - холодным белым светом.
Когда Гостья подняла на всех глаза - они были чёрными.
- Я заплачу за освобождение Сестры. - Слова Иного впервые прозвучали так, что захотелось пригнуться к земле.
Сорвав с шеи редкое по красоте ожерелье, состоящее из холодного оттенка молочно-голубых камней, будто светящихся изнутри, он кинул его в огонь.
Издалека явился пешим, держа в руках пустой сосуд круглой формы, Язык.
Поприветствовав собравшихся, он поднёс к еле держащейся на ногах Гостье сосуд.
Она изрыгнула в него змею - черную и блестящую змейку, словно отлакированную.
Змея завертелась внутри, да так быстро, что уже не понять было - где змея, а где стенки сосуда. И вот, уже не пустой прозрачный сосуд был в руках Языка, а чёрная блестящая сфера.
Благоговейно опустив её в огонь на некоторое время, Язык доставал оттуда уже идеальной формы, светящийся голубым светом, разноцветный, подобно мозаике в витражах, шар.
Опустившись на одно колено перед Чёрным, он преподнёс его ему дар.
Чёрный глядел на ослепшую вмиг Гостью, и мучительное в своей правдивости осознание опускалось ему в сердце.
Со скорбью, он принял дар Языка.

Огонь потух, камень рассыпался в прах.
- Переговоры окончены! Громогласно возвестила присутствующих Царица.
- Все цены уплачены. Устало закончила она ритуал и, став в одночасье обыкновенной, Царица вместе со спутниками прошла, наконец, к Тамерлану. Присев рядом, пустилась с ним в долгий и душевный разговор, - разговор двоих, что встретились, наконец-то, снова, тысячелетия спустя.
Молодой укрыл замерзающую деву с письменами на руках, а Иной подхватил чуть не упавшую в обморок Слепую Гостью.
Чёрный подошёл к ним, и не мог сказать ни слова, боясь разрыдаться.
Он отдал голубой светящийся шар Гостье.
Приняв его, Гостья прозрела.
Квилеты гуляли три ночи и три дня.
Затем отправились в Путь. - Свободное и прямое сообщение с Поднебесной было открыто для всех и навсегда.


Эпилог. От первого лица.

Вот и всё, что я хотел рассказать.
Ухожу.
Делаю это осознанно, в спокойствии за мир и за сестру.
Благодарен ей за возможность высказаться.
Конечно, я пытался ей помочь, когда она открыла дверь. Направлял, старался руководить.
Да, это я подарил ей действовавший на Земле тогда язык власти, это был Я.
Но, почти сразу, я с удивлением стал замечать, как эта девочка начала менять меня: она всегда помнила, кто я есть.
И сейчас, спустя годы, я преклоняю перед ней колени, в уважении и любви.
Я благодарен тебе, Сестра, за то, что ты позволила мне вновь прийти в этот мир, и вместе с тобой сделать его чуточку лучше.
Я ухожу. Запоминая навсегда тебя, одиноко стоящей Живой среди каменных изваяний. - Это мой прощальный подарок тебе, который, я знаю, так нужен.
Прощай.