Король и Мастер. Глава 27

                27

     Дон Диего в Брюсселе встретил Иеронима радостными восклицаниями и объятиями. Как часто случалось при встречах с доном Диего, Иероним даже на время забывал, что он беседует с высокопоставленным придворным, искушённым во всех тонкостях придворного этикета, так радушен в обращении был дон Диего де Гевара.

   - Рад видеть вас в родных краях и добром здравии, дорогой Иероним, - искренне приветствовал дон Диего художника, разливая рубиново-красное вино в зеркально отполированные металлические бокалы.
   - Ваше здоровье, любезный дон Диего, - Иероним поднял свой бокал и отпил из него.

Дон Диего поднял свой бокал в ответ.
   - Однако, не так уж много изменилось в Брабанте за ваше долгое отсутствие. Ожидаемого Конца Света так пока и не случилось, его всё ещё ожидают.
   - Довольно долгое время, - вставил Иероним.
   - Да, - согласился дон Диего, - но священники всё так же истово распродают отпущения грехов перед грядущим Концом. Каждый выкупает сколько может.

   - Чем больше заплатишь, тем больше простится, - кивком подтвердил Иероним, отпил из своего бокала, задумался, вспоминая что-то.

   - Помню, когда я был ребёнком, в Ден Босе случился небывалый пожар, страшный пожар. Едва ли не весь город тогда сгорел и сильно пострадал Собор. Люди не знали куда бежать от огня, не знали как спастись. Я искренне верил, что это начало Конца Света. Пожар закончился, многие в Ден Босе остались без крова. Конца света не случилось. Люди отстроили новые дома, кто как смог, и стали вновь жить как прежде. Но я долгое время искренне считал, что Конец Света начнётся именно с пожара, с всепожирающего огня, а тот пожар до сей поры иногда снится мне. 

   - Но определённые события всё же случились, - дон Диего загадочно улыбнулся, налил в бокалы новые порции вина и поднял свой бокал, - у меня родился сын.
Дон Диего ни словом не обмолвился о женитьбе, подумалось Иерониму. Но вместо вопроса об узах брака Иероним поднял бокал:
   - Мои самые искренние поздравления, любезный дон Диего. И я готов поклясться, что знаю имя вашего сына.
     Дон Диего расхохотался, чуть не выплеснув вино:

   - Да, нетрудно догадаться, что я назвал мальчика Филиппом в честь герцога Бургундии. Мать моего сына, как и я сам, родом из Испании, но живёт в Брюсселе. Надеюсь, что мой сын когда-нибудь побывает на родине своих родителей. Это прекрасная земля. Но, так или иначе, испанский язык мой сын будет знать.

     Они засиделись глубоко за полночь. Дон Диего не раз наполнил бокалы. Он слушал рассказы Иеронима о его венецианском житие, об архитектуре и людях Венеции, о Джорджоне и кардинале Гримани. Заинтригованный рассказами Иеронима, дон Диего, в свою очередь, описывал Иерониму залитую солнцем, жаркую землю Испании, напоённую ароматом цветущих апельсиновых деревьев, архитектуру домов, дворцов и церквей, навеянную восточными мотивами, достойные, но лишённые бургундского церемониала обычаи испанского двора. Иероним слушал зачарованно, не прерывая.

     Добравшись домой, Иероним всё ещё находился под впечатлением живописных описаний дона Диего де Гевары. Он смотрел на разожжённый в очаге огонь и ему казалось, что он видит цветущие апельсиновые деревья, испанских идальго, бродит по улочкам испанских городов, заходит в церкви.

     Вот он видит солнечную долину в окружении горных цепей, огромный каменный, но простых форм и почти без украшений дворец. Он заходит внутрь и поражается красоте и роскоши внутреннего убранства. Он видит монахов в монастыре перед изображением святого Иеронима. В одной из комнат дворца, просто убранной, он видит молящегося идальго в чёрном наряде с единственным украшением – золотой цепью с подвеской в виде шкуры барашка.

     На одной из стен комнаты висят две парные картины. Одна изображает семь смертных грехов, заключённых в круг с наблюдающим Господом посередине, другая изображает страсти Христовы, тоже заключённые в круг. Картины показались Иерониму очень знакомыми. Да это же его картины...

     Иероним очнулся от странного видения. Дон Диего отличный рассказчик, подумалось Иерониму, но к рассказу Дона Диего, кажется, прибавились его собственные фантазии. Кто же этот молящийся идальго в чёрном, с золотой цепью на шее...это цепь Ордена Золотого Руна, вспомнил Иероним, ему уже приходилось видеть такие цепи с подвеской. И картины, висевшие на стене...это его собственные работы – столешница с изображением семи смертных грехов, что купил у него дон Диего и картина с семью Страстями Христовыми.

     «Ах, Иероним, - мысленно обратился к себе художник, - ты уже не знаешь где кончается действительность и начинаются видения, где заканчиваются видения и начинается действительность. Иногда действительность так страшна или прекрасна, что кажется, тебя посещают видения. Иногда видения настолько реальны, что кажутся действительностью».

     Художник тряхнул головой, освобождаясь от видений. Уже поздно, нужно идти спать. Завтра новый день. Новый день действительности, видений и снов. Если о действительности, то завтра он должен просмотреть черновые наброски для кардинала Гримани, найти и купить подходящие доски для этой массивной работы.

     Вскоре к Иерониму в мастерскую пожаловал поверенный от Герцога Бургундского Филиппа – герцог Филипп поручил ему купить картины из мастерской Иеронима Босха. Лучше всего, если они будут написаны самим Иеронимом Босхом. Он вручил Иерониму короткое послание от герцога и письмо от дона Диего де Гевары.

     Когда Иероним проводил из мастерской поверенного, купившего картины, он снял печать с письма и развернул лист, исписанный ровным и ясным почерком дона Диего. После всех приветствий и пожеланий доброго здравия дон Диего сообщал отчего он сам не может прибыть к Иерониму и зачем нужны картины.

     В течении последних нескольких лет, писал дон Диего, скончались наследники на престол Кастилии и Хуана Арагонская, супруга герцога Филиппа, неожиданно для всех и для себя самой, стала наследницей кастильской короны и будущей королевой Кастилии. Герцог Филипп, таким образом, стал будущим королём-соправителем.

     Королева Изабелла Кастильская и кортесы Кастилии потребовали присутствия Хуаны в Вальядолиде, чтобы принести ей клятву верности как наследнице кастильского трона. Присутствие супруга Хуаны Арагонской тоже приветствовалось, так как он – будущий король-соправитель Кастилии.

     Вовсю идёт подготовка к предстоящему путешествию в Испанию герцогини Хуаны и герцога Филиппа. Среди подарков Изабелле Кастильской и Фердинанду Арагонскому герцог Филипп повезёт картины известных нидерландских художников, в том числе и картины Иеронима Босха.


***

   - Я хочу немедленно видеть моего любезного супруга Филиппа, дорогой дон Диего, -  произнесла Хуана, выйдя из дорожной кареты, её глаза блестели, лицо выражало нетерпение.

    Дорожная карета, доставившая герцогиню Хуану в брюссельскую резиденцию бургундских герцогов, была забрызгана грязью и покрыта пылью. Простое, почти без украшений, платье герцогини, что она надела в дорогу, было измято, да и сама герцогиня после длительного и опасного морского вояжа из Испании и последующего пути в тряской дорожном карете выглядела измождённой.

     Ступив на нидерландскую землю, Хуана, едва приветствовав встречавшего её Диего де Гевару, сей же час устроилась в приготовленной для неё карете и пожелала отправиться в путь не медля. На пути она пресекала все попытки дона Диего остановиться хотя бы на кратковременный отдых, не желала ни яств, ни пития, закусывая запросто в карете сыром и хлебом.

     Были только две вещи, о которых она могла думать и думала непрестанно. Первая – удобно ли нянюшкам, везущим малютку Фердинанда – их с Филиппом четвёртого ребёнка и второго сына. Пуститься в путь с той же бешенной прытью, что и их госпожа не представлялось возможным для фрейлин и нянюшек с младенцем на руках.

     Кареты с ними ехали далеко позади, всякий раз останавливаясь на отдых. Вторая – скорее, скорее увидеть своего любимого супруга, который попросту сбежал от неё и кастильского двора, найдя его необычайно скучным, отбыл обратно в Нидерланды и оставил её, ожидавшую их четвёртого ребёнка, одну в Испании.

     Она хотела сразу же отправиться вслед за ветреным супругом, сказала матери, что жена должна находиться там, где находится её муж. Но королева Изабелла Кастильская воспрепятствовала отъезду дочери, ответила ей, что ничего путного из этой спешной поездки не выйдет, а только вред ей и будущему ребёнку.

     Ребёнок должен появиться на свет в Испании, а уже после рождения ребёнка можно будет что-то обсуждать. Так как её мятущаяся дочь не желала слушать доводов здравого смысла и не слушала ничего, кроме своей страсти, королева распорядилась посадить Хуану под домашний арест в одном из своих дворцов и держать там вплоть до рождения младенца.

     После рождения малютки Фердинанда никакая сила уже не могла удержать Хуану вдали от обожаемого Филиппа. Едва она оправилась от родов и Кастилия отпраздновала рождение сына у наследницы престола, Хуана отправилась в путь.
   - Ваше Сиятельство, герцога нет сейчас в Брюсселе, он находится в Генте и прибудет со дня не день, возможно, завтра – поклонился герцогине Хуане дон Диего.               

 - Ах, Филипп, Филипп. Всё такой же ветреный. Не подумал даже встретить свою супругу и сына, - с печалью и долей досады в голосе упрекнула мужа Хуана.
   - Ваше Сиятельство, герцог не мог предположить, что вы прибудете так скоро, - дон Диего пытался оправдать перед Хуаной беспечного своего господина, сознавая в глубине души: в словах герцогини большая доля правды и она обвиняет герцога небезосновательно.

   - Ах, дон Диего, так нужно было ехать в Гент, - всплеснула руками Хуана.
   - Герцог распорядился доставить вас сюда, в Брюссель, Ваше Сиятельство.

     Дон Диего сочувствовал Хуане, на её лице не было уже досады, а только усталость и печаль. Дон Диего симпатизировал герцогине с самого первого взгляда на неё, когда она юной инфантой прибыла в Нидерланды. Но он любил герцога Филиппа, которого знал с пелёнок, и не то, чтобы пытался оправдать его всегдашнюю беспечность, но, помня обещание, данное герцогине Марии Бургундской, служить Филиппу так же верно, как он служил ей, вставал на сторону Филиппа в любых интригах.

     Принцесса крови, воспитанная при королевском дворе, получившая отменное образование и подготовленная родителями быть полноправным соправителем своему супругу, Хуана быстро распознала расстановку сил при дворе герцога. Она на разу не попыталась склонить дона Диего на свою сторону, понимая, что потерпит фиаско, но, сразу уловив симпатию к ней, иногда этим пользовалась.

   - Милостивая герцогиня, - с поклоном обратился к Хуане дон Диего, - во дворце всё приготовлено для вашего и младенца Фердинанда отдыха после нелёгкого пути. Герцог прибывает со дня на день.

     Хуана мгновенно уловила что хотел сказать, но не мог сказать дон Диего де Гевара. Чуть заметная улыбка тронула губы на усталом лице Хуаны. Ей придётся смириться с тем, что решил герцог Филипп, как приходилось уже не раз.

   - А и правда, дорогой дон Диего. Лучше отдохнуть, привести себя в порядок и предстать пред очами герцога в надлежащем виде, со спокойным и весёлым Фердинандом на руках. Благодарю вас, дон Диего за всю заботу обо мне и сыне моём Фердинанде, - лицо Хуаны осветила улыбка искренней благодарности.
   - Я всегда к услугам Вашего Сиятельства по вашему малейшему желанию, – с поклоном ответил дон Диего.

     Убедившись, что герцогиня Хуана и малыш Фердинанд устроены, дон Диего получил, наконец, возможность отправиться домой. Придя домой, дон Диего прежде всего отписал герцогу Филиппу послание о благополучном прибытии его супруги и сына и тотчас отправил письмо с гонцом. Герцог Филипп вскоре должен его получить.

     Путешествие в Испанию с герцогом и герцогиней было наполнено трудами и улаживанием конфликтов ветреного герцога Филиппа при строгом испанском дворе. Герцог Филипп его, Дона Диего, стараниями, уже понимал по-испански и мог кое-как разговаривать, но всё ещё в большой степени полагался на своего советника в сношениях с Испанией.

     Испанский двор хорошо знал почерк и стиль дона Диего де Гевары, но собственной персоной дон Диего последний раз посещал Испанию несколько лет назад во время переговоров о браке герцога с инфантой Хуаной Арагонской. Изабелла Кастильская и Фердинанд Арагонский тепло приняли герцога Филиппа.

     Герцог Филипп нашёл испанский двор унылым и скучным, удивлялся тому как мало праздников и увеселений здесь устраивают и негодовал, что испанская знать прячет своих женщин, и без того просто замурованных в чопорные туалеты тёмных цветов. Он был вынужден довольствоваться конными прогулками, любованием прекрасными пейзажами и охотой.

     В конце концов эти невинные развлечения ему наскучили. Душа его рвалась уже обратно в Нидерланды с роскошными резиденциями, фривольным двором, привлекательно одетыми и приветливыми женщинами. Едва дождавшись церемонии принесения клятвы кастильских кортесов наследнице престола Хуане, где, если уж приплыл сюда, он должен был присутствовать, герцог Филипп посчитал свою миссию пребывания в Испании исполненной. Он спешно собрался и отплыл при первой же благоприятной оказии, не обращая внимания на уговоры ожидавшей ребёнка супруги побыть ещё немного.