Мак Маг. Вережский лес, гл. 14

Я дал прочитать свои рукописи Юлии.
- Зачем вы все так пишете? Это же неправда, - спросила она, когда мы встретились на следующее утро. – И кто такая Хина? Оливер?
- Я подумал, что чем больше героев…, - начал комментировать я.
- Вы знаете, Мак, как много теперь обмана. От вас люди ждут правды!
- Юлия, не спешите, подумайте. Ведь я не просто так вам дал с этим познакомиться.
Она смотрела на меня, будто высматривала что-то.
Я слышал на расстоянии: «Вы не можете скрыть ничего. Но я - могу».
Она отвела взгляд.
- Нас трое, - сказал я, - вы, я, и Федор.
- А Глаша?
- Глаша?
 Я подумал: "нужно ли сейчас все раскрыть, или..."
- Пока мы не найдём зверя, она не сможет вернуться.
- Она совершенно загнана, она какая-то, - продолжала Юлия, - в том самодельном шалаше... Вы, Мак, считаете, что она видела Его?
- А мы скоро и сами узнаем то, что она видела, и что все видели.


Мы сидели на берегу Хаски, коричневом песке, флуоресцирующим запал полнолуния.
Юлия сняла обувь и вступила в прохладный песок. На коленки – руки крестообразно. Русая шевелюра чуть подпиралась снизу где-то сзади свитера воротничком и затылок выдавался назад феерично и красиво.
Я не мог смотреть на это.
Тонкий нос с несколько выступающей косточкой - прогалинкой вдоль, серебрилась при Луне. Или мне казалось?
"На это смотреть нельзя".
Любовь - жгучее чувство. Оно часто бывает не кстати.
В душе откупорена бутылка царской водки. Изнутри жжёт. С этим ничего ли поделать нельзя?
Но ведь дело Мага боится? Нужно было ждать, ждать, что - дальше?
- Ну, так вы ответите мне – зачем было выдумывать Хину и этого, э-э, Оливера?
Я посмотрел на взлетающую вперёд и вдаль лунную дорожку, по которой изредка  проглядывались капли, всплёскивающей и захватывающей воздух рыбы, ответил:
- Зачем же вы выдумали Фиру?
Одна ступня Юлии вдавилась в песок крепче. Пышная шевелюра порхнула.
- Фиру? Она же там!?
Рука в свитере поднялась. Мягким ворсом коснулась моей руки.
«Интересно, что чувствует она и ещё та, - ее Фира?» - Думалось мне. Я позволил себя  утопать в наваждении ощущений. Временно.
Мне нужно было ждать, дождаться, что - дальше?
- И насколько вас в вас хватит Хины, Оливера, Глаши? – Выдал я штурмом.
Только теперь бы закрыть уши, глаза, чтобы не видеть, не слышать голос откровения. Надо было...
Именно теперь Юлия могла проявиться полностью и чувства... Корабль Ноя - одно спасение для всех.
Я мог бы изменить ее тон  ответа, сделать, например, ниже, - для себя, но тогда бы что со мной разговаривало? Чудовище с прекрасными глазами, улыбкой? "Человек настоящий - достоин любви и честной отдачи. Не так ли?"
- Что вы говорите, Мак, что вы все шепчите там? - Юлия старалась прочесть по губам, по возможности, что смогла бы разобрать.
Среда теней темных деревьев, кустов, свет хрустящей Луны  не позволяла ей сделать это.
- Тихонько, - продолжал я свои мысли, которые Юлия должна была теперь услышать, - не оборачивайтесь…
- Мак! - В ее глазах страх.
- Да-да. Не оборачивайтесь! – Подтвердил я, стоило ей только повести голову чуть в сторону.
- Мак!
- Как впору вам пришлось надеть этот свитер. Несмотря на августовскую ночь, очень зябко, не правда ли? - Говорил я.
- Мне страшно, Мак! – Произнесла Юлия.
- Тише, дорогой мой товарищ, тише. Мне нужно Его рассмотреть. Подожди-ка. Мне нужно знать, с кем я иметь могу дело, - шептал я и приближался губами к алой щеке девушки.
- Мак! – Она дохнула на меня всем мягким, чистым, душою, - что было в ней, всем женственным, материнским...
Ее руки готовы были вспорхнуть, обнять меня, как в той, предыдущей, выдуманной мною главе.
- Не шевелитесь! – Предупредил я и наблюдал за серебряными чётками, то множественными, то сводящимися к двум, следящими за нашей парой из темной стороны.
- Я не смогу так долго сидеть. И никто не поверит... - Произнесла Юлия.
 Она улыбалась чему-то.
"Все!"
Лицо Следящего за нами пошло выступать вперёд. Он не медлил, желал присоединиться.
- Мне нужно видеть…, - шептал я, прижимаясь к холодеющей Юлии.
«Ах, если бы все было на самом деле, - любовь, чувства, те, далёкие, - летело во мне, - сколько же времени придётся ей продержаться в таком состоянии, пока она не поймёт, кто и что здесь происходит? И я - зачем?»
Лицо Следящего вытягивалось из темноты. И вот я уже видел волчью морду со сморщенными злобными морщинами носа.
«Нет чище чувства на Земле, чем зависть к чужой Любви!»
- Подумайте сейчас о Глаше, - твердил я, жарко шепча в самое ухо коллеги, одновременно придерживая за плечи ее, сдерживая невольный рывок тела ее.
- О той, которая сидит в лагере? - Несмело спросила она.
- О той, которая осталась в лагере с Федором. Да.
- Вы сказали, что ее нет?
Я молчал. Из темноты на нас вставал Зверь.
«Да, всем нужно знать: что и к чему. Не о вас ли беседа? И если о вас, тогда...»
- Ах, Глаша, мне ее так жаль…, - говорила Юлия, поднимая руку, отирая лицо, и совершенно отвлекаясь от сложившейся ситуации, - от меня, озёрной ночи, ступней, окутанных холодным песком ее, всех правил игры, Зверя, глядящего в упор.
Земля пошатнулась. Звериное рыло выказалось полностью.
К нам ему - два прыжка.
«Оно, - соображал я, -  ради этого и выходит, чтобы получить тело, оно ещё способно его получить. Живое тело».
Юлия сидела недвижимо, стойко прижимая колени к подбородку, в позе совершенно замерзшей. Глаза ее остекленели.
 Время остановилось. Закадровка. Умерло в несколько минут. Для меня. Я имел право  хода.
Мне нужно было идти вперёд в этом остывшем времени, подойти к Зверю и оценить Его энергию.
И я поднялся и пошёл.
Озеро молчало, взявшись зеленоватой жирной холодцовой коркой, немо. Луна потеряла путь и удивлённо взирала сверху. Чубчиком пряная тучка висла в ее бровях.
Ровно четырнадцать шагов, ступня к ступне, чтобы не сбиться, чтобы не свернуть от эфира приведения и разглядеть все.
Через речной хвощ я шёл, поранил ногу. Меня будто что-то кусало снизу, торопило или, напротив, останавливало? Это, возможно, предупреждение или будущая лихорадка? Но ко всему я был готов.
И вот.
Вот волчьего эфира существа голова. Мохнатая морда застыла в раздражении. Пустые глаза, горящие, отражающие блик света. Естественный ворс, жёсткие уши. Теперь мне нужно было знать, - сколько в этом всем энергии. И Зверь ли это есть подлинный?
Я прикоснулся рукой к шерсти животного и так - будто ударило.
- Мак! – Крикнула Юлия. Меня отбросило в сторону. Я упал лицом в траву.
Замешкался, выгибая руки, цепляясь за ветви, и услышал гром сверху.
Пытался подняться, отжаться от земли. Нет! Сейчас это было невозможно. Нужно сдаться, иначе потерь не счесть и разрешения больше не жди.
Я лежал. Грудная клетка тёрлась о почвенный камешек.
Рядом линейкой скользнула водяная змея. Равномерно, соблюдая ритм дыхания: «два на три» я лежал, пытаясь расслабить всю верхнюю часть тела, аккумулируя тепло и нужные частоты в - нижней.
- Не стесняйтесь, - говорил голос позади меня, - он должен видеть тебя повсюду! Он не должен знать, с кем имеет дело точно! Он не признавался ли тебе в любви?
- Он любит меня, я вижу. Разве этого мало? -  Голос Юлии.
- Он должен сказать!
- Это не важно. Ведь он просто любит...
- Это важно для  всех нас, - утверждал голос. - А для тебя - в первую очередь!
Юлия чуть смягчила тон и смиренно что-то стала отвечать, пыталась возражать. Увы, я ничего не расслышал. Но существо было напористее.
Дальше я услышал, как она заплакала.
- Ему стоит ступить всего пару шагов навстречу тебе, судьбе, и она будет завязана жёсткими кармическими связями. Не плачь, а усвой!
Голос Юлии замолк. И все замолкло.
Прошло несколько минут. Я приложил усилия, чтобы подняться, но мне все ещё не хватало энергии. Да, я в принципе мог бы встать, но далее - что?  Недельное бессилие? И травмы здесь точно не избежать.
Ждал.
К моей рубахе сзади, спине, прикоснулись.
Зверь или пальцы человека?
Ждал.
Трение об меня исчезло.
Зашуршали кусты и шаги удалились.
- Юля! – Позвал я, - если это ты – не уходи!
Остановился Он. Мимо меня прошуршала змея. Замерла, подняла головку, вытянула язычок, ощущая объем съедобного тепла.
"Можно ли?"
Определившись в секундочку, лизнула глубже к корням камыша.
Сзади на меня навалились что-то неимоверно тяжело, бралось и упускало ещё и ещё раз за ребра, до бешеной щекотки.
- Мак! Мак! Что с вами? – Живой голос Юлии.
Она помогала мне. Я, наконец, ощутил силу в ногах и теле, и стал подниматься.
- Вы видели! Вы видели это? – Торопливо спрашивала она меня, как только мои глаза оказались на уровне.
- Я все видел. Я видел. Сейчас, Юленька, мне нужно пройти только к старому месту. Мне надо присесть.
Я слышал, как все преображалось вокруг. Всякий звук бил в уши.
Шаги босых ног девушки, вдавливаемый в осот травы; гремевшие стеблями жестяные ветви деревьев, - ожившее все после задержки вдоха. Насекомых лапки, решительно продвигающиеся в подзабытый путь. Свет луны, укоризненно сверкнувший излишним люменом на меня. Моё собственное дыхание, отмерзающее от астрала и кашель, запертый в горле.
Я просил воды, как только мы вернулись на место.
Юлия побежала к рюкзачку в поиске, а я искал, что ещё не запустилось в этом мире? Для меня, для неё, для всех.