Лунное затмение. 56 глава

   Тамара смотрела на подругу и ей было искренне жаль её.
   - Я ведь тоже мать, вон, Игорёк за границу уезжает, так у меня душа не на месте, пока сын не приедет обратно домой. А здесь такое... бедная Лида, бедный Ефим, - думала Тамара и сама чуть не плача.
   - Ну я тогда пойду... Мам? Ты остаёшься? Что папе сказать? - спросил Игорь, так и не присев и направляясь к выходу.
   - А ничего не говори, иди, сынок. Я остаюсь. Я папе сказала, он знает, - ответила Тамара, обернувшись к сыну.
   Игорь вышел во двор и глубоко вздохнул.
   - Завтра сам схожу к Димке, проведаю его. Через пять дней уезжаю и до лета, когда мы с ним еще увидимся... - прошептал Игорь, проходя к калитке.
   - Я тут принесла вам... так, со стола... салаты, норын с кусочками казы,  Герман по случаю на базаре достал. Может поешь? - спросила Тамара, участливо глядя на Лидию Николаевну.
   - Спасибо тебе. Фима спит, вот проснётся, вместе с ним и поедим. Димка очень любил казы, вот он поел бы, - улыбнувшись наконец, с грустью произнесла Лидия Николаевна.
   - Почему это "любил"? Любит! Вот вернётся домой наш Димка, мы ему на базаре целый казы купим, пусть вдоволь наестся, - радостно говорила Тамара, поглаживая подругу по плечу.
   - Да, конечно же, любит... чего это я? Вот дура! Любит! Господи! Как же тяжело, Томочка! В груди у меня огонь горит, мОчи нет! Ты бы видела его, голова перебинтована... а лицо такое... Господи! Помоги мне не сойти с ума! - с отчаянием воскликнула Лидия Николаевна и обняв Тамару, разрыдалась.
   - Ну что ты? Что ты, дорогая! Успокойся, ведь жив Димка, что же ты так убиваешься-то? Главное -  жив! - стараясь успокоить подругу, гладя её по голове и плечам, растерянно говорила Тамара.
   - Лидочка? Ты дома? - услышали женщины голос Галины.
   - Всё, вытри лицо, Лида. Галина пришла, не стоит ворошить её боль, нельзя ей. Иди, умойся, я её встречу, - ласково так подталкивая Лидию Николаевну, сказала Тамара.
   - Заходи, Галочка! - крикнула Лидия Николаевна, убегая в ванную.
   - Ааа... и ты здесь? Как хорошо. С Новым годом что ли, Тамарочка. А Лида где? - тяжело поднимаясь по двум ступеням и входя на террасу, где сидели женщины, сказала Галина, придерживая одной рукой довольно большой уже живот и бросив на край дивана сетку.
   - С Новым годом! А она, это... в туалет побежала. Ты садись, дорогая. Вон, запыхалась от ходьбы. Как ты? Тяжело ходить-то? Сколько осталось? - быстро говорила Тамара, усаживая Галину на диван перед столом.
   - Ещё три месяца почти. А это что? Казы? Норын? Ой, можно? Очень я люблю  норын и казы, - спросила Галина и не дожидаясь ответа, взяла вилку и собрав тонкие кусочки варёного теста и кусочки мяса, с удовольствием отправила их в рот.
   Потом смущенно посмотрела на Тамару.
   - Очень вкусно... - пробормотала Галина и осторожно, стесняясь, зацепила на вилку кружок казы.
   Из ванной вышла Лидия Николаевна и подошла к столу.
   - С Новым годом, Галочка? Как ты, дорогая? - присев за стол, спросила она.
   - С Новым годом, Лидочка. Я нормально, вот зашла спросить, как наш Димка? Ну и поздравить, конечно. Вот, Лёша мандарины и яблоки ему передал. Полезно, говорит, Димке витамины есть. А я вот... без твоего разрешения норын и казы поела. Ничего? - смущенно улыбаясь, спросила Галина.
   Она, конечно, видела покрасневшие глаза и припухший нос Лидии Николаевны, но спрашивать ни о чем не стала. Галина и сама стала едва отходить от горя после похорон единственного сына Юрки и ворошить свою боль не хотела.
   - Ой, Галочка, что же ты спрашиваешь, милая моя? Тебе всё можно! За двоих есть надо. Ешь, ешь давай! Это Тамара принесла. А я... я сейчас... Тома, помоги мне. Давайте на стол накроем, может выпьем по чуть-чуть? Ну мы с тобой, Тамара, а Галине вот, сок нальём, - возбуждённо говорила Лидия Николаевна, при этом глаза её горели беспокойным блеском. Она вытащила из холодильника оливье в салатницах и винегрет.
   Фрукты, вино, лимонад и соки стояли на столе. Лидия Николаевна поставила на стол в тарелочках нарезанные колбасу, сыр, брынзу. Поломала две лепёшки.
   - Всё, садись уже, Лида. Хватит, - сказала Тамара и сама села за стол.
   - О! У нас гости? А Герман и Лёша где? Почему и они не пришли? - услышали женщины голос Ефима Натановича и тут же обернулись к нему, поставив фужеры с вином на стол.
   - Так это... мы подумали, что... Димка же в больнице, может в тягость вам будет. Герман хотел идти со мной, но я это... может позвать его? - привстав с дивана, спросила Тамара, украдкой посмотрев на Лидию Николаевну.
   - Зови, конечно! И по дороге Лёшу кликни. Новый год же... чего уж теперь. За Димку нашего выпьем. Иди, Тамара, зови мужиков, - сказал Ефим Натанович.
Тамара тут же убежала и вскоре вернулась с Германом.
   - А Лёша где? - спросил Ефим Натанович.
   - Я тут! С Новым годом вас всех! - громко крикнул с порога Лёша, держа в руках две бутылки водки и чашку, накрытую газетой.
   - С Новым годом! А это что? - спросил Ефим Натанович.
   - Да я мясо на шашлык замариновал давеча, вот и принёс, - ответил Лёша, ставя чашку и бутылки на стол.
   - Я мангал во дворе оставил, давайте выпьем и огонь разводить будем, нашим дамам шашлык приготовим на Новый год, - весело сказал Герман, открывая бутылку водки.
   Ефим Натанович быстро доливая вино в бокалы Тамары и жены, сок в бокал Галины, поднял и свою рюмку.
   - Ну что... за нашего Димку тост! Пусть здоровым домой возвращается наш герой, - встав с места, громко сказал Герман, протягивая свою рюмку.
   - Дай-то Бог... - прошептала Лидия Николаевна.
   Вика сидела рядом с Димкой и неотрывно смотрела на него. Она где-то читала, или видела в кино, что с такими больными нужно разговаривать. Она оглянулась, чтобы убедиться, что рядом никого нет.
   - Димочка... родной мой человечек. Я так тебя люблю! Правда-правда! Ведь я до встречи с тобой не знала, что значит любить, этому ты меня научил. Ты только не оставляй меня, милый, я ведь жить не смогу без тебя, - почти в самое ухо Димки, тихо говорила Вика, держа его руку и часто прикасаясь к ней губами.
   Потом, привстав, прильнула к бледным губам парня. Голова его была забинтована толстым слоем бинта и лицо ничего не выражало. Даже дыхание парня едва было слышно. Но Вика старалась услышать его дыхание, близко наклоняясь к его лицу.
   Дмитрий Константинович, поев, вернулся назад. Но увидев дочь у изголовья Димки, она как раз в это время целовала Димку в губы, он остановился в дверях. Немного подождав, он подошёл к дочери.
   - Тебе бы отдохнуть надо. Я посижу рядом с ним. Сегодня операций нет, многие больные до вечера домой ушли, остались только тяжёлые. Тихо в отделении. А Дима... - говоря это, Дмитрий Константинович нагнулся над Димкой и приоткрыв ему по очереди глаза, осмотрел его зрачки и взял за запястье, прослушивая пульс.
   - Что Дима? Что, папа? - нетерпеливо спросила Вика, встав со стула и посмотрев на отца.
   - А Дима очнётся или глубокой ночью, или ранним утром. Так что... - ответил он, но  Елизавету Фёдоровну в дверях, улыбнувшись, замолчал.
   - Вы поели, или как? - спросила она, подходя к мужу.
   - Только что поел. Как больной? Что у него? - спросил Дмитрий Константинович, уводя жену к столу.
   - Давление высокое, аритмия началась, испугался он. Сейчас уже спит,  ему сделали уколы. Как она? - спросила Елизавета Фёдоровна, посмотрев на Вику, которая положив голову на грудь Димки, поглаживала его по руке.
   - Сама видишь. Кажется, это наш будущий зять.,- улыбнувшись, ответил Дмитрий Константинович.
   - Не говори глупости. Ещё неизвестно, каким он очнётся. А вдруг с патологией? Это всё же мозг, - сказала Елизавета Фёдоровна.
   - Что же ты ему заранее пророчишь болезнь? Ты же врач, Лиза! Парень воевал, смелый, мужественный, да и любят они друг друга. И мне он нравится, и даже очень. И я всё сделаю для того, чтобы он поправился, хотя бы ради дочери, - начиная нервничать, говорил Дмитрий Константинович.
   - Ты прав, я врач, поэтому и вижу то, что другим недоступно. Конечно, я желаю ему выздоровления... а если нет? Не бросим же мы своими руками нашу единственную дочь в огонь? Ей что, всю оставшуюся жизнь с инвалидом сидеть? Я этого допустить не могу. И потом... она ещё с Сашей не развелась... может они вообще разводиться не будут, - тихо, почти шёпотом, чтобы её не услышала Вика, говорила Елизавета Фёдоровна.
   - Лиза? Ты хоть слышишь себя? О нём я не хочу даже слышать, чёрт побери! Он нашу дочь едва не убил!  - чуть громче, произнёс Дмитрий Константинович.
   - О чём вы спорите, родители? - повернувшись к ним, спросила Вика.
   - Так... просто разговариваем. Вика, иди в палату, где Дима лежал до операции, иди, дочка, отдохни до вечера. Ты ведь хочешь быть рядом с Димой, когда он очнётся? - подходя к дочери и ласково гладя её по чёрным волосам, спросил Дмитрий Константинович.
   Елизавета Фёдоровна недовольно покачала головой.
   Слова Дмитрия Константиновича, кажется, подействовали на Вику, да и сама она чувствовала усталость.
   - Да, конечно. Ладно, ты прав, только не оставляй его одного, папа, - сказала Вика, поднявшись со стула и направляясь к выходу.
   - Надеюсь, она тебя не слышала, - провожая дочь взглядом, пробормотал Дмитрий Константинович. 
   - Вика - наша единственная дочь, Дмитрий. Ладно, с Сашей она ошиблась, разведётся, многие разводятся. Но ты посмотри на него! Ты же нейрохирург, Дмитрий! И сам лучше меня знаешь последствия подобной черепно-мозговой травмы. Да и знаем мы его недостаточно хорошо, чтобы позволить нашей дочери связать с ним свою жизнь, - резко говорила Елизавета Фёдоровна, внимательно глядя на Димку.
   - Я его хорошо знаю, Лиза! Если бы не этот парень... Страшно подумать, что бы было, если бы не Дима. Он спас твою дочь от рук этого негодяя. И прошу тебя, не будем больше об этом. Это решит наша дочь, это её жизнь, - твёрдо произнёс Дмитрий Константинович.
   Тяжело вздохнув, Елизавета Фёдоровна встала и ушла в соседний кабинет.