Вечные странники

               
                I               
Старый лебедь-вожак собирался в свой последний путь. Время засуетилось: дни стали короче,  темные ночи, подгоняемые торопливыми заморозками, хоть и тянулись лениво, вразвалочку, заставляли обитателей бескрайней тундры просыпаться  еще до рассвета и, зажигая задержавшуюся зарю предрассветным гомоном, предвещать близость дня. Бесконечная стылая ширь наполнялась прелюдией великой мелодии жизни. Все напоминало о приближении Великого перелета - последнего в жизни вожака. Годы промчались быстрым галопом, отбирая силы и уверенность в себе.    Вслушиваясь в привычный гомон, он озирал еще пока острым оком, бесчисленное свое племя. Бесчисленное…. Стая за его время приумножилась и он, облетая Большое озеро, с гордостью оглядывал  белое шевелящееся голосистое пятно посередине. Перед отлетом птицы сбились в единую стаю и ждали команды. Они шумно перекликались и, собираясь в опасный и долгий путь, предпринимали последние приготовления.  Родители кружили вокруг своих возмужалых, но еще не выбеленных, сероватых юнцов, о чем-то громко толкуя, щипали их то за крыло, то приглаживали перо на спине, словно подбадривали их, вселяя уверенность перед первым, а значит и главным перелетом.  Вожак знал каждого. Пробные ежедневные полеты придавали уверенности молоди. С каждым днем все ровнее держался клин, наливались силой молодые мускулы. Но многолетний опыт предсказывал печальную неизбежность потерь. Не все вынесут непомерные нагрузки, не все доберутся до Теплой воды.
      Вожак вытянул шею, крепко ударил крыльями, вздыбив воду, приподнял крепкую крутую грудь; из его горла вырвался трубный,  надорванный, призывный клич. Через мгновение отозвался громкий  и чистый юный голос,  резкие хлопки сильных крыльев  отозвались словно эхо. 
 «Хорошим вожаком будет. Всегда на чеку» - старый лебедь сложил крылья, стряхнув капли воды с гладкого оперения.
 И только теперь вся стая пришла в движение. Пространство над озером заполнилось многоголосьем: «Готов! Готов! Готов!….»
      Разбегаясь и отталкиваясь от воды, хватая крыльями встречную волну порывистого ветерка, старый вожак окончательно утвердился  в своей решимости вести стаю на Дальние озера. Сын должен знать те тихие озера, где когда-то он появился на свет. В тот год впервые вожак  увидел высокую, увешанную огнями вышку. Постоянно зудящий гул тревожил прилетевших птиц. Тогда в глазах своей подруги прочитал он беспокойство и страх. Она не  искала, как обычно   место для гнезда. В состоянии постоянного напряжения вглядывалась в сторону, откуда доносился шум. Так вели себя и другие птицы. И тогда вожак со своей молодой и сильной подругой решились на поиски новых мест  для своей стаи, где будут они в безопасности и где  достаточно пищи для будущих детенышей. Много дней с напряжением ждала стая своих разведчиков. На исходе недели вернулись они уставшие, чтобы после короткой передышки увести свое племя на Дальние озера. Время не ждет. Весенне-летнее добропогодье скоротечно. Сливается весь период гнездования, вскармливания малышей в один северный день. И только, когда молодь станет на крыло,  появляются сначала предосенние сумерки, затем длинные, холодные ночи; и первые забереги с первоснегом заставляют птиц сбиваться в стаи,  второпях покидать родные места.
      Только один раз гнездились на Дальних озерах. На следующий год вышка исчезла, тревожащих звуков не стало, и  лебеди снова вернулись на свои старые насиженные места, на свое Озеро.
       Этим летом снова появилось тревожное жужжание и гул. В озере, что неподалеку, появилась насыпь, вода замутилась мертвой рыжиной. Нет покоя, не стало той привычной тишины. 
   «Он должен знать Дальние озера».  Вожак вел стаю на Восток.   Он замечал, как его сын – сильный, стремящийся к независимости красавец-лебедь, меняясь с ним местами, трубил громче и требовательнее, чем обычно, но ослушаться не смел и, возглавив  стаю, вел ее заданным курсом, не пропуская, однако, случая проявить свою силу и удаль. Однажды он дерзко подрезал старого вожака, и резкими хлопками мощных своих крыльев вызвал такой вихрь, что вожак с трудом удержал равновесие.
     Опытному вожаку были ведомы, какие чувства бунтуют в юной груди. Он уже готов стать вожаком. В молодости и он так же демонстрировал силу своему отцу, обращая на себя внимание, но отец не принимал вызова. Пришло время и старый уступил главенство молодому и сильному, но только тогда, когда ветер нетерпения выветрился окончательно из его молодой головы.
     Старый вожак удержался, не потерял равновесия, не сломал ровную линию ключа. Крылья инстинктивно уловили упругую волну, нашли опору, вырвавшуюся из-под  сильных   взмахов ведущего. Следующим за ним птицам он передавал эту волну. Как по эстафете она прокатывалась в самый конец клина. Голова и грудь не чувствовали сопротивления, мышцы отдыхали, накапливая силу для следующей смены. Впереди шел молодой и сильный ведущий.
      Только к вечеру показались Дальние озера. Непрерывный лес вдоль реки  разрывается все чаще встречающимися болотами, затем лесистые гривы стали попадаться  реже и уже остались далеко позади. Впереди показалась знакомая неровная черта большого озера, островерхие чумы на берегу глубокого залива. Пространство над озером заполнилось беспорядочным трубным гоготом. Вожак заметил, как замерли олени внизу, подняв головы, как застыли люди, наблюдая за белыми птицами. Он выхватил даже ту девочку, что когда-то подходила к самому гнезду, узнал ее отца.  Стая, перестраиваясь на ходу, шумно пошла на долгожданную посадку. Стылая вода вспенилась белыми бурунами. Убедившись, что стая заняла   середину озера и находится в безопасности, старый лебедь, повернул голову в сторону сына, встретил понимающий и благодарный взгляд. Понял! Хороший будет вожак. Рядом с молодым сильным лебедем, прижавшись шеей, держалась его подруга.
      Еще не погасли звезды, только обозначился восток еле заметной светлой полосой вдоль низкого горизонта, как хрипло прозвучал призыв готовиться в путь. В холодных тающих сумерках шумно захлопали  крылья, и  утренняя перекличка разорвала застывшую тишину, громогласная гортанная многоголосица заполнила надозерье, распространяясь по низким кочкарникам. Все живое проснулось, разбуженное прощальной песнью, возвещавшей миру о начале Великого перелета. Точные и безотказные природные куранты пробили смену караула. Тепло оборвалось, как тонкая ненадежная нить, уступив напору северного ветра,   бесконечным серым тучам, стремительно несущим снежные метели прямо на хвостах улетающих птиц. Бесконечные вереницы еще неровных ключей устремляются туда, где солнце греет ласковее, где теплые воды тихих заливов не замерзают круглый год, принимая нескончаемые вереницы уставших птиц на постой до следующей весны.
       Нет в мире человека, не остановившегося  в пути,  услышав трубный лебединый клич, не бросившего самое интересное занятие ради любования величием воздушного шествия могучих птиц. И стоят влюбленные от крайних северных пределов до южных широт с открытыми ртами, улавливая в лебединой песне то щемящее чувство  чистоты любви и помысла, без чего не мыслимо простое человеческое счастье.   Для многих жителей дремучих лесов, бескрайних тундр, перелеты птиц – точные часы. Здесь время меряется сезонами. Весна начинается перепевами первых перелетных птиц. И, словно разбуженная разноголосьем, природа вскипает бурно, через край. Весна-лето сплетаются тесным клубком.   Время прессуется в единый миг… в одночасье же прерываемый последним горловым криком последнего лебединого ключа.
Стоят, завороженные отец и маленькая дочурка среди безбрежной тундры, провожая взглядами белых лебедей.
- Папа, а куда улетают лебеди? – спрашивает маленькая  Айнэ у своего отца.
- В сторону полуденного солнца, дочь. Далеко отсюда, где солнце ближе к Земле подходит, где тепло и зимой и летом, где снега не бывает.
- А что есть такая земля, где не бывает снега? – удивляется Айнэ.
- Есть такая Земля. Наши богатыри когда-то ходили в те земли. Море там теплое, вот и летят птицы туда на зиму.
- А они вернутся?
- Да, вернутся, дочь. Они здесь родились. Это их родная Земля.
Айнэ машет красным платком:
- Возвращайтесь, я буду вас ждать!
- Они вернутся, не беспокойся, Айнэ, - отец гладит дочь и тоже смотрит во след птицам. – Вечные странники…
- А как они дорогу найдут, - сомневается Айнэ.
- У них вожак опытный и сильный. Он уже не раз проделал путь к Теплой воде. Ты же помнишь его: мы к его гнезду подходили.
- Помню. Он большой, важный такой, - и Айне изобразила его. – Я буду ждать! – крикнула она и снова помахала платком.
Птицы, словно услышали маленькую девочку, затрубили громко, протяжно, набирая высоту.   

                II
        Не крики, а стоны отчаяния и безнадежности послышались внизу. Стая пролетала над своим родным Большим озером.               
      Почему мудрость так беспощадна? На смену чувству пришло знание. На смену  уверенности пришло сомнение, молодецкой удали – трезвый расчет. Знание жизни порождают новые тайны, на  проникновение в которые уже нет ни сил, ни времени, ни даже   стремления. Вожак знал наверняка, что те юнцы, так и не достигшие зрелости, что так неистово горланят, беспощадно и неумело бьют своими слабыми крыльями студеную свинцовую воду, так и не поднимутся никогда в небо, не испытают счастья полета, останутся замерзать в этом краю родном, но, увы, суровом и беспощадном. Материнские крики призывно рвали пространство в клочья, дети их беспомощно там внизу  в пену превращали серую воду. Еще долго  по направлению движения ключа виднелись белые пенные черточки на  сером фоне Большого озера. Скоро не стало видно   озера.   Замолкло нескончаемое тундровое бесконечье. Стройный клин, вытянувшийся почти равномерно в разные стороны, продолжал свой путь, повинуясь Великому Закону природы.
         Оглядывая с высоты знакомые изгибы озер,  бесконечные лесные ковры. Вожак вел свою стаю на юг. Запах земли временами дотягивался с мощными потоками теплого воздуха. Это были знакомые  запахи хвойной тайги, грибов, мшистых болот, спелых ягод. Земля словно помогала в такие моменты летящим птицам, поддерживая их восходящей волной пьянящего воздуха. Крылья улавливали эти волны, находя в них твердую опору.
  Все реже и реже мелькают болота своей рыжиной, чаще встречаются поселки, города, появляются первые поля, пастбища. Пора искать место для отдыха. Вожак напряженно всматривается  вдаль. Вот и знакомая лента могучей реки, вот зеленые луга, и большое поросшее зеленью озеро с множеством заливов. Звучит долгожданная команда снижаться, и все пространство наполняется беспорядочными криками радости. Вырываясь из-под крыльев пикирующих  птиц,  потоки воздуха  дополняют зычное горловое гоготанье шумом мощного штормового порыва.
             …И снова в путь.  Многодневный полет забрал, кажется, все силы. Ноющая боль в  крыле все чаще и чаще напоминает о себе. А вот и долгожданный теплый залив, Теплая вода. Но что это? Старого вожака насторожил запах, исходящий снизу. Цветные разливы на поверхности воды уходят далеко к горизонту. Вдоль обычно безлюдного берега копошатся люди, громыхают моторы снующих катеров.
            Собирая последние силы, вожак заложил крутой вираж, хрипло протрубив сигнал тревоги. Стая, поломав четкие линии, повиновалась. Старый лебедь  набирал высоту, направляясь через горный хребет в тот другой   залив с желтым теплым песком, где он,  будучи еще совсем юнцом, останавливался со стаей своего отца.  Стая заволновалась,  разбилась на несколько ключей, но следовала за своим вожаком. Стая верила ему. Он знал, что безопасное место там за перевалом и, подбадривая уставших за время великого перелета  птиц, громче обычного трубил, звал за собой.    
      Уже в быстро наступающих сумерках, показался красный залив, отражая огромное  солнце, наполовину отрезанное ровной линией горизонта..    Рубиновые брызги теплой морской воды, поднятые розовыми крыльями рассыпались множеством огненных искр. Гомон вскоре умолк вместе с быстро наступившей темнотой.
      Также стремительно настал рассвет. Короткая ночь не восстановила силы. Старый вожак тихо отделился от стаи.  Быстро разогнался, оттолкнулся от поверхности теплой воды. И только набрав высоту,  громко затрубил. Эхом отбился от скал его скорбный крик. В ответ он услышал чистый, громкий и такой знакомый голос.
 «Хорошим вожаком будет» - узнал нового вожака старый лебедь.    
     Он взял направление на север.  На исходе изнурительного  перелета, он увидел ТОТ перешеек между озерами. Он пролетел над тем одиноким деревом, из-за которого блеснуло пламя выстрела в ТОТ вечер… Вот и ТОТ пролив, куда бело-розовым пятном упала его подруга…
          
                ***
          Он поднимался все выше, ввинчиваясь в голубое безоблачное небо. С каждым витком силы его таяли, воздух  терял упругость. Крылья временами проваливались в пустоту, и тогда только дополнительными сверхусилиями удавалось удерживать высоту. До хруста в суставах вожак налегал на натруженные крылья, улавливая малейшее дуновение спасительного ветра.  Высоко, где-то за границами реального восприятия, ему грезилась  лебедушка, манящая его в безмерную синь. Зов ее такого знакомого и родного голоса придавал силы, заглушал боль в  крыле…
 Он уже видит ее...
 Еще несколько взмахов, еще усилие…
 Вот она  рядом …
 И  он  ощутил ее тепло…
 И она обняла его своими белыми крыльями…
      

                ***
       Всяк,  увидевший плывущих лебедей в синем небе:
- сними с себя корону царя,
- поклонись в пояс, уйми гордыню свою, 
- не оскверни  душу свою неоправданным злом,
- улыбнись во след…