Ври, да не завирайся

Жил-был в одной далёкой сибирской деревне мальчик по имени Митя. Мальчик был добрый и весёлый. Он помогал маме и папе в домашних делах, любил рыбачить, ходил в лес за грибами и ягодами. Но что бы он ни сделал – обязательно приврёт. В деревне, где жил Митя, все чуток привирали, и греха большого в том не видели. Но он, бывало, так привершит, что диву даёшься: такой маленький, а так загибает. Поймает Митя рыбку небольшую, а показывает, растопыривая руки:
– Вот такущего карася вчера выудил.
– Ужо маленько сбавь. Карась не щука – не бывает таких карасей, – говорит ему старик Дмитрий Иванович. – Ты, – говорит, – тёзка, шибко карася-то уважил.
– А кто такой тёзка? – спрашивает Митя, чтоб уйти с разговору без урона.
– Это когда у людей одно имя. Вот их тёзками зовут.
– Но вас же Дмитрием Ивановичем зовут, а меня Митей: какие же мы тёзки? – хочет споперечничать Митя. Он уже привык пускаться в спор по каждому поводу. Сам в том виноват – никто ему не верит, вот он и ерепенится.
– Вырастешь, тоже будешь Дмитрием – Дмитрием Васильевичем.
– А-а-а, – соглашается Митя. И тут же за своё: – А я сегодня утром за грибами ходил. Белых набрал два ведра.
– Прямо два ведра? – переспрашивает Дмитрий Иванович, усмехаясь в усы. Он-то видел Митьку, возвращавшегося из лесу с полупорожним детским ведёрком.
– Не верите? – уже хотел пуститься в спор Митя.
Но Дмитрий Иванович, про которого в деревне шла молва, будто он колдун, могущий и «кровь заговорить», и «порчу снять», изловчившись, поймал одной рукой летавшего комара, а другой – паута. Митя удивился, как ловко у него это получилось.
– А комары да пауты в лесу были? – строго спросил Дмитрий Иванович и посмотрел пристально на Митю своими зелёными глазами.
– Конечно, – с готовностью ответил Митя. – Вот такие комарищи там летали, – и он показал пальцами с жука майского, – вот такущие пауты, – и он показал с большого мыша.
Разжал кулаки Дмитрий Иванович и с его ладоней слетели освободившиеся комар с майского жука и паут – с большого мыша и тут же напали на Митю. Испугался мальчик такого огромного комара да такого жуткого паута, и побежал домой – прятаться. А они, страшно жужжа, стали преследовать Митю.
Бежит Митя со всех ног, смешно отмахиваясь руками. Кто встречает его, очень дивятся, ибо не видят, от кого это он так отмахивается. Волшебство Дмитрия Ивановича действует таким образом, что этих жутких насекомых видит только Митя. Для всех остальных и комар, и паут остаются обыкновенными и, что естественно, – незаметными.
Забежал Митя в дом, а комар с паутом за ним. Спрятался он под одеялом, дрожит от страха. Заходит отец, видит, что сын под одеяло спрятался, спрашивает, приподнимая угол одеяла:
– Что с тобой, сынок? От кого прячешься под одеялом?
– Закрой одеяло!!! – закричал испуганный Митя. – Там комар летает – вот такой, – и показал с большого мыша, – да паут здоровенный, – и показал руками с большого кота.
Только он так показал, как кто-то проколол одеяло острым шилом. Пуще прежнего испугался Митя. Выглядывает он одним глазом из-под одеяла. А там летает по комнате комар величиною с большого мыша и паут – с большого кота со страшными зелёными глазами. А у комара острый хоботок, с иглу, которой мама шьет, а у паута жало величиною с большое шило, которым отец валенки подшивает.
– Ой-ой-ой! – закричал в испуге Митя. – Они меня заколют, они из меня всю кровушку выпьют!
Удивился отец такому поведению сына. Он-то не видит ни комара здоровущего, ни паута величиною с кота. Ну жужжат комар да паут. Так мало их летом в избу залетает? Открыл окно и выгнал комара да паута. Обнял он сына, прижал к себе.
– Может, тебе показалось? Не бывает таких больших комаров и таких огромных паутов, – успокаивает он Митю.
Митя прижался к отцу, дрожит, будто его собаками затравили. Он-то видит, что и комар величиною с мыша, и паут – с кота, бьются в лютой злобе в оконное стекло. Митя с испугу зажмурил глаза и вымолвил тихо:
– Может и показалось.
Разлепил он глаза, смотрит, а комар и паут обрели обычные размеры. Успокоился Митя. Уложил его отец в постель: «Пусть отдохнет, – думает, – с жары, видимо, причудилось сыну».
Прошло время. Уже забылась история с комаром и паутом. Идёт Митя с речки. Небольшую щучку поймал. Бросил её в свой детский рюкзачок. Идёт, песенку насвистывает. Встречается ему Дмитрий Иванович:
– Ну как улов? – спрашивает, хитровато щуря глаза.
– Щук наловил вот такущих, – и Митя раскинул в стороны руки, – штук пять.
Вдруг в рюкзаке будто что-то зашевелилось. Рюкзак начал расти, увеличиваясь до размера большого мешка. Из него показались пять больших щучьих хвостов, и стало Мите непомерно тяжело. Придавил рюкзак тяжестью, да так, что упал он лицом прямо в лужу. Эта лужа не высыхала по всему лету, и в ней любили валяться свиньи да домашние птицы.
– Ой-ой-ой! Тяжело-то как! – взвыл Митя.
– Так щуки-то больно большие, да ещё пять штук! Это, брат, не шутка. Каждая щука не меньше полпуда будет, вот и набралось весу-то, – Дмитрий Иванович посмотрел сочувственно на Митю, пускающего грязные пузыри.
Идут друзья Мити и видят такую картину: Митя почему-то лежит лицом в луже, а на нём рюкзачок маленький, да из него торчит щучий хвост – тоже маленький. А визжит так, будто его бревном прижало тяжеленным. Они же не видят больших щук и большого рюкзака. Волшебство такое, что только Митя видит и ощущает. Посмеялись ребята, да и пошли своей дорогой. И тут Митя сообразил, что КАК он соврёт – ТАК и случается, что его враньё становится былью, и что это – не всегда ему в пользу. Он даже не то взвизгнул, не то хрюкнул от такого прозрения.
– Что с тобой? – спросил Дмитрий Иванович.
– Соврал я вам, Дмитрий Иванович, – сказал Митя. – Я поймал одну маленькую щучку. Вот такую, – и он показал руками, вытянутыми над головой.
Тут же рюкзак и щука стали обычных размеров. Митя встал из лужи, и одежда его чудесным образом очистилась от грязи.
– Ну вот – ври, да не завирайся, – сказал Дмитрий Иванович, – не прибавляй так много, а то в другой раз грязь может и не отлипнуть.
2016 г.