Аист - птица счастья Часть 2

Часть 2.

Кабы знать, где упасть, так соломки бы припасть
      (народная поговорка)

    Обычно, на свою стройку в деревню, я приезжал дважды в году. Первый раз в мае, когда ещё не так жарко и не вывелись слепни. Комаров в это время бывает ещё в приемлемом количестве, хотя в некоторые годы достаёт мошка. Затем, я на два жарких месяца уезжал в столицу и там продолжал работать, зарабатывая на дальнейшее строительство. Следующий свой приезд я рассчитывал на начало августа с пребыванием в деревне до середины сентября и более, в зависимости от обстоятельств. В этот августовский приезд, я планировал поработать подольше, практически до конца сентября, но моим планам не суждено было сбыться.
    Как Вы наверно уже догадались, причиной этого, как ни странно, явилась бабка Никанора. При общении с другими жителями деревни, я неоднократно слышал от них, что с Никанорой нужно быть осторожнее, но ничего конкретного они не говорили. Я уже писал выше, что отмечал некоторые странности в облике и поведении Никаноры, но как говориться: - у каждого из нас свои тараканы. Сама Никанора рассказывала мне, что после окончания фельдшерских курсов, она работала в военном госпитале, во время войны в Афганистане. Работая там, она насмотрелась всякого и естественно, это оставило свой отпечаток на её психике. Зная об этих обстоятельствах и учитывая её возраст, я с пониманием относился ко всем чудачествам Никаноры.
    И так, вернёмся к нашим аистам. На третий день своего августовского приезда, как обычно – неожиданно, возле меня появилась Никанора.
Поговорив о последних деревенских новостях и предполагаемой погоде на предстоящие дни, я предложил ей попить со мной чайку. Никанора с радостью согласилась, но обычных вкусняшек, на этот раз у меня не было – не успел затовариться в связи с приездом. Мы продолжили разговор. Я сообщил, что занимался очисткой своего участка от травы и готов приступить к бетонированию и кладке стен. Никанора перевела разговор на ягодную тему – мол, нынче в лесу невиданный урожай брусники и черники, упускать это время никак нельзя. И тут, перед своим уходом, взглянув на водонапорную башню, она произнесла роковую фразу: - «нет, аисты у тебя не заведутся, пока не сбросишь старое гнездо; я бы сама залезла на башню, но возраст не позволяет» и пошла сгорбившись в свою сторону!
   Эти, её последние слова, так засели в моей голове, что остаток дня, до вечера я всё думал, как мне сбросить старое гнездо с водонапорной башни.
   Дело в том, что видимо, чтобы никто не мог помешать аистам, металлическая лестница, приваренная к башне, была отпилена высоко от земли. Чтобы добраться до неё, нужна была высокая лестница, не менее четырёх метров в длину. Мало того, основание башни стояло на насыпном холме с утрамбованными, крутыми скатами поросшими крапивой. Устойчиво установить лестницу на таком основании представляло проблему.
    Несмотря на все эти обстоятельства, дождавшись вечера, я выбрал самую высокую стремянку из своего строительного арсенала и направился к водонапорной башне. Меня тянуло туда, словно под гипнозом. Я даже не задумывался о мерах безопасности и страховки, хотя где-то  глубок в подсознании, осознавал, что делаю что-то не то и не так!
    Подойдя со стремянкой к основанию башни, я понял, что даже став на её верхнюю ступеньку, я вряд ли смогу дотянуться руками до нижней перекладины металлической лестницы. Тут я вспомнил, что в мае, занимаясь крышей на пристройке к сараю, смастерил приличную лестницу, которая укладываясь на конёк, доставая до среза кровли. Однако, полагая, что и этого будет не достаточно, я надставил её дополнительными, метровыми брусками. Взвалив эту лестничную конструкцию на плечо, я опять направился к водонапорке. Металлические стенки башни были заржавленными и скользкими под облупившейся краской. Несмотря на двадцати шести градусную температуру окружающего воздуха, от всей этой конструкции тянуло загробным холодом. Установив лестницу под небольшим углом, чтобы максимально использовать её высоту, я незамедлительно начал подниматься по ней вверх. Став на верхнюю ступеньку, и опираясь на скользкие, в каплях росы, стенки башни я посмотрел вверх. Да, сейчас я смогу дотянуться до верхней перекладины, но для этого придётся слегка оттолкнуться от башни сантиметров на пятьдесят. Со стороны, всё это действо напоминало телодвижения самоубийцы, пытающегося покончить с собой таким экстравагантным способом. И вот, оттолкнувшись, я хватаюсь за нижнюю перекладину железной лестницы, и повисаю на ней, раскачиваясь.
    И, о ужас! Деревянная лестница, соскользнув по башне, падает на землю прямо под моими ногами. У меня в голове проносятся два варианта: - прыгать вниз, ломая ноги, а возможно и позвоночник; карабкаться на руках вверх и там обдумать сложившуюся ситуацию. Я, конечно, выбираю второй, имея со школьных лет крепкие руки, когда без ног свободно поднимался по канату под потолок спортивного зала. Но сейчас мне за шестьдесят, да и на левой руке имеется только половина бицепса – последствия плохой разминки перед тренировкой в боксёрском клубе. Но, как говорится – «взялся за гуж, не говори, что не дюж»!
    Перекладины представляли собой пруты арматуры, миллиметров десять – двенадцать в диаметре. Подтягиваться по ним, раскачиваясь корпусом влево и вправо, не представляло особого труда, и вскоре я мог опереться ногами на нижнюю перекладину и перевести дух. Поднявшись на оголовок водонапорки, я огляделся по сторонам. Захватив с собой фотоаппарат, чтобы запечатлеть вид сверху на свой участок и окружающие красоты, я принялся фотографировать. Стоять наверху без ограждения, и только держась за перила лестницы, было жутковато. Я ясно ощутил то, как чувствуют себя здесь аисты, но у меня, к сожалению, нет крыльев. Огромное гнездо, около метра в диаметре, представляло собой спрессованный пирог из травы, мха, тряпок, кусков полиэтилена и многого другого, но веток от деревьев почему-то почти не было. Держась одной рукой за лестницу, я стал понемногу отрывать слои гнезда и поросль растений,  и сбрасывать  всё вниз. 
      Разобравшись с половиной высоты гнезда, мне вдруг, стало жалко труда нескольких поколений аистов, и я решил оставить основание без разрушения.