Нечаянная радость глава 4

                *****
     Кухня была небольшой, но очень уютной. Входная дверь имела мелкую расстекловку. Как и во всём доме, стены и здесь были окрашены в светлый тон, на который был нанесён знакомый растительный рисунок. Украшением стен также являлось наличие кухонной утвари и небольших картин с изображением милых домашних животных и птиц. Всё помещение было освещено солнечным светом, проникающим через оконное стекло, вправленное в деревянную раму тёплого пастельного цвета.
      Перемыв и расставив по полкам посуду, девушка поспешила вернуться в гостиную, где её ожидала хозяйка дома.
    Александра Григорьевна сидела в своём любимом кресле, держа в руках книгу в потёртом кожаном переплёте.
   - Присаживайся напротив, - обратилась она к Лизи, жестом указывая на стоящий рядом стул.
    Елизавета послушно присела, мысленно готовясь отвечать на вопросы пожилой женщины. Отложив книгу, та произнесла:
    - По праву хозяйки дома я хочу сначала услышать твою историю, тем более, как я понимаю, обо мне ты уже кое-что знаешь. Уверена, что ко мне ты попала не случайно.
    Девушка смутилась и робко ответила:   
   - Именно случайно. О вас мне рассказал мой друг Жак Дюбуа, а ему это стало известно от его тети Беатрис, которая побывала у Вас в гостях и узнала о том, что Вы хотели бы найти себе спутницу жизни, желательно русского происхождения. Меня заинтересовал этот рассказ, поэтому я и решилась приехать сюда.
  - Месяц назад мне действительно довелось познакомиться с некой французской туристкой, посетившей нашу женскую обитель, - ответила ей Александра Григорьевна. - Мы разговорились, и я пригласила её в свой дом. Узнав, что я живу совершенно одна, она была крайне удивлена и предложила мне заняться поисками спутницы жизни. Её решение показалось мне интересным, и я сказала, что согласилась бы на это, если бы можно было найти женщину или девушку русского происхождения. В ответ я услышала о том, что это желание легко исполнить, так как у неё имеются русские знакомые и, возможно, кто-то из них согласиться разделить со мной все радости и горести оставшихся лет. Как я понимаю, этой знакомой являешься ты?
   - Да, это так, - подтвердила Лизи. – Как я уже сказала, мне стало известно о Вас от племянника этой женщины, и я приняла решение приехать сюда.
    - Теперь мне всё понятно, - услышала она в ответ. -  Хотелось бы узнать побольше о тебе самой. Пожалуйста, расскажи мне всё, что считаешь нужным.
   Лизи смущённо улыбнулась и начала свой рассказ:
  - Как я уже сказала ранее, меня зовут Елизавета Гордеева, или, как звали меня во французской среде, Лизи Гордон.  Я – единственная дочь своих родителей. Мой отец, Павел Ильич Гордеев, сын русских эмигрантов, вынужденно покинувших Россию после событий октябрьской революции 1917 года и поселившихся в Париже. Он - участник Второй мировой войны. Несмотря на то, что правительство Франции заявило о своём решении не вмешиваться в дела Испании, в которой разгорелась гражданская война, мой отец в 1937 году по зову сердца отправился на помощь социалистам-республиканцам. Там он получил первый боевой опыт и первые ранения.
     - Удивительно, - прервала её рассказ Александра Григорьевна. – Мой муж тоже по зову сердца отправился в Испанию, где он сражался против сторонников нацистского режима генерала Франко. Быть может, им довелось совместно сражаться против испанских националистов.
    - Возможно, Вы правы, - поспешила заверить её девушка. – Отец рассказывал, что рядом с ним сражались патриоты из многих стран.
    - Что же было потом? – спросила хозяйка дома.
    -  В 1939 году отец возвращается во Францию, которая на следующий год была оккупирована войсками Германии и её союзников, - продолжила Лизи своё повествование. - Он рассказывал, что ещё в начале сентября 1939 года в ответ на нападение Германии на Польшу, Великобритания и Франция объявили войну Германии. Во Франции, у укреплённой линии Мажино, расположилась франко-британская армия, а у линии Зигфрида сконцентрировалась немецкая армия. Но военные действия ограничивались лишь частными операциями на море. На границе Франции и Германии царила странная тишина: огромные армии стояли лицом друг к другу, но сражений не было, только кое-где завязывались случайные перестрелки. Этот период войны, длившийся до апреля 1940 года, вошёл в историю как Странная война. В начале мая 1940 года начались боевые действия, направленные на разгром Франции. Немецкая армия менее чем за месяц смогла разгромить самые боеспособные французские войска и их союзников.  Французы были деморализованы, в то время как немцы
уверовали в свою непобедимость. Окончательный разгром Франции был делом времени…
    Лизи на миг прервала свой рассказ. Посмотрев на хозяйку дома и убедившись в том,
что та внимательно её слушает, она добавила:
     - Извините, что рассказываю так подробно. Просто я интересуюсь историей, а этот период мне особенно близок, так как связан с моим отцом.
     - Не надо извинений, - спокойно произнесла пожилая женщина. – Ты можешь рассказывать всё, что посчитаешь нужным. Поверь, мне это очень интересно.
     Девушка благодарно улыбнулась и продолжила свой рассказ:
     - Отец не мог принять фашистской политики, поэтому поспешил вступить в ряды народного сопротивления, общей целью которого была борьба за освобождение республики от немцев. Он стал членом партизанского движения, которое называлось «Маки». Партизаны движения «Маки» создавались, в основном, в горах страны, куда бежали граждане республики, чтобы не попасть в трудовые отряды, организованные оккупантами. Поначалу люди создавали малочисленные, не соединенные между собой, группы. У них практически не было оружия и руководителей. Спустя время партизанские отряды превратились в хорошо организованные структуры, которые боролись против фашистов.  Имея боевой опыт, отец возглавил один из партизанских отрядов. О его деятельности стало известно оккупационным войскам. Папу искали, но безуспешно. Пытаясь выведать его местонахождение, нацисты схватили папиного отца, но, не узнав ничего конкретного, вскоре расстреляли его. Узнав о гибели отца, папа жестоко отомстил фашистам, проведя целый ряд диверсионных операций.
   В ряды французского Сопротивления попадали выходцы из разных стран мира после того, как им удавалось сбежать из немецких концлагерей. В начале 1943 года в отряд отца попало несколько бывших заключённых концлагеря. Среди них была молодая девушка по имени Анастасия. Этой девушке в дальнейшем было суждено стать моей мамой. Вместе с отцом она сражалась в рядах французских партизан…
   Услышав её слова, хозяйка дома вздрогнула и тихо прошептала:
   - Мою дочь тоже звали Анастасией.
    Лизи прервала свой рассказ, внимательно посмотрев на пожилую слушательницу. Та попыталась улыбнуться и также тихо сказала:
   - Прошу тебя, продолжай.
  - Летом 1944 года умерла моя бабушка по папиной линии, а осенью этого же года родилась я, - продолжила девушка по её просьбе свой рассказ. - Опасаясь за мою жизнь и жизнь моей мамы, отец переправляет нас в родительскую квартиру в Париже. К тому времени в городе было довольно спокойно и можно было не опасаться стычек с нацистами.
    -  Не могла бы ты рассказать немного о своей маме? – попросила Александра Григорьевна. 
     Лиза кивнула головой:
   -  Моя мама тоже происходила из русских эмигрантов. До войны она с семьёй проживала на территории нынешней Югославии…
   Услышав это, пожилая слушательница снова вздрогнула и тихо произнесла:
    - Не может быть.
    - Почему же не может? – удивилась Елизавета. – Мама сама рассказывала мне об этом.
    - Невероятно, - снова произнесла сидящая напротив женщина. – Получается, что мы с твоей мамой дважды земляки.
    - Это, как? – не поняла Лизи. 
    - Во-первых, как ты сама сказала, твоя мама происходила из русских эмигрантов, значит её историческая родина – Россия. Во-вторых, как и я, она до войны проживала на территории нынешней Югославии. Как видишь, всё очень просто, и мы, действительно, дважды земляки.
    - Тогда уж трижды, - улыбнулась девушка. – Ведь после войны и Вы, и мои родители стали жить во Франции.
    - Правильно, - улыбнулась ей в ответ хозяйка дома, - об этом я как-то не подумала. – Прости, я перебила твой рассказ. Прошу тебя, продолжай.
   - Охотно, - снова улыбнулась Елизавета. – В 1945 году отец присоединился к нам, и моя семья стала дружно проживать в бывшей квартире его родителей.   С раннего детства родители окружили меня заботой и лаской. По воле судьбы, я никогда не видела ни бабушек, ни дедушек. Родители отца умерли, мама же о своих родителях не имела никаких сведений. Она не теряла надежды узнать хоть что-нибудь о них. Насколько мне известно, было отправлено письмо по прежнему адресу проживания её семьи, но ответа она не получила. Я была ещё слишком мала, поэтому оставить меня и выехать в Югославию на их поиски она не решилась. Такую попытку по её просьбе предпринял мой отец, но поиски не дали положительного результата. Судя по всему, родители мамы погибли или пропали без вести. Узнав об этом, мама долго плакала, после чего была вынуждена смириться с потерей родителей и больше уже не предпринимала попыток их отыскать…
   - Бедная женщина, - с сочувствием произнесла Александра Григорьевна. Она тяжело вздохнула и добавила:
   - Как много людей разлучила проклятая война.
   - Вы правы, - ответила ей Елизавета. – Насколько мне известно, Вас тоже она разлучила с детьми.
   Пожилая женщина снова тяжело вздохнула, на её глазах заблестели слёзы. Шепча текст молитвы, он перекрестилась. Девушка повторила за ней крестное знамение.
    - Простите меня, пожалуйста, - тихо произнесла Лизи. – Я не хотела Вас расстроить.
    - Ничего, - утирая набежавшую слезу, ответила Александра Григорьевна. – Ты ни в чём не виновата. Если можно, то я хотела бы услышать продолжение твоей истории.
    - Конечно, можно, - улыбнулась девушка. – Честно говоря, особо и нечего уже рассказывать. Вместе с родителями я жила в Париже. Папа и мама ежедневно дарили мне свою заботу, тепло и ласку. Благодаря их стараниям, я приобщилась к русской истории и культуре. Мы часто устраивали семейные вечера, на которых папа или мама читали вслух русскую классику, цитировали стихотворения великих русских поэтов. Эта их любовь к своей исторической родине передалась и мне. Как вы видите, я свободно общаюсь на русском, неплохо знаю русскую историю и литературу…
    Она на миг прервала свой рассказ, привстала с места и произнесла:
   - Как же это я забыла, ведь у меня для Вас приготовлен подарок.
   Елизавета быстро прошла в отведённую ей комнату и вскоре вернулась со свёртком в руках. Она протянула его пожилой женщине:
   - Возьмите, это Вам.
   Принимая от неё свёрток, пожилая женщина спросила:
  - Что это?
  - А Вы разверните, - услышала она в ответ голос Елизаветы. – Надеюсь, мой подарок
не оставит Вас равнодушной.
   Александра Григорьевна развернула свёрток и извлекла из него довольно объёмный томик стихотворений Александра Сергеевича Пушкина на русском языке. Благодарно посмотрев на девушку, она прижала книгу к своей груди:
   - Спасибо! Замечательный подарок! Это мой любимый поэт!
   - Рада, что смогла Вам угодить, - с улыбкой ответила девушка. – Эту книгу когда-то
преподнесли мне мои родители, теперь я хочу, чтобы она была Вашей.
   Хозяйка дома ещё раз поблагодарила Елизавету, положила книгу на стол и   обратилась к молодой рассказчице:   
  - Ты снова прервала свой рассказ, а я хотела бы услышать, как сложилась твоя жизнь в дальнейшем, и что подтолкнуло тебя принять решение о переезде сюда.
    - Моя дальнейшая жизнь мало чем отличается от жизни нынешней молодёжи, - ответила ей Лизи. – Как и все, я отучилась в школе, где познакомилась с замечательным мальчиком по имени Жак. С тех пор он стал моим лучшим другом. Именно он поведал мне о Вас. Казалось бы, в жизни всё складывалось удачно. Я мечтала о карьере историка или литературоведа, готовилась к поступлению в университет. Родители всячески меня поддерживали. Чтобы развить свои коммуникативные способности я решила попробовать себя в качестве уличного гида.
  Вы знаете, сама не ожидала, что из меня получится неплохой экскурсовод. Мои маршруты стали пользоваться популярностью и приносить мне хоть и небольшой, но постоянный доход. Радовало и то, что со временем на этих маршрутах я стала встречаться с нашими бывшими соотечественниками, для которых рассказ вёлся исключительно на русском языке. Особенной популярностью у них пользовалось русское кладбище Сент-Женевьев-де-Буа в южном пригороде Парижа, где нашла упокоение элита русской эмиграции.  Кто же знал, что вскоре мне придётся похоронить на нём своих родителей…
   Голос её задрожал. Она прервала свой рассказ. На глазах девушки заблестели слёзы.
   - Как это случилось? – тихо спросила её хозяйка дома.
   - Автомобильная катастрофа, - ответила Елизавета, смахнув набежавшие слёзы.
   - Какой ужас? – всплеснула руками пожилая монахиня. – Выходит, что ты сирота?
   - Уже почти четыре года, - дрожащим голосом ответила ей девушка. 
   - Бедное дитя! – с сочувствием произнесла Александра Григорьевна. – Какое же горе тебе пришлось испытать. Как же ты жила все эти годы?
   - У нас имелись некоторые сбережения, - услышала она в ответ голос Лизи. – Но этого, конечно, мне бы не хватило. Огромную помощь оказали мне   родители Жака. Они очень любят меня, мечтают, чтобы мы с их сыном поженились. Честно сказать, мне тоже очень нравится Жак, но пока я не вижу его в качестве своего мужа.
     Благодаря его родителям я не только смогла морально и физически восстановиться после гибели родителей, но и осуществить свою мечту – стать студенткой Парижского университета. Не желая злоупотреблять их благородством и снисхождением ко мне, я выбрала быструю программу университетской подготовки, которая длится три года. Так в возрасте восемнадцати лет вместе с Жаком я стала обучаться на гуманитарном факультете, который спустя три года успешно закончила. Отец Жака хотел устроить меня в свою фирму (он занимается антиквариатом), но мне не хотелось зависеть от родителей друга, поэтому я приняла решение начать работать самостоятельно.
    Честно скажу, поняв, что найти высокооплачиваемую работу не удаётся, я не раз жалела о своём решении, но всё же так и не стала принимать предложение отца Жака. По-прежнему я работала уличным гидом, получая незначительное решение приехать сюда.
   Вы спрашивали, что же толкнуло меня на этот шаг? Думаю, что мой ответ может Вам не понравиться. Первой целью, которую озвучил мне мой друг, а я с ней согласилась, было желание разбогатеть…
   Услышав её слова, пожилая женщина всплеснула руками и удивлённо произнесла:
    - Ты полагаешь, что я богата?
    - Нам с Жаком не было известно Ваше состояние, но, зная о том, что Вы оплатили курс лечения прежней хозяйки этого дома, а, кроме того, почти год живёте самостоятельно, сделали вывод о том, что сбережения у Вас имеются. Не подумайте только, что я собиралась ограбить Вас. На такое я просто не способна. Жак сказал, что Вы уже достаточно стары и, скорее всего, долго не проживёте. А я, оказывая Вам услуги по уходу, смогу стать наследницей и получить этот дом в своё владение…
  Она сделала паузу, тяжело вздохнула и, повинно склонив голову, добавила:
 - Теперь Вы всё знаете обо мне и вправе изгнать меня отсюда, но прежде, чем это произойдёт, я хотела бы сказать, что давно не чувствовала себя так хорошо и уютно, как здесь. Мне на миг показалось, что передо мной родной человек. Но обманывать Вас я не хочу и не буду. Простите меня за всё. Я должна покинуть Вас. Думаю, что так будет честно.
   Лизи умолкла, ожидая решения хозяйки дома. На несколько секунд в комнате воцарилась тишина. Девушка боялась даже посмотреть в сторону пожилой женщины, справедливо предполагая, что за такое признание её выпроводят за дверь.
   - Мне приятно, что ты так честна со мной, - нарушил тишину голос Александры Григорьевны. - В твоих словах я не вижу злого умысла и уверена, что ты не смогла бы причинить мне зла. Мне действительно не так уж и много отмерено в этой жизни, но смерти я не боюсь, ведь смерть – это переход к иной вечной жизни. Этот оставшийся мне земной жизненный путь я хотела бы пройти рядом с тобой.
    Услышав это, Лизи вздрогнула. Слова этой русской женщины тронули её до глубины души. Не имея сил сдерживать свои чувства, девушка бросилась к ней и, опустившись на колени, уткнулась мокрым от слёз лицом в её морщинистые руки.
   - Вы так добры ко мне, - сквозь слёзы произнесла Елизавета, - я не заслуживаю этого.
    - Ну-ну, не надо слёз, глупенькая, - нежно гладя её по волосам, ласково произнесла хозяйка дома. – Ни о каких заслугах речь не идёт. Просто это нужно нам обеим…
    Девушка недоумённо посмотрела на Александру Григорьевну. В её глазах читался немой вопрос.
    - Нас очень многое объединяет, - объяснила ей пожилая женщина. - Мы обе одиноки. И ты, и я потеряли близких людей. Кстати, мой муж тоже похоронен в южном пригороде Парижа на русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. Как и ты, я тоже почувствовала в тебе родственную душу.  Ты напоминаешь мне мою дочь, без вести пропавшую во время войны. У тебя тот же цвет глаз и волос, даже твой голос показался мне знакомым…
    Она вздохнула и добавила:
   - Я очень хочу, чтобы ты осталась…
   Не помня себя от счастья, Лизи снова прижалась лицом к рукам пожилой женщины    и благодарно прошептала:
   - Я Вас никогда не оставлю. Спасибо за всё.
   - Не меня благодари, а Господа Бога за то, что привёл тебя в мой дом, - улыбнулась хозяйка дома и осенила себя крестным знамением. 
    Она ласково посмотрела на юную собеседницу и добавила:
   - Думаю, что пока, разговоров достаточно. Предлагаю выйти на улицу. Сегодня чудная погода. Я покажу тебе свой цветник.
   Девушка благодарно посмотрела на Александру Григорьевну, поднялась с колен и помогла встать пожилой женщине.
   - Я только приведу себя в порядок, - сказала она извиняющимся тоном и поспешила к умывальнику.   
    Хозяйка дома неспеша прошла в свою комнату и через несколько минут вышла, опираясь на деревянную трость-клюку.
   - Я готова, - сообщила ей Елизавета.      
  Она успела умыться и привести себя в порядок. Её русые волосы были собраны в аккуратный пучок.
  - Замечательно! – оценила её внешний вид Александра Григорьевна. – Прошу за мной.
  Она вышла из дома, девушка проследовала за ней. Около входных дверей и на террасе были расставлены цветы в горшках и деревянных ящиках. Тут же стояла небольшая металлическая лейка, подняв которую, женщина стала поливать растения.
   - Давайте, я Вам помогу, - предложила Лизи.
    Хозяйка дома улыбнулась и протянула ей лейку:
   - Сейчас мы пройдём к цветнику, - сообщила она своей молодой спутнице, - там, в тени кустов, есть скамейка, где мы сможем присесть и продолжить нашу беседу.
   Следуя за ней, девушка вскоре оказалась у цветника из неброских, простых цветов. Несмотря на свою простоту, они испускали приятный аромат, привлекающий трудолюбивых пчёлок. За цветником располагался ряд кустарников, в тени которых стояла кованая скамейка с деревянными перекладинами. На скамейке лежали две подушки, рядом стоял небольшой журнальный столик. За скамьёй возвышался деревянный столб, на котором очень уместно смотрелся уличный кованый фонарь.
    - Прошу, присаживайся, - указывая рукой на скамейку, произнесла пожилая женщина. – Я очень люблю сидеть здесь тёплыми вечерами, предаваясь молитве.
     Елизавета помогла Александре Григорьевне удобно расположиться на скамье, после чего присела рядом.
 - Думаю, что пришло время услышать мою историю, - произнесла хозяйка дома. 
    Девушка согласно кивнула головой.
   - Рассказ мой будет долог, но спешить нам некуда, - продолжила женщина. – Начну сейчас, а, если не хватит времени, закончу его потом.
     Как тебе уже известно, зовут меня Александра Григорьевна. Я – потомок старинного русского дворянского славного рода Полторацких. Немного расскажу о нём: фамилия Полторацкий происходит от прозвища Полторак. Так в старину называли человека, кормящего одного нетрудоспособного члена семьи: дряхлого старика или малого ребенка. Таким образом, в доме было как бы «полтора человека». Детей в нашем роду было много, так что версия вполне оправданна.
    Моей прабабушкой была знаменитая русская предпринимательница и откупщица, хозяйка имений Грузины и Оккервиль Агафоклея Александровна Шишкова, в замужестве Полторацкая. Родилась Агафоклея в семье небогатых тверских помещиков Шишковых. Ей не было ещё и пятнадцати лет, когда она была выдана замуж за вдовца Марка Полторацкого, придворного певчего Елизаветы Петровны, руководителя Придворной певческой капеллы. Рассказывали, что когда тот приехал свататься к её родителям, девочка играла в куклы и посланная за ней няня позвала её, сказав: «Феклуша, поди - жених приехал». От этого брака и начался дворянский род Полторацких.
   Красавица собою, умная и даровитая, Агафоклея обладала железным характером и необычайной деловитостью, так что, начав с небольшого хозяйства, сумела составить крупное состояние в четыре тысячи душ, ставшее залогом успеха Полторацких в свете. Она завела винокуренные и другие заводы, позволявшие держать на откупе почти всю Тверскую губернию.
   Прабабушка отличалась властолюбием, строгостью и даже жестокостью в отношениях не только с деловыми конкурентами, но и с домашними. Перед ней трепетали муж, и дети, которых у неё было двадцать два человека…
   - Не может быть, - удивлённо прервала Елизавета рассказ хозяйки дома.
   - На всё воля Божья, - улыбнулась ей в ответ рассказчица, - раньше такое было в порядке вещей. Если позволишь, я продолжу…
   Лизи смущённо кивнула головой.
   - Гнев Агафоклеи бывал ужасен, - продолжила сестра Анастасия, - страдали все, не исключая её сыновей. Молва про её тиранства достигла, наконец, слуха вступившего  на престол императора Александра Павловича, который будто бы приказал публично наказать её на лобном месте. Родители рассказывали мне, что прабабушка в это время сидела у открытого окна своего особняка близ Сенной площади и, видя толпы бегущего народа, спрашивала: «Куда, православные, бежите?». Ей отвечали: «На площадь, смотреть, как «Полторачиху» будут сечь», а она со смехом кричала им вслед: «Бегите, бегите скорей!» …
   - Удивительно! – с восхищением произнесла Елизавета, вновь невольно перебивая рассказ пожилой женщины.
   - Да уж, действительно, удивительная история, - согласилась хозяйка дома, – а дальнейшая её судьба ещё интересней. Во время одной из частых поездок в Москву, Агафоклея Александровна была опрокинута вместе с экипажем и извлечена из-под него изувеченная так, что все кости её были переломаны.  Не имея более возможности двигать руками и ногами, она остальную часть жизни провела в постели, но продолжала так же властно распоряжаться и управлять своими имениями. Женщина глубоко верующая, она много жертвовала на церкви и церковные училища, в том числе построила в селе Красном точную копию Чесменской церкви и на свои средства возвела новый собор в Старице, который строился на протяжении двенадцати лет. 
  Чувствуя приближение смерти, прабабушка собрала вокруг себя всех соседских помещиков и огромное число крестьян, чтобы громко каяться в своих прегрешениях. Эта всенародная исповедь произвела потрясающее действие на присутствовавших и закончилась громким криком: «Православные, простите меня грешную!», на что последовал единогласный ответ: «Бог простит!». Скончалась она в возрасте восьмидесяти пяти лет, похоронена в своём имении Грузины… (1)
   Александра Григорьевна сделала паузу, на миг о чём-то задумалась, а затем снова продолжила повествование:
   - Моя семья проживала в родовом имении в Тульской губернии. Отец мой, Григорий Петрович Полторацкий, был просвещенным человеком. Его научные труды в области российской истории и литературы были высоко оценены современниками. Являясь потомком славного дворянского рода, отец имел внушительные средства. Однако, он не кичился своим богатством, как многие его знакомые. Наоборот, огромные суммы выделялись им на развитие образования.  На его деньги было торжественно открыто народное училище. Отец подарил его педагогическому коллективу каменный двухэтажный дом и пожертвовал дополнительно на развитие училища значительные суммы. Также не менее внушительные суммы переводились им на устройство местных церквей. На его средства вблизи нашего имения был полностью выстроен и обустроен храм в честь святых первоверховных апостолов Петра и Павла…
   Она снова прервала свой рассказ, пристально посмотрев на девушку. Та, боясь прервать поток воспоминаний пожилой женщины, замерев, со вниманием взирала её словам. Рассказчица вздохнула:
   - Ты уж извини меня, Лизонька, что так подробно тебе всё рассказываю. Просто вдруг захотелось излить душу, вспомнить всё то, что было за долгие годы жизни.
   - Не нужно извиняться, - поспешила успокоить её Лиза. – Мне очень интересно. Вы правильно сказали, что спешить нам некуда. Уверена, что впереди нас ждёт интересная совместная жизнь, а потому не будет плохо, если нам обеим удастся узнать друг друга
получше.
    - Спаси Господи, Лизонька, - произнесла хозяйка дома, благодарно улыбнувшись в ответ.
1. Использован материал из Википедии – свободной энциклопедии.
   - Из рассказа игуменьи Феодоры мне уже известны некоторые факты Вашей биографии, - сообщила Елизавета. – Если можно, то мне хотелось поподробнее узнать о кое-каких моментах.
   - Спрашивай всё, что считаешь нужным. Мне нечего скрывать, - услышала она в ответ.
   - Я бы хотела знать, в каком возрасте Вам пришлось покинуть отчий дом, навсегда переселившись за пределы родной страны? – задала свой вопрос девушка. - Была ли для этого веская причина? Известно ли Вам, что стало с Вашими родными?
   Пожилая рассказчица снова вздохнула и продолжила свой рассказ:
  - Отчий дом мне пришлось покинуть в 1918 году. Тогда мне исполнилось восемнадцать лет. Судьба многих представителей дворянских родов была печальна. Большинство из них было расстреляно после событий 1917 года.   Я уже говорила тебе, что мой отец имел внушительные средства, считаясь одним из богатейших людей Тульской губернии. Моя мама, Нина Алексеевна Полторацкая, имела талант художника и портретиста. Ей нередко заказывали семейные портреты. Её картины выставлялись на аукционах. Вырученные средства пополняли семейное богатство…
   Не желая принимать новую власть, справедливо считая, что истинную власть может осуществлять лишь помазанник Божий в лице русского царя, а также понимая, что может лишиться всех своих средств, отец с помощью двух моих братьев надёжно прячет значительную часть своих богатств. Естественно, это не могло устроить представителей советской власти, заявившихся в наш дом для изъятия ценностей. Не найдя практически ничего дорогостоящего, советы пришли в ярость. Их комиссар лично набросился на отца, нанося ему удары и пытаясь выяснить, куда тот спрятал ценности. На помощь отцу бросился мой старший брат Михаил. Он с силой от-
швырнул в сторону комиссара и наклонился над поверженным отцом. Находящиеся рядом красноармейцы вскинули винтовки. Раздался выстрел, и брат упал, сражённый безжалостными пулями…
    Она снова прервала свой рассказ и перекрестилась:
   - Упокой Господи душу убиенного раба Твоего Михаила, прости ему все согрешения вольные и невольные и даруй ему Царствие Небесное.   
   Елизавета всхлипнула. На её глазах заблестели слёзы. Она тоже осенила себя крестным знамением, повторяя за Александрой Григорьевной текст молитвы.
   - Отец пришёл в себя, с ужасом взирая на убиенного сына, - продолжила пожилая рассказчица. – Мы с мамой и средним братом Алексеем стояли возле стены, под направленными на нас дулами винтовок.  Комиссар приказал схватить отца и пытать до тех пор, пока он не скажет, где спрятаны ценности. Папу увели, оставив нас в разграбленном доме. Его мучили двое суток, после чего решили казнить, но, по велению Божьему, за отца вступились местные жители, объясняя властям, что тот много делает для их образования и всеобщего блага. Ими были представлены документы, в которых значилось, что Григорий Петрович Полторацкий огромную сумму своих средств потратил на учреждение народного училища, а также на строительство и оснащение местных церквей. Поняв, что поживиться здесь не получится, пытать отца прекратили, сохранив ему жизнь. Однако, не желая мириться с таким положением, советы изъяли оставшуюся часть нашего имущества и средств, по существу, обрекая нас на нищенское существование и голод.
   Похоронив Михаила, с помощью верных слуг, не желающих покинуть доброго хозяина, отец кое-как восстановил разгромленное жилище. Некоторое время мы прожили в своём родовом имении, но вскоре решением губернского совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов оно было передано для нужд детского дома.   Самое интересное, что от советов отцу поступило предложение возглавить этот детский дом и потрудиться на благо советской власти. Опасаясь за нашу жизнь, он вынужден был согласиться. А дальше произошло то, что и послужило основным поводом моей эмиграции…
    Она снова замолчала. Выражение её лица стало задумчивым. Боясь прервать ход её мыслей, Елизавета замерла, ожидая продолжения рассказа. Однако хозяйка дома не спешила продолжить повествование. Пауза затянулась. Не выдержав, девушка осторожно спросила:
   - Что же произошло?
    Александра Григорьевна вздрогнула, повернулась к своей молодой слушательнице и произнесла: 
 - Извини, я задумалась. Воспоминания вернули меня на миг в то далёкое время. Мне даже показалось, что я слышу голоса своих родных: отца, матери и брата.
     Она снова вздохнула и продолжила:
    - Ты хотела бы знать, что же произошло потом? Хорошо, я удовлетворю твоё любопытство. Должна тебе сказать, что у моей мамы, были двоюродные братья – Борис и Фёдор, проживающие в соседней губернии. Оба были сыновьями помещика Домогаева.  Старший из братьев, Борис, - талантливый военный, проявивший мужество и отвагу в деле служения своему Отечеству.  Его младший брат Фёдор был полной его противоположностью. Он жил в имении отца, ведя праздный образ жизни. Не повинуясь отцу, грубо относился к нему и оскорблял. Местных крестьян беспощадно наказывал, проявляя изощрённую жестокость. Короче говоря, буйствовал, бесчинствовал и творил дерзости. 
   - Я слышала о том, что в России было крепостное право, - перебила её рассказ Лизи, – но не думала, что это время было так жестоко.
   - Ох, милая, - вздохнув, ответила ей хозяйка дома, - крепостное право в России отменили ещё в 1861 году, хотя, честно сказать, жизнь крестьян это никак не улучшило. Многие не хотели покидать своих прежних хозяев, понимая, что только рядом с ними могут быть хоть как-то защищены и иметь возможность не нуждаться.
   - Неужели в России в то время было так трудно жить? – удивилась девушка. 
   - Однозначно здесь ответить сложно, - услышала она в ответ, - но, бесспорно, то, что жизнь русского крестьянина была исключительно суровой, даже более того – жестокой и беспросветной. Многие голодали. На лучших землях не родилось почти ничего, только воротились семена. Хлеб почти у всех был с лебедой, да и сама лебеда невызревшая, зеленая. Кроме того, буйствовал тиф, уносящий многие человеческие жизни. Родители рассказывали мне, что подобная картина была и в Тверской губернии, где находилось их имение. За кусок хлеба и возможность получить хоть какую-то медицинскую и иную помощь крестьяне готовы были терпеть многие унижения. Несогласных ждал только один путь - «идти с сумой по миру».  Сама видишь, что жизнь крестьян была совсем несладкой.
   - Да уж, - тяжело вздохнула молодая слушательница, - жуткая картина получается.
   Она посмотрела на рассказчицу и спросила:
   - А что стало с Фёдором потом?
   -  Отец был вынужден обратиться на него с жалобой в суд, - услышала она в ответ. - Началось следствие, в ходе которого было выяснено, что Фёдор практически постоянно ведет не трезвую жизнь, и, находясь в этом состоянии, позволяет себе произвол по отношению к местным крестьянам. Он склоняет молодых девушек-крестьянок к полюбовной связи с ним. Несоглашающихся преследует и бьёт. Одна молодая крестьянка была ранена им охотничьим ножом в руку, а другая жестоко избита. К тому же, по словам многих крестьян, Фёдор силой удерживал одну из понравившихся крестьянок, заставляя ту жить с ним…
    Кстати, фамилия Домогаев, скорее всего, образована от прозвища «Домогай», которое восходит к глаголу «домогаться». Фёдор полностью соответствовал этому образу.
  - Надеюсь, его наказали за бесчинства? – снова прервала её речь Елизавета.
  - По решению уездного суда он был оштрафован и лишался право на наследование родительского имения, - сказала пожилая женщина. - Всё это имело плачевные последствия для его отца. Фёдор не только не остепенился, но и, собрав шайку дружков, напал на имение отца и ограбил его. При этом один из дружков жестоко избил хозяина имения. У подлого сынка не было ни капли сострадания к своему отцу. Совершив преступление, он вместе со своими помощниками скрылся в неизвестном направлении. Кстати, его отец от полученных побоев скончался.
   После этого, казалось бы, Фёдор исчез бесследно. Все попытки старшего брата отыскать его, не принесли удачи. Более того, поползли слухи, что младший Домогаев был убит в пьяной драке…
   - Так ему и надо, - не сдержала Лизи своих чувств.
   - Конечно же, Фёдор заслуживал наказания, - произнесла Александра Григорьевна, - но, по счастливой для него случайности, не погиб, хотя и действительно был тяжело ранен в пьяной драке. Обо всём этом нам стало известно в 1916 году, за пару лет до того, как я была вынуждена покинуть отчий дом.
  - Как это произошло? – снова поинтересовалась молодая слушательница.
  - После того, как исчез Фёдор вместе со своими дружками, пропала и молодая крестьянка, которую прежде он удерживал силой, заставляя жить с ним, - ответила ей монахиня. - Оказалось, что младший Домогаев не захотел оставлять понравившуюся девушку и увёз её с собой. Она родила ему сына, наречённого Викентием.
   Не знаю, откуда Фёдору стал известен адрес проживания моей мамы, только однажды он оказался на пороге нашего родового дома. Случилось это в 1916 году. За то время, что мама его не видела, он сильно изменился: постарел, отрастил бороду и усы, а в волосах появились следы седины. Он был довольно бедно одет и выглядел уставшим.
   Ведя странноприимный образ жизни, родители приняли его и повелели накормить. Мама не узнала своего родственника, но тот решил не скрывать своего имени. Упав на колени перед мамой, он со слезами на глазах начал каяться в своих прежних грехах.   Фёдор рассказывал ей всю свою жизнь, не скрывая ничего. На тот момент ему было уже сорок пять лет. Из рассказа Фёдора нам стало известно о его жене и сыне.
    Младший Домогаев поведал о том, что судьба жестоко отомстила ему за причинённое людям зло. Помимо отца, смерть забрала и старшего брата Бориса, родительское имение было пущено с молотка. Некогда богатый потомок зажиточного помещика, Фёдор теперь, по сути, превратился в нищего. Не имея больше других родственников, он, с большим трудом разузнав адрес двоюродной сестры, решил просить её о помощи.
  Его покаяние и слёзы не смогли оставить маму равнодушной. Поговорив с мужем, она решает помочь родственнику.  Этому способствовало ещё и то, что Фёдор сообщил о тяжёлой болезни сына. Мы полагали, что его сыну лет десять-двенадцать, не более. Оказалось, что он гораздо старше. На тот момент ему было восемнадцать лет. Вместе с отцом, Викентий ходил по деревням и сёлам, предлагая себя в качестве плотника. Работая под открытым небом, не считаясь с погодными условиями, молодой человек простудился и слёг. Болезнь отнимала все его силы.
    Мой отец принимает решение помочь семье маминого двоюродного брата. Он даёт Фёдору деньги, необходимые для лечения сына и предлагает обучать плотницкому делу учащихся учреждённого им народного училища.  Так рядом с нами оказывается человек, сыгравший трагическую роль в нашей жизни…
   - Он опять начал творить бесчинства? – удивлённо спросила Елизавета.   
   - Имея алчный характер, Фёдор не смог смириться с тем, что мы имеем родовой дом и средства к существованию, а он лишён всего этого, - объяснила пожилая женщина.–Всё чаще он стал проявлять грубость и агрессию, требуя от мамы выделения ему значительной суммы средств, чтобы он смог безбедно существовать. Естественно, родители ему отказали, и отец, видя с какой грубостью тот относится к учащимся и педагогическому коллективу училища, уволил его. Это ещё больше озлобило Фёдора. Он решился ограбить наш дом и, дождавшись ночи, тайно проник в него. Ему удалось уже что-то украсть, но тут его обнаружила прислуга и подняла тревогу. Грабитель был вооружён. Он смог тяжело ранить одного из слуг, а затем скрыться с места преступления. Его пытались найти и схватить, но безрезультатно. Вместе с ним пропала и его семья. Отец предпринял усиленные меры охраны нашего имения, но Фёдор больше не появлялся. Постепенно все о нём забыли. Каково же было наше удивление, когда спустя два года он снова объявился в наших краях.
   - Не может быть, - удивлённо всплеснула руками молодая слушательница.
   - В этой жизни всё может быть, - ответила ей рассказчица. – Это было время начала гражданской войны. По всей стране бесчинствовали многочисленные банды, ведущие борьбу с советской властью. Одну из таких банд и возглавил мамин двоюродный брат.
   - Вот негодяй, - не сдержала своих чувств Лиза. – Неужели он опять посмел заявиться к вам в дом вместе со своими бандитами?
   - Да, - ответила ей хозяйка дома, - именно так всё и было. Его банду преимущественно составляли озлобленные на советскую власть, наиболее озверелые и жестокие элементы. Бандиты жестоко расправились с коммунистами и сочувствующими им, провели ряд грабежей местных граждан, совершили налёты на продуктовые и промышленные лавки и здание банка.  Мечтая завладеть ценностями нашей семьи, Фёдор ворвался в наш дом, полагая, что сможет хорошо поживиться. Каково же было его разочарование, когда он понял, что опоздал. Ведь наше имение в то время было занято детским домом, и мы сами занимали в нём лишь две небольшие комнаты. Естественно, что никаких ценностей обнаружить здесь было просто невозможно…
   - Их ведь уже не было в доме, - догадалась Елизавета. – Вы говорили, что большая их часть была спрятана Вашим отцом и братьями, а ту, что осталась, изъяли органы советской власти.
   - Абсолютно точно, - утвердительно кивнула головой Александра Григорьевна. – Поэтому бандиты и не смогли найти что-либо, представляющее ценность. Бандиты пришли в ярость. Не веря в то, что остались без наживы, они перевернули весь дом, пытаясь отыскать хоть что-то. Результата это не дало. 
   Находясь в нашем родовом доме, бандиты совершили несколько вылазок в близлежащие населённые пункты, в ходе которых смогли поживиться.  Опасаясь стычек с отрядами губернских чекистов, брошенных на борьбу с бандитами и, поняв, что здесь им уже ничего не достанется, Фёдор приказал отступать. И в этот самый момент произошло предательство человека, которому отец очень доверял. Им оказался наш дворецкий, поведавший главарю банды о том, что видел, как хозяева дома выносили из него какие-то ящики. Скорее всего, в них находились ценности, но где они спрятаны, ему не известно. Узнав об этом, Фёдор набросился на отца, требуя рассказать ему, куда тот спрятал родовые сокровища. Отец молчал, изображая недоумение и твердя о том, что дворецкий ошибся, и все ценности изъяты советской властью. Отца жестоко избили, но он не выдал тайну семейных драгоценностей. Тогда рассвирепевший Фёдор выстрелил в него.  Истекая кровью, отец упал возле ног палача. Мы думали, что он погиб. Скорее всего, он бы действительно умер от потери крови, но вмешался «его величество случай». К усадьбе подоспели отряды губернских чекистов.
Между ними и бандитами завязалась перестрелка.  Увы, но, воспользовавшись суматохой, Фёдор с горсткой верных ему людей смог сбежать.
   Радовало лишь одно: отцу была оказана медицинская помощь, и его отправили в больницу в уездный город. Мама отправилась вместе с ним. Некоторое время мы с бра-
том жили под присмотром педагогов детского дома. Когда же мама вернулась, ею было принято решение переправить меня к родственникам в Молдавию. Перед самым моим отъездом пришло известие о смерти отца. Незадолго до этого я была у него, и мы даже смогли поговорить. Мне тогда казалось, что он сможет поправиться, но этого не случилось…
   Она на миг прервала свой рассказ, смахнула с глаз набежавшую слезу и продолжила:
  - Похоронив отца в семейном склепе, я вскоре уехала к родственникам в Молдавию.  Именно они и определили меня в послушницы в Жабский женский монастырь на Днестре. Здесь произошло моё знакомство с игуменьями Леснинской женской обители матушками Екатериной и Ниной. Вместе с ними и подчинёнными им монахинями и послушницами почти через два года я оказалась в Белграде, а затем обосновалась в  местечке Ново-Хопово. Там тоже был монастырь, ставший впоследствии одним из центров духовной жизни русской белой эмиграции…
  - Именно здесь Вы встречаете своего будущего мужа, штабс-капитана Николая Истомина, – дополнила её рассказ Елизавета. – Мне об этом рассказала матушка Феодора.
   - Ты совершенно права, - улыбнулась хозяйка дома. – Да, здесь в Хоповском монастыре произошла моя встреча с будущим мужем. Как я поняла, подробности её тебе известны.
    Девушка согласно кивнула головой.
   - Тогда, наверно, пока и всё, - произнесла Александра Григорьевна. –  В завершение своего рассказа скажу, что очень рада тому, что в свои шестьдесят шесть лет я, наконец, обрела человека, близкого мне по духу. Этот человек ты, Лизонька!
    Услышав её слова, Елизавета сделала удивлённое лицо. Заметив это, пожилая монахиня спросила:
   - Тебя удивляют мои слова?
   - Простите, - смущённо произнесла девушка, - не знаю, имею ли я право говорить об этом, но, откровенно говоря, я полагала, что Вы гораздо старше.
   - Понимаю тебя, - со вздохом ответила ей хозяйка дома. – Ты только что прослушала рассказ о моей судьбе и, думаю, согласишься с тем, что всё пережитое мной, могло оставить свой отпечаток на моей внешности.
   - Простите меня, пожалуйста, - извиняющимся тоном молвила Лиза, - я не хотела Вас обидеть.
   - Не надо извиняться, - услышала она в ответ. – Ты ни в чём не виновата. Я сама знаю, что выгляжу старше своих лет, а потому давно смирилась с этим. Может быть, тебя интересует ещё что-нибудь? Мне бы не хотелось, чтобы между нами были какие-то недомолвки.
   Девушка благодарно посмотрела на свою спутницу и смущённо произнесла:
   -  Мне бы очень хотелось узнать о Ваших детях.
   Услышав её слова, Александра Григорьевна невольно вздрогнула и тихо спросила:
   - Судя по всему, тебе известно, что у нас с мужем было двое детей: сын Павел и дочь Анастасия?
   - Да, мне это известно, - ответила ей девушка.
   -  Мы с мужем были очень счастливы, строя планы на долгую счастливую жизнь. - произнесла хозяйка дома. – К сожалению, этим планам не суждено было воплотиться в
жизнь.   
    - Что же произошло? – прервала её рассказ Елизавета. – Наверно, Ваши дети погибли во время войны?
- Мне точно известно лишь о гибели сына, - услышала она в ответ грустный голос пожилой рассказчицы. – Судьба дочери мне не известна. Удалось узнать лишь о том,
что она вместе с другими учащимися и педагогическим составом женской гимназии была вывезена из страны. И всё. На этом сведения о ней прерываются. Скорее всего, она стала жертвой фашистских палачей.
    Она замолчала. Лицо женщины было печально, руки нервно дрожали. Воспоминания затронули её душевную рану, вновь вызвав утихшие скорбные чувства. Понимая, сколь трудно хозяйке дома вспоминать о столь значимых потерях, Лиза нежно обняла её за плечи и тихонько произнесла:
   - Давайте прекратим этот разговор. Я вижу, как трудны для Вас эти воспоминания. Вам нужно отдохнуть, а, если затем захотите продолжить свой рассказ, я с удовольствием его дослушаю.
    Пожилая женщина с благодарностью посмотрела на свою молодую спутницу:
   - Спасибо тебе, Лизонька. Мы обязательно продолжим наш разговор, и ты сможешь узнать всю интересующую тебя информацию. А пока, я действительно хотела бы отдохнуть. Будь добра, проводи меня до моей комнаты.
    Девушка, молча, кивнула головой, помогла подняться хозяйке дома, и они, неспеша, направились к дому.