Подарок примадонне

Грустная история о блюзе, музыка к которому никогда не была написана               

Я никогда в жизни не писал стихи. Более того, я даже подозревал, что поэты рождаются не как обычные люди, а обязательно в присутствии музы Эвтерпы при зачатии или родах. Неважно,  в каком обличии выступает при этом замечательном событии муза -  то ли будущей мамы, то ли врача-гинеколога, то ли акушерки, то ли санитарки, а может и в обличии неграмотной повивальной бабки в антисанитарных условиях, но она обязательно должна присутствовать. И еще я был уверен, что ни на одном из этапов моего появления на этот свет Евтерпа не присутствовала. Наверное, у нее были дела поважнее.

И еще у меня был друг Боря. Он тоже никогда не писал стихи, но зато был замечательным инженером-акустиком и отличным бизнесменом, за акустическими системами которого выстроилась огромная очередь музыкантов и меломанов, несмотря на их баснословную, с моей точки зрения, цену. У него были отличные дети, мальчик и две девочки, и любящая красавица жена Соня, которых он обожал. Еще он любил пиво «Корону» и виски без содовой.

 Наша многолетняя дружба ни разу не была омрачена поэтическими противоречиями ни в какой форме, да и от самой поэзии Боря находился в бесконечном удалении. Почти как я, но еще дальше. То есть мой друг Боря был абсолютно нормальным, преуспевающим со всех точек зрения эмигрантом, достигшим всего, о чем он только мог мечтать, когда терпеливо выстаивал в бесконечных очередях в ОВИРе.

А еще Боря был евреем. А как известно, каждый уважающий себя еврей должен иметь какой-нибудь бзик. Не важно какой. Собирать марки, пересчитывать количество букв в Торе и искать таинственный смысл в их количестве, или участвовать в политике, изучать кабалу, или иметь какую-то особенную форму геморроя, но обязательно иметь. Вот я, например, замечательно пишу повести и рассказы, и всегда удивляюсь, почему написанное мною не вызывает ни в ком чувство восторга.

Борин бзик звался Аллой Борисовной Пугачевой. С тех пор, как он восемнадцатилетним юношей впервые увидел ее на концерте оркестра Олега Лундстрема, он стал ее абсолютным и безоговорочным фанатом. В одной из комнат своего огромного дома в Беверли Хиллс  он устроил музей примадонны с тысячами экспонатов, многие из которых были уникальны, о существовании которых не подозревала даже сама Алла Борисовна, или хотела бы их забыть как страшный сон. В музей без его разрешения никто войти не мог, даже любимая жена Соня.

Впрочем, Соня не видела в Алле соперницу. Даже наоборот, она была очень довольна присутствием Пугачевой в жизни мужа. – Пусть он Пугачеву любит. Я рада за нее. Мой Боренька не самый последний мужчина на этом свете. Но она далеко, а другие бабы его не интересуют. Как говорится, чем бы дите не тешилось, лишь бы не плакало. И мне спокойнее! – Как-то призналась Соня моей жене в ответ на ее вопрос о нездоровом интересе Бори к певице. Соня работала аналитиком в банке и была женщиной чрезвычайно умной. И что интересно, у нее была точно такая же диастема, какая была у соперницы до вмешательства дантистов.

Как-то Алла Борисовна давала в Лос Анжелесе концерт вместе с Галкиным. С момента появления анонса об этом событии и пару месяцев спустя с Борей невозможно было общаться. Она полностью завладела его мыслями. Дело зашло так далеко, что несколько драгоценных аудиосистем клиенты со скандалом вернули на доработку, чего раньше никогда не случалось. На самом концерте Боря безумствовал, непрерывно щелкал фотоаппаратом, демонстративно игнорировал Галкина, подарил певице огромного белого медведя со всякими прибамбасами и неподъемных размеров букет алых роз, и удостоился поцелуя в щечку, о чем вспоминал всю оставшуюся жизнь. И был он все это время чрезвычайно счастлив.

Но счастье не может длиться вечно, со временем острота встречи с кумиром перешла в разряд ярко тлеющих воспоминаний, и Боря вернулся в нормальное состояние. Однако латентный период обожания длился недолго, и известие о приближающемся дне рождения кумира заставило неугасимое чувство разгореться с новой силой. И это имело для меня далеко идущие последствия.

В тихую февральскую полночь в нашей спальне раздался телефонный звонок. Как всегда в это время, трубку подняла жена. – Кто это?  - Недовольно спросила она. - Мишка!  – Раздался в трубке дрожащий от волнения голос. - Миша, звонит какой-то идиот.  По-моему, ему что-то от тебя надо. – Сунула мне жена трубку под ухо. – Пообщайся с ним сам. Но только недолго, а то я до утра не усну.

- Але?  - поинтересовался я - Кто звонит?

- Дружище, нам надо срочно встретиться! – В голосе приятеля чувствовалась паника. – Хочешь, я к тебе сейчас подъеду?

Вот этого в два часа ночи я как раз не хотел. – Боря, что-то случилось? Что за срочность? У тебя какое-то горе и оно не может подождать до утра?

- До утра может, но не дольше! - Разочаровался Боря. – Так я к тебе завтра часиков в восемь подскочу. – Боря положил трубку.

- Кто это был? – Сонно поинтересовалась жена. – Боря. – Доложил я. – И что этому фанатику понадобилось? Или Пугачева забеременела? - Пробормотала жена и, не дожидаясь ответа, заснула. Немного повертевшись, я последовал ее примеру.

Утром Боря явился ни свет, ни заря. По его безумно выпученным глазам и непрерывно потеющей лысине я понял, что случилось нечто неординарное. - Мишка, через две недели у Аллы день рождения! – Выпалил он без всякого предисловия. – Юбилей! 55 лет!

Я облегченно вздохнул. – Я тебя поздравляю! И из-за этого ты хотел приехать ко мне в полночь?

- Я хочу сделать ей подарок!

- Ну, так и делай! А я здесь причем? – Я насторожился. – Или ты хочешь занять у меня денег на подарок?

- Какие деньги! – Пуще прежнего заволновался Боря. – Я сам могу тебе одолжить сколько захочешь. А Аллочке я хочу подарить что-то особенное! Но ничего не могу придумать! Поэтому и приехал к тебе за советом.

Весь горький опыт моей предыдущей жизни научил меня не давать никому никаких советов. Но отчаяние моего друга было настолько велико и трогательно, что я пошел против своих убеждений. - Так подари ей песню, раз она у тебя певица!

- Не понял? – Удивился Боря. – Какую песню? Песни дарит она. Она певица! А я инженер!

- Ну и что, что ты инженер. Придумай стихи, придумай мелодию, сам спой, запиши на своей замечательной аппаратуре,  и пошли ей красиво упакованный диск с дарственной надписью. Вот и все! Или другой вариант – пошли ей текст и ноты, а она споет. Еще и зарабатывать на этом будет.

- А что, неплохая идея! – неожиданно для меня обрадовался приятель. - Сам я, конечно, не поэт и не композитор, но за деньги могу нанять и того, и другого. - И будучи человеком дела, сразу же приступил к реализации своей идеи. - Я знаю, что ты дружишь с пером и пишешь рассказы. Правда, я их не читал, но по отзывам тебя самого я понял, что они замечательные. Поэтому текст песни я попрошу написать тебя. А потом мы наймем композитора.

- Не понял! - Пришел черед удивляться мне. – Ты хочешь мой рассказ переложить на музыку?

- Да не волнуйся ты так. Я ведь тоже не родился с паяльником в руках! Главное, что ты знаешь как правильно держать ручку. Ты ведь раньше и рассказы тоже не писал, а теперь пишешь. Точно также и со стихами. Попробуй, может быть ты великий поэт, только сам еще об этом не знаешь.  – Успокоил меня Боря. – Ты напишешь стихи. А если они мне понравятся, я тебе заплачу за них две тысячи долларов. А потом найдем композитора.

Я хотел было возразить, но друг смотрел на меня с такой надеждой и верой в мой талант, что я не смог ему отказать. Да и две тысячи долларов были неплохим аргументом в пользу этой затеи. И потом, хороший гонорар за произведение — это начало перехода от любительства к профессионализму.

- Допустим, я соглашусь. – Осторожно начал я. – Но тогда ты поточнее изложи, что ты хочешь выразить в этой песне, сколько в ней должно быть куплетов, каков должен быть стиль.

Боря ненадолго задумался. – Куплетов должно быть не меньше четырех. Песня должна отражать мои чувства к ней и надежду, что у меня будет шанс высказать о них лично, но я не понял, что значит стиль. Это же не одежда!

- В музыке тоже есть различные стили. Хип-хоп, арэндби, блюз, соул, реп, техно, - начал перечислять я. – Может быть техно? Она сразу поймет, что ты инженер.

- Не, техно я не хочу, я же не на работу к ней собираюсь устраиваться, - Боря почесал лысину. - А вот блюз было бы неплохо. Хочу блюз! – И как бы считая вопрос с моим трудоустройством решенным, отдал первое распоряжение.  – Все, Мишка. Мне некогда. Меня уже ждут. А ты приступай. Будут вопросы, звони. - И он исчез также быстро, как и появился, оставив после себя, словно чеширский кот улыбку, свое огромное чувство к примадонне, которое я теперь обязан был облечь за две тысячу долларов в поэтическую форму.

Не откладывая дело в долгий ящик, сразу после завтрака я принялся за работу. Открыл интернет, чтобы разобраться что такое блюз и с чем его едят, и понял, что я ничего не понял. Тогда я решил пойти полуплагиатским методом – использовать опыт профессиональных блюзменов.  Как раз в это время я был помешан на блюзе Оскара Бентона “Different Dreams”и слушал его по несколько раз в день. Вот этот блюз я и решил взять за основу. Не вдаваясь в поэтические профессиональные подробности, с гордостью могу сказать, что к обеду текст был готов.

Концерт окончен,
Ты со сцены ушла,
И за тобою тенью
Моя юность прошла,
Безусый мальчишка,
Не познавший страстей,
Превратился в мужчину,
И с тех пор

Я с тобой все время вместе,
Лишь с тобою мои сны,
Я делю с тобою мысли,
И свои мечты.
Ты ж всегда с другими вместе,
Не мои ты видишь сны,
Не со мной ты делишь мысли,
Не со мной мечты.

Прошли года, и я
Влюбляясь много раз,
Едва глаза закрыв,
С тобою ночи проводил.
Лаская не твои тела
На смятых простынях,
Благодарил судьбу
За то, что

Я с тобой всегда был вместе,
Что с тобой я видел сны,
Что с тобой делил я мысли,
И с тобой мечты.
Ты ж была с другими вместе,
Не со мной смотрела сны,
Не со мной делила мысли,
не со мной мечты.

Ох как хочется мне,
Прожив чужую жизнь,
Ни разу не взглянув
В любимые глаза,
Узнать, что постарел лишь я,
Но не моя мечта,
Мальчишкой ощутив себя,
Надеяться на то, что

Все равно мы будем вместе,
Вместе мы посмотрим сны,
Разделим с тобою мысли,
Станут общими мечты.
Будь пока с другими вместе,
Не со мной смотри ты сны,
Не со мной дели ты мысли,
Не со мной мечты.

Близок жизни конец,
Немного осталось жить,
Но смерти не боюсь,
Душа стремится в небеса,
Где время не течет,
Где можно сколь угодно
Ждать тебя, в конце концов
дождаться, и тогда

Наши души будут вместе,
Не нужны нам будут сны,
Будем думать друг о друге,
И исполнятся мечты.
Нам никто не будет нужен,
Ни друзья, и ни враги,
В бесконечном синем небе
Будем только я и ты.

Я с тобой все время вместе,
Лишь с тобою мои сны,
Я делю с тобою мысли,
И с тобой мечты.
Ты ж всегда с другими вместе,
Не мои ты видишь сны,
Не со мной ты делишь мысли,
Не со мной мечты.

Я восторженно перечитал текст, исправил несколько ошибок и не в силах сдержаться, позвонил Боре. – Боря, я уже написал!

- Что написал? – Удивился Боря. – У меня люди. Говори быстрее, что тебе надо!

- Боря, я написал текст твоей песни!

-Уже? - В голосе Бори послышалось большое сомнение. – Наверное, какое-нибудь фуфло!

- Сам ты фуфло! – Обиделся я. – Супер! Хочешь прочту?

До друга дошло, что я не шучу. – Не надо читать, я сейчас приеду!

- Приезжай, и не забудь привезти гонорар! – На всякий случай напомнил я.

Минут через двадцать запыхавшийся Боря в третий или четвертый раз перечитывал стихотворение. – Гениально! Мишка, скажи честно, это ты сам написал или спер у кого-то?

- Конечно сам. – Успокоил я приятеля. – Теперь ты понял, как я к тебе отношусь?

- Мишка! – Боря облапил меня вспотевшими от волнения руками. – Ты настоящий гений! Я же тебе говорил, что ты сам об этом не знаешь. – Он достал из заднего кармана брюк пухлый бумажник и отсчитал двадцать пять сотенных купюр. – Держи. Пятьсот баксов плюс - бонус за скорость. Это надо «в бесконечном синем мире будем только я и ты»! Я бы до такого никогда не додумался! А ведь всю жизнь об этом мечтаю! Перешли мне на почту, покажу Соньке. Она обалдеет! Все! Вечером идем в Распутин! Только смотри, про деньги не проболтайся! Созвонимся!

Вечером в ресторане Распутин, что на бульваре Вентура, перевозбужденный Боря превращал чуть ли не каждую строку моего стихотворения в тост, и допился до состояния риз. Соня, как всегда величественно снисходительная, не особенно вникала в страстные строки, зато моя жена не преминула упрекнуть меня за то, что для нее я стихов никогда не писал. Теперь-то я понимаю почему. За такой гонорар я для нее написал бы еще лучше.

Во время застолья успешно решился вопрос о композиторе. – Есть у меня один парень, выпускник ереванской консерватории, я недавно сделала ему грин-карту, - заявила моя жена, эмиграционный адвокат, и записала на салфетке его телефон. – Позвоните ему. Его зовут Рафик.

Рано утром позвонил Боря. - Я уже договорился с Рафиком. Встречаемся вечером в семь в Распутине.
 
- Какой еще Рафик? – Не понял я. – И почему я должен с ним встречаться?

- Чудак, ты что забыл? Это же Рафик, композитор, его телефон дала нам твоя жена. Не забудь, будь дома. Я за тобой заеду в полседьмого. – Боря даже не сомневался, что имеет полное право распоряжаться моим временем.

В семь мы сидели в ресторане в ожидании Рафика. В полвосьмого Боря не выдержал и решил позвонить, но я его удержал. – Не нервничай. Рафик он же армянин, а у армян очень специфическое отношение ко времени. Приедет.

Около восьми в ресторан вошел огромного роста бородатый брюнет в засаленной майке с портретом Че Гевары, потертых джинсах и сандалиях на босую ногу. В руках он вертел связку ключей. Так как кроме нас в ресторане никого не было, бородач уверенно направился к нашему столу. – Здравствуйте, я Рафик. - Он желтозубо улыбнулся, и нас обдал сильнейший табачный запах. – Я немного опоздал. Клиент тупой попался.  Представляете, забыл свой адрес! Еле нашли.

- Не понял! – Неприятно удивился Боря. – Так вы кто - таксист или
композитор?

- Конечно, я композитор, но пока чуть-чуть таксист. Вот получу грин-карту на руки и начну писать музыку. А пока надо семью обеспечивать. – Он глубоко вздохнул. – Знаете, как я за музыкой соскучился! Ну да ладно, показывайте, что у вас есть.

Боря протянул композитору распечатанный текст будущего шедевра. Рафик внимательно пару раз перечитал его, смешно шевеля толстыми губами. - И что вы желаете, чтобы я с этим сделал?

Я объяснил, что мы желаем подарить песню в стиле блюз с этим текстом одной очень уважаемой женщине, и очень надеемся, что музыка будет соответствовать тексту. Это должен быть шедевр.

- Даже не сомневайтесь! – Уверенно заверил нас Рафик. – Я так соскучился за музыкой, что для вашей песни она уже звучит в моих мозгах. Но если в некоторых местах надо будут что-то изменить в размерах или рифмах, это вы сможете сделать?

- В этом можешь не сомневаться, сделаю все, как будет нужно. – Я понимал, что мне теперь под силу все. – Я думаю, что с размером вообще нет проблем. Я для образца воображал, что пишу текст на музыку “Different Dreams”. Вы же знаете блюзмена Оскара Бентона?

- Конечно знаю! – На лице Рафика засияла радостная улыбка. – Он мой родственник!

- Это каким образом? – Дружно не поверили мы. – Он же не армянин!

- Нет, он армянин, но чуть-чуть не чистый армянин. Его дедушкина фамилия, который сбежал из Турции во время геноцида армян, была Бентоян. Потом, когда после долгих скитаний этот дедушка оказался в Америке, он стал Бентоном. А этот дедушка был двоюродным братом моего прадедушки, фамилию которого – Сундукян – теперь ношу я. – Он с сожалением посмотрел на наши стаканы с виски. – Эх, если бы я не был за рулем, я бы выпил за наших предков!

Рафикина генеалогия вызвала у меня определенные сомнения, но подвыпивший Боря почему-то в эту мутную историю поверил сразу. – Выпьем за предков, пусть земля им будет пухом! – Он капнул несколько капель в стакан Рафику. – Я думаю, что столько можно. Это же надо! У евреев был Холокост, у армян Геноцид! А сегодня представители этих великих, но гонимых народов, собрались за одним столом, чтобы написать песню для моей Аллочки. Давайте выпьем за наши народы!

Конечно, за это мы не могли не выпить, после чего совсем трезвый Рафик, несмотря на общую трагическую судьбу наших народов, решил перейти к финансовой стороне творчества. – Только вы поймите меня правильно и не обижайтесь, но чтобы написать музыку к такому сложному тексту, понадобится время, наверно дней пять-шесть, и эти дни я бы хотел не таксовать. Но у меня семья.

- Несмотря на алкогольную интоксикацию, Боря врубился сразу. – Рафик, дорогой, конечно никто не думает, что музыка пишется бесплатно. Скажи, сколько ты хочешь за свою работу, и я тебе заплачу.

Рафик снова пошлепал своими толстыми губами. – Я думаю, пять тысяч хватит, но тысячу долларов аванс. Мне еще какое-нибудь электропианино купить надо.

Мне такая калькуляция совсем не понравилась. Я, даже  не будучи профессионалом, свою работу выполнил всего за пару часов, и всего за две с половиной тысячи долларов, а этот, еще неизвестно какой родственник Бентона, или Бентояна, просит вдвое больше, да еще и требует аванс! Но Боря думал иначе. Безо всякой торговли он снова достал свой бумажник и отсчитал  Рафику десять сотенных купюр, видимо купюры другого достоинства в его бумажнике не водились. – Держи, дорогой. Мы на тебя очень надеемся.

Рафик от неожиданного успеха потерял дар речи. По его лицу было видно, что пять тысяч он назвал из расчета после торговли получить гораздо меньше, а тысячу долларов в своих руках он держит впервые в жизни. Не в силах сдержать эмоции, он обнял Борю. – Дорогой Боря, ты мне теперь как брат! Я тебе такой блюз сделаю, что твоя Аллочка сама прилетит к тебе как на крыльях! Через два дня обещаю принести тебе первый вариант.

Так как Боря уже принял решение, то комментировать его действия я не стал, хотя несколько вопросов на его месте таксисту-композитору задал бы. Я был уверен, что борины денежки плакали. Но, на мое удивление, не через два дня, а где-то на пятый позвонил Рафик и сыграл нам по телефону довольно приличную мелодию и сделал несколько замечаний по тексту, которые я тут же исправил.

Радость Бори перехлестывала через край. Рафик обещал закончить работу через пару недель за те же деньги. В порыве щедрости работодатель пообещал ему премию. Теперь оставалось только ждать.

В ожидании мелодии мы с Борей бездумно тратили неучтенные в моих семейных финансах две с половиной тысячи, плюс к которым Боря потратил примерно столько же. Рестораны, Лас Вегас. Когда недели через три я вдруг вспомнил о Рафике, то Боря предложил мне не волноваться. – Мишка , не парься! Рафик армянин, а у армян отношение ко времени очень специфическое. Напишет!

Прошло еще недели три, а от композитора не было ни слуху, ни духу. До юбилея оставались считанные дни, и Боря взволновался не на шутку. Моя жена дала нам адрес, и мы поехали Рафику. После долгого стучания из входной  двери задрипанного апартамента вышла молодая женщина с грудным ребенком на руках. За подол ее халата держалась заплаканная крохотная девчушка. Мы попросили женщину позвать Рафика.  В ответ она зарыдала и начала что-то громко причитать по-армянски.

На ее плач из соседней двери вышла русскоговорящая соседка, очень эмоционально осветившая положение дел. – Бедная Нана! И что она теперь будет делать с двумя детьми! Ее дегенерата Рафика уже месяц как арестовали по подозрению в распространении наркотиков. Адвокат сказал, что в лучшем случае ему светит три года и депортация.

До юбилея оставалась неделя.

Боря совсем пал духом. Найти композитора, который согласился бы написать музыку за такое короткое время, шансов не было. - Боря, да найдем мы композитора! – успокаивал я друга. – Ну пошлешь ты ей подарок попозже, ничего страшного!

- Это тебе ничего страшного! – не успокаивался фанат. – А для меня трагедия. Мне так хотелось, чтобы в свой юбилей она узнала, что в этом мире есть человек, который будет ждать ее всю жизнь, и даже дольше. Как ты написал «в бесконечном синем мире будем только я и ты!». А ты говоришь попозже. Знаешь, хороша рыбка к обеду.

Но композитора он все равно продолжал искать. Прошла неделя. Редкий в Лос Ажелесе ливень очистил воздух от постоянного смога. Я открыл окно и наслаждался весенней свежестью. Состояние нирваны прервал звонок. Звонил Боря. – Миша, я, кажется, нашел настоящего композитора! Говорят, что он даже номинировался на Оскара.

- А как его зовут? – поинтересовался я. – Хотелось бы проверить на интернете, чтобы ты снова не влип.

- Хорошая идея! – обрадовался Боря. – Я так не помню, но ты подожди, у меня его визитка в бумажнике.

Боря замолк. Слышно было, как Пугачева кого-то уговаривала «Позови меня с собой!». И вдруг все стихло. – Наверное едет в каньоне, - подумал я, - и связь прервалась, перезвонит попозже. Но попозже Боря не позвонил. Тогда позвонил ему. – Адресат временно недоступен. – Безучастно сообщил автомат. – Перезвоните еще раз позже.

Но позже позвонила Соня, и сообщила, что Боря погиб в автомобильной катастрофе.

На календаре был две тысячи четвертый год, пятнадцатое апреля.

Прошло пятнадцать лет. Я позвонил Соне и спросил, что делать со стихотворением. – Делай что хочешь, - устало вздохнула вдова. -  Не хочу о нем ничего знать! Если бы не оно, то мой Бореньке может быть до сих пор был бы жив! – И она бросила трубку.

P.S. Просьба к до конца прочитавшим эту грустную историю: если кто-нибудь из вас знаком с Аллой Борисовной, расскажите ей про Борю. Может быть ей приятно будет знать о его беззаветной к ней любви.