Плотницкое 4. Башня 1991

С момента прочтения романа братьев Стругацких "Град обреченный" прошло достаточно времени, чтобы забыть его подробности и сюжетные нюансы. Полагаю, именно с такой дистанции и стоит о данном романе порассуждать.
Заблаговременно отмечу, что автор сих строк к избранному народу не принадлежит и, посему, испытывает некоторый, порою весьма острый, дефицит, свойственного каждому ИСТИННОМУ еврею нравственного качества, известного под названием "Хуцпа". Вместе с тем, автор не желает загромождать текст оговорками о полной и безапеляционной предположительности приводимых ниже версий и утверждений. Так пусть же гипотетический читатель держит в голове и самостоятельно, по мере необходимости, добавляет к нижеизложенному тексту обороты типа: "По моему скромному мнению", "Вполне возможно", "Не исключено" и т. п.

***

"Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем".
Екклесиаст

Помните - у Булгакова в "Мастере и Маргарите" был поставлен сильный акцент на профессию историка?
"– Я – историк, – подтвердил ученый..." - Воланд. И Мастер - писатель исторического романа. И экс-поэт Бездомный, он же сотрудник института истории и философии, профессор Иван Николаевич Понырев.
В "Граде" увлечен историей и сбором артефактов Изя Кацман. "Встрёпанный, толстый, неопрятный и, как всегда, неприятно жизнерадостный". Жовиальный. Очень непростой, на самом деле, персонаж. Чего только стоит его пространный монолог о храме. Собственно, через роман целиком проходят только два героя: Михалыч №1 (Иосиф Михайлович Кацман))) и Михалыч №2 (Андрей Михайлович Воронин).
Моисеич №1 - еврей (что вполне очевидно, впрочем))). С богатым, надо полагать, культурным наследием. Вековым опытом предков. Хотя важнее тут другое, то, о чем Стругацкие, в силу происхождения, вряд ли могли если не помыслить, то уж точно - сказать прямо. "Се, посылаю вас, как овец среди волков". Еврей всегда пришелец среди автохтонного населения. У многих, даже вполне успешных, евреев присутствует въевшееся в кровь ощущение враждебности окружения, выливающееся в т .ч. в частые рассуждения об антисемитизме и "особых достоинствах" еврейства. "Достоинства" на пути вверх по склону финансово-властной пирамиды всегда и всем надобны одни и те же. Еврею, как правило, с младых ногтей чужды культивируемые в туземной среде обычаи и идеи, смешна государственная пропаганда. Еврейская культура весьма своеобразна в трактовках нравственных и моральных оснований. Он свободнее гоя в своем мировосприятии и это создает в самом еврее иллюзию того, что и умнее тоже.
Михалыч №2 - Homo Soveticus, русский гой. Не исключено, впрочем, что один профессор-диетолог мог бы заподозрить в нем одичавшего крипто-ивера. Отбросим, однако, "долгий путь домой", "призвание варягов", послойную конспирологию и прочую паранойю. Все путешествие данного героя через страницы произведения - это УТРАЧЕННЫЕ (на тренажере эксперимента) ИЛЛЮЗИИ. "ЖИЗНЬ НЕЛЬЗЯ УСТРОИТЬ ЛУЧШЕ, В ЖИЗНИ МОЖНО ТОЛЬКО ЛУЧШЕ УСТРОИТЬСЯ", "Жить надо без понимания, а с окончательным пониманием не жить - умирать надобно" (цитирую не точно, по памяти).
Место проведения ЭКСПЕРИМЕНТА - Вавилонская башня. Об этом не говорится прямо, но это недвусмысленно подразумевается, прежде всего - описанием фантастических сцен с падением людей и техники с одного яруса (витка спирали) на другой. Это государство. С одной стороны - абстрактное, о чем свидетельствуют разные национальности населяющих город персонажей и некоторый (незначительный) разброс времени, из которого они были "извлечены". С другой - под определение "Вавилонская" как нельзя лучше подходит интернациональный СССР. Вот уж и впрямь - обреченный! Советская Атлантида...

"Ах, Солон, Солон! Вы, эллины, вечно остаетесь детьми, и нет среди эллинов старца!" "Почему ты так говоришь?" — спросил Солон. "Все вы юны умом,— ответил тот,— ибо умы ваши не сохраняют в себе никакого предания, искони переходившего из рода в род, и никакого учения, поседевшего от времени".
Платон

Прием с выстрелом Воронина в слишком запоздало узнанную копию (отражение) самого себя разжевывать не будем - здесь открывается богатый простор для фантазии и инсинуаций.
Финал романа, в котором Воронин оказывается в отправной точке - 1951 году, завершается (насколько помню) призывами матери к молодому Изе Кацману вернуться домой. Рыть глубже, пытаясь размышлять о "Жуке в муравейнике", его гипотетическом уползании на "историческую родину" и исполнении исторической же миссии не стану. Рискну ))) лишь предположить, что, по мысли Стругацких, ЭКСПЕРИМЕНТ разрушил идеологизированное сознание и мировоззрение Воронина, поставив его в один ряд с юным Кацманом, которому еще только предстоит узнавать жизнь КАК ОНА ЕСТЬ, эмпирически. eXPerience. И строить "ХРАМ". Стругацкие интеллектуально поднимают Андрея Михайловича до уровня Изи Кацмана. И оставляют... В состоянии полнейшего пессимизма. ))) Но с "окончательным пониманием".