Дубак в бассейне

Я все слышала. Так продолжалось примерно с июля по август. Пока я не поняла, что речь тренера не совсем обязательно слушать. Можно просто нырять, а там уже под водой обдумывать половинчатую речь.
- ты знаешь какое слово было первым после того как этот кузнец очухался
Говорил тренер какому-то человеку в фиолетовой мантии.
- Дубак.
Сказал он.
И что вы выяснили что это значит.
Разговаривали они пока я тренировала очередной нырок.
- Нет но, мы обязательно узнаем.
Дома все оставалось прежним. Мы так же делали и выполняли задания. Иногда в перерывах между учебой и тренировками удавалось почитать. И мой выбор пал на мифологию о симбиозах.
- А тебе нужно будет зайти к нам.
Но я их слышала только за бурей песка.
Я не могу. Как же это больно. Это был мой первый монолог с болью. До этого было просто не приятно, когда терялась вера в отца. А теперь мне было просто больно. Так тихо, так много в душе. Так много тишины в ушах. Теперь я никому не буду наступать на стопы говоря что я пришла.
Словно какая-то авария произошла. Я не могла не ходить, не двигать ногами.
- Вам надо в охтинские прерии :говорил голос в тишине ночной.
Теперь мы ни с кем не будем строить воздушные замки, глядя в потолок за переменой взора. Но живая частичка меня говорит, что все еще остались занятия. Все еще осталась жизнь и надежда. Глядя в его глаза, я всегда постигала высоту необъятного. Обнимая его за хрупкие плечи,  всегда любила все как свое.
В той аварии я потеряла все, отца, сестру.
Дедушка с бабушкой делали все что могли что бы я встала ноги. Это мои взрослые родители и я ими гордилась. За минуту до взора мамы я мечтала, я просто парила в небытие. Что вот вот придет сюрприз. Но жизнь словно говорила со мной по-иностранному. Неточные фразы, старые восприятия. Сразу понятно, что портрет нарисованный сегодня никогда не будет рядом. Это единственное что осталось от них.
Мама кричала за стенкой на кого-то: «нужно отвести ее к Саламандре она все исправит.»
Точно становится заметным этот переход из одного настроения в другое понятие и время. Я и не вздумала по ночам будить папу и маму, что было совсем в тему. Наверно перемена температуры сыграла свою роль. Найдя и примостясь  к своей любимой вмятине в диване. Я все думала об университетах.
«Как я теперь буду учиться?» - спрашивала я у мамы.
После своего высказывания не возможно купить обратный билет как и в любом взаимодействии. С чем бы то ни было. Для кого бы то ни было. Всегда хочется верить в чудеса и не ластиться в чужую корзинку с памятками, шпаргалками, записками.


Перебирая в голове тонусы и тембры, мы всегда за частую следим что бы что бы то ни было либо влетело либо не вылетело из нас. А вот то что остается или исчезает мы как люди адекватные и образованные жизненным весом примеров считаем написанным от руки. И затачиваем новый карандаш для нового примера словесности. Считая качество услуг своим достижением.


Я ее ощупывала, приминая катышки под попу и тело. Это дело занимало уйму свободного времени. Занимая именно то пространство, которое поддавалось моим усилиям. Выдвигая свои пухленькие маленькие ножки в сторону покатистых отвесных, как мне тогда казалось линий.

 Знать новое хочется даже больше чем вспоминать старое. Новые задания по-своему не обычные.  Нового в конце учебного года мало. Но мама ходила на собрание.

Вот так обитель понимания и знаний, постепенно распахивая створки окон, закрывала двери. Все невесомые частицы приобретенного или заново открытого понятия царили в пустоте между уроками. Перебираясь, из одного класса в другой тащили за собой тетрадки, книжки с полными сочинениями о летних мечтах.