ломами подпоясанные

Юрий  С л а щ и н и н


«Л О М А М И» 

П О Д П О Я С А Н Н Ы Е


повесть


г. Сергиев  Посад
2020 г.


Часть  первая.  КТО  ЕСТЬ  КТО. . .

Наказанный 
По обочине шоссе он шёл в сторону  надвигавшейся тьмы. Смиренно шагал,  болтая висевшей  на плече тощей  сумкой. И  прошёл бы мимо  съехавшего на обочину автофургона со смешной надписью «Желток солнца» , но…  Распахнулась дверца кабины, и шофёр молча загрёб рукой, что  означало лишь одно: садись, подвезу. Удивился:  под ночь взять чужого человека!..  Но случайностей не бывает, знал он. Поднялся в кабину, сказал «спасибо», и поехали.
- Чего пешком-то?..
С  неторопливой обстоятельностью он устроил сумку  под ногами, расслабился.
- На экспрессы  денег нет. Бомж. Ты-то зачем взял?
- Плескач  ведь ты, Сергей Андреевич.
- Даже отчество не забыл.- удивился Сергей.
- На выборах  за тебя народ поднимал. А за взятку в тюрьму тебя посадили. Статью про кого-то написал. Не дашь если пять тысяч долларов – опубликую.
Испытующе  глянув на Сергея, шофёр вернулся к дороге. Она – бесконечно долгая - привычно стелилась под колеса автомобиля.   Времени было много, и шофёр ждал обстоятельного ответа.
Такого поворота  Сергей  не ожидал.  Это о нем так думают?!.  Так  в соседних станицах говорят, а что тогда в своей?!.   Рванулся   было в спор, но горло сдавило до удушья, и  перед глазами всплыло лицо Лагашова с издевательской усмешкой.  Той самой, когда он   выговаривал ему при взятии  под стражу в зале суда.
   - Дурак ты!  На кого  язык развязал.  На Вер-ха!..  Да мы тебя.., как сопляк разотрём.  Понял теперь?!.
- Понял.., - выдавил из себя  слово Сергей,  и горлу вроде бы полегчало.  Убедившись, что может  говорить, глубоко вздохнул, чтобы выдать  всё и сразу бы всем.  А так не бывает. Придётся ведь каждому объяснять всё  заново каждый раз.  И начинать – с  него,  -  Как тебя звать?
- Иван Иванович.
- За взятки в тюрьмы не сажают, Иван Иванович.  За взятки - возвышают.  Кто берёт  или даёт  – значит,  свой.  Повязанный на гнилье.  Да и с каких заработков  учитель  взятку даст?
- Во-от!.. А взятку не давал, а взял…  Статью там на кого-то написал.  Мол, если не дашь пять тысяч долларов – опубликую.  На них и ферму поставил отцу.
-  Но если в тюрьму посадили, значит, не получал взятку.  Рассуди.
-   Хм… Вроде так…
-   И фермы нет.  Обычный полевой стан с  времянкой - переспать…  Навесы, гараж…  Из глины лепили, как  все.  Мимо поедем, можешь посмотреть.  Отец  вышел из кооператива, а  я  –   спасал его.
-  И  тебя – посадили?!.  Ну и жук ты,  Плескач.  Искали мы ту статью, да нигде не нашли.
Сергей  достал  из-под ног сумку и вынул  из неё горбушку хлеба, коробку конфет. Из коробки осторожно извлёк ветхую и потёртую на сгибах районную газету.
- Наша, -  усмехнулся шофёр. - И про что там?..
- Про всех нас, одураченных… Это твоя машина?
-  Нет.
-  Значит,  РАБотник…  И получаешь за-РАБ-отную плату.  Раб, как и все.   А сейчас для подъёма села надо вернуть нам казачью общину.
- Ну, почитай. За что пять лет отсидел.
   *        *          *
Не дождавшись сына, Плескач - старший вдруг засобирался  на  полевой стан.
-  Поеду, мать!., - отодвинул он тарелку.
-  Куда в ночь-то, - пыталась остановить его жена,  убирая со стола  приготовленное для встречи сына.
-  В Степановом  хуторе   ферма сгорела, - поднялся он со стула  и взял у жены рюмку из собранного на подносе.
-  Как это… сгорела?., - хмыкнула  жена,  забрав графинчик вина.
- А  как горит.., - прищурился Андрей Матвеевич, разглядывая что-то далёкое в своих думах.  Рука его как бы сама собой забрала у жены графинчик и  наполнила рюмку.  Вернув графинчик, поднял рюмку – вроде бы  полюбоваться  цветом, но задумчивый взгляд ушёл  мимо рубиновой красоты.
Анна Васильевна давно не видела  мужа таким.  Одетый для встречи с сыном в казачью форму, которую  не надевал после суда, и с этим отрешённым взглядом, он вдруг поразил её  какой-то  новой явившейся красотой.  Она  любовалась им, как в молодости, подалась, припала, обняв.
- Андрюша, не ездий  нынче.  Собаки там, не сожгут…
-  Собаки собаками,  а пригляд нужен, -  огладил жену Андрей Матвеевич, придавив к столу.  Её горячее тело и этот порыв взволновали.  Он слил в себя  вино, обнял жену и зашептал на ухо, тесня в темноту спальни.
- Коленька где?
- Там же, как всегда…  Жених…  А ты то чего… так..., - замирала она, удивляясь его озорству:  не позволил снять платье, не раздеваясь  завалил как   когда-то…  И было ей все это  волнительно и сладко…  Хоть ребёнка зачинай.
А потом он сразу поднялся и объявил твёрдо:
-  Поеду!
-  Вот неуёмный.., - улыбалась она , не желая вставать . – Как вихрь повалил, перемял,  улетел…  А куда?  Ночь уже.
Не торопясь он сходил в ванную.  И там  из потаённой щели достал ружье и десяток патронов.  Свет во дворе не включал. Тихонько вышел, открыл дверцу старенького «Москвича» и положил ружье на  заднее сиденье.  Прислушался.
*       *       *
Девичий смех и говор Николеньки раздавались за изгородью  огорода.  Там  под кустом бузины стояла у соседей скамейка,  и на ней каждый вечер до темна  ворковали Коля и Верочка.  У девочки умерла мать, а отец – запил от тоски.   Анна  Васильевна  помогала Верочке:  подкармливала и присматривала, и, оказалось, вырастила  невесту для младшего сына.  Каждый день твердит, женюсь.  А невеста – школьница, восьмой класс только кончила.  И самому в армию вот-вот идти.  Тоже забота…  Прислушался, о чём гутарят.
- Ух ты!  Тяжёлый…  Почему у всех обычные, а у тебя такие?..  Ой, оторвался, кому достался?
- Тебе…  А я не знаю, почему.  Мама тоже удивлялась всегда.  Говорила, ты у меня чудесница.  А я просто люблю их.
-  Все любят  поесть.
-  А  я люблю и  разговариваю с ними.
-  С помидорами?
-  И с другими растениями.  Они же все умные.  А когда любят нас, то даже ревнуют.
-  Бр-р… Лопухнулся. Да?
-  Можешь проверить, хоть сейчас.  Подойди к бузине, где скамейка.  И понюхай цветы.  Они не пахнут.  А потом я подойду, пошепчу им  - и узнаешь…  Весь куст заблагоухает. -  Ин-те-рес-но.., -  поднялась над кустом фигура  Коли.  Он понюхал куст, но тут же вскочил на скамейку, вглядываясь вдаль низины.
-  Не пахнет?..
-  Пахнет…  Дымом!..  Верочка, горит у нас!  На  «Сладкой балке»..,  - сказал ей и, перепрыгнув через  изгородь, закричал  во всю мощь. – Ба-атя!.. 
-  Здесь я, - отозвался отец, хлопнув дверцей машины. -  Ворота открывай.  Степана кликни…
- Папа, папа, -  закричала Верочка в окно своего дома.
Сборы были быстрыми.  Прибежал заспанный  сосед Степан  и нырнул в машину. Коля  распахнул ворота  и  сел за руль   «Москвича».  Поехали…
  Анна  Васильевна и Верочка  закрыли ворота.  Обнявшись, ушли в дом переживать стресс.
 *     *     *
В  автофургоне  продолжался разговор всё о том же…  Глянув на Сергея, убиравшего газету в шоколадную коробку, шофёр вздохнул тяжко:
-  Эх, если бы она попала нам в те дни!..  Да мы бы за тебя не то, что  на выборы, в полки бы пошли.  Искали…  Куда она подевалась-то?..
- Скупили и сожгли тираж.
- У нас бардак был, а у вас покруче.
- Теперь не стало бардака?., - усмехнулся Сергей, поглядывая за  лесопосадки, словно отыскивая там что-то.
- Всё растащили…  Кончилось коллективное. ИП, КФХ, ООО , ОАО теперь.
- Твоя машина?
- Хозяина.
-  Батрачество началось!, -  сказал Сергей, сочувствуя.  Тронул шофёра за руку. – Останови.  При-е-хали…
Машина остановилась.  Они вышли из кабины.  Наступил момент прощания, который – как понимали  оба – после их откровений не мог быть простым. 
- Ты не обижайся.  В обиде ведь был.  И захотелось в нутро твоё заглянуть.
- Спасибо, что заглянул! – с открытым радушием посмотрел  на него Сергей и кивнул на темень лесопосадки. – Там стан отца.  Займусь земледелием…
- Погоди, - спохватился  Иван и за руку повёл Сергея к дверцам фургона.  Стал открывать их.
За  лесопосадкой, совсем близко, взревел запущенный мотор.  И ещё один.  Сергей  обрадованно вскинул голову.  Прислушался… - Яичек возьмёшь, - достал Иван   увязанный в картонках пакет и принялся засовывать его в сумку Сергея.
- Не надо…  Хозяйские.
- На бой мне положено?!.  Вот и даю своё.  А вам сейчас пригодятся к столу.  Не спят пшеничники-то.
- Не было  «Камаза»..,- прислушивался Сергей к звукам удаляющейся машины.
- Дорога там, что ли?..
- Заезд…  А тут  овраг.  Балка ведь.
- Бери-ка.  Выпьем за встречу.
В руке Ивана белела половинка яйца.  Передав её Сергею,  он достал из кармана второе яйцо и ножом подрубил скорлупу.  Проделав всё это с привычной виртуозностью, поднял яйцо как рюмку.
- Большой камешек ты с  души моей снял…  Может, друзьями ещё станем.
- Пригодимся друг другу! – ответил Сергей твёрдо.
Иван слил желток в рот, не касаясь губами скорлупы.  Отметив приём, Сергей повторил его.  Можно было расставаться, а не хотелось.  Оба тянули время.
- Пей так желтки натощак, и через месяц жеребцом заржёшь.
- Учту, - кивнул Сергей, подав руку для прощания, а душа рванулась: чего уж ты!?.  И обхватил Ивана за плечи.  Не ритуально, как бойцы на ринге, а во всю силу.  И в ответ получил объятие медвежьей хватки.
Вновь послышался гул моторов.  Теперь уже на шоссе.  Он приближался. Осветились деревья, и вот лучи ударили в глаза и продолжали слепить быстро приближающимися фарами.  С шелестом пронеслась мимо  «Вольво», а за ней с гулом прокатились «Камаз», тяжело нагруженный торчащим из кузова железом, и подъёмный кран.
-  Утильщики…  Грабят пустые фермы, -  презрительно  бросил Иван  и, словно споткнувшись, замолк, встревожено  глядя  на  Сергея.
Сергей  выбежал  на шоссе,  но  увидел только удаляющиеся огоньки, моргающие, словно в насмешку.  Вернулся на обочину, устремив взгляд  за  деревья.  Услышал  прерывистый треск  и, махнув Ивану, мол, прощай, как в омут  бросился в темень листвы.
Иван  приблизился  к кустам, раздвинул  ветви, прошёл дальше и увидел   дальний  откос  балки, где  за   деревьями  горела  крыша  дома.
- Вот, сволота поганая! -  рванулось из души с матом.  Что делать-то?..  Глянул назад, за кусты, где оставил машину, и, махнув рукой  -  плевать! -  побежал за Сергеем.
*     *     *
Сергей  пробрался через кусты и камыш, перескочил через ручей и выбрался  наверх к горящему дому.  Кинулся к дверям, боясь самого страшного.  Вдруг там…  Грохнули и…  Дверь оказалась заперта двумя  замками и  огонь пылал внутри, вырываясь языками пламени через решётки разбитых окон.  У порога валялись две убитые собаки.
Горел и гараж.  Через его распахнутые двери было видно, что он пуст. Всё вокруг было развалено, порушено, передавлено.
- Спасать-то  нечего, -  тяжело дыша, произнёс подбежавший Иван.  Кивнул на двери. -  Может, там что?..
- В таком пламени…
Походили по двору. Заглянули в гараж.
- А что было-то?..
- Писали, сеялка … Особенная… На всех тут работала… Трактор и  прочее…
- По-нят-но…  Воруют и жгут, чтоб разорились.  По всей степи так…   Серёга, тут  и спасать уже нечего.  Давай  домой тебя отвезу.
- Возвращаться с такой вестью?!. – горько  хмурился Сергей. – Н-нет.
- Что же ты, ночевать здесь будешь?
- Ты езжай, Иван Иванович.  Спасибо.  А мне побыть  надо.  Обдумать всё…
- Понял, Серёга…
Оставшись один, Сергей ещё раз обошёл порушенный стан.  Осмотрев убитых собак, увидел, что их сторожевой лай был прерван выстрелами в пасть.  Профессионально. Поднял кастрюлю и поставил на плиту летней печки.  Опустился на пенёк перед горкой наколотых дров.  Разглядев среди поленьев топор, вытащил его, подержал в  руках, вспоминая далёкое…  Когда им пользовался  здесь сам… Поставил его перед собой ручкой вверх, как  памятник рухнувших надежд.
- Вот и всё! – сказал себе, подводя итог, и почувствовал хлынувшее отчаяние, накрывшее его тяжёлой волной.  Застонал, стиснув зубы, а боль вырвалась из души мысленным криком:  «- Боже, да что же ты делаешь со мной?!.  За что казнишь?..  В тюрьму посадил…  Не за добрых же…  Видел, как он молился  перед входом в зал.  Просил  осудить, растоптать…  И Ты…  Какой же Ты милостивый и всевидящий, если так?..».
- «Бог управляет обстоятельствами!»., – проявилась в голове фраза,  словно кто-то невидимый заговорил с ним изнутри.  Такое  у Сергея часто бывало в трудные времена.  И вот пришло вновь.
- «А что греховного я сделал?».
- « И грехов нет.»
-«Обстоятельства» за что?..  Ничего же  не смогу добиться без трактора, сеялки, культиватора…  Без денег…  Ангел-хранитель, ну ты же всегда со мной!..  Подскажи, что делать? Молчишь…
Вновь стал размышлять, напрягая мозг.  Но спасительная мысль не приходила, и он тупо смотрел на пятку топорища, озаряемого всплесками огня.
*     *     *
Колонна утильщиков мчалась по пустому в ночное время шоссе.  В её возглавлявшей  «Вольво»  сидело трое.  За рулём сухопарый и молодой.  Подняв и завернув к заднему сиденью руку,  выпрашивал:
- Витёк,  ну дай… Чё ты?…
На заднем сиденье, вальяжно развалился  наголо   стриженный  мордастый мужик.  Не торопясь он прикладывался то к бутылке пива в одной руке, то к толстой сигаре – в другой.
- Кому -  Витёк,  а тебе – Виктор Михайлович, - наставительно заметил Витёк. Сунув в рот сигару, он достал новую бутылку пива и, скользнув ею по протянутой руке, передал сидевшему рядом с шофёром китайцу.  – Бери,  Ванли.   Маслу ещё рано…
- Опять?!, - обиделся шофёр.
- Чего ты?.,  – деланно не понял его Витёк.
- Не Масолов я, а Маслов.
- Маслак тогда, что ли?..  Всё равно нельзя.  Твоя работа не кончилась.
- А твоя?
- Гу-ля-ем!..
- Остановись! – приказал Ванли.
Машина взвизгнула тормозами и, съехав с дороги, встала.  Мимо пронеслись, запоздало тормозя,  «КАМАЗ»  и подъёмный кран.
- Чего, Ванли? – удивился Витёк.
- На дороге  видел фургон?
- Ну!
- Где стоял?
- На дороге.
- Против  «Сладкой балки»!.., -  упёрся в Витька взглядом Ванли, требуя понимания.
- А за балкой -  пожар.., - первым догадался  Масол и встревоженно глянул на Ванли.
-  Зачистим! -  с готовностью объявил Витёк.  Привстав, он бросил на колени Маслу недопитую бутылку, сигару и, доставая пистолет, приказал. – Гони назад.
Открыв дверцу, Масол выбросил мусор и выжидающе смотрел на Ванли.
- Я что сказал?! - вскрикнул Витёк.
К «Вольво»  от машин подбежали  шофера.
- Что случилось?
- Дальше – сами.  Надо заехать кое-куда.  Езжайте, - приказал Ванли  и кивнул Маслу – едем.
Витёк мстительно поджал губы.
*      *      *
Мчась по шоссе, «Вольво» обогнал старенький «Москвич». - Тоже промышляют, - осклабился Витёк. – Каждую ночь везут – тащат с полей. 
- Жить-то надо, - примирительно сказал  Масол,  вздохнув. – Лагашов опять не платил  зарплату.
- Потому и не платит, что растаскивают всё…  Гони давай, защитник.
*    *     *
В «Москвиче»  Коля с восхищением проводил взглядом обогнавшую их «Вольво».
- Наши поехали.
- Бандюги, - уточнил отец.
- Маслов у Сергея был в курене.
- Был!..  Когда был Масловым.  А сейчас он Масол.  Ты о чём с ним говорил вчера?
- Когда в армию возьмут, спрашивал.  Потом про Сергея…  Когда вернётся?..
- Интересуются.., - задумался отец.
Коля прибавил скорость в азарте погони.
     *     *    *
Сергей сидел на пеньке, охватив голову руками, опустив её до колен.  Требовалось понять очень важное, а он не мог и приблизиться к этому пониманию.  Рассуждал, буксуя на одном и том же:…  «Если случайного ничего не бывает, если всё происходящее  было предопределено прошлыми поступками, то что тогда было неправильным?..  Полез  в политику?..  Но ведь бросил все!..  Завязал!  Забыл!   А тут…
Явственно послышался шум приближающейся машины.  Ослепили фары.
«Иван вернулся?., - подумал Сергей поднимаясь, но увидел легковую машину и троих, выскочивших  из неё и двинувшихся к нему.
«Вправо! – услышал Сергей внутренний приказ и, мгновенно повинуясь ему, колыхнулся вправо – тут же щёлкнул выстрел и,  за его спиной слева звякнула кастрюлька, слетев с летней печки.
- Стоять! – приказали ему.
- Яйца жарил, - раздался смех Масла, поднявшего сумку. – Бомж.  Лазают по брошенным хуторам и жгут.
- Под-жи-га-тель!., - обрадовался Витёк и пошёл на Сергея, приговаривая. – Ты понял,  Ванли?!.   Поймали, падлу.
- Собаке – собачья смерть! – приказал Ванли.
Взгляд Сергея метнулся к топору   – не успеть, к убийце – тот уже играл пистолетом, наслаждаясь мгновениями предоставленного права.  За его головой  Сергей уловил свет фар.  И нахраписто  бросил убийце:
- Местный я!  Вон наши едут.., - кивнул он и потянулся, как бы разглядывая за головой убийцы  подъезжающих.
Следуя этому взгляду и слыша приближающийся звук мотора, Витёк повернулся… Сергей подхватил топор и, как крюком зацепил убийцу, подтянул, схватив его пистолет.
- Порву глотку!..  Бросай!
Забрав пистолет, Сергей прижался к убийце, наблюдая за действиями других.
- Плескач это… Вернулся.., - подал голос Масол.
- Прости, братан, - пошёл к Сергею Ванли, спрятав пистолет и радушно распахнув руки.
- Стоять! – направил на него пистолет Сергей.
- Поговорить надо, - потряс пустыми ладонями Ванли. 
Подъехал «Москвич».  Из кабины первым выскочил отец и шарахнул из ружья картечью над головами.  За ним справа и слева ещё двое с чем-то угрожающим.
- Кто такие?
- Свои, Андрей Матвеевич, - поднял сумку Масол. – Заехали на пожар.  Думали, бомжа поймали.  Жгут ведь они…  А тут ваш сын яички жарил…  Возьмите, – положил он сумку к ногам и по-домашнему обстоятельно стал вытирать пальцы платком.
- Серёга, ты что ли?..
- Я, отец.  Берегись их.
Отец наставил ружьё на Ванли.  Коля и Степан стерегли Маслова с чем-то угрожающим.
- Да вы чего так, казаки?., - благодушно объяснял Ванли. – Свои мы…  Недавно обогнали Вас…  А тут видим пожар, и заехали.
- А трактор где?..  Сеялка?..  Техника вся?..
- Он тут был…  Огонь был.  Техники не было.  Скажи им.., - обратился к Сергею. – Отпусти его...  Ошиблись, извини.
  Сергей снял топор с шеи Витька и толкнул его от себя. - Отдай ствол, - прошептал Витек, потирая шею.
- П-шёл отсюда!..
- Поплатишься, кабель! – буркнул Витёк.  Быстро прошагал к машине,  громко хлопнул за собой дверцей.
Расселись по местам  Масол и Ванли.  «Вольво» фыркнула, развернулась, огибая «Москвич», и удалилась.
Теперь оставшимся можно было обняться.  И обнялись они.  Без слов.   Потом отец сунул ружьё Коле  и пошёл по догорающему полевому стану, выкрикивая Сергею.
– Трактор  был…  Тут сеялка новая, культиватор рядышком… Разорили!..  Это что же делается!?.  Что творят!..
- Вырос! – тряс брата Сергей.
- Мы тебя дома ждали, ждали…
- Мимо ехал.  Думал, кто-то из вас сторожит.  А тут – горит…
Подошёл отец и  кивнул   в сторону уехавших.
- Они украли!
Сергей  взглянул   на отца и увидел его мокрые глаза. Под вспышками огня в них чередовались рвущиеся наружу отчаяние и мольба о помощи, страх и злоба. 
- Не пойман – не вор!., - сказал Сергей со вздохом.
- Угрожали мне.  Не продашь если ….
- И это не доказать.
-  Ну, тогда!., - мстительно поднял отец  кулак.  Сергей перехватил его, сжал пальцами, показывая  свою готовность быть с отцом. 
- Обсудим ещё… Домой-то поедем?
- И ведь хотел остаться…
- Тогда Бог тебя спас, - сказал Сергей и, видя общее непонимание, поднял с земли кастрюльку, пробитую пулей. Передал её отцу. – Храни.  В меня стреляли.  И ты бы получил пулю.
- А ты…  как же?..  Если в тебя.., - испугался отец.
- Ангел-Хранитель спас. 
Отец понимающе кивнул, уходя  со Степаном  к машине.  Коля прижался к  брату, шепнув:
- А мне расскажешь?  Говорят, что он есть, а я не знаю…
- Только тебе и расскажу. 
*     *     *
В «Вольво»  началась  ругань.
- Ты подставил, паскуда!  Говорил, ждут его.  Все дома сидят. - И дома были.  Всё ведь вывезли, без шухера.  Скажи,  Ванли.
- Угу…
\ - А почему он тут оказался? – злился Витёк.
- А я знаю?..  Ты начальник.  А за что их так?
-  Долги взяли. 
- Тебе что-ли?..
- Не мне, а нам!  Фирме, банку.  Предупреждали – не понимают.  На счётчик поставили – не доходит.
- Какой счётчик?
- Не заплатил  вовремя, так за каждый день просрочки в тройном размере плати.
- Ого!..  Как они расплатятся, когда хлеб не убран, не продан.
- А это нас не колышет.  Не надо было брать.  За наши деньги-то купили   технику – значит, наша она!  Объясни ему, Ванли.  Чтобы дошло.  А то я бутылкой его заткну.
Витёк передал Ванли бутылку пива, открыл свою и, расслабляясь, откинулся на спинку.  Ванли молчал.  Выслушав  ругань русских, он уловил детали, требующие прояснения, и спросил Витька, резко повернувшись.
- Почему не стрелял?
- Ты же выстрелил… 
- А ты?..
- Он закричал.., - кивнул Витёк на Масла. – Бомж яйца жарил.  Вот и подумал, взять его - и под суд.
- А он за горло тебя, как гуся, - мстительно бросил Мосол, глянув на него в зеркальце. – И пистолет забрал.
Ванли  включил свет в салоне и повернулся к Витьку, разглядывая его беспощадным  взглядом.  Витёк напрягся, сдерживая бешенство и страх.  То и другое было опасным.  Ванли подмигнул ему.
- Покажи.
- Вот, - распахнул Витёк  куртку, где подмышкой висела на ремнях кобура пистолета.  Она была пустой.
- На месте! – сказал Ванли, сверкнув взглядом на Масла. – За такие слова у нас головы отрубают.
Масол промолчал, пригнувшись.
*     *     *


Возвращение
Отец и брат  уже плескались, а Сергей в предбаннике неторопливо раздевался и бросал в печку одежду.  Смотрел, как с неохотой, с коптящим дымом её принимал огонь. Тряпьё чернело и постепенно превращалось в пепел, унося из его жизни всё связанное с  прошлым.  И сгорело, наконец!
Потом он  мылся и парился, отхлёстанный двумя вениками.  И в блаженстве лежал на скамье.   
- Эту  рану помню, - тронул его отец. – С  Украины привёз.  А этот рубец новый.  Тюремный?..
- Оттуда.
- Ох и беды с тобой… И этот такой же.., - смачно шлёпнул отец по ягодице Колю, разглядывающего рубец на спине брата. – Гляди!..  И не подставляй спины.  Таким подлым ударом на тот свет отправляют.  И Ангелы не помогут.
- Серёжа, а он … не помог?
- Живой, как видишь.  А в чем проблема? – поднялся Сергей.
- Дерутся они с пришлыми.  Каждый вечер возвращается с синяками и ссадинами, пятаки да примочки прикладывает.
-Так уж и каждый…
- Ладно…  Пошли.  Мать там заждалась уже.
- Маме не говорите про шрам, - попросил Сергей.
*     *     *

  Он выспался так, как не высыпался, наверное, с времён детства.  А потом  наелся, напился, напробовался всего.  А мать всё подкладывала ему, подставляла, пододвигала.
- Всё, мама.  Не могу больше.
- Да ты и не съел-то ничего, - оглядывала она заставленный стол. 
- Отец куда ушёл?
- В район поехал.  Серёжа, что будет-то теперь с нами? – подсела к нему Анна Васильевна.
- Прорвёмся, мам!  Хлеба-то остались.  Дозреют, скосим и рассчитаемся с долгами. Коля-то где?
- На речке физкультурничают.  Команда у них.  Один – за всех, и все – за одного, говорит.  Инородцев-то много понаехало.  К своим девчонкам не подпускают, а к нашим – тянутся.  Вот и дерутся.  Турник вон поставил, железок всяких натаскал поднимать.  Да вон, бегут уже, увидишь. 
Ребята прибежали гуськом через огород.  Возбуждённые после пробежки, разошлись по  двору, размахивая руками, подшучивая и смеясь.  Постоянно слышалось: Ник, Ник…  Вскоре Сергей понял - окликают так Колю.  А он, как заправский тренер, оценивал каждого и гонял то к турникету, то к самодельной штанге, сооружённой из лома и каких-то колёс.  И каждому – улыбка и подбадривающие слова.  А вот и подзатыльник дал какому-то тюфячку, болтавшемуся на турнике, и, оттолкнув его, взлетел на перекладину, крутанул «солнце» раз, другой и третий…
  Спрыгнул с переворотом, так что у Сергея от неожиданности такого трюка вырвался восторг: «Вот это Коленька!..  Был мальчик с гармошкой, пиликал всё,  спать не давал.  А вырос-то каким орлёнком.  А-та-ман!
Сергей вышел во двор. Его увидели и прервали занятия. Поздоровались с рукопожатием.    
- Хорошо дерётесь! – сказал им весело. –  Ну, а кто меня поучит?..
Парни рассмеялись,  увидев вместо боевой стойки боксёров какое –то шутливое дёргание.
- А чего вы?..  Не видели казачью тряску?  Тогда ты, брат… Ну-ка, покажем - вашим…
  - А я больно бью.
- Пожалеешь, может...
Улыбаясь, парни    образовали   круг,  в  котором  чётко  и  непредсказуемо  менялись  боевые позы их  вожака, и как-то   вихлялся, мотая руками и головой, его противник.  Кому-то  на все  это  было жалко  смотреть:  « и это легендарный  атаман»?..  Но вот Ник  уверенно  пошёл на захват,  и… оказался опрокинутым.
-  Ушибся, маленький, - насмешливо  пожалел  его  Сергей.
- Не ожидал, - поднялся  Ник  и, видя недоумение на лицах друзей,  сдёрнул с рук боксёрские перчатки. – Думал,  просто показать тебе…
- А ты не просто, давай…  Как  на смерть идёшь… Ну!..
  Ник  кивнул, приняв условия, и хищно  приглядываясь  к брату,  начал бросаться на него  то  волком, то словно орлом падал сверху,  то  подползал  крокодилом  для беспощадного удара…  И никак не мог его нанести.   
- Ловко уходишь…
- Разве?., - вскрикнул, и Ник получил удар, от которого плюхнулся на землю. Сергей подпрыгнул, как бы в настоящей борьбе сделал, обрушившись  на поверженное тело.  Ник  успел  перекатиться и вскочить на ноги.
- Молодец ! –  похвалил  Сергей,  играя с братом и дожидаясь его атак. Наконец,  удар Ника достиг  цели, да так, что  Сергея  передёрнуло.  Ник  зажал его приёмом, но…  Вдруг потерял опору,  и сам оказался пойманным.  Морщился от боли, пригибаемый к земле…  Ещё, ещё…
   Сергей отпустил его, и Ник  повалился  на спину,   распахнув  руки и улыбаясь. 
  - Здорово!..
- Суть понял?
-  Нет, - задумался Ник.
- Ты кружился  и перебирал приёмы.  Выбрал – и применил.  Ударил или защитился. А я что делал?..  Кто понял?.,  –   оглядел  ребят  Сергей.
- Вот так.., -  пьяно завихлялся  один,   вызвав смех.
- А что  чувствуешь, когда трясёмся?.. 
- Ну… Весело,  легко…
Сергей выбросил кулак для удара, и парень с лёгкостью отбил его,  продолжая вихляться  и трястись.
- Как звать?
- Михаил. Михеем здесь…
- А как отбил. Понял?..
- Нет…
- А в этом всё самое главное, парни.  Не вспоминать приёмы, а ждать  опасность. Как глаза у нас делают, чтобы    моргнуть.
-  Кулаком! – дополнил Ник, вызвав смех.
- Правильно понял! В борьбе надо противника  постоянно видеть  в единстве с собой.  Не злиться на него,  ненавидя. Чувствовать его надо и сторожить…  Этому  и тренироваться. Тогда каждый  порыв  противника будет мгновенно известен нашему подсознанию для удара.   Кон-фу, Самбо, бокс -  хорошо.  А наша казачья тряска – получше!  Успехов вам.., - попрощался Сергей взмахом руки и ушёл в дом.
*     *     *
Потренировавшись ещё  немного,  парни  разошлись. В зал вбежал  Коля, с удовольствием поглядывая на брата, на изобильный стол.
- Руки, - напомнила мать.
- Вот же... мокрые ещё.  Мам, у Сергея Ангел-хранитель есть, - объявил Коля, хитро глянув на брата. - Расскажи, как ты узнал, что он есть?
- По - разному, наверное, - смутился Сергей.  -  А ты понимаешь, что всё это - личное?
- Ты обещал вчера...  И маме-то можно знать.
Мать тоже смотрела на него с  любопытством.  И решив, когда ещё выпадет случай поговорить о таком, Сергей отвалился  к спинке стула,  глянув на брата.
- Тогда слушай...  Вы где сейчас купаетесь?
- На мостках.
- А мы купались - у большой ветлы. Где заилено. Пятиклашками были. И  чтобы не лезть сразу в тину, прыгали в воду с нижней ветви.  Однажды пришёл купаться, а мне говорят, что Сашка Рудак прыгнул с верхней ветви.  Сидит победителем и слушает, что говорят о нем другие.
- Сейчас он начальником полиции стал, - заметила мать. - Может, зайдёшь к нему.  Дружки ведь с детства.
- Ну, мам! - запротестовал Коля. - Рассказывай, Сергей.
- Дружки.., - кивнул Сергей. - И соперники.  Кто кого?..  Уступить ему не мог, тут же забрался на дерево, прошёл по ветви...  Красота  открылась... Кувшинки в заводи, лилии...  Простор во все стороны... А  глянул вниз – меж веточек и листвы – темнота...  Далеко где-то...  Страшно стало. 
- Господи.., - встревожилась мать.
- Снизу слышу, как Сашка говорит: - Трусит он, ха-ха...  Ну, и... Сложил ладошки копьём, прыгнул...  И тут же голос во мне:  «Выгнись!».  И выгнулся, наверное. Тут же почувствовал животом  тину и вылез из воды в грязи.  Ребята смотрят на меня, как очумелые.    Сказали, что Сашка «солдатиком» прыгнул.
- Ой, господи!..  Страх какой.., - перекрестилась мать. – Что ж ты не говорил об этом никогда.  Да я бы тебя в жизнь бы из дома не выпустила.
- Потому и не говорил. 
-  А… А кто сказал,  выгнись? – спросил Коля. 
- Ангел-хранитель. Кто же ещё мог?..
-  А ещё, что говорил?..
- Много всего… Когда  глупости делаю, - поднялся Сергей из-за стола. - А пойдём-ка мы с тобой в станицу…  Если  свободен?..
- Да-а…  На стан ехать не надо.. - сказал брат и, спохватившись, глянул на мать.  Но она была погружена в свои думы. Тихо поднялась и ушла.
Проводив её ласковым взглядом, Сергей повернулся к брату с  тягостно мрачным  выражением  глаз и губ, безнадёжно сожалеющим о чём-то … И сказал об этом  почти шёпотом.
- Да, пойдём… Но… И там или тут может случиться  непредвиденное, к чему ты должен быть  подготовлен.   А это… В общем, знай… Вскоре я буду убит.
- Серёга, ты чего!., -   рванулся  Ник к брату. -  Чего говоришь?!.  Такое..
- Правду!..  Не всем сказать могу… А ты  -  знай, братец.  Подписан  я на смерть.  Где и когда это сделают – не знаю.  Пока что переигрываю их…  С Божьей помощью.., - кивнул на иконы, перекрестясь. 
-  А кто…  подписал?..  За что?
-  По  воровскому  жаргону так говорится…  Когда в тюрьмах  ворье наглеет, доходит до беспредела, то  мужики, - если найдутся такие, -  как бы подпоясываются  ломами.  И  месят ворьё, ничего не жалея.  Даже жизни своей…  Или - мы, или - они…
- Вы победили?!.
-  Но  там я побывал.., - кивнул Сергей на небо.  -  И на стане  могли убить!  Вы спасли.
- Здесь не тронут.
- Уже тронули, Коля.   Если пожгли нас.  Из-за меня, может быть…
- Нам давно грозят.  Только вот им!., -  выбросил Ник локоть с кулаком, смачно  шлёпнув другой рукой по предплечью. -  Я  тоже  подпояшусь  ломом!
-  Хорошо…  Двое – уже сила!  Но тактику надо менять.  Здесь не тюрьма…
-  А что делать?..
-  Полюбить их…
-  Это  кого? - возмутился Ник. -  Лагашова?!,  Витька?!.,  китайца Ванли?!.
-  И кре-еп-ко полюбить, - выдержал его взгляд Сергей. -  Так полюбить,  чтобы знать все их мысли раньше, чем они придут им в головы.  Тогда мы… 
  -  С ворьём?!.,-  изумился Ник.
-  Будем знать, что хотят они. Чего добиваются от нас. - Так разорили уже!..  Отец в район  уехал с утра,  а  мама плачет…  При тебе лишь держится.  А на кухне рот затыкает, чтоб не разбудить тебя... 
- Н-да-а…  Братец мой  «подпоясанный».  Вот такое у нас безвыходное положение.  И надо победить.  Только теперь уже не кулаками и ломами, а извилинами мозга.
- Серёжа,  можно я…подумаю.
Не дожидаясь ответа,  Ник  повернулся и вышел из зала.
*     *    *
Умнов и его команда
  Дизайн  просторного кабинета  Генерального директора  ОАО «УВВ»  был прост и респектабелен, идеально сочетался с компьютерной техникой и мебелью.  Сам он – молодой и красивый,  одетый  в  светлый костюм, восседал  на подвижном вертящемся кресле  и разъезжал по кабинету, ведя  разговор  на английском по сотовому телефону.  Подкатился   к висящей на стене карте «План  земель  ОАО «Народная Воля»,  заставив  Ванли  отойти от неё, и  сфотографировал  мобильником для продолжающегося разговора.
К карте вернулся  Ванли  и зелёным фломастером продолжил закрашивание  квадрата земельного  участка  с надписью: «Сладкая балка». 
Витёк  стоял у окна и, читая каракули какого-то письма, озадаченно морщился. 
Кончив телефонный разговор, Умнов  подъехал к двери,  надавил на кнопку, вернулся к столу.  В кабинет вошла женщина с папкой.
- Здравствуйте, уважаемый Борис Львович.
- Дальше…
- Плескачов  Сергей  Андреевич.  Родился…
- Далее...
- Выдвигался в Думу…  Ну, и посадили в тюрьму…
- Кто?..  За что?..  Конкретика суда…  Копия материалов.  Анализ фактов преступлений Плескачей прошлого и нынешнего поджога «Сладкой балки».  Вы  слышали про пожар у них?..  Продали технику и подожгли, чтобы получить страховку?..  И поднимут новую волну против нас.  Вы же юрист?!.  Всё  расписать,  превентивно публиковать, заткнуть глотки крикунам...  Вы  поняли?
- Да…
- Успехов…
Юрист  ушла.   Ванли   взглядом показал   Умнову на Витька  и вернулся к карте.
-   Что там у тебя?
-   Малява пришла с зоны, где он сидел.  Братва пишет,  он ломом  подпоясанный! Убрать велят!  И денег ждут, на «сугрев».
-  Ну, и когда уберёшь?
-  Теперь срочно надо…  Не знал ведь.
- Ты сколько лет сидел?
- Малолеткой год, и ещё дважды. Семь!
- И не поумнел. Гордишься даже! А вот Морганы и Ротшильды тоже были пиратами. Их дети сейчас управляют всем миром, ставят в государствах своих Президентов. А ты получил станицу. Так разворачивайся на всю мощь
-  Дальше кто на очереди? – спросил Ванли.
-  Свинарь.
- А чего ждёшь тогда?..
- До сделаю его, хоть сейчас! -  сказал Витёк и ушёл.
Ванли  по-хозяйски сел на стул против Умнова, и пристально глядя в глаза, продиктовал:
- Всех недобитых фермеров зажать.., - показал он сжимающиеся пальцы. – Чтоб не мешались сейчас.  Главным будет Лагашов.  Попользовался старик  кооперативом и… нам отдаст.  Война теперь нужна.  Чтоб за-би-рать всё… Всё-всё!…
Умнов кивнул ему, с усмешкой.
*       *       *

Домашнее  собрание
Переодеваясь,  Сергей  перебирал ему  приготовленную одежду. Надел казацкие штаны с лампасами, старые сапоги, начищенные до блеска.  Осталось надеть гимнастёрку.  И она была здесь, висела на спинке стула, поблёскивая офицерскими погонами. Но взял рубашку, чем удивил брата, входившего  в их спальню.  Увидев его, спросил.
- Где мама?..
- В  погребе.  Сказала, картошку перебрать…  А сама плачет   там…
- По-нят-но…
- А ты куда?
- А мы – в станицу!..  Чтобы не плакать  всем.
Сказав так,  рубашку поменял на гимнастёрку, сняв  с неё погоны. Надел и перетянулся ремнём.  Разложил что-то по карманам и повернулся к брату: готов.
Но идти не получилось. Звякнула калитка, и увидели в окно входящих во двор отца,  сестру Татьяну с  мужем её, Фёдором Фроловым. Которого, ох как, не хотелось бы видеть Сергею никогда, а теперь придётся терпеть всю жизнь, как родственника. Вон ведь  сестра-то – беременная… Опирается на него. А он шагает, как победитель…
- Зови маму, - сказал  Нику и пошёл встречать гостей.
Встретил с улыбкой, с объятиями и поцелуями сестру,  с ритуальным приветствием  Фёдора. Как будто не было между ними ничего в прошлом. Вошли в дом.
Отец удалился на момент и вернулся с чемоданчиком в руках. С укором в голосе воскликнул:
- Ма-ать!.. Опять ждать надо?..
- Иду!..  Чай собираю, - донеслось из кухни.
- Без чаёв обойдёмся, когда по делу собрались. Значит, так!., - открыл отец  чемоданчик и принялся выкладывать папки и разные бумаги. – Вот решение суда. Предписано заплатить судебные издержки. Осудили меня, да ещё и плати!.. Обязали вернуть долг деньгами или техникой… Денег нет, потому что за технику заплачены. А техники нет теперь, потому что украдена. Ездил, подал встречный иск – не приняли. Говорят, доказать ещё надо, что у вас украли, а не спёр сам у себя. Вот как всё повернули!
- Как же это?., - не понимала его Татьяна. - Что говоришь-то, папа?
- Они говорят: не вернём деньги – дом заберут. Как у  Рубцова забрали, в бане теперь живут.
- Господи.., - взмолилась мать.
- Не плакать собрались! – одёрнул её отец и повёл взгляд по лицам, оценивая:  «Танька – бабой стала, а у них только слёзы, да молитвы. Фёдор её – в таком же капкане, потому и кусает губу. Коленька – пацан ещё, кроме драк ничего не знает. Сергей… Улыбается, глядя на стену.»  Кивнул ему.  – Скажи,  Атаман, что делать-то будем?..  Знаешь, коль улыбаешься так…
- Прости отец, на часы засмотрелся… И мысль пришла полезная.
- От часов?..
- Ага! Взгляните, -  показал на часы за спиной отца. - Стрелка дёргается, секунды нам отмеряет прошлой  жизни.
- Как это - прошлой,  когда сейчас.., -  сказал Фёдор  с усмешкой.
- Тик-так, и всё прошлым стало. Выходит, нет у нас настоящего. А прошлое невозвратно.
-  Зато будущее есть! – сказал Ник, глянув на Сергея: так или нет?..
- А будущее – неизвестно! Его ещё надо придумать, обосновать, осуществлять… Осмыслив прошлое.
            - Ну, загнул, Серёжка, - возмутилась Татьяна. – Философию развёл. А они без философии грабят нас. Что делать-то, скажи.
  - Прошлое оценить, Танечка. Философствуя… Почему разорил нас Лагашов?  Он же с детства  близкий  друг отца,  и мой крёстный?.. И твоя крёстная – его жена. И разорили нас! Это как же случилось?..
- Так ты за кого?!, – взорвался отец.
- Ни за кого, а за что! – тихо ответил ему Сергей, заставляя прислушиваться. – Рассуди сам. Если  посадили меня в тюрьму, то  значит,  моя правда была только моей. Не решала она интересы других людей. И сейчас не добьёмся ничего, если о своём лишь будем думать. Не хочу больше ошибки  повторять. И вам не позволю! Да, да!..- повысил он голос и оглядывал каждого командирским взглядом. -  Вы мои самые родные, дорогие, любимые… Прошу поверить, пять лет тюрьмы –  достаточный срок для понимания истин.
- Так   что делать-то сейчас? – сердилась Татьяна. 
- Сейчас предлагаю попить чай с маминым пирогом,  - сказал Сергей неожиданно   мирно и с улыбкой глядя на мать. И  на отца взглянул: «А как ты?..»
- Чай-то готов, - поднялась мать и толкнула Колю. – Помогай…
- Ладно!.. Давай по-твоему.., - согласился отец и принялся  укладывать в чемоданчик бумаги. Придержал решение суда. – А с этим что делать? Отсрочку-то не дают. За Лагашова хлопочут, ему вдруг понадобилась «Сладкая Балка».
- Зачем?
- А вот и не знаю.., -  удивился отец. -  Ведь холмистая пустошь.  Специально давал мне назло, чтобы другим было неповадно выходить из колхоза. А теперь отдай ему! Что там хорошего он нашёл.
- Тогда, может, отдашь?., - спросил Сергей.
Нахмурился отец, и тряхнул головой: нет! 
- Дом отнимут – там  построимся. Глина, вода есть… Руки свои… Набъём саман  вот  и …
Расставляя  на столе принесённое  для чаепития,  мать заплакала и ушла в спальню. С ней пошла и Татьяна.
- Пусть поплачут,  - сказал отец  Коле, поднявшегося  было из-за стола. Глянул на Сергея, на Фёдора и объявил. – В общем, так я думаю… Лагашов весь кооператив под себя  забрал.  А  теперь нас, фермеров разоряет.  Наши земельные паи ему нужны.
- На  паях у Лагашова,  мы как  крепостные у барина. – добавил Фёдор.
- Вот так!., - подтвердил его слова отец и уставился на Сергея. – Понял теперь?
- Понял, отец! В нашем положении поможет нам только… не-воз-мож-ное! А это невозможное, как понимаю  –  переизбрать Лагашова. И надо сделать это  быстро, до уборочной. Иначе он, как всегда, распродаст урожай  и народ останется в кабале. Послушный и безропотный.  Нам надо поставить  своего  председателя.
- Выдвигали дружка твоего, свинаря… Да он.., -  разочарованно махнул рукой отец, не желая распространяться. – Нет у нас никого, кто бы выше Лагашова был.
- Я буду! – сказал  Сергей и вопрошающе посмотрел на отца, на Фёдора.
Из спальни вышли мать и Татьяна. Явно всё слышавшие, они сели за стол, глядя на Сергея. Ник восхищённо улыбался. Фёдор  смущённо хмурился.
- Не изберут, - сказал отец с досадой. – Не хлебороб ты. Учитель. Атаманил, правда… А в наших делах голова нужна, как у Лагашова.
-  А вам сейчас  хлебороб нужен или руководитель общих  дел?
- Ты и  вправду возьмёшься?
- Почему же не взяться, если вправду  изберёшь меня.
- Да я то что?..  Родной ведь. Народ как решит.
- А вы сейчас и есть мой первый  народ?.. Вот и решайте! Бороться будем или плакать?!.  И сейчас решайте! Здесь! Пока стрелки нам тикают…  Кто «за?» -   спросил он, подняв свою руку, и требовательно дожидался решения от каждого. Последней поднялась рука матери.
- Круто берёшься!- с восторгом сказал Фёдор. – Любо! Только… Судим ты… И разорят ведь, как узнают, что метишь в председатели.
- Так ведь уже разорён!.. Отступать-то  -  некуда.  А создав малый круг – начнём расширять его  до большого, станичного. Так что… Спасибо за доверие! За избрание. Мне это  важно было, чтобы  начать всё по-новому. Поднимайте своих друзей – подруг, соседей… А мы с Колей – своих. Идём, брат.
Надев фуражку,  Сергей отдал честь. Кивнул и вышел. За ним пошёл Ник.
*        *          *




Часть вторая. Вернуться  к  прошлому

Улица  детства
Их окраинная улица  всегда была по степному широкой.  Дома стояли просторно, изгороди –  от скота лишь.  Так что всегда можно  было видеть с улицы работавших во дворе или в палисаднике станичников.  И Сергей увидел их, выйдя за калитку с братом.  Зашагал в сторону Ермиловых, мелькавших за виноградником, но тут уловил, как заметивший его Николай Ефимович резко отвернулся и, ругаясь на кого-то, ушёл в дом.
С другой стороны улицы из дома выскочила во двор с ведром Страшнова Настюха. Увидела Сергея и со страхом на лице попятилась назад.  Ведро её звякнуло, упав, и покатилось... 
- Серёж, а чего они?.. - удивился Ник. -  Не хотят поздороваться?.
- Боятся, значит.
- Тебя?
- Тех, кто поджог нас.  Кто в тюрьму меня посадил.  Обидно.  Досадно, но ладно, - сказал Сергей, заметив, как в другом доме  кто-то рывком  занавески закрыл окно.
- Серёж, а я не умею думать.., - конфузливо признался Ник. - Вижу, что все в жизни не так...  И вот… Жениться хочу.
- Рассказала мама.., - задумчиво покачал головой Сергей.  -  Так у неё  даже паспорта нет.  Без паспорта - не получится: малолетка.
- А мы в церкви повенчаемся...  Потом получит паспорт.  Не могу больше держать себя.  До дрожи дошло. Раньше просто целовались, и ничего...  А теперь... 
Сергей замедлил шаги, изумившись откровениям брата, а ещё больше неожиданному рывку в себе пробудившихся чувств из своего далеко - далёкого, когда сам дрожал так, обнимая свою первую девушку,  свою неразделённую любовь.  И вон её дом...  И может быть смотрит она сейчас  из окошка...  А он пройдёт мимо, потому что не смог когда-то сдержать эту предательскую дрожь, дал волю рукам и ...  потерял её навсегда.
Голова закружилась, он качнулся в сторону, так что пришлось опереться на плечо брата.  И кстати получилось, погасив в глазах его запоздалое сожаление о вспомнившемся.
- Да, брат. Опасная граница.
- А она не понимает.  За кофтой побежала, чтобы не мёрз.  В жару-то нашу.
- Не торопись, если любишь.  Первая жена - от Бога.  Упустишь суженую, и всю жизнь будешь страдать, - сказал Сергей с прорвавшимся раскаянием,  запоздало увидев, что Ник сочувствует ему, поглядывая на дом Ирины. -  « Это что же?..  Мама всё рассказала?..  Поучала младшего на его примере.  Ну, мама!..  Тогда пусть знает всё» - А я поторопился и ...потерял.
- Ирину Михайловну?
Сергей кивнул: - « Так и есть: всё доложено...  Пусть знает тогда и неизвестное никому...»
- Иринка - младшая у братьев.  С детства играла с нами.  А подросла когда - её обучили братья приёмам обороны, для крайних случаев...  А я, как понимаешь...  В общем, получил ногой так, что валялся...  Она пожалела меня, побежала за братьями, чтобы помогли мне...
- А они добавили.
« И это известно всем.  О, деревня!  Ни в чем секретов нет» - усмехнулся Сергей,
- Теперь это смешно кому-то...  А мне-то, грустно, брат. 
- Не обижайся, Серёжа...  Действительно, смешно...  Ты же разрядник был, на соревнования ездил... - Бил их поодиночке.  А братья меня били, скопом.
- А ватага твоя?
- Они и входили в мою ватагу.  На одном конце живём... И Фёдор вот, женился на Татьяне…
- А в пединститут ты из-за Сашеньки поступил?  За ней поехал?..
Вот ещё один удар, как билом по колоколу: загудела голова, готовая треснуть:  «Ну, мама!..  Так они думают?..  А разве не так?..  Соврёшь?..»  И выдохнул:
- За ней!
- А она за Рудака вышла.
- Видишь,  как важно первую не потерять.
- Так и я же об этом говорю, Серёж !..  Мне надо жениться до армии.  Чтоб у Верочки праздник был, и память на всю жизнь.  Платье белое, цветы, церковь...   Вся родня наша, друзья...  Она чистая, не такая как многие сейчас...  Ирина Михайловна говорит, талант у неё. Беречь её надо.  А как она сбережётся без меня с отцом-пьяницей?  Мама ей платье сшила для концертов, а Степан пропил.  У дочери украл ради... Понимаешь положение?
- Понимаю теперь...
- А у нас она спокойно дождётся меня.  И может ребёночка родит.  Вернусь из армии, а у меня сынок или дочка...  А ты чего улыбаешься?
- Радуюсь за тебя, - тронул его Сергей:  « сколько же в нем чистоты, нежности и талантов!  Мамина выделка.  Отец бойцов ковал, а мама – отцов, получается.  Так и должно быть, наверное».  И сказал твёрдо:
- Помогу!  Пока не знаю как, но…  Будут у вас и цветы, и друзья, и церковь! 
                *     *     *
Д р у з ь я 
Подходя к базару, первым кого увидел Сергей, был незабвенный друг с детства Юрка Тищенко, а теперь-то Юрий Алексеевич, известный на всю округу свиновод.  Придумал  он держать свиней не как у всех – в свинарниках,  а в клетках.  И одна из них стояла тут для общего обозрения десятку человек, а Юрий Алексеевич, как учитель с указкой показывал палочкой её устройство.  Увидев Сергея,  он радостно распахнул руки, уронив свою указку, и они сцепились в объятиях и поколачиваниях друг друга кулаками по спине.   
Ник видел, что не всем  понравилась эта встреча друзей.  Кто-то сразу ушёл с кислой усмешкой.  Другие пережидали это все, как неприятный казус, и шептались между собой с усмешками.
- Серёга, мы потом с тобой…  Покупатель у меня…  Подожди.
- Не потеряемся…
Клеточный свинарник Тищенко заинтересовал  и братьев, вызвав недоумение и смех.   Похожий на собачью будку, он был  размером  под  крупную свиноматку. И  сделан был из деревянных стоек, обтянутых сеткой  рабицы, под которой просматривалась солома.  Перед этой свинарной будкой был мини-дворик с кормушкой, поилкой, с одной стороны, и с противоположной – для отхожих надобностей. Всё наглядно, просто и понятно, но… Не верилось покупателю – женщине пожилых лет, держащей на груди сумочку в заскорузлых пальцах.
-  В чем выгода мне?..  В свинарнике я сразу буду откармливать  свиней, а  тут...
- В твоём  свинарнике животные расходуют тридцать процентов кормов на само обогрев.  А  в моих клетках эти корма идут на привес.
- Но...  там же тесно!
— Как в норе. Дикие свиньи, кабаны живут в норах и не жалуются на тесноту. —  А как же обслуживать их? — допытывались  другие зрители.
— Как поросят принимать при опоросе?  Сам-то хоть раз принимал новорождённых в свои руки?
— Да ни в коем случае!  -  возмутился Тищенко. -  Их и трогать нельзя, не то чтобы принимать.  Упаси  Боже!
— По-о-нятно, какой ты свиновод, -  с усмешками оглядывали Тищенко  собравшиеся.
— Я пятнадцать лет держу свиней.
—  А мы всю жизнь. -  добавляли другие. - И мама, и дед её.,.  А ты  учить нас будешь?..
— Буду!  -   весело подзадоривал их  Тищенко. — Вы держали свиней, а я — откармливаю.  Зарабатываю на этом.
—  Да в такой тесноте свинья подавит поросят.  Понимаешь ты это?..
— Давят их не от тесноты, а от холода.
           — Ещё сюрприз!..
— Когда поросятся свиноматки на бетоне или на досках, —  уточнял Тищенко. — Зимой доски не теплее. Родившийся поросёнок лезет к матке, а она поворачивается на другой бок. У неё ведь две трубы с поросятами, и в схватках ей некогда разбираться, что там под боком.  Холод — вот причина такого падежа.  А у меня в этой клетке всегда тепло, со всех сторон солома, и просторно по размерам свиньи.  Когда надо -  можно легко расширить пространство или уменьшить.
— Тогда почему, —   прищурилась женщина, готовясь сразить разоблачающим вопросом, -  Почему  зимний опорос  даёт большую сохранность поросят, чем летний, в тепле?   Летние - то почему мрут?..
— А потому, что зимние   росли на осенних витаминах.  Всего им было вдоволь.  И поросятки -- крепыши.  А летние формировались зимой, когда кормили   чем  придётся.  «Возьми, Боже, что нам негоже".  Вот и рождаются поросятки  дохляками.
—  Понимаю.  Разорялась уже… -  вырвалось у женщины против воли, и она  открыла свою сумочку, начав в ней копаться.
Видя что у Тищенко  пошли с женщиной торговые переговоры, народ стал расходиться. 
*         *        *
Сергей и Ник  тоже пошли под навесы территории базара,  где  сразу же восприняли  напряжение ринга   предстоявшей схватки.  Народ  не медлил выразить  своё отношение к Сергею.  Со всех сторон послышались возгласы нарочитых изумлений, едких реплик,  смешков.  Смотрели с наглым вызовом:  «Получай, что заслужил».  Были и такие, кто отношения  не выражал, а просто  отметал  как не нужное явление. 
Сергей  это  видел, с удивлением констатируя  про себя:  «Обидно, но терпимо.  И даже  неплохо для первого дня.  Равнодушных-то меньше.  Хо-ро-шо!.. Поздравляю  вас, Сергей Андреевич.  Память о себе вы оставили крепкую.  Не все потеряно.»   
Ник заметно отставал.  Сергей оглянулся и увидел, что лицо его пылало от стыда, и шёл он  с трудом волоча ноги.  Командирски  глянул на него: «Подтянись!», - и кивнул:  «За мной!».
Направился  к группе  казаков, стоявших  вокруг раскладушки, заваленной запчастями для продажи.  Там же стояла бутыль вина и на газете разложена закусь: редиска, огурцы… В руках у казаков краснели стопки.
- Явился, не запылился, -  насмешливо осклабился бородатый  Дятлов.  Уставясь  на Сергея, он с вызовом ждал ответных  слов.
- Вот и тост, - обрадовался  рыжий весельчак Вася Золотой,  подняв свою стопку. - Привет, Серёга!  Греби сюда.  С возвращением!..
- Не-е!.,  -  повёл рукой Дятлов,  хозяин раскладушки. - Я с ним на одном гектаре... удобрять не сяду...
- А ты не красней, брат, - сказал Сергей  Нику нарочито громко, так что и окружавший народ с любопытством повернулся.  И договорил, оглядывая  казаков. - У таких  завсегда по пословице:  Анисим, Анисим, мы тебя возвысим!  Посадим в терем, а потом - обсерим!  Запомни их, чтобы не быть таким...
Повернул брата, и они ушли   в установившейся  тишине.
- О чём это он?..
- О том, что чудаки мы на букву «М», - нахмурился Вася Золотой, глядя на стопку.
- А чего он?...  Пей!
- Да ну вас, - выплеснул вино Вася Золотой, бросил стопку на раскладушку и, отмахнувшись, нырнул в народ, направляясь в сторону за уходящим Сергеем.
                *     *     *
Выбравшись из базарной толчеи, Сергей оглядел их станичную площадь.  За годы его отсутствия она заметно преобразилась.  Администрация как бы присела от  двух и трёх этажных  богатых особняков.  Перед ними, как под свиноматкой поросята, теснились десятки пёстрых иномарок.  И даже старинный Дом культуры как бы отодвинулся поставленными перед ним кафе и шашлычной с выносными столиками.  Универмаг расширился. И всё пространство некогда тихой сельской площади было заставлено фурами, грузовиками с латинскими буквами иностранных слов. - Н-да... И где же тут найдём ксерокс?
- В универмаге. Там и ризограф есть.  Купили, а заказов мало.
- Прибавим.
- Серёга!.. -  подбежал Вася Золотой  и обхватил его. – Дружище!.. Атаман!..
Обнялись с поцелуями, что  было привлекающим для людей, заставляющим подумать...
*     *     *
Множительную технику обслуживала  девушка.  Она приняла на ладони ветхую вырезку статьи из газеты,  с удивлением рассматривала, не зная, что с ней делать.
- Распечатать надо, - сказал Сергей. - Можете?
- Если не рассыпится,  пока донесу, - стрельнула она весёлым взглядом на Ника, тоже поражённого появлением  листка.  - Вам сколько экземпляров надо?
- Пятьсот.
- Платите в кассу.
Кассир обслужила Сергея, не выражая каких-либо чувств.  Но когда он отошёл от кассы, тут же  вышла из кабинки и ушла, глянув на  заработавший  ризограф. 
- Та самая?!. – изумлённо  смотрел на него  Вася Золотой и, получив на вопрос подтверждающий кивок от Сергея, с торжествующим ликованием поднял руки. - Оо!.. Нашлась все же!  Ну, Серега!.. Ну, зверь! 
В  универмаг  вкатилась, как колобок, обвешенная сумками и пакетами молодка, а за ней вошёл Юрий Тищенко теперь уже с детьми: малышок сидел на его шее, держась за папины уши, а девочка постарше вцепилась в карман.  Скользнув взглядом по залу,  он увидел Сергея и двинулся к нему, но жена потянула  назад.
- Куда ты?..  В хозмаг  надо, - командовала она. - Я там видела...
- Серёгу ищу. Вон он.., - старался обойти жену.  Она   теснила его  коробками покупок.
-  Чтоб и нас пожгли.
- Цыц, баба, - гаркнул Юрий.  Снял с шеи перепугавшегося малыша, отцепил девчушку и пошёл к Сергею на грохот ризографа.
Привычно  обнялся с Васей Золотым, вопросительно глянул на Сергея.
- Та самая?..-  и, получив подтверждающий кивок, вскинул кулаки, потрясая ими. – Ну, молодец, Серёга!.. Уух...!
- О чем статья? - с заметной обидой спросил Ник.
- Прочтёшь сейчас. Первым!
Ризограф стал ритмично выбрасывал в накопитель листы.  Сергей взял несколько, и первый лист передал брату.
- И мне, - протянул руку Тищенко.
- А нам не надо, - оттолкнула его руку появившаяся из-за спины жена и опять стала теснить. - Пойдём, Юра.  Дети плачут в машине.  Ты обещал не ввязываться... Поручкался,  и хватит.  Отпусти его, Сергей.
- Настя, я не держу никого...
- Сейчас приду! Слышала?!. - повысил голос Тищенко. - Ещё раз сказать?!.
Настя дёрнулась,  словно стеганули её плёткой, и убежала.  Тищенко смущённо потоптался, взял лист и, не глядя на друзей,  повернулся  к Нику:
- Видел?!.  Не женись на маленьких.  Они как клещихи.  Кажется, сбежал от неё...  А глянул - в кармане сидит и пальцем помахивает: не пей, не заглядывайся, не говори. - А у меня не маленькая, а такая же, - рассмеялся Вася Золотой, сняв напряжение. - Точь-в-точь...
Из подсобки  вышел Лагашов, крупный седовласый мужчина в костюме последней моды вип-персон.  С неторопливым достоинством оглядел зал, очередь у кассы, и перевёл взор на угол множительной техники.  Там его тоже заметили.
- Ух ты, Лагашов собственной персоной, - удивился Вася Золотой. - И без охраны.
- Так это ж его  универмаг, - пояснил Тищенко.  И увидев направленный на них взгляд Лагашова, почтительно кивнул.
- Пониже бы надо, - хихикнул Вася Золотой, - хозяину!  Осерчает, и лишит целования.
- Че-го?..
- Ручки...  Или вам гузку доверяют?  Она у него широкая стала, - ёрничал Вася, пока неторопливо приближалась фигура Лагашова, вцепившись  взглядом в Сергея. 
Сергей  с тем же напряжением выдерживал его взгляд.  Ник смотрел на них, понимая, что сейчас произойдёт что-то серьёзное, и внутренне преображался, готовясь к борьбе.
- Явился!..- ухмыльнулся Лагашов.
- Оо!.,  - встрепенулся и радостно заулыбался ему Сергей. – Здравствуй, дорогой мой крёстный Иван Семёнович, учитель и наставник с малых лет. Ведь сколько времени и сил потратил ты на меня не впрок. Даже в тюрьму отправлял для понимания. И вот – вернулся… Тебе помогать, крёстный. Получай первое…
Взяв несколько листочков из стопки  ризографа, Сергей с почтением подал их Лагашову, явно растерявшегося после такого  приветствия. Видел он, что и казаки растеряны от такой  его радости   встречи с крёстным.
Взяв листок, Лагашов стал читать его и растерялся от первых же строчек, вернувших его  в пятилетнюю давность. За них ведь посадил его в тюрьму, а он тут всё возвращает и радуется. Заставляя понять теперь уже    бессмысленность  содеянного в те года. Да  так, что не мог  протестовать, запретить,  как-то образумить доводами прошлого.
- Спа-си-бо.., -  произнёс  с трудом. Но ведь надо что-то сказать…Глянув на девушку, спросил её, кивнув на ризограф. -  Сколько  там будет?..
- Пятьсот  экземпляров.
- Ещё  добавь  пятьсот за мой счёт. – сказал  он и сразу приободрившись,  хитрым взглядом  прошёлся  по изумлённым  лицам казаков, собравшихся  вокруг  крестника.  Ободряюще тряхнув его за плечо, повернулся и с прежней степенностью  направился  к своим апартаментам. 
- Как ты его!.. Ух.., - восхитился Вася Золотой.
- Значит, стал самый-самый! - сказал Вася и глянул на Сергея: а ты что скажешь?
Сергей обратился к брату. 
- Ребят своих можешь мобилизовать?  Разнести все по домам.
-  Сделаем!
- Но не в каждый, а ... через дом.
- Теперь на всех хватит.
- Не надо... Пусть ходят друг к другу пообсуждать.  Остальные - в хутора, в соседние станицы.
- А я на базаре сейчас раздам, - взял  листовки Вася Золотой.
- Я тоже... пойду... - заторопился Тищенко. - А то моя клещиха... Ох, и задаст…
Попрощались. И разошлись. 
*     *     *
Лагашев вернулся  в кабинет внутренне   усталым.   Взглянул на диван и потянуло повалиться на него, положив голову на колени жены.  Она и сидела удобно для этого, поджидая, когда он подпишет бумаги, чтобы ехать с ним и внучком в райцентр.  Феденька катал по кабинету ручной культиватор, бухгалтер за приставным столиком перекладывал бумаги.  Все ждали его, а он хотел сейчас только одного - прилечь хотя бы на минутку...       
- Поедем, деда?!.  А дашь мне порулить?
- Дам.
- Кто там ещё? - спросила жена, уставшая ждать.
- Филиппыч, потом подпишу, - отпустил он главбуха. Склонился над внучком. - А ты уже рулишь?
- Это не машина.  Царапалка... Видишь, как она царапает...
Наконец-то  он лёг  на диван, как хотел, положив голову на колени жены, и закрыл глаза.
- Порули, пока дедушка отдохнёт.  Стареньким отдыхать надо, - сказала бабушка.
- Он не старенький.
- Серёжка вернулся, - шепнул Лагашов  жене, и она обомлела.  Встревоженный  её взгляд переметнулся с лица мужа на внучка, рулившего  культиватором.
- Он знает про...
- Откуда?!.  Нет!.. Статью свою размножал... Поднимет бучу опять, дурак.
- Сашенька знает?..
- Узнает.  Сейчас все  узнают!  Всякое...  Помолчи, подумать надо.
*     *     *
Штрафное
Дом Тищенко стоял последним на улице станицы.  И во дворе его вместо овощей и цветов  тянулись придуманные им мини-свинарники.
Подъехав к дому,  Юрий Алексеевич глянул на проснувшуюся детвору на заднем сидении, улыбнулся и пошёл открывать ворота.  А когда заехал и вернулся закрыть их -  увидел входящего во двор человека в непривычном обмундировании, с портфелем. 
- Здравствуйте,  Юрий Алексеевич!  Я судебный пристав, Сурков.  Маленький разговор есть.  Может, пригласите.., -  кивнул он на дверь. -  Долго ждал, а солнце…
-  Конечно…  Пойдёмте.
Они вошли в прихожую, совмещённую с мастерской хозяина.  Здесь был верстак, на полках – инструменты.   Пристав  отодвинул с верстака  навесной замок с ключами,  положил свой портфельчик и  вынул две бумаги документа с печатями.  Небрежно помахал  ими перед своим лицом, как веером.
- Расписаться Вам надо..,-  положил бумаги на стол и указал пальцем. - Вот здесь!.. Где написано:  Решение суда получил… Число и подпись…
- А я  не… Не согласен!.  Опротестую!..  Я  заявлял…
- Правильно заявлял!  Молодец!  А подпись-то не оставил, что не согласен.  Ушёл.   Вот и нужна подпись, что ты получил их  бумажки.  А не я, он или другой кто… Тебе  нужна.  Чтобы в архив сдать и  не вызывать вас снова.
-  Ну, давай… - принял Тищенко ручку от Пристава и лихо расписался.
- Вот и всё! – с облегчением вздохнул пристав, пряча авторучку. -   Не смею  обременять вас   своим присутствием.  Разбирайтесь сами.
- Чего?..
Пристав вышел, и в  открытых дверях возникла фигура Витька.  Мгновенно всё поняв, Тищенко растерянно залепетал бессвязно…
- Месяц…  Всего-то… Доведу до ста килограммов и рассчитаюсь…
- А  по счётчику сколько?..  Забыл?..  Тебя предупреждали, падла!..  Деток любишь, жену?..  Тогда сиди здесь и не рыпайся.  Пристрелю в порядке самообороны.  А если ляпнешь  кому – за клевету сядешь.  Понял расклад?!.
Увидев на верстаке  навесной замок от двери, Витек забрал его.
- Закрою вас с детками, чтоб не мешались.
Щелчок закрывшего их навесного замка  пробудил Тищенко от парализовавшей растерянности.  Он заметался…  Что делать?..  Из  окна видел  автофургон,  двигавшийся  к свинарнику, каких-то людей и услышал начавшийся визг животных. 
Бросился  в комнату,   столкнувшись с женой, стоявшей  на коленях  с зажатым ртом, увидел  испуганных детей.  Потянулся  сдёрнуть с ковра на стене  ружьё.  Жена обхватила его ноги, стащив  на пол, целуя, умоляла содрогаясь.
- Юрочка!.. Не надо… Пожалей нас… Петенька, проси папу… Убьют нас…  Проси, Мариночка…
В  беспомощной  ярости он катался по полу,    под раздирающий душу плач  навалившихся  на него жены,  детей и визга свиней.   
*     *    *

Память любви
В полиции Сергей с порога попал в толкотню и гвалт.  Русские и кавказцы - переселенцы, видимо соседи, орали друг на друга, доказывая какую-то свою правоту, а молоденький лейтенант, писавший протокол, измученно пялился на лист бумаги, не в состоянии понять бессмысленные выкрики:
- Он не отдал... Нету... Где она?..
-  Ишь чего захотел... Выкуси...
- Сама такая...
Сергей поднялся на второй этаж и вошёл в приёмную.  Здесь, за мощной дверью было тихо и сумрачно от затенённого шторой окна.  У окна сидела молодая женщина и, отодвинув краешек шторы, читала журнал.  Сергей разглядел её, вскинулся в изумлении и сел на стул, нащупанный рукой у стены.
- Он свободен, заходите.  Я потом, - сказала женщина, не отрываясь от журнала.  И вдруг замерла, слушая:
Вы, наверное, теперь уже дамочка,          
                И какой-нибудь мальчик босой,               
                Боже мой, называет вас мамочка,
                Эту девочку с русой косой
- Ты!. - подняла она голову, отпадая на спинку стула.  Было видно, что в душе её поднялось что-то далёкое, безвозвратно потерянное, но дорогое.
- Опять?!.  Да, есть мальчик...  Я  нормальная женщина.
- Понимаю, Сашенька.  Все наше... в прошлом.
- Зачем пришёл?
- К Александру Николаевичу, - кивнул на дверь. - Майором стал…
- Иди, - поднялась она, положила на стол журнал, взяла  со стула коробки покупок и, не глядя на него, вышла из приёмной.
Он увидел, что она беременна.  Поднялся со стула и потряс головой, стараясь прийти в себя от всего хлынувшего в душу.  И торопливо толкнул дверь кабинета.
Вошёл и сказал по дружески.
- Здравствуй, Александр Николаевич.  Можно присесть?
Александр Николаевич окинул его холодным взглядом, выслушивая кого-то по мобильнику.  А Сергею  бросил с безразличием.
- Нельзя!  Есть дежурный.  Ему и отдашь, все что надо...  По закону.
- Понял!  А можно – личное?  Ма-а-лень-кий вопросик.  На «да» и «нет». Лейтенант тут был раньше.  Однофамилец ваш и друг мой.   Куда он делся?..
- Вот что, Серёга! – выдавил из себя майор, отодвинув телефон. –  Нет больше того лейтенанта… А наказ он тебе оставил.  Не возникай!..  И оружие сдай.
- Какое  оружие?
- Не знаю… Нашёл там какое-то или отнял.  А самое лучшее: беги отсюда, пока паспорт в кармане.  Свободен!
- И на том спасибо, - кивнул Сергей и вышел.
В приёмной на столе лежал забытый Сашенькой журнал с фотографией ребёнка на обложке.  Сергей задержался, разглядывая...  Такой карапузик мог быть  у них с Сашенькой.  Но….
- Господи, за что?..
И торопливо ушёл.
*     *      *
Встреча с Серёжей взволновала Сашу,  растрогала и ... опустошила.
- «И как же всё всполошилось в душе.., - удивлялась она, задумчиво шагая к дому.  Он был не далеко, в центре станицы, и шла она медленно, чтобы успеть всё обдумать,  не давая  чувствам волю.  Научилась держать их, как подобает деловой женщине. – Да, была влюблённой дурочкой, сумасбродничала.  Но с этим давно покончено…  А давно ли?..» - говорила себе и пугалась:  «А сейчас-то зачем?!.  Не надо!.. Прочь!..»
Из сторожевой будки у ворот дома выбежал охранник, забрал у неё коробки покупок.  Что-то сказал или спросил, чего не поняла,  и молча прошла во двор по мраморным дорожкам.
Услышала за спиной хлопок дверцы автомобиля и усмехнулась: «Приехал, надзиратель…».
Не дожидаясь его, прошла к себе в спальню. Сбросила шляпку, сняла кофточку, но уйти в ванную не успела.  Вошёл майор полиции Александр Николаевич.  Он тяжело дышал, словно гнался за ней в порыве ревности, а напряжённый его взгляд отслеживал каждое её движение, стараясь заглянуть в глаза, добраться до затаённого.
- Почему не дождалась?
- Устала.
- Видела его?
- Встретились...
- И что... сказала?
- Ах, любимый!  Вот..., - выставила Саша живот и двинулась на Александра Николаевича. – Я вся – твоя!..
- А он?..
- Испугался и убежал к тебе.  Вы там не подрались из-за меня?
- Нет.
- Значит, признал  своё поражение.  Ты доволен, победитель? – прошла она мимо, поиграв пальцами по его губам.
- А где Федя?
- У родителей!
- Родители – мы!
- А в чем криминал, товарищ майор? - удивилась Саша, не понимая мужа.
- Я - отец!  И воспитывать должен я, а не родители, - смотрел он ей в глаза, требуя полного понимания.  И она поняла…  Подошла к нему, шепнула, благодарно целуя.
- Спасибо.  Я … тебя люблю.
- А тебе… Трудно было?
- Видеть его? – догадалась она, грустно улыбнувшись. – Ты не трогай его.  Он – романтик, идеалист.  Такие тоже нужны, как поэты.
- Сам не трону, но защитить не смогу. 
- Смоги.  Чтобы упрёков не было…  Никогда! – посмотрела она в глаза ему, требуя понимания.  Он нахмурился, осознавая сказанное, и согласился с ней, кивнув.
- Посмотрим…
Он ушёл.  Саша, наконец, повалилась на кровать и задумалась, вспоминая все произошедшее  в их треугольнике:   сколько же глупостей произошло и новые назревают. Почему?.. Зачем?..
              *     *     *
ПЕРВАЯ  и …
Мимо дома Рулёвых пройти Сергей не мог.  Знал, что встреча будет тяжёлой, но и откладывать  нельзя.  Лешка Рулёв был  другом с  детства и погиб, как ему сообщили письмом, при  «невыясненных обстоятельствах».
Была ещё одна трудность встречи, но он прятал её глубоко в душе и не позволял пробуждаться...
Открыл знакомую калитку и пошёл к дому, оглядывая двор.  Отметил порядок всюду, на каждом клочке земли что-то росло, цвело.  И даже между фундаментом и дорожкой, которую они клали с Лёшкой, узкой ленточкой тянулись посаженные цветы. Залюбовался ими...
И вдруг  почувствовал взгляд. Рывком оглянулся...  В приоткрытой двери летней кухни  стояла Лешкина жена  Ирина и смотрела на него с какой-то выплывающей изнутри тоской. Смотрела так и не могла ответить на его робкие слова.
- Здравствуй, Иринушка. -  подошёл к ней и тронул за плечи. - Это я, Сергей...
Она кивнула, вернувшись из прошлого. И повела в дом.
Оставив его в зале, Ирина ушла на кухню приготовить чай.  Оговорка была понятной: надо прийти в себя,  от того, что всколыхнулось в душе при его появлении.  Да и сам он волновался.  Ведь  любил Ирину. 
За свой любовный порыв  он получил от Ирины наказание. Сейчас  это могло  быть смешным, при добром исходе.  Но обернулось-то  все иначе…  Её братья  не подпускали его к  Ирине.  А потом  появилась Сашенька, и не воспротивилась его желаниям.  Уважила... Первый раз, все ведь остро  и захватывающе...  Должны были пожениться и даже свадьбу назначили.  Но родители увезли Сашеньку неизвестно куда, запрятали.  Он метался, ничего не видел и не слышал, пока не получил приглашение на свадьбу от своего друга Лёшки Рулёва и Ирины...
Растерялся.  В качестве свадебного подарка принёс им телевизор.  Вот этот, стоящий сейчас на тумбочке.  Потрогал его, вызывая воспоминания.  Подарок по тем временам был богатый.  Гости взревели от восторга. Тут же потребовали подсластить, скандируя «Горько, горько».
Помнил, как Лёшка тянулся к Ирине с поцелуями, а она протестующее  отворачивалась, и он чмокал, не попадая в губы.  Все смеялись.  Неслись шуточки и советы потренироваться, чтоб в постели не промахнулся.  Сергей не выдержал всего этого, а ещё пристальных, молящих и укоряющих взглядов Ирины, направленных  на него.  Походило, что глаза её что-то кричали ему.  И он не выдержал, сбежал...
Что означал  тот  её кричащий взгляд,  Сергей не  понимал.  А догадки отбрасывал: ведь третий должен уйти! Как пелось тогда.
Но уйдёшь ли от себя, вздохнул он.  Огляделся...  За письменным столом увидел завал игрушек и детский велосипедик.  Порадовался: успел Лешка оставить наследника.  Тут же увидел их на фотографии.  Торжественно сияющий Лешка подбросил голенького малыша.  Как бы даря его Вселенной.  Залюбовался снимком, а увидев входящую с подносом Ирину, произнёс удовлетворённо:
- Хорошо.
- Что хорошо? - расставляла на столе принесённое Ирина.
- Успел ребёнка создать.
Она посмотрела на него пристально и задумчиво.  Промолчала.  Налила в чашки чай и спохватилась.
- Может, покрепче надо?.. У меня есть...
- Не надо!
- Все сейчас пьют.
- Не все.
- А я... выпью!
Она ушла на кухню и вернулась с начатой бутылкой водки и двумя стопками.  Наполнила обе, и  свою подняла.
- Со свиданьем, Серёженька!  Спасибо, что не прошёл мимо, заглянул к вдове друга.
Выпила не морщась.  Закусила кусочком печенья и выжидающе смотрела на Сергея, что скажет или как промолчит.
Он хлебнул чай и, склонившись над чашкой, подперев голову рукой, смотрел на неё понимающим добрым взглядом.
- Как живёшь, Ириша?
- По-разному бывает... А в целом - как все.
- Расскажи про Алексея.  Как погиб?..  Где?..  Кто?..
- Если бы знать… Братья пытались дознаться.  На них – наехали…  И дружок твой полицейский сказал, что не сможет помочь.  На Алёшу они давили, чтобы ферму продал.
- Кто «они»?..
- Те, кто вас пожгли.  Нам предлагали  мирно  разойтись. Деньги  давали.  А когда отказались – Лёша исчез.  Уехал  порыбачить…
Сергей хмуро молчал.  Мысли катились  горькие и выражать их не хватало сил. Ирина подняла вторую стопку водки и выпила.
- Этим горю не поможешь…
- А ты пришёл помочь? – удивилась Ирина,  и всплеск весёлого восхищения вспыхнул в её глазах. – Се-рёж-ка!..  Даже тюрьма тебя не исправила.  Такой же праведник – доброхот.  Помогать всем хочет!..  А ты спроси, нужна мне твоя помощь?..  Нужна была, когда замуж выходила за Лёшку.  Дала согласие, чтобы ты взревновал, отбил меня, увёл, увёз…  А ты?..  К Сашеньке, к этой кукле накрашенной прилип…  И нам – телевизор на свадьбу…  Будь он проклят…
Она сорвалась с места и сбросила его с тумбочки на пол.  Посыпались стекла расколотого экрана, а она взметнула руки  и глаза её искали…
Сергей вскочил, обнял её.  Слов не было… Шептал что-то бессвязное, а она бушевала, не сдерживая чувств.
- И первая ночь…  И ночи, ночи…  Он терзал моё тело, а я думала о тебе…  Это что?..  За что?..  Я любила, а ты…  Не хотел видеть…
- Ирина… Иринушка.., -  обнимал её  Сергей, дав  волю рукам и губам.  И она отдалась охватившей страсти.
-  Мой ты, мой!  Всегда был любимым…
*       *        *

Позже  прервал   всплеск их  чувств   «будильник»  -  зазвеневший детским голоском.
- Мама  Серёжу  привела, - всполошилась  Ирина. Убегая, шепнула. –  Я задержу их…
Он быстро оделся.  Застелил кровать.  В зале поднял разбитый телевизор, напомнивший обо всём…  И новая мысль появилась:  «сына моим именем назвала».  Осознав это,  наполнялся счастьем.
За дверью послышались голоса.
- Какой дядя?..
-Ты ещё  не знаешь его.
- А когда узнаю?
- Когда ручки помоешь.  Смотри,  какие грязные.
- Я потом помою.
Дверь  открылась,  и в зал вошёл малыш.  В дверях  стояла встревоженная Ирина, а за ней выглядывало  удивлённое лицо её матери. 
Серёжа  присмотрелся  к Сергею и сказал.
- Это не дядя… Папа вернулся.  Ты говорила, что он вернётся.  Папа, папочка – побежал он к Сергею… и был подхвачен на руки. -  Ты насовсем  вернулся?  Не пойдёшь больше рыбок ловить?
Сергей прижал его тельце, вобрал в себя навсегда и сказал.
- Вернулся, сынок.  Никогда больше не пойду  рыбачить.  Пусть рыбки без меня плавают.
Ирина встревожено смотрела на него, так что понял упрёк: нельзя ведь давать ребёнку такие обещания.  Он успокоил её, кивком: осознаю!
Мать за спиной Ирины обомлела…
            *     *     *   
ДОМАШНЕЕ  ЛАГАШОВЫХ ….
Для Рудака  встреча  с  Плескачем стала  занозой душевных болей. Теперь ещё переместившихся из служебного кабинета в домашний.  Окна его выходили на двор, где  звенел  колокольчиком  Феденька,  гоняясь на самокате  за петухом.  Куры разбежались уже, а петух не  уступает  территорию,  взъерошено машет крыльями в бойцовском порыве, но вынужденно убегает от хохочущего малыша.
Александру  дорог был Феденька с первых мгновений его появления на свет, потому что принимал его от любимой женщины в свои руки.  В машине…  Зимой… Ночью…  Она всё тянула с поездкой в роддом. Пришлось всё  вот так…  И был он благодарен судьбе, потому что все тут было  самым главным. Помнил все  мгновения, когда из лона выплыло на руки ему горячее и мокрое  тельце, а он держал его в ладонях и перекусывал пуповину.  Не было времени искать складной нож.  Тельце   дёрнулось и вдруг исторгло  первый крик.
С той ночи у них с Сашенькой спала вся напряжённость отношений, ушли и забылись прошлые обиды, недомолвки.  Они стали семьёй.
В коридоре послышались шаги тестя.  И кстати, определил Рудак.  С Иваном Семёновичем отношения у них сложились прекраснейшими.  Не имея сына, он получил зятя в лучшем варианте: хваткий, рукастый.  Помог ему стать начальником полиции, ввёл и в свой круг интересов.
Дверь была открыта для сквознячка.   Иван Семёнович   вошёл в кабинет и тяжело рухнул в кресло.
- Ну и жара!..  Про Плескачей-то  знаешь?
- Осведомлён.
-  Популярен стал.  Статейка его сработала.
- И пожар на стане.., - сказал Рудак. – Ваши подожгли?
- Дурачьё!..  Вон какими страдальцами их сделали.  А осенью – перевыборы, срок мой кончается.  И что тогда?..
- Витька он разоружил.
- Вить-ка?!, - изумился  Лагашов. – Когда?..
- На стане…
- Откуда знаешь?..
Рудак молчал…
- В общем, знаешь.  Понятно!..  Оружие-то здесь у многих найдётся, с до-Петровских времён хранят.  А вот Витька…  Как сумел…
Рудак кивнул с ухмылкой, в которой выражалась и его досада, и признание достоинств  своего  врага.
- Серёжка чемпионом края был.
- Надо же…  А я не знал.
- У вас были другие заботы.
- Ваших тоже хватало…  Пока не перебесились.  Что делать-то будем?
- Я запрос делал.  По нашей линии…  Серёга «подпоясанный».
- И я с поясом…  А ты – нет, что –ли?..
- Это по воровской «фене».  В тюрьмах заключённые делятся на воров и мужиков.  Воры не работают, им это  «западло»… Ну, не положено по их законам.  И потому эксплуатируют мужиков.  Когда   доходят до беспредела, мужичьё восстаёт.  Таких называют «ломами подпоясанные».  На всё идут.  Гибнут, но побеждают.
- И он там… победил?., - с заметной озабоченностью спросил Лагашов, а мысленно  побежали торопливые  вопросы:  « - А здесь что будет?..  На смерть?..  Кто кого?..»
- Воры их не прощают.  Находят потом и «мочат»…  Подождём.
- А если не приедут  «замочить» ?..  Они же в тюрьмах…
Рудак молчал с таинственным спокойствием.  Достал из кармана зазвеневший мобильник.
- Слушаю, Сашенька…  Сейчас придём, – убрал он мобильник и обратился к тестю. – Зовут к столу.
*         *           *
Женщины ждали их сидя за столом.  Говорили о пустяках и вдруг…
- Мам, а за что их папа так.., -  взглянула на мать Саша с упрёком.
- При чем здесь папа?..  Они набрали долгов, а кредиторы требуют.  Это их дела.  А у тебя как в душе?..
- О Серёжке-то?..  Никак!
- Так не бывает, - вздохнула мать. – Глаза-то грустные.
- Нет!  Мне нравится, как мы живём.  Всё есть.  Всюду ездим…  Вот рожу и на Богемы поедем.  Сашка обещал.  Он – любит… А Серёжка?…  Нет, не хочу его больше видеть.
- А если встретишь?
- Встречала уже.  В приёмной у Сашки.  Стихи мне читал.  Есенина.. . «Вы наверно теперь уже дамочка, стала мамочка…»   Называется, встретил любимую.
- А плакала почему?
- Обидно же, мам.  Из-за него чуть не потеряла…, - кивнула на Фёдю,  копавшегося на ковре с конструктором.  –  А он – «дамочка».
- Господи, а Саша знает про встречу?
- Он все про меня знает.  Приехала аборт делать, а он…  Выследил.  Выкрал, увёз… Уговорил выйти за него.  Заявил, мой ребёнок будет. И принимал ведь его…
- Ой, Сашенька…  Какие страсти-то кипели. А ты  к нему как?..
- Мам, а он мне всегда нравился.  Внимательный, надёжный…  А Серёжка, как стал чемпионом,  решила проверить на нём свои чары.  Отбила у  Иринки.  А потом учились в Ростове.  Мы с ним – в пед,  Сашка – в милицейском.  А вернулись – сама знаешь, как все повернулось…
- А я утром встретила Анну на базаре, так она прошла, как не заметив меня.   А мы ведь подругами были, в один год замуж вышли.  Её прадед в турецкую войну нашего  спас от смерти.  Не помню, как рассказывалось, а не будь того случая, то и нас бы сейчас не было.  Вот как тянутся ниточки-то: узелок к узелку.  И вот сейчас завязывается новый.  К добру ли?
*        *          *
ПРОЩАНИЕ  СЛАВЯНКИ
В сумерках подходя к дому, Сергей удивился веренице стоявших здесь легковых машин.  Подошёл ближе - во дворе свет. Вошёл в калитку и встал, изумлённый. 
Двор был заполнен людьми.  Родня далёкая и близкая, а ещё друзья-товарищи, их жены двигались и мельтешили, собирая на поставленные вдоль двора столы.  Такое было у них, когда выдавали замуж сестру Татьяну.  Сейчас-то с чего бы?..   Но рявкнул баян и понёс  торжественно-пронзительные стоны  «Марша славянки».  Женщины разом повернулись к Сергею, меняя деловую озабоченность на радостное восхищение, а мужчины,  бросая сигареты, двинулись на него с флангов, вздымая руки для объятий.  И он тут же пропал в них, передаваемый от одного к другому.  - Ти-и-ха! - прекратил играть сосед. - К столу велят. Водка греется.
- Ну, для мужиков это главная забота.
- Подождите!  Мясное готовится.
- Что ждать, - выдвинулся Тищенко с мешком. Вынул из него свиной окорок и с грохотом вывалил на стол. - Режьте. У кого ножи есть?..
Тищенко  обвёл взглядом друзей, удивлённых такой щедростью, и с отчаянием махнул рукой.
- Последнее… Чтобы помнили.  Разорён я, братаны… Вчистую теперь!
- Прошу за стол, - объявил отец. -   Спасибо, что пришли.  После пожара-то не каждый отважится...  Так что все вы дорогие!...  Наливайте, мужики...  А я скажу.  Да...  Сына посадили...  Вышел!..  И кое-кому уже врезал по морде!
- Врезал! - понеслись одобрительные голоса.
- Молодец!..
- Пожгли нас...  Думали, струсим.  Да не на тех нарвались!..  Красный петух ведь дурной.  Вчера на наш стан присел, а завтра может на другой.  И запылает степь казацкая как бывало-то...  А, казаки?!.
- Любо! - громыхнуло дружное.
- Покажем им...   либерализацию.
- За возвращение атамана, - поднял стопку Чабров.
- Скажи,  Серега!
- Гутарь, атаман.
- Ну, я не атаман теперь, как понимаю...
- Ты брось это, Серёга.  Тебя здесь не переизбирали.
- Как был, так и остался.
- Атамань! 
- Тогда так скажу. – поднялся Сергей.  Дождался общей тишины и сказал  твёрдо. -  Вы знаете меня...  Было время - пил с вами.  Да все ведь до поры… Убитым, на том свете взмолился  Богу.  Верни в жизнь.  Не водку же пить… Здесь столько дел надо переделать! А потому знайте, кто после этого мне протянет рюмку - тот будет  враг мой!
Сергей поднял свою рюмку, выплеснул из неё водку и грохнул об землю.
- Вот как надо!  А ты... - заверещала Татьяна, дёргая своего мужа.
- А я что?..  Много что ли?..
- По праздникам только, - поддержал его  Тищенко, но  тут же взвизгнула его жена Настя.
- Да вы и без праздников.  Как отпустишь тебя, налижешься...
- Правильно, - одобряли женщины.
- Держи возле юбки, - смеялись мужики. - Надёжнее...
В этом возбуждённом общем гаме Ник взял свою стопку с вином и выбросил за спину.  Это засек Степан и вскочил, уличающее тыча пальцем:
- Выбросил!..  Вино выбросил, с чаркой!
-  Молодцы, сыны, - одобрил Андрей Матвеевич, повернувшись к Сергею. - А папаня какой там?  Постарел?..
- Молодой...  Как на фотографии, где с орденами...
- В танке сгорел...  Как же тогда?..   
- Здесь мы смертные, в материальной оболочке...  А там тела нет.  Только энергия.  Как дымок.
Общий говор стихал.  Сперва ближние, а потом и дальние прислушивались к разговору отца с сыном.
- Душа, - подсказала мать, и Сергей кивнул.
- Она и есть энергия.
- А как же говорили, без тела?..
- Мыслями.  Он слышит мои мысли, а я – его. 
- Да ты же не видел  его живым никогда, - встряла Татьяна. - И папа-то не помнит. В войне с немцами он погиб.
- Погоди, - прервал дочь Андрей Матвеевич, обращаясь к Сергею. - А папаня что ещё сказал?
- Все рассказал, - развёл руками Сергей. - Им нельзя, наверное, больше-то.
- Что ж, нельзя...  Подсказал бы, как нам наладиться тут.  С неба-то им виднее.
- Молиться  надо.
- Каждый день молишься, а технику спёрли... Тут, Серёга, нам без помощи  не обойтись.  Считай, каждый здесь пострадавший от этой «перестройки».  А что делать - никто не знает.  И  выходит, Бог  не знает, если допустил такое...
- И ты, батя, решил, что Бог должен наладить нашу жизнь?
- Хорошо бы, - прошелестело в притихшем дворе как  вздох, выразив общее желание.
- А что ему, трудно…  Всемогущему-то?!..  Вмиг расставил бы всех по местам.  И каждому: цыц!  По совести живи.  Дал вам десять заповедей - вот и все законы.  А то размножились  олигархи и наглеют.  Один - нефть заграбастал, другие – руду, железные дороги, электричество…  Да всё, что было общим прихватили.
-  Прихватизировали, - авторитетно подал голос Степан. - У них все расписано.  На «Сладкой балке» макаронная фабрика будет.   Потому и гонят вас.  А у свинопаса - свинарник отняли, чтобы новый поставить на десять тысяч голов, а не как у него... 
- Да я …  Я хоть сто тысяч могу, - поднялся Тищенко.
- Тогда и нас пожгут? – потянула его встревоженная  Настя.  - Едем домой.
- Да вы не слушайте его.  Он  наговорит, - возмутился Вася-Золотой. - Ты кем там у них служишь?  Главным подметалой.
- В охране я...  Теперь.
- Все слыхали?!.
- А я не скрывал.  Работу дали...  Зарплату.
- Я пришёл с комбайна шестерёнку снять, а он на меня с ружьём.  Не тронь, говорит.  Хозяйское.
- Так при службе.  На посту.
- А это  комбайн  мой был.  Я восемь лет на нем убирал хлеб.  Знаешь, сколько вложил в него.  Что ни спросишь у завгара - нет запчастей...  Едешь, достаёшь...  А тут пришёл своё взять, а он...  Бутылку потребовал.
Хохотали  казаки, смеялись казачки…
- Правильно, Степан. Так их, дураков.
- Ты не охраняй, -  наставлял его Вася Золотой. - Ты ворота открывай.  Чтобы всё растащили - вот тогда будет правильно.  Там наше всё, понял?!.
- Ха-ха-ха!.
- Завелись про свои железки, – роптали женщины. - Дайте послушать про божеское.  Серёжа, расскажи как там, на том свете.  Есть ли он?..  Или вранье?..
- Что говоришь-то, Мария.  В церковь ходишь.
- И что с того, что хожу…  Там только молись, да попа слушай.  Ничего нового не узнаешь.
- Господи, прости её за грехи.
- Опять грех.  Что ни сделаешь - все грех.  Столько грехов навешают, хоть совсем не живи.
- Со всеми... живи!.. - хохотал Вася Золотой.  - За такие грехи ребёнками  награждают. Я - первый.
- Что же, первый, со своей не нагрешил?
- А я общественный, - выскочил из-за стола Вася Золотой.  Подняв баян - сунул его Макарычу: играй!  И картинно пританцовывая, пошёл вдоль столов, запевая:
           По Дону гуляет,
                По Дону гуляет,
                По До-ону гуляет
                Казак мо-ло-дой!
Женщины подхватили песню.  В их звонкие голоса вплелись мужские, басовитые, подпирающие своей мощью и разгулом.  Песня поднялась над двором, развернулась  и поплыла,  будоража станицу.
*      *      *
Закрытый виноградными лозами смотрел на двор Плескачей сосед Ермилов. Он мог быть там...
- Поют... - подошла жена и встала рядом.
- Неизвестно, как завтра запоют.  Читала статью-то?.. Думаешь, простят им такое?.. Как бы не так...
- Не боятся.
- Дураки, значит!  Во всем первыми хотят... И получают первыми по башке.
- А я грибов нажарила полведра. Не пропадать же им... Пойдём, может?..  Стрижновы там уже...
- Вот пристала!..  Хочешь, так пойдём. Собирайся.
- Да я собрана. Ведро возьму и бутылку твою, припрятанную.
Николай Ефимович хмыкнул и пошёл за калитку  поджидать жену. Сам он одет был уже в подобающее для гулянья.
*     *     *
 ПЕРВАЯ  НОЧЬ
И в этот затянувшийся вечер Ник нашёл время побыть с Верочкой.   Обошёл кое-как прибранные столы и, направляясь к двери,  увидел  Сергея, выходящего  из дома с одеялом и ружьём в руках. Удивился…
- А ты… куда?.. Так…
- Детство вспомнить.., -  кивнул Сергей на баню с плоской крышей предбанника, покрытую камышом.  Но Ник кидал взгляды и на ружье, на патронташ.  Пришлось  признаться. -  Для спокойствия!..  На всякий случай…
- Можно мне с тобой?
- Можно, - кивнул Сергей.
Ник принёс лестницу, и они поднялись на крышу предбанника.  Расстелив одеяло,   легли, положив между собой ружьё.  Прислушались…  Ночь была уже тихая, звёздная, лунная. . . Где-то рядом пострекотал сверчок и  тоже примолк.
- Серёж, а правда, что казаки не пили, как сейчас?
- Нельзя было.  На границе-то всегда война.  А кто кого убьёт раньше: пьяный казак или непьющий турок?..
- Это я знаю: бизнес…  Не пойму лишь,  почему обман во всем.  Говорят одно, а на деле всегда другое.
- Так управляют нами.  Чтоб рабами оставались.
- Какими рабами?..  Ты чё?..
- Ну, как  проще сказать…   Был Спартак, рухнул Рим, рабовладение заменили феодализмом…  А РАБ-отники так и остались…  И так же трудятся на кого-то,  получая рабскую за-РАБ-отную плату.
- А как стать умным, Серёжа?..
- Только умные и хотят умнеть. А ты ещё и талантливый. Вон какую ватагу собрал.
- Я не про это… Вообще, как  всегда быть умным. Вот как быть сильным – учебники есть. А как всегда умнеть, чтобы разбираться во всём, как ты.
- Правду надо знать. А их – две. Ты по какой правде хочешь стать умным?
- Как это две?..
- Скажи-ка,  Лагашов  хорошо управляет  хозяйством.
- Так он развалил  всё…
- И разбогател!   Для него развал – благо, а для казаков – бедствие. И по какой правде будем его обсуждать.
- Чем хуже нам, тем для богатых лучше.
- Вот и поумнел.
- А нам тогда как жить? По другому…
- Об этом позже. – поднялся Сергей, встал в рост, устремив взгляд за огород в сторону речной низины. – Кто это  с фонариком там гуляет по кладбищу в такой час?.. В нашу сторону…
Коля тоже встал и увидел всполохи света: мелькнут и гаснут.
- Да-а… Там только наша тропинка.
- Бери ружьё и будешь справа  огорода.  Невидимым…  Шарахнешь, когда скажу или выстрелю.
Взяв ружьё и патронташ, Ник просто спрыгнул с предбанника.  Сергей  перекатился к краю крыши и тоже спрыгнул.  Остался стоять, чтобы быть в тени лунного света.
Ждать пришлось как  раз столько, чтобы пройти с кладбища вниз,  и подняться на взгорье по тропинке  к ним.  Так и сложилось всё...  Разглядывая кромку конца огорода,  Сергей увидел за ботвой и травой нечто белёсое и слегка двигающееся.  Достал пистолет и вышел из тени, грохнув   попавшим под ноги ведром.  Подобрав его, зашагал  по дорожке, пьяно распевая:
       По Дону гу- ля-ет,
                По До-ну гуляет…      
- А Вы чё, братаны, разлеглись…  Спокойно у нас…  Бери литруху…  Иди ты!.. Витька, Илья!..  Друганы…  Гуляем!..
  Качаясь и кочевряжась, как перед развалившимися тут друзьями, Сергей  видел, как белое пятно приподнялось и осело.  Меняя голоса и хохоча, он изображал возню с «лежащими».  И закричал глядя в другую сторону:
- О, братан.  Стрельни-ка на взлёт.  Попадёшь - получишь…  Давай!
Сергей подбросил  ведро.  На пике его взлёта   громыхнул выстрел, откинув  ведро.  Что-то белое за кромкой изгороди тут же исчезло.
- Молодец, Колян!..  Кто ещё стрелять будет?..  Витька, Иван?..  Вася, садани  из  своей.
Ник тут же выстрелил  из второго ствола и быстро перезарядил  ружьё.
- Хватит, – сказал Сергей.
- Сколько их было?
- Одного видел.
Они прошли  в конец огорода и вскоре увидели в речной низине удаляющиеся всполохи электрического фонарика.
- Сегодня уже не придут, а с завтрашнего дня дежурим по очереди.
- Понял.
- Не всё… Я ведром громыхал, ты выстрелил  дважды и никто не проснулся,  не вышел…  Как цыплят бы передушили и сожгли, чтоб улики убрать.
- Серёжа, а давай и мы им врежем!  Они нас сожгли, а мы - их...  У них главное – склады за  «Сладкой балкой».  Я все разведал…
- А мы – это кто?  Ты да я, и батя с мамой.  И кем готов пожертвовать?..  Без смерти-то войн не бывает.
- Говоришь такое…
- Коля, война-то уже идёт.  В борьбе не злость нужна для победы, а понимание  замыслов противника.  Да ещё с любовью подойти к ним надо в раздумьях, чтоб догадаться, что готовят нам.
- Ты Витька полюбил?..
- Пришлось…  Теперь спать иди.  И закройся.
Он  проводил Ника.  И только услышав звук дверной задвижки, вышел за калитку и торопливо зашагал к другому  дому, ставшему родным.
*     *     *
 ПОХМЕЛЬЕ
Утром, возвращаясь домой, Сергей уже с улицы  слышал пьяные выкрики похмелявшихся. Вошёл во двор и увидел под виноградным навесом за столом стоявшего с бутылью вина  отца и восседавших кругом соседа Степана, трёх братьев Фроловых и ещё   каких-то казаков. Повод, конечно же оправданный: требовалось после вчерашнего… Но выкрики…
- Да мы их вот так…
Это отец кричал, покачиваясь и сжимая кулак до дрожи, подтверждавшей как расправятся с врагами.
- Любо!.. Наша земля… Казачья!
- Не позволим!..
Появление Сергея встречено было радостными выкриками с поднятыми  стаканами. И ему кто-то протягивал. Его одёрнули.
- Не пьёт он. Говорил же…
- Уважит!
Сергей взял стакан. Приподняв его, – поприветствовал всех и поставил на стол.
- На войну собрались?., - спросил  шёпотом.
Друг отца Василь Махнач хохотнул. Братья Фроловы смутились.  Сосед Степан поджался, норовя спрятаться за стаканом, да малой была посуда, заставив заёрзать в беспокойстве.
Отец явно не принимал упрёков. Он всё ещё держал кулак, сжимающий горло врагам, и с тупым упрямством бугая смотрел на сына, не уступая здесь власть.
- С улицы слышно, когда начнёте  душить вот так.., - кивнул на его кулак Сергей. -  А они жгут… И грабят.  Позавчера нас, вчера – Тищенко,  сегодня – завтра  кого-то, может, из вас…
Он повернулся и ушёл в дом.
- А чё он так?!, - запоздало пробудилась обида у Кольки Фролова. – Мы по-хорошему…
- На всю станицу!., - хохотнул  Махнач. – Всему свету по секрету. Лопухнулись мы, казаки. Теперь обязательно пожгут. Всех нас держат в списках, чтобы по очереди грабить.  А  ты  против, Сморчок?..
- А что я?.. Вдовец я. Мне дочь поднимать надо. Учить…- допил Степан стаканчик и побежал к калитке.
*        *        *
Сергей вошёл в дом. Увидев его, мать засветилась тихой радостью, притронулась как бы случайно. А он обнял её, прижал, поцеловал и этим совсем размягчил её до слез. 
- Ты рада, мам?.. Всё ведь уже знаешь…
- Вдова теперь  она…
- Женюсь! Распишемся. Но пока… не до свадеб нам, мам.  Тут столько проблем  разгребать...  И с отцом, - первая.  Давно квасят? – кивнул за окно, где отец провожал братьев Фроловых и что-то шёпотом объяснял, угрюмо поглядывая на окно. Братья тоже поглядели, покивали, обнялись на прощанье и ушли.
- Мам, ты пойди на огород. Поговорить с отцом надо…
- Серёжа..,- вскинула она просительный взгляд. – Ты же знаешь, какой он… Потом-то отойдёт, а по перву…
- Знаю. Всё хорошо будет. Идём.
- Да мне и надо. Там всё помято в конце. И кто бы это – не пойму…
Он проводил её из кухни до огорода. И когда пошла она по дорожке, подобрал продырявленное ведро. Осмотрев его, медленно пошёл  к дому. 
Здесь, на задах,  была у них  «подсобка» с отопительным газовым котлом.  Встав   на  собачью  будку, он потрогал   горизонтальную створку фрамуги и…  К его изумлению, она  легко и без скрипа  поднялась  вместе со шпингалетом, который  должен был помешать.  Открытие  заставило   задуматься…
Вернулся в дом. За столом уже сидел отец и хмурил брови, придумывая, как приструнить сына, показать свою власть в доме.  Сергей опередил,  громыхнув ведром, поставленным перед ним.
- Получай! Для похмелья…
- Что это?.. Наше, вроде. Дырявое-то чё?..
- От картечи твоей. Врагов пугали с Колей.
- Каких врагов?..
- Которых  душить собираешься… А они уже приходили без объявлений. Отбивались от них. Не слышал разве?..
- Не-е-ет…
- И дом рвануло-бы  -  не услышал.
- Какой дом?.. Чего морочишь?!.
- Пойдём, посмотришь.., - поднялся Сергей и прошёл на кухню. И далее – в «подсобку». За ним  угрюмо шагал отец.
- Окно давно без запора? - кивнул на фрамугу.
- У меня всегда порядок!
Пришлось  показать ему раскрывающуюся фрамугу  с «запором».
- Это что же?.. В окно и на кухню, в дом…
Сергей отрицательно  качнул  головой  и  подвёл  его  к котлу отопления.
- Открыть газ… и спите мёртвым сном.  А  кто-то чиркнет спичкой, так и похорон не потребуется.  И никаких улик!
- Уу!., -  загудел в неистовом гневе отец, вскинув кулаки.
- Кулаком танк не остановишь, батя. Ты хороший мужик! Для прошлой жизни. А в новой… давай по-новому. Тут война идёт не объявленная. Проспись иди, а потом поговорим, как нам жить дальше.., - положил ему руку на плечи и увёл в спальню.
*        *         *
Сергей пошёл на огород за матерью, но с правой стороны  появился сосед  Ермилов и, понизив жердь изгороди, показал,  как  перешагнуть к нему. Приглашение было для Сергея, прямо сказать, неожиданным. За всю свою жизнь он никогда ещё не был во дворе Ермиловых. И огороды их отгораживались не просто жердями, а ещё и хмелем, тянувшимся стеной. И  эта зелёная масса была сейчас раздвинута для его прохода. И как же тут откажешься от приглашения?..
         Перебрался… Прошагал за Ермиловым через виноградник и оказался перед… Вот уж чего  не мог раньше и представить, оказался перед   грядками пшеницы, тянущимися от дома до конца огорода и обрыва. Встал в изумлении, не зная, о чём  и спросить. В голове вспыхнул восторг и удивление от увиденной  пшеницы, росшей объёмными, как снопы, и  широкими кустами. Ведь такого не может быть!..  А  оно -  вот…
Взглянул на Николая Ефимовича и увидел лишь его старческую грусть на лице.
- Смотри.., - сказал он со вздохом. – Может, пригодится знать. Отцу твоему, да и всем здесь  не понадобилось.
-  Это что же?..  – заволновался Сергей от прояснения в голове первого вопроса. -  Пшеницу можно выращивать  как на грядках!.. А урожайность?
- У отца твоего самая высокая в станице… За семьдесят центнеров бывает. С квадратного метра земли  берёте вы  семьсот граммов зерна. С гектара – семь тонн.  А у меня здесь на грядках с каждого квадратного метра выращивается по пяти килограммов зерна. И получается,  что с гектара таких посевов можно получать пятьдесят тонн. В семь раз больше.
- Но… Ведь в мире нет такой урожайности.., - сказал Сергей, глядя на массив пшеницы, и затряс головой: «Что говорю-то?…  Вот же она!».  -  Николай Ефимович, а как  додумался…
- Не я… Это же народный опыт, кулацкие  секреты. Сейчас они все в Интернете есть.  Проверил. И вот получил...
Нагнувшись, Сергей  поразился  кустами, окученными как картошка. И первая догадка  проявилась:  ведь это же помощь корням!.. И тесноты  нет.  Стебли вширь идут, не тянутся обогнать друг друга. Колосья длиннее ладони.
- За всю жизнь не видел такого.., -  растерянно сказал Сергей, переведя взгляд с кустов на Николая Ефимовича.
- Я тоже не видел…  Идея-то, простая… Тут главное не в том, как посеешь.  Отец-то твой сеялку за миллион купил,  чтобы по сантиметрам засевать. А я самодельную  собрал, за поллитровки Степану. Главным оказалось не бросать зерна в землю, а ухаживать за ними. Вот и окучиваю по три раза за сезон. Как мужики раньше делали. И сеять надо широкими рядами,   чтобы не боролись стебли между собой за солнце и питание.  Вот и все хитрости. Это хотел  показать тебе, Атаман.
- Спасибо, Николай Ефимович. О-очень всё поучительно.
- Потому и позвал тебя, как учителя. Меня-то не слушают. Глянь-ка, какие помидорины в траве  растут, -   аккуратно отламывал их с куста Николай Ефимович и передавал Сергею. -  Бери, матери покажешь. У неё ведь травинки на огороде не найдёшь. Сорняки, говорит. А того не понимает, что без травы земля  сохнет. При нашей-то жаре. В общем, учить надо народ. Я согласен с тобой.
Поговорили ещё и разошлись,  довольные  взаимным  пониманием.
*        *           *
ЧТО ДЕЛАТЬ?.. КАК?..
Спал Андрей Матвеевич до обеда. Во время обеда  был хмуро молчалив. Переживает,  понял Сергей и не трогал его вопросами.
А потом пришли Татьяна с мужем и Тищенко. Протягивая руку для пожатия, Юрий Алексеевич пошёл сразу в атаку:
- Вчера тут хи-хи, ха-ха, а нынче - плач в доме…  Что делать-то будем?..  Разорены ведь…  Сбежал…
За стол  сели молча. Мать принесла чайник и посуду для чаепития, что-то сладкое. Внимание всех было устремлено   на Сергея.  И он собрался что-то сказать, но за   окном  послышался стук  калитки, голоса.  Пришли  Вася Золотой, остальные  братья Фроловы, а ещё Дятлов, Мохнач, Чекан и другие казаки.  Вошли толпой в дом.   Расселись.
- Прочитал я твою статью, - сказал Дятлов, не желавший с ним «удобрять» гектар. – Так что делать-то будем, атаман?  Опять тебя в депутаты выдвигать?
- Нет!  Ту школу я прошёл…  Делать всё надо по своему.  И только то, что надо - нам!
- Ха!..  У каждого – все своё ведь.., - насторожился Василь Мохнач.
- Я говорю не про  «твоё -  моё»,  а наше! Объединяющее  родню и друзей для общих заработков.   И  тогда, что главнее будет: железки и скот возвращать,  или жизнь менять?
- Ух ты?!.-  заёрзал Дятлов. – Вот ты как…  Ну, а конкретно если?..
-  Кооперативную общину  создать нам надо. 
- А что тут нового? – ухмыльнулся  Дятлов. -  Создают их, а потом разбегаются …
Согласился  Сергей, кивнув.
-  А чтобы не разбегались  из-за лукавых, кооператив надо создать - без обмана! 
-Ты чё это?.. – удивился  Тищенко. -  Соберёмся мы -  ограбленные -  и  разбогатеем  в раз.  Я по - серьёзному…
- А я по глупому?…  Оставшись без всего…  И дом ведь этот заберут, как у тебя скот…
Отец  ударил по столу чашкой  и  смахнул на пол осколки.   Закрыв глаза ладонями, закачал головой с прорвавшимся стоном.   
- Для нас сейчас любой шаг -  бездна!  - продолжал Сергей. - Спасёт что-то такое, чего  никто  не делал.  И мы создадим  такое…
-  Кооператив?!. – изумился Тищенко ухмыляясь. -   А что же тогда не создаются они… Без обмана-то?. .  Заработали денежки, глянь – и уже в ООО превратились. На три- пять человек. Остальных – шагай куда хочешь.
-  Что бы не было такого, у  нас  председателем кооператива должен стать  не самый богатый,  а -  подконтрольный всем и во всех делах. А для этого  все  из нас  должны будут  подпоясаться ломами! Для «последнего и решительного». . .
Вася Золотой подпрыгнул и запел, ехидно улыбаясь:
                Это есть наш последний
                И решительный бой
                С  ин-тер-нац-оналом…
- Забыл, что дальше там пелось.  Хорошего-то не дождались.  А ты всё заново предлагаешь, подпоясавшись?..
- Про что говорите-то,  опять?., - раздражённо  возмутилась  Татьяна. - Паи-то все наши земельные - тю-тю… А вы?..   Ну, подпояшетесь…  А нам как подпоясываться?..  В таком вот положении?..
Усмешек  не было.  Но взгляды на Сергея были требовательные: отвечай по существу…
- Прости, Танечка…  Подпоясаться должны мужики.
- Казаки здесь…
- Ряженые,  что-ль?!,  – метнул взгляд Сергей, но не нашёл сказавшего.  -    Главная  причина всех бед -  рабство!  Не отменил  его  социализм  Ленина. Весь  народ вернул в колхозное рабство...   Деды наши и бабушки ушли из жизни без паспортов и пенсий, как послушный скот, отработавший на хозяина.  Не послушных -  в Сибирь отправляли,  уничтожали там...  И вот наша судьба в новом алигархИЗМе.
- Так у них – власть! А мы-то что  можем…
-  Вот…  Топчут  нас, а мы все  не сообразим, что можем и что надо делать…  Потому и предлагаю объединиться и создать  кооператив. Без скрытого  РАБства!  И без зарплаты!
- Как это?..  Без зарплаты?!.  У вас земля есть, а у меня.., - раздвинул и разглядывал пустые руки Тищенко.-  Ха-ха вам…  А сами-то будете без зарплаты  вкалывать?..  Ты про что говоришь, Сергей?
- Скажу!  Только с условием для всех, чтобы  дальше – никому!..   Разглашение – экстремизмом  называется, со всеми последствиями.., -  сказал Сергей с иронией, заставляя подготовиться к чему-то серьёзному. –  Вникайте в суть слов. Зарплата… за-РАБ-отанная плата.  Плата  РАБ-отникам…  РАБ-ам!   Самая низкая.  Чтобы только не подохли с голода или не перебежали к другому  РАБ-отодателю.  Всем понятно?..
Общий гул со вздохами и досадой не требовал пояснений.
- Рабы, значит… Н-да…
- Так вот…  Наш кооператив без рабства и без зарплаты -  это значит, что всё  выращенное  или сделанное  в кооперативе –  будет только твоей собственностью.  И ты ею будешь распоряжаться только сам!  И как захочешь.  Можешь забрать и  нести на базар, для продажи.  А можешь объединяться с другими и продавать её хоть в Китай  по мировым ценам.
- Так-то… Годится, -  обвёл взглядом всех Тишенко.  И получил в поддержку несколько робких кивков.
- Решение всех вопросов – коллективное, на общем собрании, где каждый имеет только один голос!  Независимо от пая или вложенного капитала.  Во всём  -  только  общинность.  Ведь здесь живём, друг друга знаем с детства.  Кому что надо – скинемся по рублику - … и голому на трактор.
-  Вот это хорошо!.. -  заулыбался  Дятлов.
- А теперь  - главнейшее,  для гарантии успеха.  Говорить всё будете только надёжным друзьям, кто придёт к нам.  Наш общинный кооператив без рабства будет первым не только здесь, в станице, а может и дальше по стране…
- Ого!., – подскочил со стула Вася Золотой и подставил к уху ладонь, вызвав смешки. –  В тюрьме придумал?
- Получил там!  Готовеньким.  Как и все всегда получают, да не хотят признавать…  У нас ведь как работает голова?..  Задумался над вопросом -… и приходит ответ.  Дураки радуются:  сам придумал!..  Я, я...!  Такой вот умный, гениальный…  Но ответы идут нам, как подсказки для решения проблем… Идут подготовленным их принять для исполнения!  Бог нам так помогает!..  И потому всё у нас получится!
- Не гони лошадей, атаман…  Не сразу ведь доходит… Без денег-то  как начинать!?..  – задумчиво сказал  чернобородый Чекан. 
И все, как встрепенувшись,  уставились на Сергея. Он же с грустью  покачал головой, дождавшись главного вопроса.
- Гробовыми сложимся! У каждого ведь в семье хранятся годами неприкосновенные на случай смерти.  Мама, сколько у тебя?..
- По  сто тысяч было… - сказала  мать, стоявшая  у двери, и подняла платочек к лицу.
- А зачем их  держать в сундуках?
- Убедил! – кивнул  Махнач. - Ведь годами у всех лежат... А тут прибыль дадут сразу и каждый месяц. Разорившимся-то... Теперь я двумя руками - "За!".
-  Для  внутренних  расчётов и  свои   напечатаем: денежные расписки.  – добавил Сергей. -  Чтобы пользоваться ими между собой,  не голодая.
- Круто!.. Я – «За!»... За такое-то...
- А  что,  что?..  Как?
- Не гони лошадей, атаман!  Не сразу ведь доходит.
- Так  давай!..  Кто  «За!»,  поднимай руку. -  и потянул свою  старший  из братьев  Фроловых  Фёдор. –  С  детства знаем Серёжку,  командовал  нами.  Не подведёт.
- Тогда  сядь   и дослушай  до понимания всех.  В масштабах    страны,  от  меня,  тебя и  нас всех –  как от букашек – ничего не зависит.  Но  здесь,  в своей станице,  народная  власть с семьи начинаются.  Жёны наши должны всё это знать, понимать и применять.  Они ведь будут  выбирать  в  бригадах  кооператива  своих бригадиров.
- Из своих выбирать? –  уточнил  Чекан,  и оглядывал друзей, дожидаясь  подтверждения  услышанного.
- Выбрали! - продолжил Сергей. - И далее -  уже  ими выбранные начальники  разных  подразделений - из своего состава -  избирают  заведующих  отделениями, службами.  И только  в третью  очередь,  эти заведующие отделениями  и службами,  из  своего состава,  выберут  Председателя кооператива.  Вот такая круговая система  Народной  Власти  с  низа  и  поэтапно  пойдёт  распространяться,  заменяя нынешнюю! 
- А почему не общее голосование? Как везде…- сказала Татьяна тихо, словно размышляя вслух.
        - А затем, Танечка, чтобы главные вопросы  решали  только  знающие дела, а не верящие всему или послушные  приказанному. -  сказал Сергей  и сел, откинувшись на спинку стула,  как  бы  отдаляясь от общих разом  закипевших  споров. 
- А что, что?.. Как?
- Не гони лошадей, атаман! Не сразу ведь доходит. Богу молимся, а  не помогает ведь.
- Потому что  просите грехи простить, вольные и невольные, а не дела делать  праведно. По подсказкам его.  Он ведь уже дал учёным новые знания для нас. Открылось  всем, что наш материальный мир не такой, каким видим его. Вот - стол, весь дом, ваши машины у ворот, трактора и комбайны, реки и горы... Да и  вся Земля состоят из частичек энергии света. Ну, это как электрическая искра.
- А ха-ха-ха  тут можно  ввернуть? – вступил в спор  Вася Золотой.  - Ты чё, Серёга?..  Всякой ерунде веришь. Да сейчас всё что хочешь можно придумывать и развешивать на уши дуракам.
- Не сейчас, а сто пятьдесят лет учёные  изучали атомное строение мира, и только в наше время, на новой технике и по подсказкам Бога добились успеха. Стали Нобелевскими лауреатами, и... Исчезли из общей видимости. Не нужны стали Властям. А почему?..
- Суть-то в чём? – не выдержал Тищенко.- Главное скажи.
- Главное я сказал, а вот полезное  для всех. В тебе  сколько  килограммов веса? - За семьдесят будет... И что с того?..
- Коля, возьми-ка вычислительную машинку... Итак! Современная наука доказала, что все атомы в процентном отношении на девяносто девять процентов и ещё далее с пятью девятками - состоят из энергии в виде света. А это значит, что вот на это материальное... - постучал он кулаком по столу, а другой рукой обвёл круг пространства. -  На это всё осталось чего-то в количестве ноль целых и одна стотысячная процента. Молчали казаки, хмуро глядя на него.
- Набирай на своей машинке... - кивнул Сергей Коле. - Семьдесят тысяч граммов веса Тищенко делим на сто процентов и умножай  на материальный остаток. И что в итоге получилось от уважаемого Юрия Алексеевича?
- Ноль целых, запятая, нули... Семь тысячная  грамма, - объявил Ник веселясь.
- А это - невидимая крошка,  размером меньше пыли.
Казаки хмурились, не понимая бегающих взглядов  Сергея по их лицам.
- Ну, и зачем нам всё это знать? – спросил  Дятлов, кривясь ухмылкой  разочарования. – Полезного... Сейчас-то в нас столько, сколько есть. А после смерти пусть гниёт всё до нулей. Мёртвым-то, что до этого?..
- Все так думают?
- А чего тут думать?!. И без дум понятно. – угрюмо поддержал его  Мохнач.
- Не всем, слава Богу! Тогда  знайте, что эта частичка - наша Душа. И мы - живущие на Земле - бессмертны!. И живём так миллионы лет, развиваясь от первой Богом созданной клетки, до нынешней нашей сущности человека. И вот вам факт доказательства такой нашей вечной жизни. Коля, дай Тарасу Степановичу зеркальце. Убедиться в своей вечности.
Рассмеялся Дятлов, оглядывая казаков и видя на их лицах растерянное непонимание.
Ник  принёс  зеркальце, с которым брился, и держал его перед лицом Тараса, явно терявшегося под общими на него взглядами казаков.
- Ну, я... И что тут?...
- Ложбинку под носом видишь?. . - спросил Сергей. - И вы все посмотрите её друг у друга.  Образовалась она, когда мы были рыбками и переходили в наземные существа. Верхняя часть рыбьего рта поделилась, образовав нос и губу. А след остался.
Зашевелились все, переглядываясь. Удивлялись, смеясь. Дятлов отодвинул ему поданное зеркальце и хмуро уставился на Сергея.
- Сейчас придумал?.. Или тоже подсказал Бог?.. Пер-со-наль-но!.. 
- Узнали  хирурги, делающие аборты. Их ведь сейчас многие женщины  делают из-за нищеты. Оказалось, эмбрион ребёнка  во чреве матери рыбкой бывает. Так что - были мы первыми клетками, посеянными на Земле. И - амёбами, червячками, рыбами, птичками. зверями... И стали такими, как есть... Только не знающими того, что скрывается  от  народа.
- Про нос с ложбинкой. - уточнил вновь Дятлов, иронизируя.
- Про свою вечность жизни и Божественность мироздания. Это сейчас-то, когда получили Интернет и пользуемся его  подсказками на все вопросы. И  не верим уже подсказкам Бога на свои вопросы. Так нас от Бога отодвинули, объявив капитализм вечным.  Даже понимая, что своё полезное дело Капитализм уже сделал. Даже квантовые знания нам дал.  Так последний раз спрашиваю:  будем создавать общинный кооператив без рабства или нет?!.. Для не согласных дверь открыта...
- Тогда предлагаю Председателем нашего общинного кооператива избрать  Сергея Андреевича Плескачёва. – сказал поднявшийся старший из братьев Фроловых Фёдор. –  С детства знаем Серёжку, командовал нами.  Не подведёт. Кто «За!» ?..
Подсчитывать голоса не потребовалось. Единогласно!..
*      *      *
Вихри вальса
После  произошедшего Ирина Михайловна   пребывала в  возбуждённом и счастливом состоянии, требующем  продолжения  вихря наплывающих чувств.   И понеслась бы в этот вихрь… Да вот должность не позволяла.  Требовалось подготовить их  молодёжный  казачий ансамбль песни и пляски  к районному смотру, а мальчишек нет. Видела, что  несколько девушек танцуют без пары.
- Ну, а  где ваши ребята?..  Почему опаздывают?.. Кто-нибудь следит за дисциплиной?..
- У нас «кто-нибудь» - Плескач!  -  сказал   кто-то,   и  все  рассмеялись.
- Коля, где ребята ?..
- Дежурят, Ирина Михайловна.  В дружине. Сейчас придут.
Из-за кулис сцены показался паренёк и показал Коле, что  нужен «по горло». Коля отставил барабан и … исчез за кулисами.
-  Ну вот, и ударника нет…  Верочка, повторим песню. Пока баянист не сбежал.
Девчата  рассмеялись: за  баяном  у  них  -  девушка.   
За кулисами  у Ника быстрый разговор шёпотом.
- Где они ?..
- У  кафе…
-  Встретим!  Беги к Валету и с ребятами туда…  А мы с Михеем отсюда пойдём.
Парни спустились в зал и, пригнувшись, прошли  до двери, скрылись за ней.
И вскоре  в зал  тихо вошли два паренька кавказкой внешности.  Прячась за портьеры, прислушались к пению.  Младший из них держал в руках нечто громоздкое, завёрнутое в ткань.  Другой просто стоял с закрытыми  глазами,  слушая  пение.  И когда оно кончилось, он  выдвинулся и машинально захлопал в ладоши, тут же смутившись.
-  Ребята, дискотеки сегодня не будет, - объявила им Ирина Михайловна.
-  А  мы записаться.., -  подошли ребята к сцене   под  колючими взглядами девчат. - Можно приезжим?..
- У нас казачий ансамбль.., -  сказала  Ирина  Михайловна. - Впрочем… А  что покажете нам?
- Всё !
- Посмотрим, девочки ?!.
Хор  девичьих голосов  подбодрил ребят,  и они поднялись  на сцену.  Один развернул  «нечто»,  оказавшееся гармонью.  Второй  привычно подошёл  к микрофону и     после  проигрыша  запел, заполняя зал нежными переливами  песни на чужом языке,  с  выразительными  чувствами  неразделённой  любви.
Девчонки   млели, не сводя глаз с певца.  С восторгом слушала Ирина Михайловна.  А когда песня кончилась, гармонист  торопливо заиграл нечто быстрое.  Певец  тут же пустился в   круговой  пляс с лихими выкриками  и орлиными взмахами рук.
  - Стоп,  погодите.., - остановила  ребят  Ирина Михайловна. - Как тебя звать ?
  -  Руслан Гайтукаев.  Мы вчера приехали.  Возьмёте ?..
  - Девочки?.. Как?..
  - Возьмём ! – закричали и засмеялись  девчонки. - Принимаем…
  - А  меня ?.. – спросил гармонист.
  - И  тебя, и других…-  кивала  Ирина  Михайловна, все ещё пребывая в мелодии услышанной  песни.
*      *       * 




Часть третья.  ЛАГАШОВ  И  ЕГО  КОМАНДА
СЛАДКАЯ  БАЛКА
По пути в районный центр Лагашов  заехал на «Сладкую балку».  Остановил машину посреди  стана и вышел, озираясь.
Вышла и жена.  Огляделась и поджалась испуганно, часто взглядывая на него.  По глазам её Иван Семёнович угадывал множество вопросов, на которые предстоит ответить.  Но это – позже…  А пока она занялась внучком, побежавшим осматривать пожарище. 
Сам же он  только презрительно морщился на остатки глинобитного домишка, гаража…  Всё-то здесь было мелко, убого.  И он пошёл от стана по тропинке   на возвышенность, оглядывая балку.  С высоты сразу ему открылась вся её привлекательность и вдохновляющие достоинства.
- Дедушка, я с тобой… А ты куда? – догонял его Федя. За ним поднималась и жена.
- Смотри, как здесь красиво.
- Дорогу видно…
- И столбы электрические.  Видишь?..
- Да-а…
- И что  же тут вдохновляющего тебя? – поднялась и встала рядом Мария Николаевна, тяжело дыша.
-  А Фёдор сразу оценил.
- Дедушка, а почему они железные?
- А это, Феденька, потому что они много электричества подают, - объяснял Иван Семёнович, поглядывая на жену. – Тут можно фабрику построить.
- Но далеко ведь от станицы.., - укоряюще хмурилась она.
- А зачем мне  «близко»?..  Не поедут наши – прибегут из соседних станиц.  Здесь мы на стыке земель.  И  отгорожены от шоссе лесопосадкой,  ручьём,  камышом.  С этой стороны – возвышенностью.  А там.., - показал пальцем на стан. – Встанет наша фабрика, не привлекая внимания.  Всё укрыто, отдалено, спрятано.  Делай, что хочешь…
- Спагетти?!.
- Самые дешёвые и лучшие.  Фёдор, ты любишь вермишель кудельками?
- Нет! Я шоколад люблю.
- Зато итальянцы любят.  Особенно из твёрдой пшеницы.  Вот и будут у нас покупать по мировым ценам.
- А ты мне купишь шоколадный домик, как в прошлый раз?
- Куплю, внучок мой дорогой.  Всё, что захочешь тебе куплю.  И ещё больше, когда построим здесь фабрику.
- И за это их так вот.., - кивнула на пожарище Мария Николаевна.  Укоряюще глянув на  мужа, повернулась и пошла по тропинке вниз. 
За ней пошёл Иван Семёнович, держа за руку внука.  Упрёк жены взвинтил его.
- А при чём здесь я?..  Они кредитов нахватали…  Был суд.  По суду и вывезли, наверное.  А то, что сгорело… Головотяпство  какое-то.  А свалят все на меня.  Есть на кого валить, раз  «Сладкой балкой» заинтересован.
- Ты же добивался…
- Предлагал!..  Десятки вариантов.  Но им не дано понимание.  Даже собственной выгоды.  Давал землю под станицей, за огородом, пешком можно ходить. Упёрся, нет и всё!
- Может быть, тоже хотят фабрику здесь построить?
-  Кроме хотения надо иметь умение, а ещё – ресурсы.  Капитал!..
- У тебя тоже его нет.
- Но есть голова!  Если заметила, конечно…
- Ты же знаешь, о чём я…
- И ты всё знаешь, - подозвал Иван Семёнович внучка, открыл ему дверцу машины.  Расселись все и уехали.
*     *     *
 ОСНОВЫ  БИЗНЕСА
От «Сладкой балки» до райцентра Лагашов вёл машину в сосредоточенном молчании.  Руки на руле, глаза устремлены на дорогу, но видели там и нечто другое.  Это другое всплывало перед ним, оценивалось чередой вариантов до принятия решения, чтобы больше не возвращаться к нему в суете.  Так наводил порядок в своей голове и подчинённым выстраивал заборы, в которых они будут действовать, добиваясь им поставленной цели.
Мария Николаевна знала эту его особенность, и по-учительски  исподволь расширяла его кругозор после советского дурмана.  Вспомнилось сейчас, как использовала даже дочь.
В тот вечер, как обычно, за ужином рассказывали друг другу свои истории.  Слушая жену, Лагашов заметил, что их работники мало чем отличаются от школьников. Такие же дети.
- Ты это понял? - уточнила она.
- Давно. Только не решался говорить. Цинично как-то...
- Сашенька! Са-ша! - позвала жена дочь. - Ты готова?   
Сюрпризы в их доме были в порядке вещей. В комнату вошла Сашенька с пышным бантом на голове и по-детски смущённо, косясь на маму, объявила:
- Стихотворение моему папе по случаю... Мам, а я забыла...
- Читай.
И дочка принялась заученно читать:
Мы - стадо, миллионы нас голов,        
                Пасёмся дружно мы и дружно блеем,             
                И ни о чем на свете не жалеем,               
                Баранье стадо - наш удел таков?

Он глянул на жену, передёрнутый первым проблеском догадки.  В ответ она загадочно улыбалась.
В  загон нас гонят - мы спешим в загон,  
                На выпас гонят - мы спешим на выпас.               
                Быть в стаде - основной закон;          
                И страшно лишь одно - из стада выпасть.

- Как же точно!  Боже... Ну, доченька, дальше...
- Мам?..
- Когда прихо... - подсказала жена.
- Вспомнила...
Когда приходит время - нас стригут;               
                Зачем стригут - нам это непонятно.               
                Но всех стригут, куда податься тут,               
                Хоть процедура крайне неприятна.
А пастухам над нами власть дана -           
                Сказали, что по воле колдуна.               
                Так и живём, не зная тех тиранов,               
                Что превратили нас в баранов.

Он молчал, поражённый услышанным.  Все недопонятое, перепутанное в его голове вдруг приобретало ясность простоты. 
- Папа, а почему бараны так говорят?
- Потому что думают, что не бараны, и живут, как скоты, - подскочил он в восторге, обошёл стол и поцеловал жену. - Уважила,  Мария Николаевна!  Вот это подарочек!  Как пелену с глаз сняла.  Конечно, бараны!  А я - пастух!  И все!..  Ничего больше!..  Пряник и кнут!  Пусть бле-э-ют...  Альтернатива пастуху - волки!
Вот так прозрением завершил Иван Семёнович своё управленческое самообразование.  «И ведь как подстроила все», - восхитился он сейчас, вспомнив тот вечер.  А ещё другие вечера и случаи, когда она - ещё девчонкой, сидевшей с ним за одной партой - так же, без замечаний и слов отучала от грубостей, поощряла стремление быть первым в классе.  Пастухом, выходит, - усмехнулся он, прислушавшись к её разговору с внучком.
- Куда ты опять?...  Не мешай дедушке...  Он думает.
- Он не думает, а едет.  И я хочу с ним порулить.   
  - Он едет и думает.  Ты же думаешь, прежде чем хочешь чего-нибудь.
- Я хочу, а не думаю.
- Слышишь,  дедуля?..
- Логично.  Пусть захочет на обратном пути.
- Понял, что дедушка сказал?
- А я ему ...волшебное слово шепну, - вырывался внук из рук, чтобы перебраться к деду, - и он заколдуется.
- Но тогда потеряешь силу волшебного слова.  Ведь с каждым разом её все меньше будет.  Захочешь самокат, а волшебства и на мороженое не останется.  А это что за ссадина?  Повернись-ка...  У, Фёдор... Ай-яй-яй...
Лагашов восхитился женой: как это все ловко у неё получается.  Пе-да-гог!  И снова вернулся к своим раздумьям.  Были они и досадные, и горькие...
Из головы не выходила эта «Сладкая балка»,  Плескачи и недовольство жены.  Почему она защищает их?..   Да, были друзьями.   И на свадьбах гуляли, и детей крестили, и породнились бы - внук-то, вот он, общий.  Не знают если, так  потому что дураки.  Сначала старший  восстал, поднялся на пастуха.  Решил хозяином стать.  В одиночку!..  Это сейчас-то, когда вся мразь вспенилась, когда открыто  говорилось ему - пойми, специально делали фермеров, чтобы развалить колхозы.  Упёрся!.  И сын не умней оказался.  Решил баранов поднять на пастуха.  Бараний бунт!  А раз не поумнел в тюрьме, то и сейчас  не образумится.
*           *          *
Подъезжая к городу, он притормозил возле коттеджа за кованым забором, увитым хмелем, и обратился к жене:
- Зайдём?.. Воду подключить должны...
- Подключили, если должны.   
- А  тебе не интересно? - свернул он к воротам, начавшим  с солидной неторопливостью распахивать створы.
- Не-ет... - ответила жена со спокойным безразличием, даже не взглянув в сторону открывавшегося для обозрения трёхэтажного особняка.
Порадовал  Феденька.  В детском изумлении он смотрел на ворота, распахнувшиеся по волшебству, на яркую, как пылающий костёр, клумбу цветов посреди каменного двора, по которому они проезжали, приближаясь к ковру на ступеньках парадного входа.  И этот вход поразил его мощной дверью с железками, необычными цветными окнами, протянувшимися наверх до черепичной остроконечной крыши. На ней поворачивался длинноносый мальчишка сo шпагой, выставленной против ветра.  Все как на картинках в книжках.
Дед видел восхищённое удивление внучка и, торжествуя, вводил его в мир сказок наяву.  И сам, как ребёнок, радовался его радости.  Счастливое мгновение, за которое многое можно было отдать.
- А там кто живёт, - спросил Федя, с боязливой осторожностью показывая пальцем на неподвижную в своём величие дверь.
- Ты будешь жить! - вышел из машины Лагашов, обошёл её и открыл дверцу внуку. Подал руку, помогая выйти.
- С бабушкой?
- Если уговоришь её посмотреть.
- Бабушка! - потянул её за руку Федя. - Ну, пожалуйста!
Запоздало подбежал охранник в камуфляже и встал за машиной, виновато склонив опухшую, небритую морду: вот, мол, я...  За спиной его, в окне сторожки, мелькнуло женское лицо - и это понятно.  Лагашов презрительно тряхнул ладонью - сгинь с глаз - и помог жене выйти из машины.
Она выбралась и  стала осматривать красочно сияющий ковёр, оказавшийся мозаикой искусного и плотного набора.  С удивлением взглянула на мужа, признаваясь, что такого не ожидала от него.  И он зацвёл торжествующей улыбкой с хитринкой в глазах, обещавшей, что это все только начало.  Главное будет там...
Достав из кармана связку ключей, он открыл входную дверь, за ней распахнул вторые двери, тамбурные, а выйдя на середину зала, повёл широко рукой: смотри...
Мария Николаевна встала в дверях,  поразившись увиденным, а Феденька прижался к ней...
- Ты чего, Феденька?
- Боюсь.
- Кого? - удивился дед. 
- Его, - показал пальцем на тигра, развалившегося на полу зала.
- А зачем его бояться?..  Он не настоящий, а как в книжках.  Только  камешками  нарисованный.  Наступи ему на голову, чтоб не пугал.  Смелее!..
Федя осторожно наступил на ухо тигра и глянул на деда. - Ты здесь хозяин, а он - картинка!
Федя пододвинул ногу к зубам.
- Видишь, молчит. 
И совсем осмелев, Федя топнул ногой по зубам тигра и пошёл к бабушке, что-то осуждающе шептавшей деду.  Здесь его удивил камин.  Большой.  Красивый.
- А у нас дома маленький. А это что? - метнулся к бильярдному столу. - А куда эта лестница?..  А мне можно?..
- Все можно!  Смотри, играй, - ликовал дед и все поглядывал на жену, ожидая оценки.
Мария  Николаевна осматривала дом с привычной неторопливостью, словно в магазине выбирая товар.  И занавески щупала, и цветные окна разглядывала: непривычно, конечно, но красиво.  И смотреть через них можно в оставленные чистыми детали стекла. Глянула на бильярд, хмыкнув…  Оглядела мебель, ковры, картины...
- Там комнаты, - сошёл по лестнице Федя.
- Выбрал себе?
- Они пустые.
- Наполним ещё. Какие твои года, - сказал Иван Семёнович, многозначительно поглядывая на жену. Её затянувшееся молчание начинало задевать.  Но  оставался беспроигрышный вариант, специально приготовленный. 
Он пригласил её пройти в угол под лестницей и включил свет.  Цветная стеклянная стенка высветилась, открыв для обозрения двух женщин с цветами и в цветах, как бы выступивших из мрака навстречу в сиянии своей божественной красоты, - две богини  - Флоры и Фауны.
Мария Николаевна остановилась, поражённая неожиданным видением.  Дав ей полюбоваться, он отодвинул богинь, распахнув двери, и открыл для обозрения зимний сад под стеклянной крышей...  Полупустой ещё, но уже обозначенный  набором цветов в больших и малых горшках и даже с пальмой в бочке возле одиноко стоящей статуи домового.
- Мечтала о таком?
Она подняла на него удивлённый взгляд...  Прошла машинально в оранжерею... Слушала какие-то его пояснения, с размахиванием рук  по сторонам, где должно будет что-то появляться и расти.  Дождалась паузы и с прежней тупой машинальностью вышла из оранжереи, подхватила за руку внучка и, обогнув тигра, ушла.
- По-нят-но! - рассвирепел Иван Семенович. - Продолжение следует!..               
   *          *          *
              Б А Н К И Р
Он отвёз жену и внука родственникам и окунулся в водоворот своей жизни. По плану, чётко...
Проехал мимо бывшего райкома КПСС, где размещалась Администрация.  Туда тоже потребуется зайти, но позже.  Не главное по нынешним временам. 
Не взглянул на районное управление сельского хозяйства - эти вовсе не нужны стали.  Центром их жизни стал Банк.  Неказистое раньше здание развернулось, раздалось вширь пристройками, подняло голову надстроенными этажами,  оставляя впечатление трепетного уважения к его таинственной силе.  Перед банком теснились иномарки всех  окрасок.  Всё здесь демонстрировало реальную силу и  надёжность.  И для  него этот источник силы всегда был доступен.  Даже вышколенная охрана пропускала, не требуя пропуск, как у других.
В приёмной, хранящей синеву окон и прохладу кондиционеров, он подошёл к секретарше и поставил перед ней принесённую коробку.
- Здравствуйте, Ирина Викторовна.  Обещенное вам... - принялся открывать коробку.
- Не забыли, Иван Семёнович, - обрадовано защебетала женщина, принимая горшочек с белёсым цветком. - Стевия! Я так  мечтала её заиметь.
- А давно надо было сказать, - приглушил голос Лагашов, косясь в угол, где под большим лимонником озабоченно шептались, перебирая бумаги, трое незнакомцев.
- Подождут… Я  вас пропущу.  А где вы достали её?
- Оо…!  Это не важно.
- Хотите чая?
- Со стевией?...  По листочку оторвём и ... Вместо сахара. - Нет уж!  Не обижу маленькую.  С конфетками попьёте.
Секретарша занялась приготовлением чая, а Лагашов погрузился в глубокое кресло по другую сторону от лимонного деревца.  Открыл свою папку, как бы просматривая бумаги, но наблюдал за соседями.  Были они молодые и торопливые.  И удачливые, видимо, если дошли до приёмной Председателя правления банка.
Их состояние ему было понятно.  Сам когда-то пережил такое в этой же приёмной.  Был полный крах и малюсенькая, последняя отчаянная надежда на помощь какого-то  Аменгира.  Пришёл сюда по подсказке бывшего  секретаря райкома Стефанова.  Долго ждал своей очереди, ёрзая на стуле, а вошёл ... и удивился, увидев вместо какой-то мощной и всесильной личности, как ожидал, щуплого еврейчика с колкими и быстрыми глазами.  Он сидел за громадным столом, потерявшись за навалом громоздившихся бумаг, быстро выстреливал в телефонную трубку цифры, а пальцем свободной руки показал, как надо обойти пустующие столы и где сесть.
- Здравствуйте, слушаю вас, - бросил он телефонную трубку и наклонился в сторону Лагашова.
- Я от Стефанова.
- Садитесь!  Помню. Вы - наш...  Суть перестройки понимаете?
Лагашов поднял удивлённые глаза: какая ещё суть?  Пришёл просить деньги, позарез нужны, а тут?...
- Объясню.  И деньги будут, если поймёте.  При капитализации эффективно управлять может только собственник средств  производства.  Хозяин!  Вы!  А не бывший райком, райисполком и прочие ни за что не отвечающие структуры.  Это понятно?!.
- Да.
- Тогда смотрите, - повернул он лист с цифрами и на оборотной чистой стороне провёл ручкой линию, поставив на концах плюс и минус.  -  Здесь - капитал. Там - сфера его приложения.  Здесь - очень богатые, там - очень бедные.  Дать капитал очень бедным бесполезно.  Понятно?..
- Да-а…
- Стране нужны те, кто хочет стать богатым.  И может управлять капиталом и людьми.  Вы?..
- Я... могу.
- Прекратите  это...  Время - деньги!  И там... - кивнул на дверь, - очередь.  Отвечайте прямо, лично Вы хотите стать собственником колхоза?  Не председателем, а владельцем!?  Хозяином! 
- Да-а... - проговорил он раньше, чем ужаснулся прояснившейся в сознании невозможности такого поворота.
- Тогда должны понять, что вам этого не позволят сделать.
- Кто?...
-  Все, все.. - взмахнул руками банкир. - Окружающие...  Образование, воспитание, убеждения... И структуры остались... Поэтому денег нет для них.  И не будет, для дураков.  Пусть разоряются!  А умные скупят всё.  Час-тя-ми... У вас мельница даёт доход?
- Небольшой.
- Нарастим.  Заказчиков подгоним.  Потом  фермеры прибегут.  Сколько их у вас?
- Да я их не выпускал ещё.
- Напрасно.  Фермерство  поощрять надо.  Чем больше, тем лучше.  Для нас...  Давайте, - протянул руку к бумагам. Забрал их. - Что тут у вас?..  И всего-то?..
- Сев скоро.  Если не возьму горючки...
- Под залог.
- Как это?..
- Вы ещё не брали под залог, - поразился и обрадовался банкир, ставя свою подпись. - Крепко живёте.  Таких мало осталось.
Так начинал постигать Лагашов искусство обогащения.  Разорял собственное хозяйство, дробил на куски, уценивал их до минимального и скупал в удобный момент за счёт кредитов Левина, удовлетворяя и его «интерес».  Неожиданным тормозом обернулся Серёжка Плескач.  Сашенькин жених.  Будущий зять...  Его сопротивление долго не признавал Лагашов в силу здравого смысла - для вас же стараюсь.  Были объяснения, уговоры и угрозы.  А когда появился сигнал о той статье,  Лагашова вызвали срочно сюда и потребовали исполнять приказаное.  Капитал шуток не принимает....
Из кабинета  вышли посетители, сохраняя на лицах выражение блаженства, как послевкусие от хорошего вина.  Лагашов знал их, ответил на приветливый кивок и задумался:  этих-то зачем сводит?
Пока осмысливал ревнивое предположение, соседи за лимонником поднялись, чтобы идти в кабинет.  Но их опередил воркующий голос Ирины Викторовны.
- Вам придётся подождать.  Илья Владимирович специально вызвал Ивана Семёновича. Только минутку...  - задержала поднявшегося из кресла Лагашова. - Говорит по телефону...
«С Москвой.., - подумал Лагашов. - Резервирует деньги под кредит. Для этих... А я как же? - шевельнулась опять ревность, и он придушил ее. - Так же!..  Денег у них немеряно.  Не хватит, так напечатают.  Сила капитала не в деньгах, а в праве их печатать.  Кто печатает деньги, тот и правит странами.»
Подумав так, поразился  своей  проницательности - такое в голову ему раньше не приходило.   И вновь вернулось  ощущение твёрдой уверенности, силы и - чего уж тут скрывать от себя - гордости за то, что приобщён  к могущественной  и невидимой системе реальной силы в стране.
Ирина Викторовна кивнула, и Лагашов поднялся, пошёл…
Открыл одну дверь, вторую...  Кабинет Аменгира, оформленный по последней моде дизайна, был  строг и лаконичен.  Громадный банковский стол, когда-то украшавший кабинет, был отодвинут к окнам и заставлен цветами.  Хранился как памятник позапрошлых времён.  Аменгиру был поставлен маленький изящный столик, над которым его щуплая фигурка казалась массивной и даже величавой.  На столе - тоненький ноутбук, два телефона и ни клочка бумаг.
- Здравствуйте, Илья Владимирович, - с сюрпризной торжественностью произнёс Иван Семёнович, заимевший привычку так здороваться с банкиром.
- Не надо, - прервал его Аменгир и ткнул пальцем в кресло перед приставным столиком.  Руки для пожатия он не подавал, опасаясь заразы.  Все свои это знали, а новеньких Ирина Викторовна предупреждала, запуская в кабинет. 
Аменгир  из ящика стола достал диск,  вставил его в ноутбук, быстро пробежал пальцами по клавишами.  Кивнул на приготовленные Лагашовым бумаги:
- Что там? У вас мало времени...
- Кредит нужен...- подал бумаги.
- Ого!  Масштабно! - усмехнулся Аменгир. - Просите кредит, не расплатившись за два просроченных.  А тут ещё интереснее, - он заглянул в ноутбук и стал передвигать по экрану страницы досье.  -  Не расплатившись за мельницу с нами, закладываете её под обеспечение Агробанку.  Это как понимать?
Черные и мелкие, как колючки, глаза Аменгира невидимым жалом пронзили  Лагашова до каких-то  глубин, когда оставалась возможность только слышать, не шевелясь.  И он молчал, не зная, чем оправдаться.  И выговорил с трудом:
- Ма-анёвр...
По лицу Аменгира  поплыла торжествующая улыбка.  Явно растягивая наслаждение, он поглядывал то в ноутбук, то на мешком  осевшего в кресле Лагашова. С издёвкой  констатировал.
- Манёвр...  переметнуться...  к другому покровителю?
Такого уличающего приговора Лагашов не ожидал.  Самое страшное в нем было пренебрежительное спокойствие  Аменгира.  Он говорил с ним по инерции, как с букашкой, после чего выбросит из головы навсегда.  А прежде разорит!  Все в руках его!.. 
Мелькнула спасительная мысль кувыркнуться из кресла в поклоне и каяться... 
Отбросил её, почувствовав удушающую тесноту в груди.  Рванул ворот рубашки, огляделся.  Потянуло попить воды.  Хотя бы глоток...  Поднялся с трудом под контролирующим взглядом Аменгира,    дошёл до большого стола с цветами,  где заметил стоявшую бутыль для полива,  скрутил крышку и попил из горлышка.  Вернулся и повалился в кресло в испарине.  Казни!..
- Не надо так, Илья Владимирович.  Манёвр был ... перехватить у них десяток миллионов.
- Все ещё не понял, что банки - как разные карманы на штанах?..
- Думал, пока сообразят - обернусь.  Всего-то надо...
- ...построить макаронную фабрику в «Сладкой балке», -   продолжил  Аменгир.  И наслаждался своим разоблачением, уничижительно разглядывая вновь беспомощно осевшую в кресле фигуру Лагашова.  - Вы, русские, удивительный  народ...  Живете с нами тысячи лет и все не можете признать особенность комбинационного мышления евреев.  Да, это нам дано.  Свыше!..  У вас есть другие достоинства, которых нет у нас...  Это упорство, доброта...  И много, много всего...  Но поймите хотя бы вы - умнейший человек - нам надо объединять свои способности для достижения общих целей.  Только так придёт успех.  А если хитрить в одиночку...  Пожалуйста...  Вот что вас ждёт, Иван Семёнович.
Аменгир откинулся на спинку кресла, чтобы удобнее было положить ногу на ногу и видеть повёрнутый в сторону Лагашова ноутбук.  Рука его щелкала клавишей мышки, и на экране замелькали страницы документов по ОАО  «Новый путь».
- Долгов по налогам и кредитам банка больше,  чем годовой валовый доход почти в три раза.  Вы - банкроты!  Осознаете?..
Лагашов кивнул и вытер пот со лба.
- Но у вас есть личный капитал.  Вы хорошо поработали, выкупили часть производственных мощностей, запустили их, приумножили.  С моей помощью...
И Лагашов закивал, выражая благодарность.
- ... и других уважаемых людей, компаньонов.
И это подтвердил Лагашов кивком.
- И все это  рухнет...
Глаза Лагашова тревожно застыли.
- Вам  давали эту статью.., - показал Аменгир листовку Плескача.  -  Если ей будет дан ход...  И появятся силы, которые захотят вас смести...  А они пробуждаются в нашем отечестве,  то что ж это будет, Иван Семёнович?..  Не знаю.  Но я лично не хотел бы вас терять.  Вы нам нужны, Лагашов.
Стылость в глазах Лагашова сменилась подозрительным недоверием.
- Не верите?!.  Это врождённое у вас: еврей - значит врёт.  А тут все открыто.  Я комбинирую здесь, а вы сотворите - там.  Вместе зарабатываем для себя и обеспечиваем заработок народу.  Что плохого в том, что мы построим фабрику в «Сладкой балке»?
Лагашов отметил - «мы построим» - и ...торопливо кивнул.
- Понятно, что вашим врагам наш замысел не понравится.  Зависть неистребима.  Но тут важно самим понимать, что полученные доходы не проедаются хозяином.  Они пойдут в новые цеха, дороги, сооружения - опять все людям.  Живём не вечно.
- Да... - согласился Лагашов. – А кредит будет?..
Аменгир помолчал, рассматривая Лагашова.  Придвинулся к столу, склонился, чтобы быть поближе, и тихо, доверительно шепнул:
- Нет.
- А как же?.. За какие шиши?..
- Свои вложим.
- Да у меня таких  нет, - растерялся Лагашов. - Клянусь...  Все в обороте...
- Знаю!.. Дом есть... Рядом тут.  С зимним садом, с мозаикой на полу.  Мини дворец! У губернатора нет такого, как у председателя  кооператива.  Я вложу свои деньги под ваш дворец.
Лагашов вздёрнулся, готовый к торопливому протесту, но Аменгир мягко остановил его поднятой рукой. 
- Лично мне он не нужен.  Гарантия нужна.  На то, что мы навсегда... вместе!..
- Само собой...  Понимаю, Илья Владимирович.  Очень рад...  Спасибо за доверие... Сам бы мог сообразить, но...  Вот, не хватает...  Туповаты мы.  Хорошо, что поправили.  Вместе мы такую фабрику отгрохаем.  Ведь обидно.  Выращиваем твёрдую пшеницу и за полцены на Запад гоним.  А оттуда получаем импортные спагетти.  Да мы в «Сладкой балке» сами будет «импорт» делать.
- Прекрасно!  И последнее: вы сами наведёте порядок в станице или помогать?  Вы понимаете, что нам помешают такие люди, как этот со статьёй?..
- По-ни-маю, - выдохнул Лагашов  горестно.
- У вас там реальная неограниченная власть.   А репрессий - нет.  Не связывается с пониманием.  Нужна твёрдая рука.  Поймите, наведём наш порядок в каждом городе и селе - сохраним демократические завоевания в стране.  Жёстче надо.  Цель оправдывает средства.  Согласны?
- Согласен. Будет сделано!..
- Тогда не задерживаю...  О деталях - с юристом.  Пришлю...  До встречи.
Они  расстались, довольные друг другом.
*         *          *
 П Р О З Р Е Н И Е…
Улыбку счастливого благодушия удалось сохранить Лагашову при расставании с секретаршей.  И мимо охраны прошёл пружинистой походкой удачливого бизнесмена.  Но плюхнулся на сиденье своей «Тойоты», захлопнул дверцу, остался один и скрытый от любопытных глаз затемнёнными стёклами тут же ушёл в прострацию без мыслей, чувств и сил.  Стал ничем...
Сидел так долго. До  появления  пульсации крови в висках.  И всплыла первая пробуждающая сознание мысль в виде коротенького слова.  Оно легло спиралькой, не претендуя на внимание, - «раздели».  Подумал ещё и  признался себе.  Король стал голым.  Как в бане.  Хорошо ещё, что на улицу не вывели.  Но выведут...  Ведь намекнули на какие-то пробуждающиеся силы.  И если не защитят... 
Ещё одна спиралька засветилась в голове: «провели».
И он согласился. Моими руками развалили хозяйство, которое сам  и создавал.  Обогатил их.  Думал, сам поимею...  А получилось, золотые цепи сковал для себя.  Сбросить их - невозможно: тогда вовсе станешь никто.  И в цепях ничего не сделать...  Система у них.  Банки разные, как пальцы на руке, а гребут горстями в один карман кому-то…?
И что же делать?..  Волками быть, по-волчьи выть!.  У-у-у, - завыл он мысленно, пробуя войти в состояние.  Не получилось!  Пастух!..  Но и они ведь не волки.  Колдуны, а волков боятся.  Выходит, правильным будет прикармливать волков.  Знает про них, потому и не стал банкротить.  Хитрый ты, колдун-координатор, но и я, пастух, не дурнее тебя.  Спасибо за урок.  Хрен ты получишь, а не «Сладкую балку». Он завёл мотор: прочь отсюда…
*         *         *
В станицу Лагашов возвращался в настороженно-взвинченном настроении.
- Дедушка, я к тебе... - запросился внучок, порываясь забраться на колени и рулить.
- Феденька, в городе нельзя тебе рулить, - держала его Мария Николаевна.
- Можно, можно!..  Скажи ей, дедушка...
- Сейчас будет можно, - притормозил  дед машину и свернул к придорожному авто-сервису.
К ним подбежал мастер.
- Здравствуйте, что надо?..
- Вот сюда, - показал Лагашов, - поставить рулевое колесо.  Чтобы внучок рулил вместе со мной.  Помогать хочет.
Мастер — ровесник по годам Лагашову - посмотрел на него внимательно: шутит, нет?..
- Придётся дырку пробить...  Не пожалеешь?
- Тогда вот это не получишь, - отделил он от пачки несколько долларовых купюру и передал внучку. - Отдашь дяде, когда приколдует тебе руль.
- Это мы в момент, - обрадовался мастер и убежал в распахнутые двери гаража с надписями сервисных услуг.
- Ухарь купец! - с безнадёжностью вздохнула Мария  Николаевна. - У меня пенсия   меньше.
- А у меня внук стоит сорок миллионов.  Подрастёт - на сто потянет.  Ему нужен пример...
- Сорить деньгами?!
- Принимать решения! Сейчас - получит руль, а завтра - станет  хозяйством рулить.
Подошёл мастер с помощниками, с инструментом и рулевым колесом.  Показали Фёдору.
- Нравится?  Настоящее?..
- Да-а, - закивал Феденька.
- Держи, чтобы не убежал, как колобок.  Крепко держи.  А мы поработаем. Пересядь-ка к дедушке...
Мастера быстро и весело,  с  интересом поглядывая на владельцев дорогущей «Тойоты»,   пробили в панели отверстие. Закрепили  шток руля, крутанули его.  Готово.
- Плати, - подсказал Лагашев. - Отдай денежки дяде. 
Федя отдал купюры и, пересев на своё сидение,  вцепился в руль. Заурчал, подражая мотору.
- Погоди гнать, - остановил его дед. - Тебе же дороги так не видно. И куда ты нас завезёшь?  В яму?..
Он достал с заднего сидения подлокотный валик и приспособил его под внучком. Накинул на него ремень. И поехали.
- Теперь рули.  Помогай мне, чтобы не съехать с дороги.  Что будет, если съедем?
- Авария.
- Правильно.  А нам с тобой надо ездить всегда без аварий.  Прямо к намеченной цели.
- Он знает цель? -  улыбнулась Мария Николаевна.
- Куда едем, Фёдор? 
- К маме.
- Знает!.. Он эту поездку, этот руль на всю жизнь запомнит.
- И дом твой. Новый!..  А может, ещё что-нибудь строится?
- Угу, - кивнул он, поняв, что объяснений не избежать. И не хотелось бы, но надо. - Будет строиться.  В «Сладкой балке».
- Значит, ты их сгонишь?
- Я! - признался Легашов. - Для их же внука стараюсь.  Вот он,  Фёдор Сергеевич.  На Сашку-то не похож, вылитый Серёжка.  Сейчас, когда он появился, многие увидят сходство.  А языки не заткнёшь кулаком.  И что делать будем?..
- Не знаю...
- Не-ет, ты знай...  Всю жизнь мне советы подаёшь.  А чтоб умнее он был, докладываю.  Нет у нас третьего дома.
- А что мы видели?
- Недвижимость... Залоговое имущество под кредит.  Чтобы больше брать. И потому  строил его дорогим...  Зауважали!..  Некоторые!..  И лапки свои протянули.  Да черт с ним, с домом этим.  Фабрика нужна!  Пойдёт продукция - настроим других.  И что делать в такой обстановке?  Советуй.   
- Чтобы выслушать бабу и поступить наоборот?
- Бывает... У вас другое мышление.  Эмоций много.  Вот и хочу услышать, как..,  если по-доброму.
- Поговорить надо с ними.
- По душам, -  иронизировал Иван Семёнович. - Мы вашего сына посадили в тюрьму.  А теперь раскаиваемся, потому что наш внучок - он и ваш внучок.  Так вышло у молодых...  А мы не заметили вовремя.  Одумались и решили осчастливить их и с вами помириться.  Правда, дочка у нас в положении… От другого... Но пусть перелюбит, и вашего полюбит опять.
- Зачем так злобно-то о святом?
- Для наглядности обстоятельств.  Себе-то можем это позволить?!.  Решай.
- Боже мой, в какое дерьмо  ты  вляпался!.. 
- Ну, ну...  Я во всем виноват.   Судя по олигархам, ещё больше надо брать.  По способностям.  Плескачи взяли под себя двести гектаров.  А у меня – под управлением - двенадцать тысяч.  Так что же, я должен доход иметь меньше  Плескачей?..  Или соседа их, алкаша?!.
Жена молчала.  Он поправил зеркальце, чтобы видеть её лицо - было оно задумчивым и скорбным.  Нужны были другие доводы.
- Все деньги опять вкладываю в дела, увеличиваю собственность. Ты - учительница.  Наставлять любишь.  А я – предприниматель. Хозяйственник...  Значит – хозяин!  А чтобы хозяйствовать и проявлять свою природу, мне нужна собственность.  Тогда мне никто не будет мешать, как раньше - ни райком, ни райисполком...
- А банк?..
И он как будто натолкнулся на невидимую стену, получил ошарашивающий удар  и задумался:  это почему я должен платить  Аменгиру?..  Отдавать ему дом, «Сладкую балку»,  колхозный кооператив?..  Ах ты, сучара!..  Ах ты,  гадёныш  лощёный!..  Все!  Больше никаких кредитов!..  Лишнее распродать.  Долги собрать.  Строжайший режим экономии во всем.  Пусть будет медленнее, зато вернее...
- Спасибо, Мария Николаевна.  Помогла.   
            *          *          *



Часть  четвёртая.  «НАРОДНАЯ   ВОЛЯ»
Общее,  народное…
Общее собрание  станичного  ООО «Народная воля» проходило в зале Дома культуры.  На сцене за столом  президиума  сидели  Лагашов  и  председатель собрания.  На трибуне топтался докладчик, уныло читавший текст  не поднимая глаз на слушателей.  Всё  было обыденно привычным, но… Вдруг  послышалась мелодия красивой песни.
-Тихо-то, как.., - произнёс кто-то  с жалостью,  и докладчик  повысил голос.
- Несмотря на все трудности, труженики нашего ООО  «Народная воля»  добились  повышения…
- Песню не слышно.
- Не смешно, Золотой. -  сказал  Лагашов. - Дежурные, попросите там… 
- Погромче.., - добавил Вася Золотой,  вызвав смех в зале.
И докладчик продолжил.
-  Во втором отделении механизаторы не подготовили к уборочной ещё ни одного комбайна.  Хочется спросить…  Нет, ну так невозможно… 
- А ты читай про себя.., - кинули ему реплику раздражённо.
- Про себя и читает.
*      *       *
Репетиционная комната размещалась за сценой, скрытая занавесом.  Вбежала посыльная   и умоляюще попросила:
-  Ирина Михайловна, слышно ведь.  Ругают.
- Тогда все, девочки – мальчики.  До завтра.  Руслан,  о чём твоя песня?  Нам так понравилась!
- О вражде.
- А мы думали, о любви.., - сказала Верочка.
- О любви тоже…  У нас, когда аулы враждуют, то нельзя любить чужих.  А они полюбили.
- И что с ними будет?
- Плохо.  Он жить не может без неё.  И она не может…
- Как у нас сейчас, - вздохнула Ирина Михайловна. -  Ваших девчат из дома не отпускают на дискотеку, а ребят не пускают сюда наши мальчишки.  Руслан, а русский текст есть?..
- Наша классика!  Есть.  И ноты есть.  Я принесу.
*       *       *
В  зале, ближе к сцене, сгруппировалась  сельская элита.
-  Болван!  За что его держит Лагашов… - возмутился Умнов, кинув вопросительный взгляд на майора. И тот кивнул, соглашаясь с оценкой.
Подошёл    Ванли  и что-то   шепнул  на  ухо  Умнову.  Тот  передал  сообщение сидящему рядом майору.  Рудак тут же  поднялся  и вышел из зала.
К подъезду Дома культуры подходили казаки во главе с Плескачами.  Майор  кивнул  Сергею.
- Задержись!  А вы идите.  Началось уже… 
Казаки остановились, образовав  круг.
- Не понятно?!.  У нас личный разговор…
И на это не реагировали, хмуро разглядывая его. Пришлось смириться  майору.
- Чего не здороваешься?
- Не положено, гражданин начальник.
- Там было… не положено.  Здесь  ты на воле.
- Разве?..
- Все по закону…  Совет не забыл?!.
- Лейтенанта?!.  Так он теперь под хозяином   ходит…
Оба пристально посмотрели  друг  другу  в  глаза, отыскивая проблеск  понимания, и не нашли его.
- Не атамань! – сказал майор.
- А зачем мы избирали его?!  Ты чё, Николаич?!. -  сказал  Фёдор,  и казаки ушли гурьбой.
*      *      *
В зале, наконец,  выступавший  докладчик  с  облегчением  закрыл  папку  с  бумагами.
- Вопросы  есть?
-  А как же… - поднялся с первого ряда Вася Золотой, и зал  заметно оживился в  предчувствии  привычного  веселья.  Послышались  подбадривающие  выкрики:
-  Поддай,  Золотой!
- Прижми их…
- Тут нам наговорил докладчик, что мы плохо работали…  А кто же наработал всё то,  что за долги раздали и разворовали?  Выходит,  не мы плохо работаем, а делами плохо руководят!
Зал поддержал его гулом  реплик со всех сторон.
- На нашей-то  «плохой работе» такие  хорошие особняки себе строят!  Не-ко-торые…
- Тише, тише…- позвонил колокольчиком  председатель собрания. -  Золотов, какой у тебя вопрос?..  Конкретно.
- Не понял он?!..  И сколько терпеть будем таких непонятливых?..  Неужто  нет у нас честных мужиков, чтобы избрать председателем?
- Золотова избрать!..
- Пусть порулит, ха-ха-за…
- Опять эти крикуны.  Не надо меня.  Я институтов не кончал.  А вот Плескача Сергея  Андреевича - в самый раз будет.  За нас он пострадал тогда…  Так поклонимся ему в ножки: помоги народу.  Совсем одолели нас дураки и воры.
- Ты говори, да не заговаривайся!..  Сейчас  презуп… презумция…  В общем, не пойман – не вор.  А за слова пострадать можешь.  Вон сколько свидетелей…  Слово предоставляется наказному атаману станицы.  Прошу, Валерий Викторович.
-  А ведь верно гутарит  Василий Золотов,  – сказал атаман, встав за трибуну.  - Не ладно идут дела в хозяйстве.  И в станице непорядок.  Мы это обсуждали на кругу и предлагаем  переизбрание председателя ООО «Народная воля».  Может и в этом году, после уборочной.  А как вы? Любо?!.
- Любо!.,  -  поддержали его бодрые голоса с разных концов зала.  И атаман  победно  вернулся  на своё место.
-  А чёрта два тебе, а не «любо»!.. -  выбежал к сцене Тищенко. - Нас грабят, жгут, дурачат…  И после уборочной опять весь урожай растащат.  С чем останемся опять?!. Кому это любо?..  Тебе?!.   Тебе?!.   Я тоже за Плескача!  Кто хочет порядка – поднимай руку за него.  Чтоб видно им было…
И руки стали вскидываться в возрастающем количестве.
- Стоп,  стоп!..  -  поднялся председатель собрания. - У нас сейчас другая повестка.
Зал  возмущённо  загудел, выплёскивая  выкрики:
- Задело их…
- Ты эту давай…
- Лагашов-то чего молчит?..
- Плескачь пусть  скажет…
- Плескача давай …
- Сергей Андреевич,  по просьбе трудящихся…  прошу.., - повёл рукой председатель собрания в сторону трибуны.
Плескач  с лёгкостью  поднялся на сцену.
- Спасибо…  Было у меня время обдумать всё там…  - откуда вернулся.  Лагашова ругаете, что не так рулит.  А я сейчас скажу Вам, Иван Семёнович, большое спасибо за то, что сохранили колхозную общину,  хоть и  ООО  называется.  Ведь сколько  бывших колхозов развалилось  кругом,  а  кооператив «Народная воля» живёт!  Да, не всё гладко идёт…  И просит народ  поменять рулевого.  Мол, вот  заменим Лагашова на Плескача,  и всё   наладится в раз?...  Но…  У Плескача тоже не получится ничего.
-  Вот те на!..- сказал кто-то тихо, да разнеслось по залу в образовавшейся тишине.
- Рулить-то можно целой машиной, а она – растащена.  Колеса – укатили, мотор – заложили, солярку – пропили…  Стоит она в грязи, и как ни рули – не сдвинется.  Так или нет?!.
- Это точно…- понеслись реплики со всех сторон.
- И куда теперь нам?..
- Что делать-то, говори.
- Советую присоединяться к нам.  Общину кооперативную мы создаём.  Чтоб без обмана всё было.  Ведь если земля тебе дана, то и весь урожай должен быть твой.  Согласны?..
- Понятно…
- А  как, без обмана-то будет?..
-  Кто позволит?
- А кто запретит-то?., - удивился Сергей. -   Кооператив ведь…  И вот  вчера собрались мы обворованные,  обманутые – и решили.  Забираем паи, свою долю имущества – у кого она есть.  И начнём трудиться по-новому.  Как собственники своей земли и средств  производства.
- А  я предложил не уходить! – выкрикнул Вася Золотой. - Зачем хозяйство дробить?  Надо выбросить всех примазавшихся.  Ведь «Народная воля»!  Вот и повелим!
На лицах собравшихся явно проявлялись удивление и страх, ирония и злость.  Видя это, Сергей  понизил  накал добродушной улыбкой и голосом.
- Если соберём больше половины паёв, так и будет.  Но и так обойдёмся.
- Суть новизны в чем?- спросил майор приподнявшись.
-  А новизна  -  казацкая!  Из да-аль-них лет…  Специально позабытых.  Община  -  это наш круг!  Он и будет  основой кооператива  с нашими порядками. Ведь что получается сейчас?..  Весь   мир поделился на  богатых и бедных.  Бедных становится всё больше и больше, а богатых – меньше!  Но более богатых!..  Понятно, что бедные сопротивляются эксплуатации   и особо-то не стараются трудиться.  Принудительный труд  не эффективный. Знаете ведь...   И потому решили мы у себя  вернуть общинную систему,  запрещённую Сталиным.  В общине-то каждый собственник своей продукции.  Вырастил зерно, овощи или цыплят, поросят…  Они твои личные.  Можешь и сам всё продавать   на базаре.  Но выгоднее для нас – продавать  всё сообща: товарными вагонами.  А  потому нужен новый колхоз, объединяющий нас не земельными паями, а своей  выращенной продукцией.  Своё-то всегда получается лучше, чем деланное на  хозяина. 
- А если нет продукции? – выкрикнул кто-то. - Продал  землю я, дурак.
- Бывает такое… Но ведь наши знания и умения не продаются.  Они всегда – при нас! И потому  трудиться  у других будем… без зарплаты. А получать за труд будем  выращенной продукцией. Или изготовленной…  Прибавилась она от твоих стараний – получишь свою долю.  Условия обговариваются, как во всех делах.  Главное –  больше производить.  Деньги получим после продажи.
- Вот как  на придумывал – фантазёр! -  бросил с усмешкой Лагашов. -  А налоги?..  А платежи  банкам?..  Чиновникам?..   Сейчас продать труднее, чем вырастить.
-  Но и тут всё просто,  Иван Семёнович.  Руководишь общим делом – так давай повышение  прибыли.  Не дал прибыли – гуляй, Вася!
- Они и гуляют…
-  Что будет самым главным у нас?., - продолжил Сергей. – Да то, что  все бригадиры  механизации, растениеводства,  животноводства … -  не назначаются кем-то, не нанимаются по знакомству, а только избираются из  своих!  Эти бригадиры потом  из своего состава  выбирают начальников других служб или цехов рангом выше.  И затем эти все начальники   выберут  председателя колхозного  кооператива.  Разницу уловили с нынешним  порядком?..
- Как это увязано с законодательством?- спросил  майор.
- Кооперативной системой.  Федеральный закон  номер  три тысячи восемьдесят пять. И другие… Всё легитимно. 
Зал собравшихся отреагировал на выступление Сергея Андреевича затянувшимся молчанием. Задумался народ…
Поднялся Лагашов  и поблагодарил Сергея за интересную информацию, заслуживающую отдельного рассмотрения, которое, конечно же должно быть.  Но приближается  уборочная… Сотни проблем, от решения которых зависит все дальнейшее, перспективное.
*        *        *
ДОМАШНЕЕ   ЛАГАШОВЫХ
В доме Лагашовых  шёл  напряжённый разговор матери с дочерью о  Феденьке.  Он тут  же играл, прыгая на диване.
- Подумай, как же нам без него?.,  - чуть не плача шептала Мария Николаевна. -  Ты  сама скажи отцу. Не смогу я.
-  Мама, но он хочет быть отцом.  И ведь спас его, запретив аборт…  Принимал в свои руки…
- Да я-то понимаю…
- Мам, лови.., -  прыгнул  Федя с  дивана на пол и ударился о мать.
- Осторожнее, сынуля… Ты же сестрёнку ушибёшь.
- Она заплакала?..  Дай я послушаю… - припал он к её животу. - И не плачет.  Опять ножками стучит, да?..  А когда она придёт к нам?
- Скоро…  Иди папу встречай.
Пришли  Лагашов и майор.  Помыли руки и сели за стол, продолжая разговор.  Федя забрался  к отцу на колени и восторженно объявил.
- Папа, пап, а сестрёнка уже ножками стучится.  Когда она выйдет?..  Я гулять с ней буду.  И домик ей подарю.
Александр   онемел от такого известия, изумлённо глядя на жену.  Она не придала этому какого-либо значения,  пересадила Федю на своё место.
- И что там было, ге-ни-ального?..
- Фантазии.   Удивляют даже, как появляются…- сказал отец и повернулся к зятю. - Но это ломка всей системы власти…  Кто позволит?!.  Тебе завтра же прикажут  пресечь в корне, наказать…  И что станешь делать?..
- Не знаю… Аристотель ещё писал, что все беды людей от частной собственности.  А они предлагают такое, что потрясёт  её основы. Капитализм-то должен быть заменён на что-то более эффективное.  Интернет всё ускоренно  переворачивает  в сознании людей.  Всем виден стал тупизм  олигархата… Выходит, Сергей  прав.
- В чем прав? - допытывалась Саша.
- Предложил ввести новую систему  власти на Земле, - ответил отец. - Которая,  под его предводительством, начнёт осуществляться  с нашей станицы.  Вот и решаем, пострадать от него в очередной раз,  или  убрать его, пока не поздно…
Она вопрошающе взглянула на мужа: что ты скажешь?..
- Все бедствия России от монархизма идут.    Власть  лишена связи с народом.  Отсюда  идут коррупция и  олигархат.  Народ  - безмолвствовал, не понимая.  И вдруг объявился Сергей и предложил нечто новое…   Так что,  снимаю кепку перед ним!  Не ценил.   
Саша удивлённо глянула на отца: ты что  скажешь?
- А я ничего не теряю!  Даже в выигрыше остаюсь, если не платить зарплату.  Пусть получают они больше денег,  если больше прибыли дадут.  Да мне тогда, да нам… Ха!.. Да если мы в таком кооперативе, то всё равно остаёмся самостоятельными в своих делах.  Да ещё получим опору для расширения дел.
- А компаньоны?.,  -  напомнил  зять.
И Лагашов  хмуро задумался…
*     *     *
               НЕ  ЗВАННЫЙ
Компаньоны Лагашова тоже обсуждали услышанное  на собрании.
- Теряем время, инициативу, деньги! -  нервничал Умнов.  Взглянул на Витька раздражённо. -  А ты?..  Говорил, подпоясанный он.  Убрать надо.  Почему не убрал?..
- Так говорил уже… Их там толпа.  Обсуждали что-то.  Охрана…  Уберу, будь спок!
- И ты,  Ванли…  Что творится в станице?  Дружба народов?!.    Обалдеть можно…  Не ожидал от тебя.  Вместе должны быть мы!  Они пусть грызутся, за гектары, за бутылку, за баб… Наркоту им добавь.  Если до уборочной не перехватим хозяйство, то нас свои  замочат в сортире.
- Всё сказал?
- Добавить?..
- Успокоиться…
Ванли  поднялся из-за стола и,  уходя, спокойно закрыл за собой дверь.
*     *     *
     Мать спала.  Убедившись в  этом,  отец  осторожно встал  и оделся.  На  цыпочках  прошёл   через  кухню  в топочную  «подсобку».  Отыскал  взглядом  дежурящего  Сергея и тот, приложив палец к губам,  спрятался  за  шкаф, махнув отцу,  чтобы тоже скрылся.
Тихо поднялась фрамуга…  Появившаяся рука подпёрла её палкой.    В  окно  заглянул Витёк и, убедившись, что все спокойно,  исчез на момент,  затем вновь появился в окне опускающимися ногами и мясистым задом. 
Сергей  припёр  его  стволом пистолета.
-  Опять встретились…
Витек  держался за раму и висел, как мешок.  Сергей вынул из его карманов пистолет, нож и блок с часовым  механизмом.
-  Вот какие подарки  принёс нам…  Спасибо, в хозяйстве пригодятся.  Смотри, батя, ножичек какой!  Бо-ольшх денег стоит.  Острей бритвы!  Но мелковат.   Значит, не резать пришёл спящих.  Газом подорвать.  Заведёт эту машинку, выберется и пошлёт нас  в царство небесное…  И что будем делать с ним?
- Да я его…
- Я бы тоже… Да вот, ведь…  их  кум придёт и нас же арестует за превышение обороны.  Придётся,  Витёк,  тебе пострадать…
Круговым  взмахом ножа Сергей разрезал   штаны  Витька, так что  оголилась  его  жирная  задница.  Воткнул   в  ягодицу  нож.
-  Пшёл отсюда, свинья!..
Витёк  с  визгом  втянулся  в окно,  загрохотал  за  стеной, скуля и матерясь.
- С такой раной он не обратится ни к кому, -  объяснил  Сергей отцу, вооружённому топором. - У них это – «западло»! *       *       *







Часть  пятая.  КАЖДЫЙ  ЗА  СЕБЯ

СМОТРЯЩИЙ
Торговая база Умнова размещалась на  автотрассе, проходящей через станицу.  Заполненная ангарами, штабелями  ящиков и бочек, мешков, а ещё и снующими людьми, подъезжающими и отъезжающими машинами, она представляла нечто похожее на муравейник увеличенного масштаба.  Здесь же день и ночь шла  оживлённая  торговля  дорожным  ширпотребом, напитками…
В центре   возвышался  особняк  правления ООО «УВВ», что означало «Умнов, Ванли, Виктор».  Об этом знали многие  здесь   снующие  люди,  подъезжающие  и  отъезжающие  машинами. Появление в   этой  сутолоке   хромающего Витька было замечено  Маслом, протирающим  стекла «Вольво».
- А ты чё хромаешь?
-  Всё  тебе знать надо?...
- Пива хочешь?..  Бери в багажнике.
Витек взял пиво и ответил, подобрев:
- Чирей  вскочил.  Ни сесть, ни лечь…
С трассы съехали и подкатились к особняку  несколько  иномарок.  Витёк  пригнулся,  прячась  за  машину.
-  Ух ты,  сам смотрящий!  Звони  хозяину.
-  А он встречает их.  А кто этот… смотрящий?
- Узнаешь ещё. 
Умнов сошёл  с парадной лестницы и, радушно улыбаясь, раздвинул руки для объятий вышедшего из машины старика.
- Здравствуй,  Пётр Илларионович!
Старик подал руку, не допуская лобызаний.
-  Здравствуй, Умник.  Я и на погоняло  не обижаюсь. Для всех  -  Сырой.  Не доваренный, значит.  А чтобы доварилось,  приехал с  братвой  посмотреть,  как ты хозяйствуешь.
-  Давно просил.  Прошу…  Бугай,  Тартарин, братаны… Может в баньку с дороги?!.  У нас всегда под паром.
-  Попариться -  хорошо! – ответил Тартарин.
-  С  русалками…- добавил Бугай.
- Да без проблем!   Музыкант, парочку хватит?
- Затрут.., - кивнул Музыкант    на  «качков»   охраны,  выходящих из машин. 
- Понял!., - огляделся Умнов и взмахом подозвал  Витька и Масла. - Обеспечьте девочек пошустрей!..  А ты  чего хромаешь-то ?
- Чирий… - признался Витёк и попал  в чьи-то дружеские объятия с  общим хохотом.
*     *     *
За  банкетным  столом  их было семеро:  четыре  приезжих  авторитета  и  Умник, Ванли,  Витёк.
- Плохо, Умник.  Зона требует подогрева, а ты три месяца не отчисляешь.  Меня спрашивают, куда идут деньги из общага?
- Я же говорил…  Одобряли все.
- Вопросы то остались.  Скажи сам, Тартарин.
-  Умник, ты знаешь наши законы.  Вор должен воровать.  А что я тут украду?
- Пятьдесят миллионов, – ответил Умник.
- Чего тогда тянешь?..
-  Хочу каждый год брать по пятьдесят, и побольше.
-  Зачем тогда запад зовёшь? - спросил Сырой.
-  У  них доллары, евро, стерлинги… И сами лезут сюда, поживиться…  Пока опомнятся -  поимеем их капитал.
-  И кого ты… поимел ?.. - спросил  Музыкант.
-  Бельгиец сюда рвётся. Но осторожный…  И местное дурачьё корячится.   Атаман тут объявился, подпоясанный.
- Подпоясанных  мочить сразу!  -  нахмурился Сырой. - Витёк,  Ванли?!.
- Вчера узнали, - сказал Ванли.
- Значит, сегодня похороны! – объявил Сырой.
-  Мой он,  Сырой ! – объявил твёрдо Витёк. -  Будет, как надо!  Без булды.  Чирий  вот… Ну…
-  Ладно. Это ваши дела. Расскажите, как  бельгийца  кинете?...
*      *       *
Кто кого?..
На  улице  у  парней   противостояние  двух  разросшихся  ватаг.  У  русских  командовал   Ник.  У  кавказцев  лидировал  Ибрагим. Тот  и  другой  готовились   к  драке  один на один.
- Русский, ты  готов ? -  крикнул  Ибрагим.
- Я  казак,  - ответил   Ник.
- Мы с казаком не дерёмся.  Казак наш кунак.
У  русских  произошло заметное  непонимание.
- Трусит, -  решил  Михей.
- Погоди. –  пошёл   к  Ибрагиму  Ник,  и ватаги  сблизились. -  Ибрагим,  я русский казак.
- Казак как чеченец, ингуш… Нас Сталин выселял, а казаков – Свердлов. Спроси свой атаман.  Он говорил.
- Говорил, -  подтвердили   парни. - Всегда так говорит…
- Будем драться ? -  спросил   Ник.  
- Зачем опять драться ?!.- благодушно развёл руки   Ибрагим.-  Казак  –  Кунак!   Гулять будем.  Идём в ресторан.  Все- все идём к нам.   Кто казак - угощаем…
Слившиеся ватаги  перемешались и двинусь к ресторану на шоссе. Ник  медлил, не понимая произошедшего,  но его  обнял  Ибрагим  и  повёл с  собой:
- На  биллиарде будем драться.
Ресторан заполнился  парнями.  Клацали  биллиардные  шары.  Трещали  и  грохотали игровые автоматы.  Гремела   музыка.  Кавказцы  разносили и раздавали  русским  кружки с вином, пили  с ними.
Ибрагим  протянул Нику бокал с вином, поднял свой, готовый сказать что-то торжественное.  Ник  отказался.
- Не пью я…
- Ты чё!?.  Нельзя отказ!..  Враг будешь  всю жизнь!
- Богу дал клятву!.. Ни капли больше…
- Аллах сказал  пей, если мужчина.  Жёнам нельзя!..  Ты баба, да!?.  Вот, слышали?., - кричал уже Ибрагим и плеснул вино Нику в лицо.
И тут же получил от него удар кулаком под скулу. Началась  общая драка…
*     *     *
                МУЗЫКАЛЬНАЯ
В  репетиционной комнате    вдоль стен сидели девочки младшего возраста и слушали как Ирина Михайловна и Верочка   разучивали  песню.
- Тут надо  побольше  выразительности… Ещё раз.
И Верочка запела с тоскующей любовью.
    Тот переулок, где ходит родной,               
                Я  подметаю своею косой…               
                А поднимается пыль – я рыдаю,               
                Чтобы пылинки прибило слезой.
                В лунные ночи блестит небосвод,               
                По переулку мой милый идёт.               
                Я подлетела – открыться хотела,               
                Да оробела  -  увидит  народ.
- Прекрасно.  Теперь нужна музыка и нет ни того, ни другого.   И где их искать?
- В кафе они собираются.   Я схожу за ними.  Здесь же близко.
- А мы попоём.  Всем сюда… И начали…
*      *      *
Верочка  подошла к  кафе  и смутилась, не решаясь  войти.  Рядом  дымила шашлычница,  и  чернявый  парень  Али  игриво  позвал  её.
- Девушка, подходи.  Шашлык поешь.  Для красавицы совсем бесплатно.
- Спасибо.   Я  бесплатное  не  ем.
-  А  я  платное  не ем…
- Вы можете позвать Руслана?
-  У нас их много.
- Он  поёт…  Недавно приехали они.
- Его сейчас нет.  На базу пошёл .
К кафе подъехал   мини-автобус.  За рулём  -  торжественно восседающий Масол,  за спиной его    -хохочущие  девахи.  Увидев шашлык,  одна из них   капризно объявила.
- Шашлык хочу !..
- И мне шашлык!..- поддержала её одна, а потом и все. - Мне, мне !.. Всем шашлык !..
Масол   вышел из автобуса и, приветливо кивнув Али,  сгрёб  все  шампуры,  передав   их  девахам.
- Возьми девушку.., - кивнул Али на Верочку. – Она к Руслану.
- Садись,  довезём…
Верочка заметно растерялась: какие-то  хохочущие  чужие  девчата…
- Садись ,  -  потянулись  к  ней  руки.
Вера  поднялась на ступеньку  объяснить, а дверцы  сомкнулись и автобус поехал.
- Новенькая что ли ?…
- Первоходка ?..
  Вера  не  понимала  их,  пыталась  объяснить.
-    Мне    Руслана надо.  Он поёт…
- Ешь !., – совали ей шампур с шашлыком. - Когда ещё накормят.
- Сразу.., - хохотали  девчата.
Машина  въехала  во двор  и  остановилась   перед  баней.  Девчата  вышли  и  привычно  стаей  пошли   в баню, увлекая  с собой  Веру.
- Эй!., -  окликнули   первого  встречного.-  Ей надо Руслана.  Кто тут Руслан ?..
С  лежаков  и  полок  стала подниматься  полуголая и голая  братва  и  с  возгласами  радости  разбирала  девах.  Вера  в  ужасе  попятилась  от  тянущихся   ней рук, немо  затрясла  головой: нет, нет…
- Руслана ей !  Персонально… 
- Пойдём, козочка, – потянул её к себе Бугай.
Верочка в ужасе замахала руками, закричала отбиваясь…
- Во  даёт!., - смачно шлёпнул её по щеке Бугай  и,  перевалив  через  плечо,  унёс  её на  лежак под  истошный  крик.
-      Ма… Маа –а – аа …
*      *      *
В Доме культуры под  бодрый  аккомпанемент  Ирины  Михайловны  девочки  пели:
          И тогда, наверняка,
                Вдруг заплачут облака
                И  кузнечик запиликает на скрипке.               
                С  небольшого ручейка,               
                Начинается река,
                Ну, а дружба начинается с улыбки.
В репетиционную  тихо вошёл   Руслан. Увидев его, Ирина Михайловна заулыбалась.
- Прекрасно!  Я согласовала с руководством, одобрили …  А где Верочка?..
Руслан стал искать её взглядом…
- Она за тобой пошла, в кафе.  Ой, господи… Тут ходьбы  на минуту!   
Встревоженный  Руслан  выбежал  из  комнаты,  из Дома культуры…
Подбежал   к  кафе.
- Али, здесь девушка была?  Меня спрашивала…
- Была, была!… Весь шашлык забрали, а мне платить, да?
- Куда пошла ?
- Уехала  с ними…
- С  кем уехала?
- Ты чё?…  Масол  баб привёз для гостей, и шашлык им отдал.  И она с ними поехала тебя искать.
- Уу!., - заметались глаза Руслана. Увидел торопливо шагающую к кафе  Ирину Михайловну и,  не дожидаясь её,  побежал  в сторону  базы  Умнова на автотрассе…
*       *       *
Масол с аппетитом доедал шашлык, когда Руслан подбежал к нему.
-  Где  Вера ?
-  Там..,- показал шампуром на  баню  Масол,  и спохватился. - А  ты кто такой?.. Брысь отсюда !
Руслан   подбежал к бане. Бился  в  дверь,  пока  не  догадался  её распахнуть.  Сорвал его опутавшую  занавеску  и  перед  ним открылась картина  банного  развлечения  братвы...  Заметался  крича:
-  Вы!..   Веру ?..  Где  она ?..  Кто ?!.
-  Ну, я…  -  вышел  Бугай. - Русских тёлок жалеешь?..  Волк -  бери, овца – терпи.  Ты волк или овца?
- Я…  Я… Человек !
Поднимавшаяся с полок братва  хохотала.
Начавшийся скандал помог Верочке выбежать из бани.  Увидев её  обессиленно замученной  и заплаканной,  Масол тут же достал мобильник.
В воротах появилась   Ирина Михайловна.  Она кинулась к Верочке  и,  обняв, повела со двора.
- Боже мой,   Верочка…  Деточка моя…  Да что же это делается?!…
*          *          *
   В  бане  продолжалась  разборка.
- Ты  мой  кровник ! –  крикнул  Руслан.
- Не так сказал… - поморщился Бугай. -  Дайте ему нож.
Руслан  подобрал  брошенный  ему нож  и  кинулся   на  своего  врага.   Но  тут  же  оказался  зажатым  крепкими  волосатыми руками.  Они  подбросили  Руслана, как  ребёнка,  и  ударом на подставленное  колено  переломили  спину.
Это всё  видел  Ванли , вызванный  Маслом.  Они спешно забрали труп, погрузили в машину и увезли…
*      *       *
Подъехав к дому  Руслана,  Ванли  позвал отца.  Сказал о драках парней  и объявил, что убил его сына Ник  Плескач.
Отец  Руслана  молчал,  окаменев.
- Мы  отомстим.
- Ник не убивал.
- Мне так сказали…
- Я  знаю!
Отец   поднял    тело  сына  и  отнёс  в  дом.  Тут же из дома понеслись   крики и  плач.  Ванли  поморщился, сел в машину и приказал.
- Гони!..
   *     *     *
ВСЕ  НА  ОДНОГО
Сырой и Умник   стояли у окна, поглядывая на драку пацанов  у  ресторана.
- Твой ресторан?
- Наш.
- Там тоже  перебили всё… Платить будешь ты.
- Не мелочись, Сырой.  Нам сейчас, чем хуже здесь, тем лучше. Больше прав получу  для наведения   порядка.   И  лишних выгоню!  Оставим тех, кто будет руки целовать.
- Не  высоко-ль заносишься, Умник?
- Иначе смысла нет сидеть в этой дыре.
-  Тогда  братву  бери. 
- Вот это  кстати…  Покажем,  кто здесь кто!..
*         *         *
Витёк  с  братвой  подошли  к  дерущимся  как зрители. Тут и смех был,  и  крики  «браво!»  с   хлопками в ладоши,  и подзадориванием…
- Во-о-он  того надо взять, - показал Витёк  на Ника.
- Ло-овко  дерётся.., - одобрил Бугай. -  А ну-ка,  разом все… А-а-а-а…
Не  ожидая  такого  наката  крепких  мужиков,  команда Ника   отступила.  А тут ещё послышались полицейские свистки, угрожающие крики.
- Прекратить безобразия!   Разойтись!. . За неповиновение  властям… 
- Стоять!..  Держи его…
  Разбежавшиеся собрались  у  Дома  культуры.
- Ник…  А  где Ник?…
*         *         *
     В банкетном  зале  особняка  Умника братва  отмечала  победу, подсмеиваясь над  собой.
- А  хорошо дерутся-то  пацаны.
- Мне один ка-к  влепил…
- Витёк, а  ты орал-то  чего?..
- Заорёшь, когда по чирию…
- Так ты задом на них нападал…
- Ха-ха-ха…
- Мы тоже  так стенка на стенку дрались, когда-то..,-  мечтательно  вспоминал  Сырой. -  Ну, где он?  Покажите…
Ввели   Ника  и  оставили  посреди  зала  для  обозрения.
-  Жить  хочешь ? -  спросил  Сырой.
-  А   ты ?
Братва  захохотала.
- Весёлый парнишка-то… Тогда  позабавь  нас.  Если  победишь кого – уйдёшь отсюда.  А если нет – в полицию сдадим, за безобразия отвечать.  Кого будешь первым бить?
- Меня.-  вышел  первый  доброволец,  пригнувшись  и  растопырив  пальцы.
- На тебя ставлю, казачок, --  показал  Сырой  пачку  денег и положил  на  край  стола.  На  другой край  такую же  пачку  выложил  Умник, криво  усмехнувшись. 
Идея понравилась братве,  увлекая  новым  развлечением. Но  Ник  явно  не  хотел  драться  и,  сотрясаясь, просто  уходил  от  атак  противника. Это стало злить братву.
- Да  он трусит...
- Бей его, Костыль…
- Клади !..
Вдохновлённый  криками,  Костыль  пошёл  напролом  и  тут  же  оказался  опрокинутым  в  нокауте.   
- Вот  как  вам ! - порадовался  Сырой, загребая  деньги Умнова.  -  Кто ещё?..  Волк ?!..
Вторым  против  Ника  вышел  коренастый и плотный  мужик с хищным  взглядом.  Он  сделал  молниеносный  выпад,  и…  промахнулся.
- Ах ты, сучонок …-  взял   он  подсунутый  Витьком  нож. -  Я  заставлю тебя побегать!
- Не по правилам, - сказал  Ник,  кивнув  на  нож.  И  услышал  в  ответ  злорадный  хохот.
- Тебе же сказали:  жить хочешь – дерись ! Или раком становись…
Ник  пошёл  по кругу  вихляющимся  мешком,  вызывая  удивление  и  хохот братвы.      Волк  колол  и  рубил  ножом,  но  все  мимо.  Изловчившись,  пошёл  на сближение  и  упал, роняя  нож.  Ник  попытался  схватить  нож,  но  чей-то  удар  ногой  отбросил  его.
- Хо-оро-ший   приём, -  одобрил  Сырой.-  Поучи наших.  А то, кроме стрельбы ничего не умеют.  От пацана  кувыркаются, как  мешки.
- Брательник  атамана, -  шепнул  Умник  Сырому  и тот  понимающе  кивнул:  вот оно что…
Третьим против Ника вышел Бугай.  Ставки на столах стали расти…
*     *     *
Полиция тоже была в напряжении.  О драке  в станице стало известно в районе, пошли звонки, и  майору пришлось  по телефону  докладывать  обстановку:
- Всё под контролем, Георгий Степанович!  Обычная молодёжная потасовка.  Всё наладим сами…  Конечно… Учту… Слушаюсь!
В  кабинет  вошёл  Сергей  Плескач  и,  не спрашивая  разрешения, сел  против  майора.
- Чего тебе ?..
- Колю взяли.
- У нас его нет.  Но ищем!  Он убил человека.  И за убийство предстанет перед судом.  Вот.., -  кивнул  на  бумаги,  -  Свидетельские показания.  Если скажешь где найти его, поможешь следствию.
- Помогу.  У твоих он !..
- У  каких  это… моих?..
- Знаешь!… И знаешь, что всё это.., - кивнул на бумаги, -  Липа.  И потому знай, Сашка!  Я убью тебя … за него.
Они смотрели  друг  другу  в  глаза с нарастающим напряжением, и  майор  не  выдержал.
-  Тогда и ты обещай. Завтра же уедешь из станицы. Навсегда!  Ну?!..
-   Уеду, -   сказал  Сергей  обречённо. И   вышел из  кабинета. 
  Рудак стал   набирать  номер  телефона…
*     *     *
     В кармане  Умника раздался писк  мобильника.  Но  ему  было не до  телефона. Появилась, наконец,  возможностью  отыграться.  Видел, что  Ник  измотан  и  обессилен. Пропустил   удар  и  упал…
- Добей ! -  орала  братва.
-  Пинком его, Бугай!..
-  Вставай, мститель хренов, - торжествовал  Бугай . -  Я!… Я  твою красотку трахнул.  И дружка переломил.  Мсти мне…  Дайте ему нож.
  Ник  подобрал    нож, но всем было видно, что ему  уже  недоставало  сил  держать  его.  Бугай   бросился  на  Ника,  сбил  с ног.  Подпрыгнул,  чтобы  обрушиться  на  тело  ногами…  Ник  сдвинулся,  подбив ногами его ноги,    и  Бугай грохнулся на спину.
Поднявшись Ник    рассматривал Бугая.  Из под его  туши  побежала  струйка  крови, превращаясь в ручеёк.
Братва  взорвалась   криками.  Надсадно  пищал  телефон.  Смирившись  с  проигрышем, Умник  достал телефон и попытался что-то услышать.  И, морщась  от  шума, вынул пистолет и начал стрелять в потолок.  Раз… другой и третий…  Пока не  утих шум.
- Я не могу… Тут такое…  Понял!., - прокричал в мобильник и объявил  всем. -   Концерт окончен!  Сейчас здесь полиция будет.  Ты понял, Сырой?..
-  Поиграли и разошлись.., -  поднялся Сырой, забирая  деньги.  Покосился   на  Ника. - А  этот ?..
- Всё сами.., -  понимающе  кивнул  Умник.
*     *     *   
  ЕГО  ПРОЩАЛЬНАЯ
         Ника  подвезли   к  дому  на полицейской машине. В доме – свет! Порадовался, что ждут его. Попрощался с полицейскими. Машина уехала  и он, пошатываясь,  пошёл к калитке.  Открыл  её, звякнув  скобой.  Позвал:
- Ма-ма…
- Коленька.., - услышал её торопливые шаркающие  шаги.
Эти  шаги  приглушили    другие  шаги  -  чёрной тени,  метнувшейся  к  Нику  со спины из-за куста сирени. Ник  запоздало вскинулся, но   рука  Витька  успела  ножом чиркнуть  ему  по  горлу…
Захлёбываясь  кровью, Ник  повалился на  руки  матери.
- Ко- …  Ко-олень-ка-а-аа.., -   крикнула  она, оседая  с  ним  на землю.
*      *      *
Утром очень скоро весть о происшедшем разнеслась по всей станице. И пошёл народ. К дому Плескачей шли русские…
На другой улице заполняли двор Гайтукаевых кавказцы. Те и другие – в трауре.
*     *     *
В кабинете Умника, наконец,  все трое были довольны друг другом. Борис Львович  деловито сообщил компаньонам приятную новость.
-  Итог   наших дел будет за  пятьдесят один процент!
- Хо-ро-шо.., - кивнул Вахаб.
- Дожмём и повыше.., - уверенно подтвердил  Витёк, демонстрируя новую для всех независимость вида.
  - Но… Далее проблема будет покруче.., - сказал ему Умнов  с ухмылкой. - Ларсен приезжает. Хочет всё увидеть своими глазами… И что покажем?..
Общие затянувшиеся раздумья прервал осторожный стук в  дверь кабинета. Она   приоткрылась.
- Можно?.. – заглянул Масол. – Тут срочное…
- Ну ?!. Дальше что?..
- Бельгиец приехал.
- Когда?.. Где он ?.. Почему не доложили ?!..
-   Вот же… Говорю… Он сразу в правление поехал, а там пусто. На похоронах все. И на ферме никого…
- Так где он ?
- В  мастерской  скандалит. Говорит, всё обман. 
- Едем! -  поднялся   Умнов и  распорядился. -  Ванли,  -  организуешь, что надо!  Витёк – со мной!
- На машине?..  Нет, нет… - схватился Витёк за ягодицу, но его уже никто не слушал. Поднялись и вышли из кабинета.
*     *      *

 ПОХОРОННАЯ
Похороны Руслана  Гайтукаева    по мусульманским традициям  прошли утром на следующий день. С Ником всё затянулось в связи с требованием  Сергея провести юридическое расследование районными органами. Они всё зафиксировали в соответствии с законодательством и положениями , выразили сочувствие, кого-то обязали, кому-то поручили что-то… И через три  дня в их станичном храме состоялось отпевание. 
Народа было много.  Сергей заметил в людской массе  Лагашова с женой. Мария Николаевна плакала, опираясь на мужа. Плакали-то многие женщины.  Мужчины сурово хмурились. И отец с матерью стояли окаменело у гроба, выплакав все слёзы за эти дни.
Когда  из храма вынесли гроб  и  печальная  процессия  направилась в сторону кладбища, у дома  Гайтукаевых  встретилась большая группа кавказцев.  Мужчины  хмуро  молчали, наблюдая за приближающимся шествием. Один из них  вышел и,   под  настороженно - удивлёнными  взглядами  мусульман  и  православных, встал на пути, остановив  движение. Обратился  к отцу и Сергею, поддерживающих мать.
- Мой сын был другом вашего, -  сказал  с  дрожью  в  голосе.-  Вместе песни пели.
- Мы знаем,   - сказал Сергей. – Спасибо вам.
Исмат  вернулся к своим  и, приостановившаяся  процессия  продолжила  свой путь  на  кладбище.
Одиноко  и  отдалённо  от  всех  на кладбище пришла  Верочка  с  букетиком  цветов  своей  любимой бузины. Села  на  край  могилы,  перед  эмалированным  портретом  женщины,  и  не  смогла  сдержать  прорвавшихся  рыданий.
- Мама,  мы хотели… А  они…
Со слезами  она смотрела  через  ветви  кустов  на похороны… И  когда  никого  не  осталось  на кладбище,  Вера  подошла  к  могиле, усыпанной  цветами,  и  положила  свой  букетик. Смотрела  на  портрет  Ника, задорно  улыбающегося  ей …из  прошлой  жизни. Не  в силах  выдержать  этот его  взгляд,  упала  на  цветы  в  новых  рыданиях…
*     *     *
    Поминки  были организованы  на  дворе. Люди  подходили и менялись,   выпив  стопку, не  чокаясь  - «пусть  земля  ему  будет  пухом». Закусывали  в  грустных  раздумьях.
В  торце  стола  сидели  отец с матерью, глядя на фотографию сына. Возле матери были  Татьяна и  Ирина Михайловна,  подавая ей разные лекарства; по другую сторону с отцом сидел Сергей, сдерживая его порывы к бутылке. Здесь было больше мужчин и разговоры шли жестокие.
- А  что пресса?..  Вон как переврали всё… Мол, хулиганьё передралось.
- Неужели на ворьё  управы нет?.. Ведь никого уже не боятся !
- Боятся! -  сказал  Сергей. И добавил, видя непонимание. - Мужиков боятся. Подпоясанных ломами.
- Как это… Ломами-то?..
- А я понял,  Серёга ! – сказал  кто-то  и  положил ладонь на его  кулак. -  Если так, то я  и рельсами подпояшусь, чтобы крушить всякую сволоту!
*     *     *
После поминок  двор опустел. Мать и отца увела к себе Татьяна. И Сергея  ждала Иринушка, уставшая от всех хлопот. Но пришёл сосед  с собакой.
- Возьми на пока… Вас она знает, а на чужих – шумнёт.  Выйду…
- Спасибо, дядя Степан. А как Вера?..
- Ой,  Серёжа… Не знаю… Матери-то нет, а мне не говорит ничего.  То сидела с кустом в обнимку и песни пела, а теперь…
  Сергей  вскинул  удивлённый  взгляд на Ирину, а она обомлела и зашаталась, так что пришлось ей повиснуть на его руке.
-     Бузина у нас  растёт. Говорила раньше, что любит  её… Всё растения умные, говорила. А теперь плётку мою взяла, да весь татарник за огородом перебила.
- Татарник, говоришь?..,- задумался  Сергей.
- Ещё сказать  хотел…  Портрет  Колин с могилы  принесла. Не обидься, я верну позже…
- Что-ты,  дядя Степан… Да он мечтал ей подарить, снимался для этого., -  сказал Сергей  с паволокой  в   глазах. - И  нет теперь братика…
Теперь  Ирине пришлось  поддержать Сергея, припав к нему.
*     *     *

Часть  шестая.  КТО КОГО?..
Тайны тьмы
  Машинный двор ООО «Народная воля»   зарос  бурьяном так,  что  иноземным гостям пришлось  с  трудом добираться  к   ржавеющим  под  открытым  небом  комбайнам и прочей технике.  Из троих  одна  была женщина,  с  беспрерывно  сверкающим  вспышками  фотоаппаратом. Реагируя  на  замечания  мужчин,  она  фиксировала то  раскуроченный  дорогой  комбайн, то   утопленные  в  земле  культиваторы, заросшие  травой  сеялки…
Во  двор  въехала  «Вольво».  Из машины вышел  Умнов  и,  с  улыбкой  «слаще  мёда»,  полез в бурьян, где стал пожимать руки  пожилому   мужчине.
- Здравствуйте, господин Ларсен.  Рады вас видеть на этой Богом забытой земле.
- Курт  Нойберт. Он юрист  господина Поля Ларсена, -  представила  его  женщина и  кивнула в сторону молодого человека. -  А я его переводчица, Катрин  Дернова.
Переводчица  вскинула   фотоаппарат  и  успела  запечатлеть  насмешливую  ухмылку  Ларсена  и  растерянность  Умнова.
*     *     *
На  «Сладкой  балке», за  стенами  сгоревшего дома,  Сергей  раскопал  тайник  и  достал  из  ящика, из  промасленного  брезента  -  оружие:  казачью  трёхлинейку  царских времён, маузер  времён  гражданской  войны, и  автоматы  -  немецкий  «Шмайсер»  и  советский  ППШ. Проверил их,  клацая  затворами -  все  в  целости. И патроны есть.
Услышав  непонятные  звуки,  быстро спрятал оружие, завалив бурьяном. Осторожно  выглянув  из-за  стены, увидел Верочку. Грязно одетая,   не причёсанная и отрешённая от всего, она как-то механически  шагала по степи  и ритмично  стегала  плёткой  по  встречающимся  стеблям  пунцово-красного  татарника, так что стебли аира  переламывались, падая на  землю.
        Вышел к ней навстречу.
-    А  ты по головкам бей, - сказал  Сергей, встав  на  её  пути.
Вера  молчала, не  поднимая  глаз.
  -    На конце плётки спрятана  пуля, -  забрал  Сергей  плётку  и  показал  охвостье. Расстелил  по земле  плётку. -  Запомни расстояние и примеряйся по прямой. Вот так…    
Показав, как  надо  класть  плётку  по прямой к цели, Сергей стеганул   раз, другой, третий…  От его точных ударов  колючие  бомбашки  цветов  разлетелись  белым  пухом. Вернул  Вере плётку.
Не  подняв  на  него  глаз,  Вера  точным  ударом  сбила  цветок  и ушла  в  степь.
Наблюдая за уходящей Верочкой,  подумал,  ведь, наверное, приходила она сюда к брату на свидания… И сейчас  побрела в сторону кошары, чтобы оттуда  пройти к  кладбищу, на могилу его.
Появилась ещё догадка: кошара?…  Шатровый  загон для овец от ненастья. Разглядывая это примитивное сооружение из плетня, увидел там  изменения по сравнению с прежним.   Тогда, как помнилось, был   небольшой навес, на десяток овец с приплодом, а сейчас  на то же стадо – стояло что-то расширенное, приподнявшееся, окружённое  высоким плетнём. И далее – копны  сена… На то же стадо?.. Тут уже невольно вспомнился  и общий заезд их с шоссе на «Сладкую балку»,   грубо искорёженный  тяжёлыми грузовиками. Встревоженно осмыслив это,  он тут же  спустился в лесопосадку, чтобы… прогуляться по балке в сторону кошары.
*     *      *
Изнывая от жары, Александр Николаевич вошёл в дом,  расстёгивая пуговицы, сбрасывая ремень с пистолетом,  гимнастёрку и - скорее под душ.  Вышла Саша все это подобрать, положить на место, подать свежее бельё.
- Александр Николаевич,  что это так?..  Что случилось ещё?..
- Потерпи… Отойти надо. Бр-р… Наконец-то..,- отдался он потокам воды.
Потом за столом был    короткий разговор.
- И что сегодня у тебя?.. Новенького…
- Всё старенькое, Саша. Только в развитии.., - заливал в себя холодное пиво Александр. – То молодёжь сталкивали,  а  теперь до казаков дошли: кто  кого…  Я посплю  сейчас…  Хоть полчаса, и уеду в ночь...
- Так серьёзно всё?..
- Более чем серьёзно!.. Страна-то  окружена… недругами. А у них – агенты, группировки разные, криминал… У каждого свои интересы: что-то получить,   оторвать, отнять, захватить…   Теперь  ведь так  воюют, чтобы меньше терять от бомб.
- А  у  нас-то что?..
- Бандиты  понаехали…  Колю с Русланом они убили. Чтобы столкнуть казаков с кавказцами. Не удалось… Теперь устраивают  разборку с казаками. На  «Сладкой балке».  Всё! Спасибо. Вздремну и…
-  А тебе-то что делать там?
- ОМОН  надо встретить. Помогать.
- Тогда без меня уйдёшь… Мне к тёте Вере надо…  Обещала ей.
И он кивнул, принявшись за еду и фиксируя её озабоченную торопливость: « По-ня-тно… Вот и хорошо всё будет.»
*       *        *
  Ближе к вечеру  к  дому  Плескачей  подошла  Саша. Опасливо  оглядевшись, открыла калитку. Раздался  лай  собаки,  и  Саша  закрыла её. Выжидающе  смотрела на окна,  но  никто  не  вышел  на  лай. И она прошла  в соседний двор. Позвала: 
  -  Степан Иванович!.. Вера!..
К ней вышла Верочка.  Презрительно отрешённая от всего, она выжидающе уставилась взглядом в сторону, как бы говоря:  «чего ещё надо от меня?..».
  -   Верочка, здравствуй. Мне надо к Сергею Андреевичу, а там собака… Ты  могла бы…
- У них собрание.
- Верочка, надо ему передать.., - достала она   письмо. – Срочно! Из рук в руки… Это очень важно для него!
Вера    молча  взяла конверт  и прошла  по  дорожке  в  огород. Там перешла во двор  Плескачей,  вошла в дом.
Очередное собрание  казаков в доме Плескачей  соответствовало обстановке:  завешено  зеркало,   на  серванте  перед  фотографией Коли    стояла   стопка, прикрытая  ломтиком  хлеба. В углу, под иконами  горела   лампадка. На столе самовар, стаканы и чашки,  сахар и печёное, оставшееся от вчерашнего.
В доме   были  только мужчины и Колины друзья. Сидели и стояли, где  только  можно.  За  столом  Сергей и Фёдор   подсчитывали  заявления  и  земельные  паи кооператива.
- Струнова добавь. Четыре пая у них. И Черновы всей родней идут к нам.
- Получается тысяча семьсот гектаров у нас.
- Ого !…-  покатился  лёгкий  шумок  одобрений.
- Не пропадём!
Появление Верочки вызвало растерянность  казаков, стоявших  у дверей. Она же с неожиданной решимостью протиснулась через них и подошла к столу, подняв руку с конвертом. Кто-то попытался взять его, но она отдёрнула его.
- Извините, други..,  -  поднялся Сергей, увидев Верочку. Она отдала ему конверт, резко повернулась и ушла. Сев за стол, Сергей  вскрыл конверт, развернул лист  и  хмуро  задумался.
Вася Золотой не выдержал напряжения и приподнялся, чтобы заглянуть в листок, но его отдёрнули так, что мог упасть  со стулом.
- А чё он молчит-то?..
- Не доложил тебе, да?..
- На!., - отдал Васе листок Сергей. - Читай всем.
- Ну, вот… А то…Кхм… « Спасибо за новую информацию. Всем понравилась. Спорим, но поддерживаем. Мы – «за»!   НОМО  ТЕДУБ.»  - прочитал Золотой и удивился. – А кто у нас  Тедубы?..
-  Не важно. Всем всё понятно? – спросил  Сергей, забрав листок. Ещё раз прочитал  молча «НОМО ТЕДУБ»  только с права на лево, как переписывался он когда-то с Сашенькой. Вздохнул  и вернулся к расчётам.
И новая задержка.  За  окном  раздался  лай. А в сенцах  послышался   нарочитый  топот.  В  комнату  вошёл станичный наказной атаман.
- Доброго здравия, казаки! – объявил он деловито и бодряще.
- Доброго и вам,-  приподнялся Сергей  и  пожал  гостю  руку.
- Ух ты!.. Сколько вас…
- Садись, - предложил  стул  Фёдор. -  Гостем будешь.  Бутылёк  поставишь – хозяином станешь.
- А  если две ?., - развернул  свёрток  наказной  и выставил  на стол бутылки водки. -  Правда, на всех не хватит… Не знал. Круг что ли собрали?..  Об чём гутарите,  скопом?
- Да вот гадаем, -  сказал   Сергей. – От какой нации казаки пошли? Одни говорят от беглых москалей…
- Не слухай!  Казаки завсегда здесь были. Прибивались и пришлые… Но казачья нация была, есть и будет! И земля эта – наша, казачья!   Всё великое войско донское размещалось почти до Воронежа…  И  вширь… Но,  ничего, казаки.  Подождём… Чужого нам не надо, а своё возьмём!
- Отделяться, значит?.., -  сокрушённо спросил  Сергей.
- Времена такие пошли.  Рушится всё…,-  витийствовал  наказной,  видя  с каким  неподдельным  интересом  смотрели на него казаки,  а  из  спальни  перебежками  просачивалась  молодёжь  и  устраивалась  на полу, глядя  на него.  -  Мы ещё наведём порядок!…
  - Чей будет порядок ? -  спросил   Сергей.
  - Порядок он везде - порядок!
  - А если подумаешь?..
…?  -  закрутился  наказной,  выигрывая время  для  ответа.
- Значит, знаешь,  чей порядок тебе нужен! -  вскипел  Сергей  холодным  гневом. -  Потому и твердишь о казачьей нации.  Казак  -  Хазак  -- Хазар…   Вон откуда ведёшь её,  от иудейского  хазарского каганата.  Да, казаки, было  здесь такое  еврейское царство – плацдарм для грабежа Руси.   Князь Святослав  с  дружиной разметал его в клочья. Но клочья эти живучи до нынешнего.  Одни – князя  отравили, другие  -  подвиг его вычеркнули из истории нашей, а третьи сейчас казаков превращают в  хазар, чтобы отделиться  и Россию развалить. Не выйдет, господин, как там вас величать…
- А  ты что это позволяешь себе?!., -   вскипел  наказной. -  Как  разговариваешь со станичным атаманом?!.  На что намекаешь, ты – уголовник! Казачье единство хочешь сломать?!.  А мы не позволим!… Казаки, это ж – провокатор!..
- Плескача мы избирали кругом, - сказал Фёдор. -  Он наш атаман!  А ты кто будешь?..
- Присланный ..,-  подсказал Дятлов.
- Командированный..,-  уточнил Вася Золотой,  вызвав  смех.
- Да вы что это, казаки?  Забыли, кто меня представлял вам?..  Я – наказной  по приказу войска…
- Значит, нас  тобой наказали?!… - догадался Вася Золотой, усилив смех.
- Как  представляли -  помним, -   согласился Фёдор.-  Не помню только, за какие подвиги погоны и кресты нацепил. Где отличился, чтобы командовать нами?
- Я?!…  Ты мне ответишь ещё… И ты, и ты… За оскорбление офицера.
- За офицера  - ответил бы, -  вернулся Сергей к бумагам. -  А за ряженого перед кем отвечать?..  Проводите командированного.
Фёдор  взял   со  стола  бутылки  и сунул  их  подмышки  наказному,  повернув   его  к двери.  И он ушёл не оглядываясь.
-  Нам тоже пора ..,-  сказал   Сергей . -  Молодёжь, ваша задача –  не пойматься на провокации.
- Обеспечим, атаман!-  заверил  Михей.
- Теперь.., - поднялся Сергей. - Расходимся…
Казаки поднимались с мест, пожимали ему руку и уходили один за другим.  В доме осталось с Сергеем  семеро: Фёдор с братьями, Дятлов, Вася Золотой. Оглядев их, Сергей поправил пояс, внутренне собираясь для последнего и решающего…
- Нам тоже надо приготовиться там…  До темноты…  Мои условия они приняли, что больше всего подтверждает, что верить им нельзя. 
*     *     *
  В полиции у Рудака в кабинете тоже прошёл стратегический разговор.     Над  картой  станицы  и  её  окрестностей  склонились  майор  и  капитан  ОМОНа.
  -  Разборка у них здесь будет,  в   «Сладкой балке»… Эти подъедут отсюда… Тогда мы здесь и ..,-  очертил Рудак кольцо вокруг «Сладкой балки» и поставил крест.
- Куда арестованных?..
- А  зачем они ?.,  -  сказал   майор  вроде  бы  шутя. И капитан рассмеялся.
*     *     *
    «СТРЕЛКА»
    На  дворе  сгоревшего  полевого  стана казаки готовились  к «толковищу»  с бандитами Умнова, объявивших, что никак не связаны со смертью Ника и хотят разобраться во всём, чтобы не мешать друг другу в бизнесе.
Сергей понимал, что всё  это было сказано для готовящейся ими   расправы.  Конкуренты им не нужны, тем более идейные.  Подыграл им, показав  полную неосведомлённость в практических делах, как теоретик и болтун. И вот готовили   место  боя… 
Сделали бруствер, чтобы их машины остались подальше.  Вырыли окопы. Размотали  по  двору верёвку  с привязанными  к ней  сюрпризами для «гостей»…
-  Василий, тебе – в  «секрет», к шоссе. – сказал Сергей  Золотому. И он ушёл без слов, понимая ответственность задания.
-   Зажмут нас, думаешь?., - спросил  Фёдор.
-   А ты как бы сделал на их месте?..  И тогда сразу уходим!  Все помнят?.. За  гаражом оросительная канава. До подсолнечника – ползком, а по подсолнечнику – бегом. По домам! И чтоб у каждого – чистое алиби…
- Едут…
- По местам!..
На  просёлочной  дороге, ведущей к «Сладкой балке»,  вспыхнули   фары машин,  и свет  их  быстро  приближался. Сергей  специально  задержался,  чтобы  быть  освещённым,  и  неторопливо  отошёл  за  стену.
Машины  подъехали к брустверу и встали,   освещая  двор  и руины.
- Атаман, где ты?.. -  крикнул  Витёк. – Толковать будем?..
- Убери свет.
- Выключайте,  -  приказал  Вахаб.
Масол  выключил  фары  и, следуя  примеру  головной  машины,  погасли   фары    на  других.  Братва   выбиралась из кабин, оставаясь  прикрытой  дверцами. Присмотревшись, увидели  в  сумеречном  ночном  свете  выстроившихся  в  ряд  казаков.  Мишень для   противника  оказалась  настолько  соблазнительной, что...
- Пали! - крикнул  Витёк  и застрочил  из  автомата.
Стреляли  и  другие  по  колыхающимся  фигурам.  Раздались  ответные  очереди  и  одиночные  выстрелы. Картечь   ружей  осыпала  стекла  машин.
Перепуганный  Мосол  присел  под  руль,  чтобы  спрятаться за  мотором. Тут  и там  падала  братва.
Короткими  очередями  бил  из  ППШ  Фёдор. С  другой  стороны  двора, из окна  стен дома  стрелял  Сергей. К нему пробрался  и подполз Вася Золотой.
- Атаман, ОМОН там…  Цепью пошёл сюда.
- Уходим! – крикнул Сергей. – Все, все… Я  прикрою…
Сергей  пострелял,   вызывая  огонь  на  себя, и тоже уполз  к   спасительной канаве.
- Прекратить! -  остановил  стрельбу  Ванли. -  Свет!…
Мосол  выбрался  из-под  руля  и  включил  фары. Светила лишь  одна,  но и она показала, что  казаки, в  которых они так  яростно  палили  -  были всего  лишь  магазинные  манекены  и  набитое  чем-то  казачье  тряпьё  в виде больших   кукол,  подвешенных  на  протянутую  через  двор  верёвку.
- Вот суки!.. -  негодовала  братва,  двинувшись  во  двор  поредевшей  толпой.
- Стоять ! -  приказали  им  рупором.-  Бросай оружие!..
- Засада!..  Бей их!. -  вновь стали стрелять  братаны  и  падали  от  выстрелов  омоновцев… Ванли  успел прыгнуть   в  машину   уезжающего  Масла.  Витьку  не удался прыжок.  Он  откатился  в  сторону,  за    разграбленный гараж  и уполз  по  канаве…
*       *       *
Дождавшись Сергея в подсолнечнике,  казаки облегчённо вздохнули,  увидев его невредимым.
- Все целые?..-  спросил   Сергей.
- Все,  кроме поцарапанных , -  ответил  Фёдор.
- Нам тут засиживаться нельзя.
- Не скажи!  -  возразил  Вася Золотой,   прислушиваясь  к  выстрелам. -  Такой задушевный концерт я ещё в  жизни  не слышал!
-  Домой!..  Или в гости, на люди… До встречи!
- А  ты куда?
- В  гости поеду, -  кивнул   на  шоссе, где  сквозь  лесопосадку  пунктирно  проскакивали огни  проезжающих  автомашин.
Казаки скрылись в  стеблях  подсолнечника. Сергей  медлил,  с  мстительным   упоением  слушая стрельбу. Поднимаясь  уходить,   обратил  внимание  на  плечо. Потрогав  его, поморщился, ощутив на  пальцах  кровь. Отложив  автомат,  стал искать  как бы  и  чем  перевязать  рану.
- Уполз,  паскуда!..
Сергей   схватил  автомат,  но  пальцы  ощутили  ботинок  Витька,  придавившего  оружие. 
- Подставил нас,  и …  Думал умнее всех… А я проверил эту канавку. Со свиданьицем, Сергей Андреевич.
Краем  глаза Сергей  увидел  Веру и замер,  боясь  её  выдать. Она  подошла  и  молча  дожидалась  окончания  разговора  мужчин.
- Ты убил брата!..
- Догадался?!.  Привет тогда передашь ему, на том свете…
Вера  вздрогнула. И прежде, чем  дошёл до неё смысл  услышенного,  плётка  её взвихрилась и ударила Витька  по  черепу.
- Ах ты, сука недобитая, -  вскинул  он  наган.
Сергей  вырвал автомат  из под  ноги  Витька, опрокидывая  его,  и  добил    очередью  в  упор.  Вскочил и потянул  с  собой  Веру  в  подсолнухи.
- Бежим отсюда!.. Быстрее…
- Он Колю убил?.. Я  хочу посмотреть на него.
- Не надо смотреть на такую падаль.  Перевяжи меня, -   подставил  ей  плечо.
Увидев  его  окровавленное  плечо, Вера словно  проснулась, начав   осмысленно  помогать:  поданным  ножом  разрезала  рукав  гимнастёрки,  оторвала  подсолнечную  корзинку  и,  расщепив  её,  приложила  к ране  внутренней  белой  стороной;  туго  перевязала  косынкой.
- Приходила Саша Лагашова. Сказала, вас  арестуют.  Нельзя домой возвращаться.
- Нельзя.., -  согласился  Сергей. -  Ты  иди домой, а утром скажешь моему папе, что я у друзей… Прощай!..
- До свидания! – сказала   она.  И они  разошлись по  сторонам.
*     *      *
    В лесопосадке  Сергей  спрятал  в  кустах  автомат,  приметив  место, и подошёл ближе к шоссе.  Позвонив по мобильнику, сказал только одно слово: «- Да!».  С облегчением сел под деревом и расслабился…
В полудрёме проводил взглядом эскорт  полицейских машин и вновь задремал…
Наконец, уловил шум приближающегося грузовика и поднялся, вышел на шоссе. Подкатился знакомый автофургон с  «Желтками солнца».  Остановился с распахнутой дверцей. - Сам поднимешься или помогать?.. - Сам.., -  поднялся  Сергей в кабину и  пожал  руку, его подтянувшую для объятия.
- Куда теперь?., -  спросил Иван, набирая  скорость.
- К  тебе, если примешь.
- Подлечим.
- И  алиби надо. Поможешь?..
- Внучок родился… Крёстным станешь.  Вот как жизнь-то поворачивается… А ты говорил, пшеничкой займусь… Яйцом надо заняться. Когда у мужика есть яйца…
Иван Иванович глянул на Сергея и увидел его   блаженное  покачивание с  закрытыми  глазами. Ему сейчас требовался только отдых и сон.      
*     *     *
ПОБЕДИТЕЛИ
Саша не знала, когда вернулся Александр с ночной  «зачистки» бандитов  и,  встав с постели, не тревожила его, давая возможность отоспаться.
А вот сама-то нервничала от неизвестности:  что там произошло с Серёжкой… Когда-то любимым… И отцом её сына. Феденька-то опять остался у родителей, и Рудак не возникал с протестами. А вдруг они там, на «стрелке», его… Нет, нет.., -  отмела сразу дурную мысль. Ведь не такой он, чтобы  «случайно»  проговорился про  ОМОН… Да, когда же он проснётся-то?..  И когда вернулся?.. Не слышала. 
Проснулся Рудак  поздно и сразу позвонил своим, что – то обговаривая. К завтраку вышел бодрым и подтянутым, как всегда. Поцеловал её и погладил живот. За едой – без слов, за чаем – вопрошающий взгляд: «Есть вопросы?.. Слушаю.»
- Ну, и как ваш  ОМОН?..
- Переловили бандитов. Стрелялись они с кем-то на «Сладкой балке», у Плескачей.  Но трупы все – бандитские!.. А дальше двинулись – склады их нашли. С сюрпризами… Н-да… Невольно задумаешься о правоте Сергея. Я ведь был и «за» и «против»! А сейчас понял… Признал  конкретику   гениальности  им предложенного.
- Даже так?!, - удивилась  Саша,  изумлённо глядя на мужа. – А… что там… гениального?
-  Да всё, Сашенька. Люди ищут и ждут гениальности от других людей, хотя найти её можно только в себе! Но другим привычно   не верят… Возмущаются: как это, не я,  -  а кто-то  там что-то на придумывал… Отсюда идёт бессмысленность соперничества и всяких противостояний, соревнований... В итоге - торможение развития человечества…
- Хм, мудро…
- А  Сергей, как понимаю, не соревновался! Не слушал чьих-то мнений, указаний, приказов, а копался в себе, осмысливая происходящее… И вот дал  новое понимание  оптимальной основы Власти:  круговой – вместо нынешней пирамидальной!  Здесь  предстаёт всё-всё самое главное для прогресса. И смены формации.
- А папа говорит, запретят всё это…
-  Идеи-то не запретишь!..  Не материальные ведь.  Мечты… Понимают их люди подготовленные обстоятельствами для своих личных дел. И тогда - однажды открытые, - пойдут они гулять по миру в геометрической прогрессии.  Для нового прогресса!    Сталин, увы, не оценил потенциал общины, и  создал рабовладельческие колхозы. Остановил развитие сельского хозяйства до наших дней.
- Так и здесь, у нас всё остановится. Как было с фермерами. Не нужны ведь стали. А Сергей их объединяет. Не нужных-то... Зачем?
- Тут подумать надо… Не нужны-то  пирамидальной власти капитализма и нашего олигархизма. А будущее человечества – круговая общенародная власть. Как было в общине  у казаков. А  фермер – это творческая личность, предприниматель. Его потенциал сейчас и раскроется в нашей общине, став постоянным источником новых хозяйственных идей.
- «Нашей общины» ?., - выделила она слова, лукаво улыбаясь.
- Поймала!., - рассмеялся Александр. –  Да, оценил. И надеюсь, что мы войдём в неё -  твоим участием. Как и отец твой. Говорит, деньги-то я буду вкладывать в своё дело, а не в банковское.
- Ты поэтому сказал мне про ОМОН ? –  спросила она с уличающей усмешкой.  – Спасал его?.. Знал, что я найду способ  предупредить.
- Ах ты, коварная!., - вскинул он руки, чтобы наброситься на неё, и рассмеялся. - Спасал,  Саша!.. Ведь вся наша жизнь связана с ними. И их – с нашей.  И что же нам делить, конфликтовать?.. Стыдно стало своего детского упрямства, соперничества. Не для того ведь  жизнь-то дана…
Саша подошла к нему, обняла, целуя, и шепнула:
- Как же я рада, Александр!.. Спасибо. А знаешь… Я о-очень хочу  подружиться с ними вновь, как раньше у нас было. Ну, что нам делить-то?.. Родители мои росли с ними… И мы ведь… Я – с  Ириной, ты – с Серёжкой.  Да ещё Феденькой  породнились…
- Ты хочешь  чтобы… он узнал?!, - изумился  Александр.
- Нет, нет… Он же не знал ничего… А тебя видел со мной.  Я… не настаиваю. Взбрело вот желанное… Мы все здесь,  как родня. Папа ведь крёстный Сергея. А его мама –  меня  крестила.  И вот  разлад потом  с отцом из-за  упрямства его… Не знаю даже как сказать. А ты как бы хотел, чтобы лучше было?
- Не… Не знаю… Он же не знает про Федю?!. А тут увидит… Похож!.. И что будет?.. Ты представляешь последствия…
- Какие?..  Он не знал о зачатии.  А похожесть?..  Так это телегония.  Не знаешь, что это?...
- Нет.
- У нас организм так устроен. Сохраняет  информацию первого мужчины. Какие-то  хромосомы  там…  Ой,  не могу об этом говорить. Я для детей хочу…  Он же с Ириной теперь живёт.  Её  Серёженька  папой его признал. А мы с Иринкой подружками были с первоклашек.  И мама с Анной Васильевной… Отец  с  Андреем Матвеичем…  И вы вот… Ну, как же, Александр?..  Почему врозь?.. Может, получится?..
- Вот так  она рассказала, всё решённое давно, и поданное для согласия.., -  произнёс  Александр,  рассмеявшись. –  Ну, пусть будет всё так.
*          *          *
После позднего завтрака Александр Николаевич  проводил в доме  Плескачовых  обыск.  Привезли от дочери Андрея Матвеевича, повелели всё открывать, показывать, отвечать на вопросы. Главный вопрос – оружие.
- Какое?.. Откуда?., - удивлялся он. – После войны мы, пацанье, собирали  всякую рухлядь. Ты же помнишь, когда вы с Серёжкой чем-то пальнули, а я собрал всё и отвёз, бросил в Куму. От греха подальше.
- А ночью на «Сладкой балке»  ППШ строчил.., -  ухмылялся майор, слегка  покачиваясь. – Со дна поднялся?
- Не слыхал…
-  И сына нет дома…
- Нет сынка… В  могиле теперь ночует мой сынок… Не уберегла  «родная милиц..»…  Тьфу, позабыл. Полиция ведь теперь.   А  другой – в делах!  Народ агитирует. Знаешь ведь, скоро выборы у нас председателя   «Народной воли».  Все дни по куреням народ поднимаем, чтобы за нас голосовали. К тебе разве не приходили?
- Не приходили.
- Придут ещё… Ты же ведь, тоже наш.  Или как?..
- А  ты где агитировал, дядя Андрей?
- У  Гайтукаева… Мы же с ним теперь  кровники… Кровью сынов наших породнённые! -  сказал  отец,  словно  вынес  майору  приговор, и  тот  опустил  глаза.
*     *     *
    В  кабинете  Умника нарастало гнетущее напряжение. Сам он глядел на карту с закрашенной «Сладкой балкой», а пальцы его механически выстукивали дробь по столу.  Ванли тупо смотрел в окно. Сидевший против них  Сырой  малыми глотками пил  вино,  с  мрачной ухмылкой.
- Как  же  братву-то  положили за раз?., -  добивался  он ответа от Умника.
- Рассказывай.., -  сказал  Умник  Ванли.
- Витёк  повёл… Должны были базарить, пока полиция подходит, а он стрельбу начал… Казаки скрылись. А полиция  нас…
- А   ты где был?., – спросил Сырой Умнова.
- На переговорах здесь, с бельгийцем, - встал он из-за  стола,   налил в фужер  минеральной  воды  и  пил  мелкими  глотками,  разделяя  ими  фразы. -  Большая игра пошла, Сырой. И потери неизбежны.   Поверь, мне тоже жалко дурачьё… Купились!
- А  что с бельгийцем ?..
- Говорит,  заключу договор с новым председателем. Ждёт перевыборов.
- А  если не выберут тебя?., -  допытывался  Сырой,  не  сводя  пристальных глаз.
-  У них выбора нет. Старого председателя не хотят. А Плескача  арестуют, как только появится здесь. Но он – не объявится, -   многозначительно  уточнил  Умник. -  Короче, конкурентов нет. Сейчас главной заботой будет собрать народ.  Но и здесь всё продумано.
Из  большой  кучи  сложенных  в  углу  пакетов Умник  взял  один и  вывалил  его  содержимое  на  стол.
- Это каждому,  кто придёт на выборы:  водка, виски – мужикам, ликёр  -  бабам. Копчёная курица, закусить. Паштет, сладости для детишек. Прочее…  А после выборов – памятное будет, дорогое что-нибудь… Не будем мелочиться. Они ведь и оплатят потом.
- Далеко взлетишь, Умник. -  сказал   Сырой.
- Под твоим руководством, смотрящий,-  согласился   Умник  и  уточнил. -  Пойдём. - Без меня теперь… Поеду.., - поднялся Сырой и, шаркающей  походкой пошёл к дверям. 
*     *     *
Выбери  меня
    Дом  культуры был обвешен плакатами и рекламными призывами. Гремела музыка.  В  одиночку  и  группами  подходил  народ,   обсуждая   новости.
- Смотрели по телеку-то про нас?.. Банду  изловили в балке у Плескачей.
- Вот те на!..  А  мы не знаем ничего.
- А вон старшой  Плескач кавказцев ведёт… Им-то, чего надо у нас?..
- У  них тоже земельные паи… Выбирать будут.
- Как это?
- А вот так… Купил дом с паем, и хозяин. В  вестибюле  народ  толпился  вокруг  выставочного  стенда  бельгийцев. Здесь  на  столах  стояли  макеты  комбикормового  завода, мельницы, свинарника, птичника. В  центре  внимания  всех  молодой  бельгиец  и  его  русская  переводчица.
- Господин Ларсен сказал, что его предки – варяги. Они приходили сюда торговать  ещё тогда, когда Дон назывался Борисфен.
- Торговать и грабить…-  смеялись  казаки.
- А  его прадед до революции продавал России мельницы. Сейчас господин Ларсен хочет строить с вами комбикормовый завод. Тогда не будете продавать зерно  дёшево.  Оно пойдёт на муку и комбикорм.  А комбикорм – на выращивание свиней, птицы…  И вы будете продавать дорогую продукцию.
- Годится, - одобряли   переводчицу.
- Начинай, Ларсен!  Поддержим…
*       *       *
    Ирина Михайловна   тоже  пришла в   Дом  культуры. Но  сторонясь  людей, через  запасной  вход  прошла  в  репетиционную  комнату. Села  здесь  у окна с видом на хозяйственный двор, положив на подоконник  телефон.
А в это время автофургон  « Желток солнца»  торопливо  катился  по  шоссе.
- Успеем, -  сказал Иван Иванович,  заметив  беспокойное  поглядывая  на  часы  Сергея.
- Могут перехватить на въезде. Останови, в фургоне спрячь.
- Тесно там… Стоять придётся.  А  с раной-то…
- Тормози, постою…
   Машина  остановилась   и  Сергей,  с  помощью  Ивана  забрался  в  фургон.
*     *     *
           Докладчик  ушёл  с  трибуны  и  председатель  собрания  -  им был   наказной  атаман -  вооружился   микрофоном:
- Приступаем к основному вопросу – выборам председателя  Правления    ООО  «Народная воля»  и Правления.  У  нас в списке было три кандидатуры:  действующий Председатель, уважаемый Иван Семёнович Лагашов; директор  ООО «УВВ»   Умнов Борис Львович. Его вы тоже все хорошо знаете. Это крепкое хозяйство, поддерживает нас. Ну, и Плескачов. Его тоже все знают… Был осуждён… Отсидел пять лет.  Освободился… С кем не бывает…
- Знаем!  Не тяни… - крикнул кто-то.
- Учитель он!..  Но тоже захотел попробовать себя в хозяйственной деятельности. Да вот не пришёл… Наверное, раздумал, опохмелившись. А может, ещё  кто-то  хочет порулить?!.  У  нас демократия, и все имеют право быть избранным. Нет таких?..  Тогда предлагаю в списке оставить Лагашова и Умнова. Кто  «За» . -  поднимаем  руку.
- Плескача  пиши !..
- Плескача…-  поддержали голоса  с  разных  сторон.
- Тише!.. Ещё тише.., -  усмирял  крикунов  наказной атаман.— Чтобы  Плескачова выбирать, надо его иметь. Вот здесь… И заслушать его программу.  Обсудить хорошенько. Люди, может я не так гутарю ?..
- Так!..
- Правильно…
- Любо!..
  Из рядов вышел Фёдор Фролов,  поднялся на сцену и  обратился к залу.
- Плескача в Председатели выдвигает наш кооператив «Община».  Вот свидетельство, - показал он бумагу. – Потом подойдёте, увидите… А сейчас знайте… Уходя от вас, наша  «Община» заберёт  четыреста тридцать паёв.  И с чем останетесь, если не пройдёт Плескач?..  И с кем?..  Мы хотим работать без обмана.  А этот «умник»  называется другом, да обирает всех кругом!  Не верим ему!   И вот вам наше письменное заявление о выдвижении на должность Председателя Сергея Андреевича Плескачова.
- Так где он?., - усмехался атаман.-  И сколько ждать?..
- Придёт к сроку.
  Умник  и  Ванли   понимающе  переглянулись.  Ванли  поднялся   и  ушёл   из  зала.  А выйдя   на  улицу, дал  распоряжения  Искандеру  и  его  парням. Выслушав  его,  парни  расселись  по  машинам  и  разъехались  в  разные стороны.
За  действиями  Ванли  следит  группа  молодых  казаков команды Ника.  Руководит ею  Михей.  Его насторожило произошедшее.
- Что-то затевается.., - сказал он, кинув взгляд на  Ванли.
На площадь к Дому культуры подъехал автофургон. Увидев его,  Ванли  пошёл навстречу ему, останавливая.
- Кого привёз?., -  спросил  шофёра, распахнувшего дверцу.
- Яйца… Возьмёшь оптом?.. Компрессор сгорел, пропадают. По дешёвке пульну, а?..
- Не надо.
- Погоди, а кто тут возьмёт?  Подскажи…
- Ищи.., -  отмахнулся   Ванли  и  пошёл в Дом культуры. 
Иван Иванович объехал Дом  культуры.  Во дворе подкатился задом автофургона  к дверям чёрного входа.  Быстро   открыл дверцы и  помог  Сергею  спуститься на ступеньки.  Его стояние  с  раной  в  плече  заметно  утомило Плескача ,  но  он  превозмог  себя.  Кивнул Ивану, и скрылся за дверью.
*         *         *
За кулисами сцены,   Сергей прошёл в репетиционную комнату.   Ирина  ждала его и тут же закрыла  за ним дверь. 
- Серёжа.., - обняла его, а он застонал.
- Перевяжи, скорее.., - достал из кармана перевязочный материал.
- А… А что у тебя?., - всполошилась она, получив бинт, вату, мази…
- Царапины. Но мешают.., - прислушивался Сергей к дебатам в зале. 
Судя по голосам, дошедшим до крика, там нарастал накал страстей.
-  Мы  -  работали, а вы - разваливали…
- Им чем хуже, тем лучше!
- Грабят нас, а потом и вас грабанут…
Зал вдруг стал затихать…  Из-за кулис появился Плескач.  Он подошёл к краю сцены, где в первых рядах сидели старики.
- Здравствуйте, уважаемые старики, - сказал им с лёгким поклоном. – Здравствуйте казаки и казачки. Здравствуйте наши гости. Знаю, всех интересует наша программа. Она простая -  сделать нас,  всех-всех  -  кулаками !..
-  Эт как это?.,-  удивился атаман. И в зале посыпались смешки и удивлённые реплики. 
- Чтоб раскулачить потом?.. Как Сталин…
- А за что раскулачивали казаков?., - спросил  Плескач, обращаясь к залу. -  За справную жизнь. У нас каждый был хозяином,  и не хотел в колхоз.  Ведь там – землю забрали, плуги и  бороны  -  сам отдай, лошадей и коров – отведи в общий гурт. Как говорится, жену отдай дяде, а сам иди к «тёте». Так или нет?
- Сказывали, так…
- Назад зовёшь?..- спросил майор.
- Нет!  Зачем нам делиться и землю дробить. Мы все вместе превратимся в кулака. А вот основные фонды - поделим. Чтобы каждый владел тем, что хорошо знает и получал максимальную прибыль от своего труда.
Смешки в зале прекратились и начались перешёптывания в рядах.
- Почему техника не готова к уборочной ? -  спросил  Плескач, обращаясь к залу. -  Знаю, причин много…  А главная в том, что она не своя.  Как и было при колхозах.  А мы отдадим её:  трактор – Юхнову, комбайн – Золотому.  И  так далее раздадим всё во временную собственность.  Живём-то не вечно…
- А  они пропьют…
- А  мы таких  не примем!  Нам нужны те, кто хочет богатой жизни своей семье.
- А  на ферме как ? .,-  послышался    женский голос.
- Людмила, у тебя  в группе сколько коров?..  Вот все они будут твои личные.  И молоко будешь не сдавать, а продавать хозяйству по договорной цене.  За вырученные деньги сама станешь расплачиваться за корма – с полеводами,  за прививки – с ветеринаром, и так далее, как дома мы все делаем.  Разумно экономим и получаем прибыль.  Так и в кооперативе будем делать, оказывая друг другу оплачиваемые услуги.  Вот почему нам нужны правильные мужики, ломами подпоясанные…  Первые нашлись.  Поднимитесь!..  Выходите сюда..,  - показал   Плескач  пространство перед сценой.       
И они  поднимались из  рядов, выходили к сцене, выстраиваясь перед Плескачом.
Пространство заполнилось.  Народ изумлённо оглядывался, видя что-то новое в своих друзьях или соседях.  Ларсен  теребил   вопросами  переводчицу…  Умнов  поджимался  в  немой  ярости  и  шипел  майору:
- Чего ждёшь?.. Скажи им, чтоб прекратить этот спектакль.
- Саид,  прошу...,-  пригласил  Плескач .
Сидевшие своей группой кавказцы  удивлённо  переглянулись, когда из их рядов поднялся  Гайтукаев    и  со  степенной  неторопливостью  пошёл  к  сцене.
- В списках более ста мужчин, - сказал  Плескач. -  Это моя команда помощников  в делах, если буду избран.
- Любо!
- Любо!.. Лю-бо…-  понеслось  по  залу.
- Не всё! -  остановил возгласы   Плескач. -  У нас особые условия есть для всех руководителей.  И для меня, в том числе.  Избирать не на пять лет, а до первой дурости или воровства.
- Как это?  -  выразил   кто-то репликой общее  недоумение  зашевелившегося  зала.
- А  так, как завсегда было у казаков.  На круг такого  -  и вон его!…  Так же будет у нас  с каждым, кто станет крысятничать…  Кто за такой порядок, поднимем кулаки, чтобы  всем было видно.
Первыми  подняли  кулаки стоящие  перед  Плескачом.  Но тут же начали вставать  в   рядах, заставив народ изумлённо оглядываться.
- У  тебя ордер! -  шипел  Умнов  майору. – Огласи!.. 
- По ордеру  арестовали всех на «Сладкой балке». Доберём и остальных. Сколько их осталось у тебя?.. Господин  Умнов, Иванов, Гузенко, Швыдков и  далее.., - ухмыльнулся майор  надевая на его руку  кольцо  наручника  и другое  на  подлокотник  кресла.    -Досмотреть ведь надо.
Умнов тонул в кресле, становясь меньше, мельче, испуганнее… И стал  ни каким…
Из  рядов  поднялся  Пол  Ларсен  и,  привлекая  к  себе  внимание  Плескача  взмахами  руки,  объявил  по  русски:
- Я подпишу с вами  до-го-вор… Да, да!..
Переводчица  Ларсена  с  удивлением  смотрела   на  своего  хозяина, заговорившего  вдруг  на  русском  языке. 
Плескач  кивнул Ларсену, с благодарностью  приложив руку к сердцу,  и тут же повернулся к председателю собрания.
- Подсчитайте голоса,  господин наказной атаман.
- Да-да!...  Приступаем к голосованию.  Кто за то, чтобы председателем  ООО «Народная воля» избрать казака Сергея Андреевича Плескачова поднимите руку, - сказал он залу и первым поднял свою.
К  О  Н  Е  Ц
    Свидетельство  о  публикации Проза.ру №218042100827.               
    Автор  Слащинин Юрий Иванович. Член СП России. 141364. Московская обл. г. Сергиев Посад,  пос. Скоропусковский,  д. №  4-4А,  кв. 39.E-mail: novin36@yandex.ru