Дама и Мудрец

Иллюстрация: Свиток Рипли.

***   ***   ***
Дама и Мудрец. Алхимико-астрологическая драма.   

В основе повести – художественный вымысел на основе неясных исторических фактов, а также некоторых сведений из области средневекового образования в виде поверхностных знаний астрологии, с учетом уточнений, происходящих из современных астрологических справочников.

***   ***   ***
ГЛАВА 1.  КОРОЛЕВСКИЙ  ГОРОСКОП.  Середина июля 1483 года.

     … Красные и золотые драконы, расправив крылья, изгибали длинные шеи с рогатыми головками, и когти их мощных лап впивались в лунные сферы, на которых они стояли. Рычали, открыв огнедышащие пасти и высунув длинные языки, золотые и красные львы с разлохмаченными наподобие протуберанцев гривами. Прозрачная вода, наполнив до краев чашу мраморного бассейна, омывала колени стоящим друг против друга мужчине и женщине, и обнаженная водяная фея с лягушачьими перепончатыми лапами вместо ног и зеленым змеиным хвостом висела вниз головой на разделяющей их, находящейся в центре бассейна резной колонне. Бородатые маги спешили по своей известной только им тропе, неся в заплечных мешках таинственные манускрипты…

Тонкие белые пальцы Дамы медленно разворачивали лежащий на массивном дубовом столе, покрытом куском гобелена (по зеленым травам и лазурным цветам скакал олень), необычный свиток с удивительными цветными рисунками, в которых, в зашифрованном и непонятном непосвященным виде, были изложены алхимические постулаты. При свете трех полупрозрачных восковых свечей, горевших ровным пламенем в бронзовом канделябре, Дама внимательно рассматривала рисунки, иногда касаясь кончиками пальцев затейливых изображений, словно в попытке на ощупь уловить их смысл, не совсем внятный ей несмотря на то, что она не была новичком в сложной древней науке: алхимики не брезговали брать в ученицы и помощницы женщин, поскольку женское начало считалось желательным и даже необходимым для успешного завершения некоторых экспериментов в связи с их спецификой.
 
Свечи ярко озаряли свиток и пространство стола, но остальное помещение тонуло в густом сумраке, среди которого смутно проступали очертания стеллажей с различными сосудами, ретортами, колбами и книгами, напротив которых помещалась печь с вытяжной трубой и мехами для раздувания пламени, а поодаль, ближе к закрытому окну,  покачивалась под сводчатым, закопченным до черноты потолком высушенная рыба-еж, круглая, как шар, сплошь утыканная длинными роговыми иглами (диковинка, добытая мореплавателями где-то в дальних южных морях и привезенная сюда, в туманное островное королевство), - покачивалась и отбрасывала на стены и потолок угловатые странные тени. 

Судя по изнеженной внешности, холеной коже рук, а также роскошному наряду, Дама принадлежала к сливкам общества, причем некоторые особенности ее манер заставляли предположить, что она не только богата, но и знатна (состоятельные купцы наряжали порой своих жен и дочерей не хуже аристократок, но поведение всегда выдавало выскочек, выросших вне герцогских и королевских замков). В ее повадке явственно проступала некая величавая небрежность, она словно снисходила до всего вокруг – и до этих стен, и до свитка с рисунками, словно ничто ни здесь, ни где бы то ни было еще не стоило ее внимания, но, раз не имелось лучшего, приходилось со вздохом довольствоваться этим… Одетая в темно-зеленое платье из фламандского бархата, отороченное мехом пестрой рыси, увенчанная высокой конусовидной шляпкой-геннином, которую обволакивали складки длинной прозрачной вуали из тонкой льняной ткани, Дама была моложава и красива. 

В комнате она находилась одна. Но затем за тяжелой остроугольной дверью, обитой коваными металлическими бляшками, послышался легкий шум, ставший более отчетливым. Дверь отворилась, вошел хозяин лаборатории, Мудрец, выглядевший, как и положено мудрецам, весьма внушительно – высокий, седобородый… В то время среди мужчин, особенно знатных, было модно брить бороду и усы и носить волосы, ровно постриженными над бровями и на уровне плеч, но в среде алхимиков и астрологов существовала своя, негласная мода, и их ученые головы, напичканные всеми знаниями, которые могли дать Сорбонна, Оксфорд и Кембридж вместе взятые, украшались длинными волосами и длинными бородами. Облик мудреца довершала объемная мантия с прорезными рукавами из темной ткани, доходившая ему до щиколоток.

- Приношу извинения, моя госпожа, я задержался, - произнес он, вежливо поклонившись. - Я поднимался на башню, наблюдал звезды…    

Дама, чуть привстав с места (очевидно, данный жест следовало признать свидетельством высокого уважения к особе Мудреца), ответила легким полупоклоном.

- Как дела при Дворе? – поинтересовался Мудрец, усаживаясь напротив Дамы за стол и наливая себе и ей вина из стеклянного графина в стеклянные кубки. Это были дорогие предметы, привезенные из Венеции, где изготавливали знаменитое стекло, в связи с чем можно было предположить, что Мудрец обладает неплохим достатком (если же принять во внимание, что в его ученицах ходит знатная госпожа, то и круг общения у него весьма высокопоставленный, - по крайней мере, возможно, был еще совсем недавно).

- Все в движении, - откликнулась Дама, пригубив из кубка. - Только-только прошла коронация… ах, какая была церемония, какой банкет… а уже готовится коронационная поездка. Хотя среди сумбура последних недель начинает прослеживаться некий порядок. Так или иначе, вопрос с преемственностью власти решен, все случилось и уже позади. Один кандидат потерял свой шанс, другой его приобрел. Рассуждают об этом по-разному, но также бытует мнение, что, каким бы образом это ни произошло… к тому же не таким уж страшным образом, бывало и похуже, как известно… в целом все к лучшему. Малолетство монарха всегда беда для страны -  борьба различных группировок за регентство и все вытекающие отсюда прелести… Предпочтительнее иметь во главе государства человека зрелого, способного править и укрепить обороноспособность. И вот как раз такой король и взошел на престол. Здесь у нас его до сих пор знали мало, но в северных графствах, где он жил и занимался делами, в том числе не в последнюю очередь военными, он, как говорят, очень популярен. Справедливый правитель, отважный рыцарь, все при нем. Происхождение безупречное, древняя благородная кровь. Возраст как раз самый благоприятный и деятельный – и молод, и уже не юн. Супруга, новая королева, ему под стать, из родовой знати. Имеется сын – готовый наследник престола. В общем, да здравствует король.   

- Вы, я гляжу, вполне оптимистичны, - сдержанно произнес Мудрец.
- Почему бы и нет, - слегка развела руками Дама. - К тому же семья моего мужа поддерживает нового монарха безоговорочно. Вообще, как я слышала, люди радуются его восхождению к вершинам власти и ожидают, что он решит наболевшие проблемы и наведет в стране порядок, что давно напрашивалось.

- Должен вас огорчить, все несколько иначе, чем кажется на первый взгляд. Даже совсем иначе. Относительно потрясений и перемен, то, чему мы были свидетелями, только начало, - промолвил Мудрец медленно и негромко.   
- Что вы хотите сказать? – насторожилась Дама.

Мудрец указал на свиток, который она рассматривала минутой ранее, все еще лежавший полуразвернутым на столе, на его белых и красных драконов и львов:

- Великое таинство священного брака, золота и серебра, в объединении и взаимопроникновении противоположных начал, слиянии красного и белого, закладывающего основу для рождения прекрасного дитя – великого эликсира, счастливого и надежного будущего… Я долго размышлял над тем, что происходит вокруг нас и с нами, с нашей страной, нашим народом… Несколько десятилетий две ветви королевского дома враждовали друг с другом, множа неисчислимые бедствия. Одна битва следовала за другой, кровь, и благородная, и простая, лилась ручьями, один король сменял на троне другого насильственным путем. Я абсолютно уверен, что только соединение этих двух знатнейших родов, двух враждебных друг другу семей, чьи эмблемы и сходны, и противоположны друг другу, посредством брачного союза своих представителей, который будет иметь глубокий символический смысл, принесет и обеспечит дальнейшее процветание, послужив ко всеобщему благу, навсегда положив предел всем нашим несчастьям, устранив возможность новых междоусобиц, заживив все раны, осушив все слезы, обеспечив прочный мир и процветание. Только в этом наше спасение, отнюдь не в восшествии на трон того монарха, который не далее как вчера был увенчан короной и взял в руки скипетр и державу.

- Почему вы так уверены в этом? – спросила Дама.

Ее собеседник медлил с продолжением своей речи, и вдруг сделалось заметно, что он явно сдерживает прорывающие из глубины души эмоции. По этой причине голос его, зазвучав снова, даже слегка дрожал, придавая еще большее значение моменту, - Я наблюдал звезды… Я делал вычисления по эфемеридам, таблицам движения планет…   

- И..? – наклонила голову, увенчанную геннином, Дама, видя, что ее собеседник снова запнулся. Он подался к ней через стол, с горящими расширенными глазами и побледневшим лицом, и проговорил тихо и отчетливо:
- Я рассчитал натальную карту нашего нового короля.   

***   ***   ***
ГЛАВА 2.  УВЕРЕННОСТЬ. Начало весны 1484 года.

     … - Последние события прошедшего года потрясают и наполняют ужасом, - сказала Дама, снова навестившая Мудреца и сидевшая напротив него за тем же столом в той же комнате, где проводились алхимические опыты, составлялись астрологические таблицы, и где они не раз занимались этим вместе в недалеком прошлом, а теперь встречались изредка и с соблюдением предосторожностей, чтобы об их встречах никто не узнал. Голос ее звучал взволновано, - Удивляюсь, как точно вы все это предсказали, и как я была недальновидна… Аресты, казни… брат и сын вдовой королевы, лорд-камергер двора, лорд-констебль… такие знатные, такие могущественные еще вчера… Восстания вспыхнули сразу в нескольких городах, но были подавлены… Если новый режим укрепится во власти, а к этому все и идет, будет поздно что-либо предпринимать. Нам необходимо консолидироваться и действовать быстро и решительно. Сейчас или никогда.

- Опасность велика, необходима осторожность, излишняя спешка может повредить, - произнес в ответ Мудрец, покачав головой. - К тому же, как ни печально то, чему мы были свидетелями недавно, я не вижу причин ни для паники, ни для отчаяния. Мы словно проходим очищение в незримой купели, как и должно, когда в золото добавляют сурьму, а в серебро свинец и только затем приступают к дальнейшим манипуляциям. Да, многие пострадали, но главное не упущено – свобода и жизнь Претендента вне опасности, а значит, победа ждет впереди. Он был спасен благодаря вам, благодаря доставленным вами сведениям, и, я уверен, это не будет забыто, когда придет час торжества и заслуженных наград.

- Я думала не о наградах, - сказала Дама. - Однако мне хотелось бы надеяться, что мой муж, который ничего, разумеется, не знает, находясь в заблуждении, и по-прежнему искренне предан нынешнему королю, тем не менее не пострадает, когда он придет… час торжества… Тогда, я уверена, я смогу его убедить перейти на правильную сторону.

- Ваши благодетельные поступки выручат его из беды. Это несомненно, и это послужит благодарностью в ваш адрес. Жизнь за жизнь. Вы станете ангелом-хранителем вашего супруга, когда земля загорится под ногами его нынешнего патрона, когда он падет, а все мы сможем вздохнуть легко и обрести душевный покой, - успокоил ее Мудрец.
- Amen, - пробормотала Дама, сложив молитвенно руки.

- Итак, повторяю, - произнес ее собеседник. - Несмотря на видимость торжества короля, его крах предрешен тем событием, которое состоялось в последнем месяце прошлого года – великая клятва о грядущем священном браке, соединении двух начал, красного и белого, уже произнесена во всеуслышание под святыми сводами. Теперь нам следует сделать следующий шаг, потрясти основы трона, лишить его одной из важнейших опор - наследника.   

- Если бы принца привезли в столицу на Рождество, чтобы он отпраздновал его с родителями, королем и королевой, доступ к нему был бы облегчен… - покачала головой Дама, - Но ребенок еще мал, поэтому король не стал вызывать его ко двору для участия в празднике.
- Это не имеет значения. Событие должно приобрести символический смысл, содержать намек, внятный окружающим, и произойти поэтому ему следует не ранее апреля месяца, желательно в те дни, когда почил прежний венценосец, старший брат нынешнего. Это будет очень мощный удар, и он должен быть нанесен вовремя.

- В этом году Пасха празднуется 18 апреля, - сказала Дама, - но я сомневаюсь, что даже тогда королевская семья воссоединится. Принц останется, скорее всего, в северной резиденции, где проживает постоянно, а король собирается в ближайшее время в центральные районы страны. Там в одном из замков, как я поняла из услышанных мною обрывков разговоров короля и королевы, будет создана военная база для организации похода на наших беспокойных северных соседей. Король сетует, что не добил их в прошлый раз, три года назад, что обеспечило бы стабильность мира в приграничье, и теперь, кажется, полон решимости это исправить. Он ожидает вторжения с континента и потому желает обеспечить себе надежный тыл, наведя порядок на Севере.
- Но королева ведь собирается его сопровождать?
- Да, они предпочитают не расставаться.
- Значит, ваше место будет в свите Ее милости.
- Как обычно.
- Вот и решение вопроса. В дороге, при постоянных переездах намного легче организовать встречи с нужными людьми и устроить дело как следует.
- Вероятно, так и есть, - сказала Дама.

- Разумеется, вы не останетесь без связей и помощи. И да не дрогнет ваша рука в нужный момент, не затрепещет сердце. Не думайте о том, что речь идет о невинном ребенке. Это дитя – необходимая жертва на алтарь высшей справедливости, что не может отяготить вашу совесть и вашу душу.
 
- Та бездна, в которую вы дали мне возможность заглянуть, так и стоит в моих глазах каждую минуту моего бытия, - сказала Дама. - Поэтому, заверяю вас, я непоколебима в своем стремлении сделать все для того, чтобы она не затянула в себя наш мир со всем, что в нем есть, но, напротив, чтобы в нее рухнул тот, кто этого заслуживает, ради нашего общего спасения и благополучия. Меня ведет высшая воля, я в это верю, я это чувствую всем своим существом, и в этом источник целеустремленности и твердости, которые не оставят меня и не дадут проявиться слабости и мягкости, свойственных обычно моей несовершенной женской природе.   

- Вы произнесли прекрасные слова, моя госпожа, - воскликнул Мудрец. -  Вы словно прочли мои мысли и облекли их в форму, лучше которой я не смог бы предложить. Как хорошо мы понимаем с вами друг друга! В этом также залог успеха великого свершения. Нас ведет высшая воля, нас с вами и всех, кто стоит на стороне правды и справедливости. 

Он пододвинул к себе шкатулку, стоящую поодаль на столе, и, раскрыв ее, достал серебряную подвеску на цепочке, в виде ромба, с маленьким синим камнем с одной стороны и резьбой в виде образа Троицы с другой. По контуру шла латинская надпись – строка известной молитвы.

- Вот так подвеска открывается, - сказал Мудрец, показывая неприметный маленький зажим. - А вот так можно высыпать содержимое. Подвеску удобно носить на шее, пряча ее под одеждой. К тому же с виду это просто изящное украшение и оберег, каких много. Либо вы передадите ее надежному человеку, который и сотворит, что должно, либо, согласно стечению обстоятельств, воспользуетесь ею сами.

Дама взяла подвеску в руки и перекрестилась на священное изображение. В ее глазах переливалось то самое пламя, которое отличает людей, глубоко убежденных в правоте владеющих ими идей и фанатично, вдохновенно преданных некой великой цели.   
*** 

ГЛАВА  3.  СОМНЕНИЕ.  Конец января 1485 года.

     … Дама приняла от Мудреца бокал венецианского стекла и пригубила темно-красное вино, а затем поставила бокал на стол, рядом с фигуркой золотистого оленя, вытканного на куске гобелена, который служил скатертью. Прозрачный круг основания окружили зеленые травы и лазурные цветы сказочного заповедного леса. Откуда-то взявшийся легкий сквозняк раздул пламя свечей, горевших в бронзовом канделябре, качнул утыканное роговыми иглами чучело рыбы-ежа под сводчатым потолком, и резкие угловатые тени метнулись по темным стенам, по стеллажу с ретортами и колбами, по заложенному ставней окну.

- Как здоровье королевы? – спросил Мудрец, машинально проследив за игрой теней.
- Она слаба и все слабее с каждым днем, - сказала Дама. - Сильно устает, часто среди дня ложится отдыхать и лежит бледная, как воск. Говорят, скоро уже не сможет вставать вовсе. А ведь казалось, что, напротив, дела пошли на лад.
     Осенью король вернулся из военного похода на наших беспокойных северных соседей и ринулся заниматься всеми ожидавшими его делами сразу, как у него, похоже, водится. Дворец ожил.
     Затем отпраздновали Рождество, был великолепный бал, хотя для того, чтобы он был таким великолепным, пришлось отправить на продажу королевские драгоценности, чтобы оплатить пиршество, наряды, украшения, подарки и все прочее. Собственно, как и в прошлый год, когда казна тоже была пуста, а праздник все же справили.
     Королева приободрилась, наряжалась, смеялась, танцевала. Я ее давно такой веселой не видала, со времени смерти ее ребенка, а уж почти год с той поры прошел. И вот теперь стало ясно, что все это было не более чем напоследок.
     Если королевы не станет, а все к этому идет, королю будет трудно перенести новую потерю. Они такая любопытная пара, король и королева. Мне иной раз кажется, что они не только понимают друг друга с полуслова, но могут и разговаривать, и даже, представьте, перешучиваться вообще без слов.

- Не удивительно, он Весы, она Близнецы. Идеальное сочетание, - кивнул Мудрец, усмехнувшись.
- Говорят же, что это был брак по любви, - сказала Дама. -  Не каждому принцу и принцессе выпадает в жизни такое везение. Они ведь и выросли вместе, друзья детства, можно сказать, и вот так и шли по жизни рука об руку.
- Не обольщайтесь, - поморщился Мудрец. - Удачное совпадение – дело случая, но этот брак был по расчету, как и подавляющее большинство подобных союзов, которые заключает знать. Если Венера в натальной карте стоит в Скорпионе (а в натальной карте короля она стоит в Скорпионе), то это верный признак того, что главным при заключении брака будут не чувства, а выгода. А что выросли вместе, так это еще ни о чем не говорит. Стало быть, она долго не протянет?

- Боюсь, что нет. И будет у нас тогда новая госпожа. Это, собственно, уже негласно обсуждается, разными лицами и с разных точек зрения. Вот, например, племянница королевская от своего прекрасного дядюшки просто без ума, влюблена как кошка, и была бы счастлива составить ему пару. Я читала ее письмо к моему свекру, в котором она просила его о помощи в этом щепетильном деле. Там было примерно так: «Умоляю вас, скажите его милости королю, что только он единственная моя радость и опора в этом мире, и я всецело принадлежу ему и сердцем, и мыслями, и телом…» Ой, ой, ой… Мой свекор считает, что это был бы хороший союз, поскольку удалось бы помирить партии вдовой королевы и нового монарха, и вроде бы пообещал этой дурочке, что напомнит королю о ее страстной любви к Его бесподобной милости и вообще поможет ей в осуществлении ее чаяний.

- Нет, это не тот союз, который принесет счастье и преуспевание королевству, который всем нам нужен, - решительно возразил Мудрец.

- Да этого и не будет, - сказала Дама, небрежно махнув изящной белой ручкой. - Напрасно мой свекор обольщается, в сваты решил податься на старости лет. Король сам перевел девчонку в незаконнорожденные вместе с ее братцами, иначе не видать бы ему короны. И чтобы он сделал ее после этого своей королевой? Конечно, нет. Он же говорил, что не допустит, чтобы на гербе королевства появилась темная полоса. Вот она и не появится, по крайней мере, при нем. К тому же в северных графствах такого альянса не поймут, там многие не любят свергнутую экс-королевскую семью. Ради хорошенького личика король не нарушит свои принципы и не станет делать ничего такого, что оттолкнуло бы от него подданных, которые в нем пока что души не чают, особенно там, на его Севере. Это все яснее ясного, о чем тут говорить. 

- Я имел в виду другое, - сказал Мудрец. - То, что мы с вами обсуждали, и не раз.
- Я вас прекрасно поняла, - кивнула Дама, - и по-прежнему разделяю ваши взгляды, ваше убеждение. Но… у меня появились сомнения.
- Сомнения?

- Претендент… - она помолчала немного. - Не кажется ли вам, что это не лучший выбор? Этот человек принадлежит к правящему королевскому дому лишь по боковой ветви, узаконенной, но лишенной права наследования престола, и к тому же еще не по главной, а всего-то по женской линии. По мужской линии он происходит из знатного, но не королевского рода, из той земли, которая была завоевана и присоединена к землям королевства последней и где до сих пор живут пророчествами о грядущем освобождении от захватчиков, бредя старыми легендами о волшебных островах и спящих до поры героях. Ходят, конечно, слухи, будто его признал перед смертью своим наследником тот король, который был предшественником покойного… и страдал слабоумием, кстати говоря… но это ведь сказки для наивных, не более того… 
     Он рос и взрослел за рубежом, и не как принц крови, а как изгой, что не могло его не озлобить. Его воспитывали и на него оказывали влияние люди, часть которых -  недоброжелатели не только нынешней династии, но и всей нашей страны.
     Он никогда ничем не правил и понятия не имеет, как это делается. Нельзя исключить, что ему просто захочется использовать новые властные полномочия как возможность отомстить тем, кого он считает своими врагами, то есть приверженцам прежнего режима, а также насладиться вседозволенностью и роскошью, вознаградив себя за годы безвестности и унижений.
     Он не воин, не умеет воевать ни в каком качестве и вообще, кажется, не самого храброго десятка. И таков будет наш новый король? Меня эта мысль начала озадачивать.

- Что поначалу слегка опьянеет от вкуса власти, так это нередко свойственно каждому новому венценосцу и со временем проходит. Что не умеет править и воевать – вокруг него сплотятся те, кто это умеет и сделает.
- Не допускаете ли вы, что это как раз и привлекает к нему сторонников – надежда на слабость будущего монарха, при котором откроется поле для самоуправства, в отличие от монарха сильного, при котором о таком и речи быть не может, которому придется служить ответственно, порой вразрез с собственными интересами?
- Я допускаю одно - важно свергнуть негодную опасную власть, а далее все пойдет так, как нужно для лучшего будущего государства и народа.

- Я пока не вижу ничего плохого ни в самом нашем нынешнем короле, ни в том, как он ведет дела, - сказала Дама. - Ничего ужасного не происходит, напротив…
- Что я слышу? – воскликнул Мудрец. - Не вы ли возмущались и трепетали, говоря о том, как были подавлены восстания той кровавой осени?
- И возмущалась, и трепетала, и мятежи были подавлены не без крови, и даже знатные лорды положили головы на плахи, но все очень скоро прекратилось. Король не разворачивал по-настоящему массовых репрессий, хотя это как будто напрашивалось, он не был мстителен. Вдовая королева его убить хотела… или вот-вот бы захотела… а он ее простил и при дворе принимает; дочек ее обещал пристроить замуж получше и приданого наверняка не пожалеет. Семьи казненных заговорщиков не пострадали ни в чем, сохранив и положение, и достояние. Парламент включил в акт аттинктуры порядка ста человек, виновных в государственной измене, но король помиловал почти всех, оставшихся же в основном отдали на поруки родным или друзьям, и некоторые из них уже сбежали из страны и теперь находятся далеко, в чужих землях, где могут заниматься чем угодно, в том числе помогают Претенденту готовить вторжение, на средства, которые были украдены из королевской казны вдовой королевой, а также предоставлены враждебными нам силами. Что от него за это потребуют, кстати говоря? Какие уступки, отказ от каких титулов и земель? Ведь ничего не делается просто так, за все нужно платить.

- Если и придется заплатить чем-то сейчас, то в будущем это окупится многими благами.

- Хорошо бы, чтобы так и было. Но не слишком ли большой риск?
     Нынешний король, по всей видимости, намерен добиваться процветания королевства, отстаивая государственные интересы решительно и последовательно, чем и занимается.     Он-то как раз хорошо разбирается во всех вопросах жизни страны и уже показал себя как правитель, законодатель и реформатор… я в этом не слишком сильна, знаете ли, но говорят, что реформы весьма продуманные и своевременные.
     Двору он придал изысканность и блеск, так что перед другими державами стыдно не будет. Простонародье его обожает, поскольку налоги снижены, отменены произвольные поборы в казну, и в действие проводится постулат равенства перед законом всех, и бедных, и богатых, и знатных, и простых… вот уж действительно чудеса.
     Его одолевают жалобами и прошениями, и он ведь не отказывает, велит разбираться и подавать помощь, следит за этим, иной раз даже вникает в дело лично. Это ли не участие к заботам и бедам окружающих?
     Во время коронационной поездки он проезжал через города и замки, и ему часто подносили дорогие подарки, но он не принимал почти ничего, приказывая употребить собранные для него денежные суммы на местные нужды.
     Отважный воитель, что бесспорно, и к тому же человек благочестивый и нравственный. Даже любовницы при слабенькой жене не завел, а уж сколько бы желающих нашлось. Собой ведь хорош и любезным быть умеет, а танцует как, залюбуешься!

- Вы как будто им восхищаетесь, - произнес Мудрец отнюдь не доброжелательно. - А он ведь к женщинам суров.
- Это вы про ту потаскушку, сомнительное наследство прежнего правления? – усмехнулась Дама. - И что ее все жалеть взялись, не пойму. Она же в заговоре участвовала, противоправительственном, он мог приказать головенку ей вообще напрочь оттяпать, но вместо этого всего-то заставил прогуляться в покаянной процессии, а потом позволил замуж выйти, за своего же служащего, кстати говоря...
- Но служащий был уволен с должности.
- Но каждый волен выбирать, что ему дороже – любовь или карьера. 

- Не спорю, что этот человек обладает обаянием, которое может обезоружить, - промолвил Мудрец. - Могу понять, что нелегко устоять женщине, если речь идет о красивом мужчине. Хотя Венера, заточенная в Скорпионе, что отнюдь не является благоприятным фактором, не позволит очарованию даже в этом случае продлиться долго… стоит приглядеться получше, одним словом, и розовый туман развеется.

     Несмотря на вашу слабую несовершенную женскую природу, призываю вас, моя госпожа, обратиться к разуму, не к чувствам, и вспомнить о том, что нам известна истина, и мы должны быть готовы ее принять, и мы готовы ее принять, если же это не так, то мы не можем считать себя достойными своей исключительной избранности из безликой толпы многих смертных, чей удел – беспросветное невежество и заблуждения. 

     Вспомните, посмотрите еще раз, как расположены звезды в королевской натальной карте, карте рождения, и вам все станет ясно.

     Сатурн стоит в знаке Весов в опасной близости к Солнцу, сожженный, испепеленный его огненными лучами, отдав дневному светилу все свои свойства и качества. Солнце короля это и есть Сатурн, растворившийся в его сиянии, слившийся с ним, напитавший его собой. Коль скоро внутренний мир человека находится под влиянием этой мрачной вредоносной планеты, а это именно так, то он лицемерен, умело скрывая свои истинные побуждения под хорошо пригнанной маской, которая может ввести в заблуждение. Кроме того, отсюда проистекают такие качества натуры, как гневливость, заносчивость, неумение признавать свои ошибки, а также эта непонятная для благородного лорда тяга к низменным предметам, простонародью, черни.

     Человек с поврежденным, сожженным Сатурном отличается крайним эгоизмом и эгоцентризмом и обладает умением устанавливать свои правила и нормы, придавая им кажущуюся объективность, которых они не имеют, так как выгодны только ему одному, ибо, каким бы ни был его девиз, он всегда подспудно гласит одно: «Все будут слушаться меня». Свои блестящие способности и таланты такой человек употребляет на доказательства своей правоты и правильности своих действий, хотя при этом будет иметь ввиду только свои интересы, поступая непорядочно по отношению к тем, кто находится рядом с ним. Уличить его во лжи составит большой труд, и окружающие поневоле вынуждены будут терпеть такое положение вещей, но копить в сердце раздражение и недовольство, чувствуя, что они – жертвы обмана. 

     Внешние успехи, однако, у таких людей сопровождаются ощущением внутренней тьмы и пустоты. Сатурн – медленная планета, она совершает в небе долгий путь, замедляя все, что происходит под ее влиянием, что будет длиться и длиться, не меняясь, словно медленная пытка. Это сама преисподняя души.   

      А что же другие планеты? Юпитер под знаком Весов сообщает нативу выдающиеся качества политика, государственного деятеля, но также наделяет его поистине дьявольской гордостью. Такой человек не знает смирения и склонен к тому, чтобы стать деспотичным. К тому же он крайне самонадеян. 

     Венера томится в заточении в Скорпионе, страдая от его яда, пропитываясь им, что извращает ее мягкую любящую натуру, сообщая человеку пылкую пламенную страстность, граничащую с порочностью, с возможностью получать наслаждение от причинения страданий окружающим людям. Скрытые, темные, опасные желания отравляют его кровь, и вряд ли в его силах совладать с ними.

     Восточный Меркурий, находящийся вблизи Солнца, говорит о живом и цепком уме. Человек под его влиянием обладает большими способностями и владеет обширными знаниями, так как легко схватывает и запоминает любые сведения и имеет способности к языкам. Но Скорпион придает мыслям горячность, которая заставляет торопиться там, где следует выждать, и менять решения под влиянием минуты. 

    Марс стоит в своей обители, Овне, но его положение нельзя назвать удачным. Находящийся в оппозиции к Сатурну, он в то же время словно тяжелым копьем наносит удар по самому Солнцу. Под такими звездами в мир приходят грубые натуры, с животными инстинктами, придающие большую значимость физической стороне в ущерб духовной, почитающие закон силы как единственно верный. Оппозиция Солнца и Марса делает человека невыдержанным, нетерпеливым вплоть до безрассудности.

     Все начинания короля, все его реформы… они кажутся хороши, но не до конца понятны окружающим, а некоторые вещи способны даже вызвать раздражение. К тому же не все они вообще осуществимы, словно оторваны от того, что происходит на самом деле. Добровольные пожертвования в казну он отменил, но ввел систему займов, поскольку деньги все равно нужны и их где-то придется брать, между тем неясно, как будут гаситься эти долги – за счет новых займов? Вам не кажется, что это напоминает замкнутый порочный круг?

     Сейчас король только затеял свои великие дела, желая все делать по-своему, словно заново, и он энергичен и полон надежд. Однако продолжительная деятельность в одном направлении окажется для него слишком утомительной – исходя из положения звезд, из ретроградности Марса, грозящего упадками сил, это непременно произойдет. Его интерес ко всему, что его сейчас занимает, чем он занят, чем увлечен, угаснет быстрее наступления того времени, когда окажется достигнут результат. Выносливости и терпения не хватит надолго, стремление продолжать начатое угаснет. Его планы во многом останутся планами, а вызванный развернутой было деятельностью сумбур обернется только к худу, внеся путаницу и разлад. Между тем накопившаяся в связи с этим внутренняя неудовлетворенность усилит свойственные ему упрямство и несговорчивость, с ним станет тяжело вести дела, что создаст напряжение в его ближайшем окружении. Его будут понимать все меньше и меньше, от него устанут.    

     Рано или поздно под вредоносным влиянием оппозиционных Сатурна и Марса исказятся и все прочие изначальные побуждения. Там, где находилось место для сострадания, угнездятся раздражение и душевная черствость. Там, где была щедрость, проявятся жадность и скупость. И разве мы уже не наблюдали ее проявлений? Поведение короля во время коронационной поездки больше похоже на притворство. Трудно ли отказаться от нескольких кошельков с монетами, когда владеешь огромным личным достоянием! И не стоит забывать, как он получил его львиную долю – мать его жены была объявлена для этого мертвой, чтобы возможно было наложить руку на ее состояние, разве же это не ужасно. Конечно, можно возразить, что она находилась во вражеском лагере, сама занималась интригами, за что и поплатилась, и что не он один поживился ее имуществом, разделив его с братом, но тем не менее, что было, то было.   

     Как бы ни был умен и ловок король, ему никогда не забудут и не простят того, каким образом он пришел к власти. Он отстранил от трона племянника, отправил на плаху знатных и уважаемых людей, причем суд его над ними был поспешным и предвзятым. Его жестокосердие сочтут исключительным даже для нашего немилостивого времени. Те, на кого он рассчитывает, отвернутся от него, подведут его, и он наконец останется одинок. Это неизбежно, это уже произошло и происходит. Его кузен сначала помогал ему, а затем решительно выступил против. Многие даже из тех, кто поддерживал его отца и брата, был приверженцем установленного последним режима, бегут из страны, бегут от него, полные страха, не уверенные в своем завтрашнем дне.

     Популярность среди черни поддержкой ему не станет - что они могут, простые люди, прах у ног сильных, как бы много этого праха ни было. К тому же народная любовь непостоянна и недолговечна. Люди вообще по своей натуре склонны быть неблагодарными, забывчивыми и доверчивыми. Расскажут им, что все было не так, как им казалось, и они поверят, и повернутся к тому, кто хотел им добра и действовал им во благо, спиной.

     Знак Весов заставляет все время колебаться, сомневаться, что порождает недоверие, подозрительность и усиливает уже отмеченный мной эффект негативного аспекта Марса и Сатурна. Проводящие время в споре друг с другом, они заставляют человека снова и снова самоутверждаться в собственных глазах, поддерживая свое превосходство в окружающем мире с помощью насилия.

     Марс, владыка Скорпиона, делает короля воинственным и отважным, так что он кажется подобным прославленным, воспетым в поэмах героям древности, но, если приглядеться к расположению планет, к пораженному марсианским копьем, словно пронзенному им Солнцу, источнику жизненных сил, станет ясно, что свою решающую битву он, скорее всего, проиграет. Он обречен на неудачу! Особенно если дополнительные обстоятельства сложатся неблагоприятным образом.   

     А потому мы должны показать всем – и ему самому - что небеса готовы от него отвернуться – и это так и есть – лишая его своей благодати. 

     Я сделал расчеты. Вскоре произойдет солнечное затмение. Необходимо, чтобы королева умерла в этот день, не в какой-то другой. Как вы говорите, ей становится все хуже, значит, скоро придворный лекарь предупредит короля, что он не должен быть рядом с нею, тем более проводить с нею ночи, так как это опасно для его здоровья. Король послушает, поневоле. Долг перед страной не позволит ему рисковать. А вы, моя госпожа, между тем вхожи к королеве и будете находиться с нею. Соответственно у вас появится масса времени и возможностей, чтобы сделать то, что должно. Это не трудно, всего лишь капнуть зелье в лекарство больной. В отсутствие короля ее никто не защитит и не воспрепятствует вашим действиям. Да если бы даже он и был там, вы все равно наверняка улучите удобный момент. 

Мудрец подвинул к себе стоявшую на столе шкатулку, вынул из нее маленький металлический флакон, тускло блеснувший при свете свечей, и протянул его Даме.

- Возьмите, - сказал он. - Сомневаетесь вы в том, что мы затеяли и отчасти претворили в жизнь, или нет, но вы ведь понимаете, что не можете отказаться участвовать в осуществлении принятых планов после того, что уже сделали. Иначе вы подведете под удар не только себя, но и свою семью. Для вас выход один – следовать по намеченному пути, без колебаний и промедлений. К тому же, уверяю вас, все ваши сомнения вскоре рассеются.

- Я понимаю, - сказала Дама и взяла флакон. - Все зашло слишком далеко, чтобы пытаться что-то изменить. Дороги назад нет. Хотя должна признаться, что не могу без содрогания думать…
- Королева больна, - сказал мудрец. - Она все равно умрет, бедняжка. Так пусть умрет в нужное время, послужив своей смертью благим начинаниям.
- Она его любит, - горько усмехнулась Дама, - а мы заставим ее принести ему вред.
- Она не узнает об этом. Это вообще милосердно – избавить ее от лишних страданий. Сколько она еще промучается, если не оборвать все разом.
- Для него ее смерть станет тяжелым ударом, - прошептала Дама. - Сначала потеря сына, затем жены, самого близкого человека, да еще при особенных зловещих обстоятельствах…
- Но этого как раз мы и добиваемся. Решающая схватка не за горами, нужно сделать все, чтобы лишить его уверенности и сил и выбить оружие у него из рук еще до начала боя. В этом случае победа будет на правильной стороне наверняка.

- Когда по вашим данным солнце затмится? – спросила Дама, пряча флакон.
- Это произойдет 16 марта и продлится несколько минут.
- Будет заметно?
- Если обойдется без сильной облачности, то заметят многие. День омрачится тенью. Расскажите о том, что ожидается затмение, своим знакомым, чтобы больше людей было готово узреть истину.
***   ***   ***

ГЛАВА  4.  СЛЕДОВАНИЕ. Ноябрь 1485 года.

… - Вы давно не заглядывали ко мне, моя госпожа, - сказал Мудрец Даме, отодвигая для нее стул с высокой резной спинкой, чтобы помочь ей устроиться за столом, накрытом гобеленовой скатертью, и усаживаясь напротив нее.
- Очень много хлопот, разного толка, - сказала Дама. - Я не успеваю следить за всем и бывать всюду, куда меня призывают разные дела и обязанности. У меня иной раз голова просто кругом. И мне казалось, что вы уже приглашены ко Двору.

- Нет, - слегка запнувшись, покачал головой Мудрец, - не приглашен все еще… И на коронации нового монарха тоже не был, - он не удержался от вздоха, но затем продолжил  более бодрым тоном. - Надеюсь, однако, что это произойдет со дня на день. Можно понять, что сейчас, когда новая власть еще не устоялась, новый король подозрительно относится ко многим, тем более к тем, кто был близок к представителям прежней династии, что как раз можно сказать обо мне…

- Да, вероятно, - сказала Дама, кивнув. - Новый монарх в самом деле недоверчив, но как может быть иначе, учитывая обстоятельства. Впрочем, решения часто принимаются не им самим, а его окружением – матерью, отчимом, новым канцлером. Наша госпожа мать короля… она велит титуловать себя именно так: «Госпожа мать короля», - тут Дама усмехнулась, слегка саркастически, как могло показаться. - Эта госпожа забрала себе всю власть во дворце и поселилась в покоях, всегда принадлежавших королевам. Дворец вообще сильно изменился по сравнению с тем, каким был еще вчера. Его обитатели и посетители, я имею ввиду, они совсем другие люди. С другими вкусами, взглядами, привычками… амбициями… К тому же все вокруг пребывает в смятении, новый режим еще в самом деле, как вы заметили, не устоялся, много путаницы и неразберихи. Порой кажется, что никто еще ничего толком не понял. Такие перемены, за столь короткое время… просто уму непостижимо…

Она, казалось, сама пребывала в смятении, взволнованная, забыв свои величавые манеры истинной аристократки, произнося слова быстро и нараспев, нервно теребя край скатерти и не замечая этого.

- Перемены были неизбежны, мы стремились к ним, и мы привыкнем, - сказал Мудрец.
- Да, разумеется, - ответила Дама и повторила, в знак пущего подтверждения слегка прихлопнув по столу ладонью. - Разумеется. Хотя, - и она медленно провела рукой вдоль края стола, прислушиваясь к своему внутреннему состоянию и подбирая слова, чтобы выразить владевшие ею мысли и чувства, - хотя, когда находишься в ожидании, это одно. А когда все уже произошло, это другое. Все это… непросто… и… и страшно… Я слышала рассказы… о битве, о том, как погиб король… прежний король… Разбитое королевское войско преследовалось наемниками, бегущие уничтожались… Почему не были остановлены убийства беззащитных? Зачем было допущено глумление над телом короля?

- На войне много жестокостей, моя госпожа, - произнес Мудрец. - Это дело грубое, бесчеловечное. Однако не стоит останавливаться на временном тяжелом впечатлении, оно не является решающим для будущего, в которое нам следует устремить свой духовный взор. Успокойтесь. Главное, что все случилось так, как должно, и все наладится.
     Я думаю, я уверен, что победитель, наш новый властелин, будучи человеком благородным, не хотел издевательств над останками предшественника, пусть тот и заслужил свою участь, но его приказа ослушались. Вы же сами сказали – наемники… эти головорезы не знают жалости и чести. 

- Короля убили не наемники, - сказала Дама. - Говорят, это были люди одного из изменивших ему баронов.

- Одного из баронов, перешедших на правильную сторону, - поправил ее Мудрец.

- О да, на правильную сторону, - произнесла Дама. - На правильную сторону… Открывая свой первый Парламент через семь дней после своей коронации, новый король произнес речь, в которой сказал, что он стал королем по Суду Божьему, свершившемуся на поле кровавой сечи. Против этого нечего возразить. Но почему новый король объявил днем своего восшествия на престол день, предшествующий битве? Все, кто сражался с ним в этот день под знаменами прежнего монарха, теперь представленного узурпатором, стали изменниками короны. Они объявлены вне закона, их имения подлежат конфискации…

- Я бы сказал, это оправданный, мудрый шаг в данных условиях, который лишит лоялистов свергнутого режима возможности противодействия и в конечном счете поможет быстрее умиротворить королевство.

- Умиротворить королевство… В столицу доходят вести о бунтах в поместьях, которые принадлежали прежнему королю. И о том, что они подавляются с большой жестокостью.

- Новый порядок всегда устанавливается через ломку старого, и кто не соглашается с этим, обречен пострадать. Простые же люди должны подчиняться власти, не рассуждая; так заведено в этом мире по божьей воле, что их удел – покорность.

- Я все чаще слышу о вспышках заразной болезни. Она убивает быстро и распространяется все шире. Сначала заговорили о чуме, но симптомы другие. Теперь ее называют потницей. Говорят, ее завезли с континента наемники из армии нового короля. Говорят также, что это дурное предзнаменование для нового правления, обещающее многие беды и потрясения.

- Такое могут болтать лишь темные, глупые люди, и не стоит ни верить этим байкам, ни повторять их. Болезни всегда расплата за совершенные грехи, ниспосылаемая свыше. Люди страдают, потому что поддались на обольщение, когда радовались восшествию на престол прежнего короля, хотя он этот престол узурпировал, а свою власть употреблял во зло многим достойным людям, и это всем известно. 

- Наш новый государь собирается в коронационную поездку по стране. Он хочет показать, что не боится, но он боится. Не выходит из комнаты без охраны, из дворца без кольчуги.  Возможно, в северных землях, где с любовью относились к его предшественнику, без эксцессов не обойдется, и он это понимает. 

- Все образуется. Было бы хорошо, чтобы он отправился в путь после свадьбы, вместе с новой королевой. Это выглядело бы привлекательно в глазах народа, учитывая, что она – представительница прежней династии. Странно, собственно говоря, что свадьба до сих не состоялась. Кажется, это было первое, что должно было сделать.

- Новый король принял корону не как муж наследницы, но по собственному праву, желая подчеркнуть, что законность его восхождения на престол никоим образом не связана с предполагаемым брачным союзом. Это первая причина проволочки. Вторая состоит в том, что они родственники, и нужно запросить разрешение папской курии в Риме. Но есть и третья причина.
- В чем же дело?
- Девица рыдает днями и ночами. Если не угомонится, в церковь ее придется тащить силой. Даже обсуждался вопрос о том, чтобы заменить ее младшей сестрой.

- Что за ерунда! – вскричал Мудрец. - Мы все столько сил потратили на то, чтобы добиться успеха, отчаянно рискуя при этом. Остался последний шаг, и он должен быть совершен, иначе все, все потеряет смысл. Золото и серебро, красное и белое. Король и королева, прошедшие очищение в купели глобальных катаклизмов эпохи. Священный брак, плодом которого станет чудесный младенец. Великий эликсир, подразумевающий процветание страны на века и века. Как смеет какая-то глупая девчонка ставить под угрозу столь многое! Что она возомнила о себе! Вдолбите ей в пустую голову, как важно ее замужество, какой особый смысл оно имеет, и пусть не вздумает, не смеет отказываться от выполнения своего долга, предпосланного ей ее судьбой!

- Любимый ею человек погиб, над его телом надругались, а имя смешали с грязью. Ее сердце разбито.

- Вы женщина, вам виднее, - буркнул Мудрец, насупившись. - Но…

- Не волнуйтесь, мой друг, - сказала Дама, несмотря на свои столь явно продемонстрированные переживания очевидно стараясь взять себя в руки и отчасти преуспевая в этом, в результате чего голос ее прозвучал довольно твердо. - Конечно, свадьба состоится. Думаю, это произойдет вскоре после Рождества. Как бы ни хорохорился новый король, но брак с принцессой, старшей принцессой, наследницей своего отца, ему необходим. Недаром же он вернул ей ее статус, отменив постановление прежнего правления о бастардизации. И ее мать, свою без пяти минут тещу, снова сделал королевой, в чем ей недавно было отказано: не может же он жениться на незаконнорожденной дочери какой-то там обычной вдовы. В Рим запрос также уже отправлен. Так что все нужные шаги предприняты. А девушка… Что ж, погорюет, поплачет… Конечно, я объясню ей ее великую миссию, что поможет поднять ее дух. А ее мать надавит на нее со всей стороны и заставит пожертвовать собой ради блага семейных, и ради своего блага тоже. Все же лучше быть королевой, хотя и за нелюбимым королем, чем затворницей-монахиней, вечно горюющей о прошлом, где-нибудь в захолустье. Да и время сделает свое, заживляя раны с течением дней.   

- Вот теперь я снова слышу слова своей лучшей ученицы и верной последовательницы и узнаю ее тонкий ум и острый язычок, - сказал Мудрец, с облегчением переведя дух. - Впрочем, я никогда, даже в те минуты, когда вы высказывали свои сомнения, не сомневался в вас. И простите меня, простите Бога ради  - я выпустил из виду, что вы сейчас сами страдаете по личным причинам. Ваш муж все еще в тюрьме?

- Да, все еще, - отвечала Дама. - И не скоро оттуда выйдет, так как по-прежнему отказывается принести присягу новому королю, наотрез отказывается.
- Но как его здоровье, он ведь попал в плен раненым?
- Раны почти зажили, силы возвращаются, условия содержания и уход за ним хороший. Я имею возможность навещать его так часто, как пожелаю, и даже поселилась поблизости от тюремного замка, чтобы не приходилось далеко ездить.
- Я говорил вам, что ваши услуги не будут забыты. Жизнь вашему мужу сохранена, вы сами облечены доверием. 

- Да, мои услуги, как вы выразились, не забыты. Мне в этом отношении жаловаться не на что. Мое личное состояние, являющееся наследством моего отца, в отличие от конфискованных владений свекра и мужа, осталось при мне в полном объеме, я не потерпела никакого убытка и даже, как прежде, близка ко Двору, так что, возможно, буду вскоре возвращена в штат. Мне предоставлено неограниченное время для того, чтобы склонить моего супруга к лояльности новому режиму. Поскольку мой свекор, его отец, погиб на поле боя, как и король… прежний король… то, кроме меня, на него влиять никто не будет. Он еще не желает меня слушать, но время и здесь, я очень на это надеюсь, придет на помощь.   

- Я не сомневаюсь, что ваш муж проявит благоразумие, - сказал Мудрец, явно стараясь  поддержать ее и обнадежить. - Он должен понять, что другого пути нет. Мертвых не воскресить, и мертвые не спросят с живых. Клятвы, принесенные им, умерли вместе с ними. А живым надо продолжать жить. Все, что происходит в этом мире, суть воля высших сил, начертанная звездными знаками на небесах. Кто мы такие, чтобы им противиться?
***     ***   ***

ГЛАВА  5.  ОСОЗНАНИЕ.  Март 1497 года.

     … Дама медленно разворачивала свиток, содержание которого составляли красочные сложные рисунки с краткими стихотворными подписями под ними. Она рассматривала красных и золотых крылатых драконов с длинными гибкими шеями и рогатыми головками, красных и золотых львов с лохматыми пышными гривами, в пасти которых пылали алчные языки… Здесь были король и королева в купели очищения, прекрасные и целомудренные, смиренно, исполненные понимания важности своей миссии, принимающие свою судьбу, а еще бородатые маги и водяные феи с зелеными хвостами, обвивающими стройные ажурно-узорные колонны… целый мир причудливых и странных образов. И она любовалась этим миром, порой слегка касаясь рисунков, ласково проводя по их контурам тонкими белыми пальцами, словно приветствуя старых и милых знакомых.   

Свечи, стоявшие на столе, озаряли свиток и гобеленовую скатерть под ним довольно ярко, остальная же комната тонула в полумраке, но даже при таком рассеянном свете было видно, что в ней царит непривычный разор. Многие полки стеллажей были пусты, лабораторная посуда собрана в короб, вороха пергаментов и бумаг – кодексы, свитки - свалены в другой, а те предметы, которые не поместились, стояли и лежали рядом на полу, небрежно перепутанные между собою. Не качалась больше под потолком на легком сквозняке привезенная смелыми мореходами из далеких южных морей диковинная рыба-еж с длинными роговыми иглами, отбрасывая тени на каменные стены, а на столе, лишенном своей богатой гобеленовой скатерти, не искрился гранями прибор для вина драгоценного венецианского стекла.

Дама была одна, ожидая отсутствовавшего хозяина. Наконец за тяжелой дверью с арочным верхом послышались шаги, и дверь отворилась. 

- Приношу извинения, моя госпожа, я задержался, - произнес Мудрец, поклонившись. - Я поднимался на башню, наблюдал звезды…    

Дама в ответ улыбнулась и наклонила голову. 

- Как дела при Дворе? – произнес Мудрец, усаживаясь напротив своей гостьи за стол, однако таким тоном, словно его мало интересовало то, о чем он спрашивал.

- Все по-прежнему, насколько мне известно, - отвечала Дама. Она выглядела несколько бледной и усталой, но держалась спокойно и раскованно, а говорила ровным негромким голосом, который очень подходил для того, чтобы несколько отстраненно, без сильных эмоций, свойственных предвзятым суждениям, констатировать состоявшиеся факты. - Во дворце, украшенном эмблемами, ставшими символом новой династии… они теперь повсюду, эти эмблемы…  там ныне заправляет наша госпожа мать короля, особа чрезвычайно благочестивая, чопорная и не терпящая ни малейшего неповиновения, выдворившая наконец к своему удовольствию ненавидимую ею молодую королеву с младшими детьми в загородный замок, с глаз долой, где та, как я слышала, проводит время в музицировании и разведении борзых собак… достойное занятие… король же занят тем, что подсчитывает, сколько эля выпивает в сутки каждая из фрейлин и какие еще статьи придворного расхода можно сократить.

     Здоровье его оставляет желать лучшего, и телесное, и, возможно, также душевное. Он с самого начала не был крепышом, а теперь вовсе ослабел и мучается кашлем и зубной болью, да и смелостью, мягко говоря, не отличался и все прятался за спинами охраны, а теперь это уже стало обыденностью, будто по-другому и быть не может.

     Мне кажется, он плохо спит, если вообще спит, подбадривает же себя лицезрением портрета своего поверженного врага… приказал написать портрет так, что персонаж на нем выглядит точь-в-точь тем исчадием ада, которым он должен был быть, чтобы его смерть не оставляла ни тени сожаления. Я тут как-то подумала, что люди ведь со временем забудут, как на самом деле выглядел погибший король, и, вероятно, будут представлять его себе именно таким, поскольку до них дойдет именно такое изображение, в сопровождении именно таких описаний… Вот только героическая гибель на поле боя в эту концепцию не укладывается и всегда будет противоречить линии, взятой возобладавшей властью. Историю, как говорят об этом, и совершенно справедливо, пишут победители, но концовку они переписать по-своему не смогут.      

- Наш ныне правящий государь много пережил за последние годы, - сдержанно произнес Мудрец.

- Да, трон под ним не просто шатался, а ходуном ходил, - кивнула Дама. - Я вспоминаю, как мы были перепуганы, когда прогремела та судьбоносная битва… все это было, бесспорно, ужасно, столько крови пролилось, столько и знатных, и простых людей рассталось с жизнью… но кто мог подумать, что в отношении ужасов и крови нас еще ждет так многое. Народные восстания и новые битвы не уставали потрясать страну… А мы-то, наивные, надеялись, что мир наступит так быстро, как нам этого хотелось. Тяжело говорить об этом… Ах, что-то я сегодня чувствую себя вконец ослабевшей. Налейте мне вина, мой друг, это меня взбодрит немного.

- Вино, увы, не самое лучшее, - сказал Мудрец, выполняя ее просьбу, и придвигая к ней простую глиняную кружку с напитком. - Последнее время у меня неважно со средствами.
- Странно все же, что король так вас и не призвал к себе, - пожала плечами Дама.
- Место штатного астролога занял человек, который был близок к его семье с давних пор в качестве лекаря и во время прежнего правления сидел в тюрьме за участие в заговоре, - пояснил Мудрец. - Может быть, правильно и справедливо, что он был облечен доверием и обласкан.

- Но вы сделали больше, куда больше. А награды так и не дождались.

- Лучшая награда для меня – успех того великого дела, за которое я боролся, - и в голосе Мудреца, произнесшего эти слова, прозвучали горделивые нотки.   

- Я вот думала иной раз, - сказала Дама, - не потому ли вы так взъелись на прежнего короля, того, который погиб так страшно и славно, что он тоже не спешил сделать вас своим советником? Вот вы ему и отомстили, убедив окружающих, что он родился под злыми звездами, и ему нельзя помогать? Правда, в результате так ничего и не выиграли… знать бы заранее, да? 

- Как вам пришло такое в голову?! – вскричал Мудрец. - И как… как вы можете так спокойно говорить мне об этом?

- Я очень благодарна вам за то, что могла и могу говорить с вами без обиняков, начистоту, будучи уверена в вашей дружбе и вашем умении хранить тайны, - с этими словами Дама, подавшись к нему ближе, положила ладонь на его руку. - Кому еще я позволю заглянуть в свои мысли, в свою душу, как не вам, мой друг? И если я пытаюсь читать в вашей душе… что ж, простите меня за эту вольность. Но не легче ли и вам станет от того, что вы наконец поглядите правде в глаза? Вы приложили максимум стараний, употребили свои знания, умения и связи на достижение поставленной цели, в которую верили и которая состояла в свержении прежнего режима и установлении власти нынешнего короля. И вот вы просто оставлены на обочине, у вас нет средств на хорошее вино, и вы уезжаете… вы ведь уезжаете? – она жестом руки показала на следы сборов в стенах лаборатории.

- Да, уезжаю, - подтвердил Мудрец. - В столице меня ничто не держит. Поживу в отдалении от шума, от суеты, займусь на досуге размышлениями и чтением книг.
- Намерены жить в глуши отшельником?   
- Да, намерен жить в глуши отшельником. Это хорошая жизнь, о ней должен мечтать любой ученый. Хотя, как обычный слабый человек, я в самом деле чувствую некоторую обиду… мне хотелось бы, действительно, чтобы ко мне и к тому, что я совершил, к чему был причастен, отнеслись с большим вниманием… Однако я стараюсь быть выше этого. В конце концов, я могу утешаться тем, что в произошедшем есть и моя заслуга.

- Или вина, - произнесла Дама, снова откидываясь на спинку стула, при этом не сводя глаз с лица собеседника. - Вам не приходило на ум, что вы ошиблись? Что мы все ошиблись, мы с вами и со всеми, кто поверил нам и действовал заодно, ошиблись, впали в роковое заблуждение!

- Этого не может быть, - твердо сказал Мудрец. - Я абсолютно уверен в своих выводах. Нам удалось остановить зло в самом начале, оно недостаточно проявило себя, отсюда и видимость того, что свергнутый монарх был не так плох и не заслужил постигшую его участь. Вспомните, как об этом рассказывали: он ведь говорил перед боем о том, что, кто бы ни одержал верх на этом поле, жизнь станет иной, более суровой и жестокой. И что он, если победит, не будет уже прежним милостивым королем.

- Думаю, сказано было в запальчивости, - сказала Дама. - Он даже в крайней ситуации не казнил сына изменника, который был у него в заложниках, хотя мог бы.

- Вы просто, бог знает почему, в связи с женской жалостливостью, вероятно, столь свойственной вашей природе, пытаетесь придумать ему оправдания!

- Да нет же. Этим занимаетесь вы, то есть подыскиваете оправдания, только другому лицу, поскольку только так вы можете убедить себя, что шли правильным путем.
     Посмотрите, кого мы возвели в короли. Если говорить без обиняков: трус, скряга, лицемер, неблагодарный, злопамятный, безжалостный, беспощадный. Ни благородства, ни величия души, ни любви к стране, ни сочувствия к народу.
     При дворе во все праздничные дни проигрывается одно и то же представление: могучий дракон одолевает ужасного вепря, и распевается одна и та же баллада, о красной и белой розе, соединившихся в одну… Это, видимо, и есть самое главное достижение нынешнего режима. Главное и пока единственное.   
    Кстати говоря, прежний король, как я теперь знаю, собирался сделать то же самое в отношении соединения враждующих родов посредством брачного союза, за что мы так ратовали, в чем видели залог и символ наступления нового времени, поскольку данный союз воспроизвел бы алхимическое сочетание противоположных начал, золота и серебра, красного и белого… священный брак, плодом которого станет великий эликсир, панацея, философский камень, открывающий путь ко всеобщим процветанию и благоденствию…

- Что вы хотите сказать? – спросил Мудрец.

- Что прежний король после смерти своей королевы планировал женитьбу на заморской принцессе, чьи предки были также предками враждебной ему династии.
     Она кстати, уже умерла, та бедняжка, которая могла бы стать нашей новой госпожой. Не пережила смерти жениха, хотя совсем его не знала, ушла в монастырь и уморила себя аскезой. Тогда была весна, и благоухали цветы… впрочем, в ее южной стране цветы цветут круглый год... Так долго ждала своей судьбы, и вот, дождалась. Говорят, ей было видение – прекрасный молодой человек явился ей во время молитвенного бдения и сказал, что ее короля больше нет в живых. Не иначе, это он сам и был, уже после смерти, то есть его душа. Это не так уж трудно объяснить, ведь она уже чувствовала себя связанной с ним. Да и вообще, чего только не бывает на свете. 

     Может быть, великое метафизическое таинство священного брака ему удалось бы лучше, чем тому, кто занял его место. Поскольку мы должны признать, что, как не каждый опыт является удачным, так и этот опыт не увенчался успехом. То ли пропорции изначальных веществ не те, то ли качество не соответствовало, то ли исполнение не задалось. Одна лишь эмблема и получилась на выходе из перегонного куба, оболочка без содержания. Или, если сказать иначе, с содержанием, но не тем, на какое делался расчет.

- Все еще впереди, - сказал Мудрец. - Некоторые процессы могут иметь затяжной характер и дают результат позднее, чем ожидалось вначале.

- Хорошо, если так, - сказала Дама. - Пока же мы проводим время в ожидании, дела идут крайне неважно. Посмотрите вокруг. Столько жертв уже принесено, и что же? Страдают и знатные, и простые. Налоговые тяготы растут, а какое оправдание придумано канцлером! Не даром люди назвали его сентенцию вилами: если вы богаты – вам не трудно заплатить налоги, если вы бедны – значит, отложили что-то на черный день, так что есть из чего заплатить налоги. Эти вилы не оставляют выхода, разорены будут все.

     Процветают доносы, каждое неосторожное слово может быть услышано, после чего незамедлительно следуют арест и кара. Королевский замок в столице, где пытают и казнят, стал настолько страшным местом, что король сам боится в нем жить и давно уже не переступал его порога… посылать на плаху в его стиле, а вот смотреть, как производят казнь, ему не по нраву, слишком страшно.

     Он уничтожает всех, в ком видит хотя бы тень угрозы, только медленно, исподволь. Уже нет в живых ни уморенной в монастыре вдовой королевы, ни близких прежнего монарха, а он все продолжает бояться – за свою власть, за свою жизнь… Ведь даже тех не пощадил, кто доставил ему трон, кто спас его в тот давний судьбоносный день. Кому кровавая плаха, кому яд, кому изгнание…

     Вам не кажется, что при прежнем правлении ничего такого не случилось бы?
     Мне стали приходить в голову странные мысли, мэтр. Что, если мы перепутали королей?

     Вы слышали, вероятно, что во время перехода армии на поле боя прежний король, ныне отошедший в мир иной, приказал своим воинам щадить хлебные поля: люди могли потерять урожай, так как близилось время жатвы. В такую минуту подумал об этом… Если приглядеться, если вдуматься, не был ли именно он тем добрым королем из сказок и преданий, который правит справедливо и защищает слабых и обездоленных от произвола сильных и алчных, о котором мечтают, которого ждут, но, когда он приходит в самом деле, его не узнают, отвергают и предают смерти, что и произошло.

- Действительно, странные мысли, - сказал Мудрец. - Они были бы простительны, если бы вы не знали предсказания звезд. Но вы их знаете – и все же сомневаетесь снова и снова.

- Я уже и не сомневаюсь, - сказала Дама все также спокойно, как должен говорить умудренный человек, которому многое стало ясно при отстраненном, сделавшемся беспристрастным взгляде. Мудрец покачал головой.

- Время жатвы, - продолжала она, не обращая внимания на его жест. - Символично, не так ли? Было ли у него предчувствие скорой гибели, неизбежной смерти, как вы думаете?

Мудрец нахмурился и ничего не сказал, но она, кажется, и не ждала ответа, и в полутемной комнате снова зашелестел ее тихий голос, словно ветер шевелил опавшие сухие листья.      

- Удивительно, что пострадали почти все, кто переметнулся на сторону нынешнего нашего властелина, нарушив свои клятвы, данные его предшественнику. Разница лишь в том, что пострадали они по разным причинам. Вы слышали, как страшно погиб тот военачальник, который не выполнил приказ погибшего короля, что и стоило тому жизни? Его убили во время бунта, а на растерзанный труп подбросили записку, в которой стояло одно слово: «Предатель». Собственно, с его убийства бунт и начался. А другого военачальника нынешний король казнил сам. Ему всегда казалось, что тот пришел ему на помощь по ошибке, во всяком случае, выжидал до последнего, подвергая его смертельной опасности, и он никогда ему не доверял. Сын его отчима умер при странных обстоятельствах, говорят, от яда, которым его угостили по приказу нового монарха во время банкета… О, а как король унизил своего главнокомандующего, доставившего ему победу! Оштрафовал за нарушение своего указа о дозволенной численности свиты…

- Я бы подумал, что на ваше мрачное восприятие действительности, которое вы демонстрируете, влияют личные неурядицы, - сказал Мудрец, помолчав. - Но ведь у вас все в порядке, насколько мне известно. Вы находитесь в фаворе подле монарших особ. Ваш муж принес присягу и был восстановлен в титулах и владениях.

- Да, он смирился наконец, - подтвердила Дама. - Три года тюрьмы убедили его в том, что прошлого не вернуть и другого выхода нет. К восставшим он не примкнул и заслужил доверие ныне правящего короля, подавив народное возмущение в северных землях со свирепостью, которой тот остался вполне доволен. Так что теперь он повязан с новым режимом кровью лоялистов режима прежнего.
     Я могла бы, кажется, быть спокойна. Но иногда, глядя на него, я думаю, мэтр, вот что: лучше бы он погиб в тот день вместе со своим королем, своим отцом и своими друзьями на том кровавом поле битвы, и я бы осталась оплакивать его в одиночестве. Он очень изменился. Это теперь совсем другой человек, не тот, за кого я вышла замуж, кого любила и кто любил меня, от кого я рожала детей. Он не сломался, он стал даже сильнее, но он груб, жесток и делается все хуже. Будто поставил себе задачу убить в себе прежние чувства, прежнего себя, без остатка, и это у него вполне успешно получается. И, кроме того, он просто очень много пьет. Когда же он пьян, я боюсь к нему подходить, не говоря уже о слугах и детях. Хотя вместе с отвращением и страхом я в это время ощущаю и нечто совершенно противоположное: мне становится так жаль его, так жаль, что я не нахожу слов, чтобы это выразить.
     То, чем я жила, чем я дорожила, больше не существует. Мой брак стал несчастным, я несчастна, и это уже никогда не изменится.

- Сожалею, - сказал Мудрец.    

- В последнее время я часто вспоминаю прошлое, - продолжала говорить Дама медленным, усталым голосом, временами слегка задыхаясь и замолкая, чтобы перевести дух, из-за чего ее речь звучала несколько прерывисто. - Вспоминаю людей, которых больше нет. Давно уже нет. Вот королева, король, их маленький сын… Они теперь вместе, где-то там, в тех заоблачных краях, о которых мы знаем так мало, и они, в отличие от нас, которые думают о них, совсем о нас не думают. Они не негодуют, не грозят, не обещают отмщение… не видят нас, проходят мимо, будто нас нет вовсе… будто тени – это не они, а мы. Не они, а мы.

     Я все хотела съездить на могилу короля, думала об этом, мечтала. Иногда так углублялась в эти мысли, что словно видела, как вхожу в церковь, как стою над плитами пола, под которыми он нашел свой последний приют… наклоняюсь и осторожно кладу на эти плиты белую розу… и мне становится легче на душе. Но я так и не собралась сделать это не в мечтах, а наяву, побоялась, честно говоря… неровен час, стало бы известно сами понимаете кому, и как бы к этому отнеслись… да и легче мне все равно бы не стало, я знаю это и просто пытаюсь себя утешить.

     Хотя надо было все же решиться. Конец все равно один. Поскольку можно догадаться, что происходит. Убирают неблагонадежных, убирают свидетелей и участников неблаговидных событий. Когда проект завершен, от исполнителей стараются отделаться. Мэтр, мы ведь с вами исполнители, что бы мы себе ни воображали об этом, а настоящие архитекторы – совсем другие лица. Нами воспользовались, теперь мы больше не нужны. Концы прячутся в воду, воду вечности, понимаете? Режим хочет создать себе человеческое лицо, поэтому все, что могло бы его опорочить, следы заговоров, вероломств, интриг, подлых предательств, тайных убийств – все это должно исчезнуть. Документы предаются огню, а люди смерти.

     Исходя из этого, то, что вас не призвали ко двору, кажется, сродни не неудаче, но скорее везению. Тут ведь как поглядеть. Может быть, про вас забыли и не вспомнят, на ваше счастье. Или сделают вид, что забыли, и не тронут, и это и есть ваша награда за все, совершенное вами в пользу известно кого. Хорошо, что вы не пожелали обивать пороги, апеллируя к совершенным вами подвигам… может быть, какие-то из этих достославных деяний вообще остались неизвестными. Недаром же говорят, что скромность – это добродетель, из тех, за которые воздается свыше. В некоторых случаях лучше так и оставаться в тени, в которой пребывал до сих пор.   

    А я вот всегда на виду, так что про меня и мое похвальное участие в некоторых делах, которые были необходимы для достижения победы, но неудобны для дальнейшего упоминания, забыть было бы мудрено. Я мозолю глаза. И слишком, слишком много знаю, а это, независимо от моей лояльности и прочих факторов, совершенно непростительно само по себе.

- Что вы хотите сказать? – воззрился на нее Мудрец.

- Боюсь, я умираю, мой друг, - сказала Дама и улыбнулась. - Поглядите на меня – я больна, я умираю. И вряд ли меня будут оплакивать долго даже мои близкие. Я, представьте, знаю с большой долей вероятности, на ком вскоре после моей кончины женится мой супруг, но не могу его упрекнуть. Мы отдалились в последнее время друг от друга, что же ему еще остается. Собственно, я пришла сегодня к вам проститься. Завтра я уже вряд ли смогу встать с постели. Я ухожу, вы уезжаете, время прощаний…

- Болезни не всегда ведут к смерти, - произнес Мудрец, внимательно приглядываясь к своей гостье, но не находя слов, чтобы попытаться напрочь отрицать проступающие в ее внешности зловещие приметы, однако делая попытку убедить ее и себя в том, что все обратимо. - Вы просто отдаете дань мнительности. Если вы недомогаете, то поправитесь, непременно.

- Хорошо бы, чтобы это было так. Но это не так. Сдается мне, что тот ученый медик, который ныне стал очень близок королю, человек сведущий во многих науках, вполне мог составить не только микстуру от кашля, но также создать средство от нежелательных лиц, которые свое дело сделали и теперь могут отдохнуть, забывшись вечным сном.
     Если вам вдруг преподнесут в подарок отменное вино и предложат, с любезными улыбками и рассыпаясь в комплиментах, непременно, не откладывая, продегустировать его - не делайте этого, заклинаю вас. 

- Вы слишком подозрительны, госпожа.

- Подозрительность также заразна, как любая другая зараза, - сказала Дама. - Наш нынешний господин король излучает ее в количествах, способных заполнить окружающее пространство и умы его подданных почти до отказа. Однако в некоторых случаях подозрения вполне оправданы, вот ведь незадача.

- Вокруг полно хворей, которые не трудно подцепить, - не сдавался Мудрец.

- Да, вы правы. По-прежнему проявляются вспышки морового поветрия, той повальной болезни, которая стала собирать свои жертвы после коронации нового монарха, вследствие чего пошли слухи о дурном предзнаменовании… а теперь уже просто говорят, что король-завоеватель… поскольку он, хотя и позиционирует себя в качестве  единственно законного монарха, конечно, завоеватель, поддержанный к тому же враждебными соседями, и никак иначе… что он проклят, и это проклятие расползается вокруг, подобно черному пятну. Его ненавидит вся страна, а он ненавидит всю страну. Знаете, как его называют в народе, который он притесняет? - Нечистый.
 
- Вы совершаете измену, говоря такие вещи, а я – слушая вас.

- Но ведь вы не донесете, как не доносили раньше. Или доносили? Может быть, вы рассказали о моих сомнениях, которыми я так простосердечно делилась с вами, поэтому меня и угостили отравой, а вас отпускают, пусть не осыпав золотом и чинами, но зато и не причинив вреда, что можно расценить как выраженную вам благодарность?

- Теперь я начинаю верить, что вы в самом деле больны, - пробормотал Мудрец.

- Да, на вашем месте я бы тоже так подумала, - сказала она. - Но это все уже не важно, вероятно… так или иначе, я скоро умру и унесу весь царящий в моей голове сумбур вместе со всеми известными мне страшными секретами в могилу… важно другое…  разделить гнет, лежащий у меня на душе камнем, я могу только с вами, пусть хотя бы на полчаса, поговорив напоследок вот так, по душам, полнее и откровеннее, чем можно осмелиться это сделать на исповеди… исповедовать-то меня будут, когда я уже ничего толком не смогу сказать, раньше я на исповедь не соглашусь, иначе нельзя… когда же я покину эти стены, уйду отсюда, от вас, я снова останусь одна со своими воспоминаниями и своими мыслями. Которых нет страшней и безнадежней. Ибо меня ужасает то, что меня ожидает там, за гробом.

     Может ли нас хотя бы в малой степени оправдать то обстоятельство, что мы заблуждались и совершали то, что совершали, не желая зла, но, напротив, со всей искренностью стремясь к добру? Ох, едва ли, едва ли…

    Я написала завещание. Все мое состояние, которое я сохранила неприкосновенным благодаря тем самым особым услугам, оказанным мной нынешним власть предержащим лицам, я отдаю на благотворительность и на поминание моей грешной души. Странно, что я будто и сохранила его для этого, будто оно для этого и предназначалось – стать соломинкой в бездне владеющего мной отчаяния.

    Мои близкие от этого не обеднеют, тут мне беспокоиться нечего. Средства раздадут беднякам, множеству простых нуждающихся людей. Я хочу думать, что их молитвы, которые они хотя бы единожды вознесут, в благодарность, с чистым сердцем и искренними помыслами, помогут мне на том свете. Хочу думать и не могу. Ведь не помогут… но что еще я в силах теперь сделать. Одно это только и остается - трепетать и молиться, изыскивая земные способы смягчить грядущую кару небес, при этом все чаще и чаще, даже помимо своей воли, представляя себе королеву, бледную, как луна, умершую в день, когда затмилось солнце, и короля, с окровавленной головой, в доспехах, покрытых кровью, убитого в неравном бою…

- Ему так предрекали звезды, - воскликнул Мудрец, тоже почти в отчаянии. - Я уверен в своих расчетах, они абсолютно верны, я перепроверял их не один раз. И растолковать их иначе просто невозможно. Солнце в конъюнкции с Сатурном, сжигающее его, и Марс в оппозиции к Солнцу, совершающий попятное движение. Если обратиться также к нумерологии, то дата гибели короля – 22 августа 1485 года - сложится в число 3, число злотворного Марса, военного убийцы. Какие еще нужны доказательства. Это рок, которому бесполезно противиться и которого нельзя избежать, ибо однажды, в свой особый час, он все равно настигнет. Что и произошло на самом деле. 

- Об этом говорят разное, - сказала Дама. - Говорят, человек, если соберется с духом, может переломить предначертанный ход событий… сопротивление судьбе, следуя древней мудрости, и оно не невозможно… Но даже если влияние звезд абсолютно фатально… - она подняла голову, и ее слабеющий голос окреп на минуту. - Пусть бы тогда все, что произошло, произошло само собой, без нашего участия, нашего вмешательства, нашей помощи, нашего вреда. Вероятно, вот это и есть самое главное, друг мой. Мы не должны были вмешиваться.

     Пусть бы решила судьба, жить королю или умереть, победить или проиграть. Если бы ему хотя бы не мешали, уж не говоря о том, чтобы поддержать в трудную минуту, все могло сложиться иначе.

     Но мы со своей стороны старались сделать все для того, чтобы лишить его сил и воли к борьбе, заставив сомневаться и страдать, зная, какой удар будет для него самым болезненным, и нанося этот удар без колебаний. Мы сделали все для того, чтобы оружие выпало из его рук, все для того, чтобы его погубить. Вот он и погиб, хотя боролся до последнего и оружия из рук так и не выпустил. Сильный был человек, мужественный, другим не чета. Тем более не чета тому, кто прятался за спинами охраны и кому теперь придворные льстецы поют всяческие дифирамбы, искажая действительность почем зря и наводя тень на плетень. Сколько лжи они еще нагородят, и думать противно. 

    Какое мы имели право брать на себя прерогативы судьбы? Кто мы такие, чтобы вмешиваться в течение вселенских процессов? Это и есть наша главная ошибка - не сам гороскоп, а то, как мы действовали, за это мы и расплачиваемся, и не только мы одни.
    Звезды не ошибаются, ошибаются люди. К сожалению, в нашем случае ничего уже нельзя изменить.

Дама встала, собираясь уходить. Мудрец встал, чтобы проводить ее. От поднятого их движением дуновения воздуха огоньки свечей заколебались, тени метнулись вдоль стен комнаты и промелькнули по развернутому на столе свитку с рисунками, так что на миг показалось, будто драконы и львы ожили и подвинулись на своих местах… одни, чтобы попытаться взлететь, расправив перепончатые крылья, а другие, чтобы зарычать на них, высунув из пастей жаркие языки, и прошествовать, не оглядываясь, вперед, величаво переступая пружинистыми мощными лапами со стальными когтями.
***   ***   ***

ЭПИЛОГ.

     Однажды, читая что-то из довольно большого объема материалов разного качества, посвященных недавно в буквальном смысле слова извлеченному из небытия королю Англии Ричарду III Плантагенету из дома Йорков (поскольку вопреки пессимистическому прогнозу оказалось найдено его вполне прилично сохранившееся захоронение), я наткнулась на любопытное замечание, звучавшее буквально следующим образом:

«Джордж Рипли и круг влиятельных людей, с ним связанных, довольно сильно повлияли на историю Англии, когда этот алхимик пришёл к выводу не поддерживать Ричарда III, находящегося астрологически под влиянием Сатурна. Более того, за идеей соединения Генри Тюдора с одной из дочерей Эдварда IV, соединения двух роз, тоже изначально стояли не политики, но алхимики».

Меня это, честно признаюсь, поразило. И я представила себе, как это могло быть.

    «Мудрый правитель никогда не встанет и не сядет, не будет ни есть, ни пить, ни делать что-либо без совета человека, знающего астрологию», - написал  Роджер Бэкон в 1250 году в трактате «Секрет Секреторум», который был переведен на большинство европейских языков и являлся обязательной принадлежностью королевских библиотек, поскольку недаром астрология называлась «Королевским искусством».

Впрочем, это искусство избранных к XV веку вообще превратилось в неотъемлемую часть жизни общества. Об руку с астрологией шла алхимия, эти направления тогдашней науки дополняли одно другое. Алхимики Джордж Рипли и Томас Нортон писали свои сочинения даже не на латыни, а на родном английском языке, уверенные в востребованности своих трудов широкой публикой. Рипли известен как автор трактата в стихах «Двенадцать врат», посвященного поиску философского камня (легенда утверждает, что он его нашел), а также с ним связывают т.н. «Список Рипли», знаменитый своими иллюстрациями. 

Нортон и Рипли были придворными короля Эдварда IV Плантагенета, старшего сына 3-его герцога Йоркского, при котором начались Войны Алой и Белой Роз, продлившихся полстолетия и закончившихся истреблением представителей обеих династических ветвей, в результате чего на английский престол взошел последний побочный отпрыск Ланкастеров, сочетавшийся браком с последней наследницей Йорков. Алая роза соединилась с Белой, началась эпоха Тюдоров.

При этом личной эмблемой Генриха VII Тюдора являлся Красный дракон – символ Уэльса, так как он был сыном валлийца. В Уэльсе его поддерживали, увидев в нем воплощение легендарного короля Артура. Эмблема Ричарда III – Белый вепрь. 

     Согласно одному из взглядов на астрологию, эта наука представляла Божественный план Вселенной и не противоречила теологии. Такой подход подразумевал  ФАТАЛИЗМ:  все предрешено, может быть прочитано по звездам, и ничего нельзя изменить.

Другое мнение, напротив, основывалось на возможности поспорить с судьбой:  СВОБОДА  ВОЛИ  против диктата звезд.

Третий подход был самым таинственным и пугающим одновременно: астрологическая некромантия, по сути  ДЕМОНОЛОГИЯ.  Астролог, занимающийся расчетами относительно движения планет и их влияния на жизнь человека, мог оказывать на нее воздействие.

В связи с вышеизложенным точные данные о времени рождения принцев скрывались, а натальная карта (гороскоп – более позднее название) составлялась как пожелание успехов и счастья, с использованием условного времени рождения в полдень – лучший с точки зрения предсказания час суток. Обратное действие - использовать неудачное время, предрекающее неудачи. Соответственно для того, чтобы составить истинный, точный прогноз, нужно было знать настоящее время рождения. 

     Официальный гороскоп короля Ричарда III был составлен на традиционный «королевский» полуденный час, а дату рождения записал сам король в своем молитвеннике - 2 октября 1452 года. Что до часа рождения, то возможно, это в самом деле приходящийся на раннее утро час Скорпиона, как указал в своем труде Джон Роуз (но Роузу верить трудно, он всегда выслуживался перед власть предержащими: при жизни Ричарда пел ему дифирамбы, а после смерти полил грязью). В любом случае, эти данные в узком семейном кругу были, конечно, известны, а ведь Джордж Рипли входил именно в этот круг, находясь при особе короля Эдварда.

Если представить себе, что он самовольно составил настоящую неофициальную натальную карту Ричарда (что вообще-то по тем временам тянуло на государственную измену), то получил самую полную информацию и при этом не мог не обратить внимание на влиятельные в отношении натива звезды: и Сатурн, и Марс в старину считались злыми планетами, а ведь именно они задают тон в Весах, под покровительством которых король увидел свет. Весы непростой знак и без восходящего в час рождения Скорпиона, и, согласно астрологии, не относится к сильным знакам, которые благоприятны для политических и военных лидеров.

     После прихода к власти Генриха VII Тюдора сторонники прежнего режима вынужденно присягнули новому королю, хотя прежде поддерживали Ричарда III и даже за него сражались. Одним из прежних видных йоркистов был Томас Говард, граф Суррей, 2-й герцог Норфолк, отец которого, Джон Говард, 1-й герцог Норфолк, погиб при Босворте. После трехлетнего заключения в Тауэре Томас был освобожден и затем подтвердил свою преданность новому режиму, подавив в 1489 году восстание в Йоркшире.

Восстание началось с убийства графа Генри де Перси, герцога Нортумберленда, левофлангового командующего короля Ричарда в Босвортской битве 22 августа 1485 года, не выполнившего королевский приказ ввести свои отряды в бой, в результате чего битва и была проиграна. На труп графа подбросили записку, в которой он обвинялся в измене и смерти короля Ричарда. 

Первая супруга Томаса Говарда, леди Элизабет, урожденная Тилни, служила придворной дамой трем королевам. Ее госпожами были: Элизабет Вудвилл (супруга Эдварда IV), Анна Невилл (супруга Ричарда III), Элизабет Йоркская (супруга Генриха VII). После Босворта смена власти не отразилась на леди Элизабет Говард-Тилни, сохранившей благосклонность нового короля и все свое состояние, которое она перед смертью, наступившей 4 апреля 1497 года, завещала отдать на благотворительность.

     При дворе Тюдоров астрология и алхимия продолжали процветать, в соответствии с духом времени, но основатель династии пользовался услугами своего семейного специалиста, в связи с чем Джордж Рипли, «Каноник Бридлингтона», прежде уважаемый и влиятельный ученый, оказался невостребованным и провел свои поздние годы отшельником в Йоркшире, недалеко от Бостона.

«Есть основания полагать, что перед смертью он признал, что впустую потратил жизнь на тщетные изыскания, и просил всех тех, кому попадутся на глаза его книги, сжигать их или не верить тому, что в них написано, так как их содержание основано лишь на его ничем не подтвержденных домыслах, потерпевших в результате проведенных им опытов полное фиаско». Чарльз Маккей, «Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы».

***   ***   ***
2018г.
***   ***   ***