За все прощайте Часть2 Если б не было тебя Глава1

I
Андрей мечтательно развалился в мягком кресле, смотрел в иллюминатор и ожидал посадки с неописуемым нетерпением человека, проведшего семь часов  в самолете.  Долго сидел он таким образом, лишь изредка поглядывая на монитор компьютера, пока не зазвонил телефон.

- Сергей, какая еще корпоративная вечеринка? - возмутился Андрей в трубку,- я еще не прилетел. В самолете я, понял.

- Я знаю,- отвечал Сергей,- прилетишь и сразу  сюда.

  Сергей же вообще не любил затягивать разговоры. Бывало, начнет Андрей  так подробно все расспрашивать и выпытывать,  что он сразу прекращает беседу,  ссылаясь на то,  что  программа «Вести» после его объяснений потеряет рейтинги.

- Какой ты наивный,- ухмыльнулся Андрей, лишь бы только отвязаться от нудного мероприятия, - у самолета шасси не откроются.

- С пилотом катапультируешься,- к тому, чтобы основательно опровергать  его предложения, Андрей приучил  Сергея давно.

 Не ощутив особенного удовольствия при указании на возможный вариант спасения и необыкновенно устав, Андрей уже был готов отдохнуть на том свете.

- Я самолет не покину, корпоративная собственность,- продолжал доказывать он свою правоту.

- Самолет я тебе прощаю,- настаивал  Сергей,- а вот то, что присутствовать не будешь – я тебе не прощу.

  Неотвязный вопрос о том, что Сергей один станет делать с толпой приглашенных, когда тут и там надо учтиво кланяться и говорить исключительно о бизнесе и политике, не давал ему покоя.
 
- Ты меня опять с корабля на бал тянешь?- сердился Андрей,- у тебя совесть есть?

  Уж кто лучше Сергея знал его напряженный график.

- Не с корабля на бал, а с самолета на корабль, а совести у тебя нет, - аргументировал  Сергей,- ты же  почетных гостей пригласил  человек двести, а сам теперь присутствовать не хочешь.

Он всячески старался возражать, потому что ответы Андрея носили непреклонный  характер.

- У меня  морская болезнь,- придумал еще одну вескую причину Андрей,- а гостей не я, а ты  приглашал. Так и создай эффект присутствия, а я хоть высплюсь.

Для пущей убедительности он вытянулся в кресле, закинул голову и закрыл глаза, как будто Сергей мог его видеть.

- У тебя морская болезнь только после третьей бутылки водки начинается,- возразил  Сергей,- а если меня опять подставишь,  все.  Будешь сам все организовывать, а меня  по телефону приглашать.

    Добросовестно исполняя обязанность распорядителя всех мероприятий, Сергей всякий раз пугал этой повинностью Андрея. Одинокая бродячая жизнь давно приучила держаться Андрея подальше от веселой суеты, от праздных забот,  и перспектива увязнуть еще и в организационных делах пугала Андрея куда больше, чем вариант слечь  от усталости.

Кроме того, отдаляясь от общественных  дел  все более и более стали забываться лица старых друзей и, заинтересовавшись в конце концов возможностью пообщаться с  давними приятелями, Андрей решил согласиться.

- Что хоть празднуем? – сдался он.

- Пятилетие корпорации, склеротик.

    …Праздник был организован на большом круизном теплоходе. Все величественно и помпезно, как и подобает крупной корпорации. Был организован большой банкет с концертной программой. Много людей, знакомых и незнакомых, суета и шумное веселье. Вера не хотела идти, но Сергей Викторович категорично сказал, что или она идет, или на весь день остается в офисе, и еще достал и положил ей на стол стопку документов, чтобы убедить ее окончательно. И решив, что среди множества людей легко  остаться незамеченной, она совсем успокоилась и, сама того не замечая, оказавшись на теплоходе уже радовалась шумному празднику, с любопытством изучая обстановку и осматриваясь. Веру привлек звук сирен, раздавшийся вдалеке. Она посмотрела за борт – к берегу приближался кортеж корпорации.
 
- Как же без него, венценосного Андрея Евгеньевича,- усмехнулась про себя она, наблюдая, как он выходит из машины,- неужели еще на ногах держится?

 Уверенной походкой Андрей стремительно поднялся на борт. Теплоход загудел и отчалил.
 Проходя мимо  незнакомых веселящихся людей, Вера увидела высокого мужчину в форме. Молчаливо печальный и сосредоточенный, с обветренным и загорелым лицом, он курил и прохаживался  широкими, мерными шагами по палубе. Вдруг остановившись,  он повернулся и внимательно посмотрел на нее.

- Вера? – удивился он.

   Она вспомнила его мгновенно, а, может,  никогда не забывала. Разве можно забыть такого  родного и такого чужого человека? Недолго помнила она  его нечастый приятный, непонятному по какому поводу смех, но долго помнила свою тоску,  почти постоянную.  Редко ей самой пришлось смеяться и радоваться, потому что еще маленькой, он вдруг скрылся  от нее  навсегда, перестал быть родным  и ушел куда-то разыскивать для себя другое счастье.

Долго после его ухода она вспоминала его, долго рассуждала, почему вдруг стала ему не нужна, долго копила  на весь мир злость, какую в  душе своей скрывала и томила.  Лишь  изредка слухи о нем  доходили до нее от чужих людей, и она слушала их с интересом, но видеть и говорить с ним самим не желала. Вера  повернулась и пошла в противоположную сторону.

- Вера, постой, - стал догонять ее он, - постой.

Он подбежал и подхватил ее под руку. Боясь разбить бокал, который она держала в руке, Вера стояла неподвижно.

- Вера, как ты, расскажи? – интересовался он.

Мягкое отражение парохода, скользило за бортом по бурной, пенящейся воде и так же в   спокойной внешне Вере все внутри бурлило и кипело.

- Все хорошо,- медленно ответила она, и сдержанно добавила, - папа.

- Вера, пойдем со мной, все расскажешь,- он обхватил обеими руками Веру за локоть. Отовсюду раздавалось веселое гуденье, и совершенно терялся в этом шуме и его голос, и голос Веры  и другие, чужие голоса вокруг.

- Все хорошо,- упрямо говорила  Вера с каким-то необыкновенно гордым видом.

На них никто не обращал внимания, а Вера искала глазами знакомых, чтобы найти повод быстрей уйти.

- Вера ну пойдем, мы же столько не виделись, - настаивал он.

Все на теплоходе обстояло благополучно: штурвал он доверил своему помощнику, судовой журнал был заполнен и команда, без лишних напоминаний, выполняла свою работу. Такая спокойная, внезапно выдавшаяся  передышка и притом в такой праздничной обстановке давала  самое подходящее время поговорить друг о друге,  если бы не неприязненное отношение Веры.

- Иди – те, - медленно произнесла она. 

Звуки музыки, лившиеся отовсюду, беспечные песни и хохот веселящихся гостей  - все это скорее располагало думать о каком-то сказочном острове беспрерывного веселья и наслаждений в котором он живет, совершенно забыв о ней,  а не о тяжелом ежедневном труде в должности капитана корабля, на  котором кипит энергическая и  молчаливая работа. Пристально всматриваясь в Веру, как будто заранее осуждая ее поведение, отец сокрушенно проговорил:
  - Вера, зачем ты так? Ты же взрослая уже, ты же понимать все должна, а ты, как ребенок.

- А я была ребенком, только детства у меня не было! - вдруг закричала Вера,- потому что ты нас с мамой бросил. И потом, когда мама умерла  меня тоже бросил, а теперь говоришь – как ребенок, а ты  как взрослый поступил?

 И она холодно посмотрела ему в глаза, будто провоцируя его на какую-нибудь грубость  против себя.

- Потому что мать сама мне тебя не отдала. А я думал  с матерью девочке лучше, чем с отцом, которого по полгода дома нет:  в плаваньях да в круизах. А потом, когда мать умерла ты сама на меня  как зверь смотрела, как будто это я мать убил,- голос его казался каким-то странным, дрожащим, будто он говорил то, что не хотел говорить.

Вере давно хотелось встретиться  с ним лицом к лицу  - и вот он стоит перед ней, беззаботный, гордый, довольный, и  наивно рекомендует свою собственную доброту, нежно  держит за руку и говорит  на что-то жалующимся голосом.

- Ты и убил,- зло вскрикнула она,- если бы не ушел, не убил.

- Ты, Вера, не любила никогда, - надрывно произнес отец,- если бы хоть раз любила,  меня бы поняла.

   Белая фуражка, окаймленная лесом седеющих волос, делала этого человека похожим на отчаянного мореплавателя, каждый день спорящего с непокорной морской стихией.  Лицо его светилось какою-то особенной энергией, однако не той, от которой жизнь бьет ключом, а той, в которой видны отголоски уже прожитой, осмысленной жизни; но  глаза так  не соответствовали грозно-надменным очертаниям лица. Они были уставшими и болезненным, словно бы долгое время  сильная боль тревожила его мысли, а когда отпустила, забыла стереть свои следы из этих озабоченных глаз.

Впрочем, с немалой неприязнью смотрела на это отважное лицо Вера, отыскивая неприметные в нем  черты того мерзавца, который бросил много лет назад ее мать ради другой женщины.

- Вы, мужики, любить не умеете,- жестоко высказалась она,- вы любите там, где вам тепло и сытно, а трудности, это для таких как мы наивных дурочек.

- Если бы ты поняла, что ты мне сейчас сказала,- произнес  он и отпустил ее руку.

 Отвернувшись от Веры, он уныло посмотрел на лиловый закат, перевел взгляд и отчего-то долго изучал свои начищенные ботинки. Потом поднял на нее грустные глаза и продолжил:
- Ты же должна знать – разбитую чашку не склеишь.

- А как же прощать? – будто бросая вызов, вскинула голову Вера, - как же любить – значит прощать?

   С годами несчастья, преследовавшие ее неотступно, скрыли от Веры любовь, как скрывают солнце тучи, но любовь к жизни, которой так жадно она жила, не давала закрыть ее теплые лучи.

- Так только Бог любить может, а мы, Вера, люди,- отчаянно отвечал отец,- мы люди  и мы  только учимся прощать. Но так, как у него, у нас прощать не получается, вот и ты меня не простила, а я тебя любил. Как мог любил, а ты меня – не простила.
 
Не мог он ничем объяснить себе, почему дочь не понимает его, не хочет понять.

Вера смутилась, неприязнь внезапно исчезла, она совсем по-другому посмотрела на него и  глаза у нее заблестели от слез:
- Я  простила давно, а ты  пропал. У меня  никого нет, а ты меня  бросил, а говоришь, что любил.

Когда он увидел ее слезы, у него сжалось сердце.

- Вера,- вдруг потеряв свою мужскую сдержанность,  он обнял  ее и прижал к себе,- я же знал, что ты меня в свою жизнь не впустишь,  я же для тебя теперь навсегда  чужой.

   Он очень любил  дочь. При первой же возможности побывать дома он торопился к своей маленькой девочке, часто брал на корабль, давал держать штурвал, рассказывал о дальних странах. Она всегда с интересом и любопытством слушала его, задавала наивные детские вопросы. Никакие капризы и шалости любимой дочурки не выводили его из терпения.

Ему особенно нравилось, что Вера росла умной и серьезной девочкой. В день, когда он ушел, мать даже не разрешила ему с ней попрощаться. Когда же  вернулся из плаванья и пришел навестить ее, прежней, неразрывной связи уже не могло у них быть: он был для нее обманщиком и предателем, и даже теперь обида не стерлась,  Вера вдруг резко оттолкнула его и  в гневе закричала:
- Для меня  чужой, а для барышни своей  родной и для детишек ее приемных.

- А ты говоришь, прощать,- грустно вздохнул он,- ладно. Меня, как капитана, уже поздравление сказать приглашают, прощай Вера.

 Он отвернулся, помедлив секунду натягивая белые перчатки, и  направился к  сцене. Вера обернулась, провожая его взглядом. Отец поздоровался с Андреем, стоящим позади нее.

 Первой пугающей  мыслью пронеслось у Веры в голове, давно ли Андрей наблюдал за ними и не подслушал  ли случайно  разговор. Андрей невозмутимо стоял и держал  под руку  симпатичную женщину. Они медленно подошли к ней.

- Вы, Вера Юрьевна, я смотрю, мелкую рыбу не ловите,- усмехнулся Андрей, - капитан ничего, только возраст солидный.

  В глазах Андрея скрывалось беззаботное веселье и, услышав его необоснованную  насмешку, Вера перестала волноваться.

- Для меня возраст  значения не имеет,-  она зло отвернулась и направилась подальше от всех этих веселых и счастливых людей, чтобы побыть в одиночестве. «Спрячусь где-нибудь, - подумала Вера,- наберу закусок и вина, и тихо буду наблюдать, как начальники медленно спиваются и теряют человеческий облик». Она подошла к столу и, набрав тарелок, пошла по палубе.  Здесь уединенного места найти не удалось, пришлось подняться выше. На верхней палубе можно было спокойно находиться, не боясь быть замеченной, при этом оттуда открывался потрясающий вид и все были, как на ладони.

Вера внимательно за всеми наблюдала, устроившись на полу. Она разложила тарелки, а вино приходилось пить из бутылки, о бокале она не позаботилась, но было достаточно весело, хотя и одиноко. Неожиданно включили медленную музыку. Андрей пригласил свою спутницу, и они начали кружить в медленном вальсе. Удивительно, но у него неплохо получалось.

«Ему уроки танца на паркете надо давать»,- подумала Вера, и, прихватив бутылку, склонилась  над ограждением. Легко обхватив свою спутницу за талию и вытянув другую руку вперед, Андрей удивительно просто исполнял замысловатые фигуры, которые у Веры, наверняка, не получились бы с первого раза.

«Еще балет не любит,- зло фыркнула Вера,- мышиный король в его исполнении наверняка бы прошел на бис». Все же она восхищенно склонилась, чтобы рассмотреть его лучше. Бутылка внезапно выскользнула из рук. Как раз в тот момент, когда Андрей со своей спутницей находился прямо под ней. Первым порывом было спрятаться, но бутылка летела вниз  прямо на вальсирующую пару. А он, как нарочно, резко остановился.

- Андрей Евгеньевич, отойдите в сторону,- перегнувшись через ограждение, пронзительно закричала Вера.

Андрей увернулся, обхватив свою партнершу по танцу, и отчего-то резко и басисто закричал: « Не стрелять!».

Бутылка упала, с треском разбилась о палубу и только тогда Вера заметила блеск стволов, направленных на нее из толпы. Вся личная охрана Андрея сейчас наблюдала за ней сквозь прорезь прицелов. Вера оцепенела. Холод пробежал по спине, она едва смогла разжать пальцы, вцепившиеся в ограждение. Андрей исчез из ее поля зрения, даже не подняв головы.

  .. Сергей пришел в себя спустя всего несколько секунд. Он тут же бросился через толпу к Андрею. Он ворвался в дверь каюты, в которой скрыла его охрана и, подбежав к нему, тут же начал ощупывать на предмет осколочных ранений, несмотря на просьбы и даже приказания Андрея оставить его  ноги в покое. Раздраженному Андрею пришлось утихомирить Сергея, заломив ему руки за спину. 

 – Андрюха, не задело тебя? – наконец спросил сильно испуганный Сергей, пообещав его больше не трогать.

- Все нормально,- Андрей отпустил его и поправил пиджак.

 Это спокойствие Андрея не могло не возбудить в Сергее стыда за свой промах. Он больше не трогал его, не пытался подходить, но пристально следил за тем, как Андрей необыкновенно требовательно разговаривает с Никитой.

- Я ее завтра же уволю,- тяжело дыша, будто пробежав стометровку за две секунды, произнес Сергей.

   Между Никитой и Андреем и без того поднялся горячий спор. Никита отстаивал ту же позицию, что и Сергей, но, оказавшись в меньшинстве, Андрей все равно решительно возражал:
- Не уволишь, пока я все не выясню.

- Сейчас к ней охрану отправим и все выясним,-  Сергей, резко  сделал свою привычную отмашку «фас»,- надо быстрей, пока не сбежала.

- Не сбежит,-  Андрей знаком задержал, стремительно рвущихся вперед людей из охраны,- а говорить с ней я буду.

 Он внушительно посмотрел на Никиту, тот, заметно сдерживая недовольство, молчал, и  охранники замедлили шаг, но настороженно посматривали на Сергея.  Вся служба безопасности корпорации, включая и личных телохранителей членов совета, была полностью подчинена Сергею.

Это правило ввел Андрей для того, чтобы молниеносно усиливать защиту, в случае серьезной опасности, угрожающей кому-то из членов совета. И привычка Сергея во всем сомневаться и по сто раз перепроверять была просто незаменима в вопросах безопасности.

- Не скажет,- уверенно спорил Сергей. Лоб его был нахмурен, и было непонятно, то ли от гнева, то ли от страха.

- Раз предупредила, значит, скажет,- возражал Андрей.

Он всегда спокойно и твердо напоминал, с чьим мнением всем нужно считаться и часто подавлял попытки отговорить его от своих непреклонных  решений.

  Сергею показалось странным, что он так настойчиво защищает Веру:
- Предупредила, потому что поняла, что догадался.

- Она давно за мной следила, другая причина,- Андрей, сосредоточенно размышляя, потер лоб.

- Да брось, специально кинула, – уже успокоившись и ровно дыша, отмахнулся Сергей.

Порой ему  нравилось пренебрежительное отношение Андрея к любого рода выпадам против него, он мог успокоить просто своим рассудительным тоном.

- Не специально. Это я специально остановился, чтобы узнать предупредит или нет,- Андрей попытался вспомнить интонацию ее голоса, сейчас для него это было важно.

- А как догадался? – голос Сергея изменился, он стал проявлять уже простое любопытство.

Андрей будто ждал этого вопроса:
- Когда охрана стала, как в тире, «Макаровых» поднимать, так сразу и догадался.

- А почему решил, что она?-  Сергея всегда удивляла способность Андрея точно угадывать вероятных противников, даже не глядя на них. Он приписывал эту способность его удивительному чутью.

- У нее одной  ума бы хватило так веселиться,- то ли шутя, то ли серьезно хмыкнул Андрей. Сергей с любопытством оглядел Андрея, словно стараясь ему что-то напомнить.

- А ты испугался, Андрюха,- усмехнулся он.

- Испугался? – вопросительно посмотрел на него в упор Андрей, точно его очень интересует этот факт.

- Испугался,- утвердительно покачал головой Сергей, стараясь быть убедительным.

- Испугался,- задумчиво произнес Андрей и, повернувшись, вышел из каюты и стал подниматься по лестнице на верхнюю палубу.

   ..Вера так и стояла, растерянно глядя вниз, когда услышала звук стремительно приближающихся шагов сзади. Она повернулась. Андрей подошел к ней настолько близко,  что еще немного, и она уткнется лбом в его подбородок.

 С  достоинством Вера посмотрела на него, стараясь не обращать внимания на  недоброжелательное  выражение лиц  телохранителей, которые держали ее на прицеле, не выпуская из рук взведенных пистолетов.

- Это покушение?- громко спросил Андрей, пристально глядя ей в глаза.

 - Бутылка выскользнула, я просто смотрела,- испуганно попятилась она.

- Выскользнула случайно или намеренно?

Единственной свидетельницей всего произошедшего была она сама, и это ухудшало ситуацию. Презумпция невиновности работает только тогда, когда нет доказательства вины, а все факты были против Веры: бутылка была пущена из ее рук у всех на глазах, а причину, побудившую ее это сделать, выяснить невозможно никакими дедуктивными методами.

- Случайно,- зашептала Вера,- случайно, я же  предупредила.

 Ей  стыдно было  приобрести себе такого могущественного врага, даже пусть и ненароком, а еще постыднее было возражать ему  слабо и несвязно.

- Вы медлили, Вера,-  Андрей не сводил с нее глаз.

Неприступный, мрачный, неподвижный – Вера не знала его таким, и эта необычность выражалась не в каком-то новом его поведении, сколько в неестественной совместимости  уже известных деловых качеств. Вера смотрела на него с испугом, глаза ее предательски метались.

- Я же спрятаться могла, - нерешительно возразила она.

- Если бы в мышь превратились,- глаза  Андрея сверкнули. Очень неосторожно было с ее стороны начинать оправдание с преувеличения своих  возможностей.

- Да вы бы не узнали никогда,- рассерженно подалась вперед Вера. Этот блеск в глазах опять напомнил ей о безграничном могуществе Андрея и ее беспомощностью перед его суровой  властью.

- Неужели стерли отпечатки на бутылке?- прищурился Андрей, как будто уже провел экспертизу.

 Не представляя, как в таких случаях следует возражать, как себя вести, Вера  прекрасно понимала, что угроза в покушении более чем серьезное обвинение и  при том несправедливое.

- Это же глупо, Андрей Евгеньевич, глупо, - растерянно оправдывалась она,- какой из меня киллер? Тем более бутылкой. Это случайность. Вас бы все равно не задело.

Более обращая внимание на факты, Андрей никогда не объединял  рассудительность с эмоциями.

-  Оружие вы  бы пронести не смогли,- уверенно и серьезно возражал он,- а бутылка, падая с такой высоты, в гранату превращается: осколки по всей палубе разлетелись.

 - Я не умышленно, не намеренно, случайно.

В голове ее вертелись  какие-то извинения, объяснения, только они были так неопределенны, сбивчивы и запутанны, что она даже себе  не могла дать в них отчета.

 Андрей, до сих пор смотревший только ей в глаза вдруг повернул голову и осмотрел пол, на котором были расставлены тарелки с остатками одинокой трапезы: недоеденные салаты, надкусанные бутерброды, очищенные креветки, обглоданная куриная кость и даже солидный кусок торта, до которого дело еще не дошло.

 Попутно он осмотрел ее босоножки на высоком каблуке и бирюзовое, атласное платье, облегающее фигуру, и тут же подумал про себя, что, решив провести вечер в одиночестве, женщина не станет так придирчиво одеваться.

- Начнем сначала, Вера Юрьевна,- строго произнес Андрей, словно вел расследование,- зачем вы сюда одна забрались?

 Этот, все досконально рассмотревший взгляд Андрея не укрылся от внимания Веры.
- Подальше от вас,- резко ответила  она, с такой решительностью, что чуть не топнула ногой.

 Мог бы это объяснение Андрей принять за правду, если бы не очевидное.

- Тем не менее, настолько далеко, что чуть меня не прибили бутылкой,- серьезно заметил он.

- Ничего бы с вами не было, вы же и так догадались, у вас наверно глаза на затылке,- Вере послышалась в его ответе насмешка, и она просто кипела от злости. Ее так и подмывало спросить у него, каким образом он так легко узнал точку приземления бутылки.

- А вы, из-за ваших любопытных глаз в решето бы превратились,- хмыкнул он, и теперь это была явная насмешка.

У  Андрея было особенное настроение, и он не мог объяснить, то ли от пропущенного стаканчика, то ли от нестандартности ситуации. Что-то опять приятно трепетало в груди от такой необычной встречи с этой  дерзкой девчонкой, какой она бывает, когда злиться. Что-то было в ее тоне, голосе и движениях подмывающее и забавное.

- Зато такой момент не пропустила: смелый рыцарь защищает свою даму,- огрызнулась Вера и слащаво улыбнулась ему, оголив ряд белых зубов.

 Андрей удивленно приподнял брови и, сделав многозначительную паузу, чтобы дать улыбке сойти с ее лица, продолжил:
- Вера Юрьевна, не дайте мне подумать, что вы из ревности бутылку швырнули.

 Сам того не подозревая, Андрей вызвал в Вере и раздражение, и смущение. Напряженное ее состояние вылилось в возглас, полный отчаянья:   
- Какое вам дело до меня? Давайте, арестовывайте, в тюрьму сажайте! В каждом брошенном камне вам покушение мерещиться, в бутылке вина – тайный заговор.

 Андрей  не мог сразу выяснить в каком свете  он сам видит ситуацию и почему Вера так фальшиво оправдывается, он резко обернулся.

- Оставьте нас одних,- приказал он охране. Те послушно удалились. Андрей подошел к ограждению и наклонился вниз.

- Вид действительно хороший,- отметил он, будто наблюдая в прицел оптической винтовки,- выбор правильный, тактика неправильная. Вас бы пристрелили раньше, чем бутылка мне на голову опустилась. Надо было каску и бронежилет одеть, а еще  надо было пути к отступлению подготовить: вертолет, катер, подводную лодку.

- И еще придумать, каким образом ваша смерть мне была бы выгодна,- зло отвернулась Вера.

 Неужели он не понимает, через что она прошла сейчас,- в гневе размышляла она про себя,-  Ее чуть не убили, обвинили в покушении, какое глупое безрассудство могло заставить ее пойти на это умышленно?

  Андрей повернулся, посмотрел на палубу, выкрашенную синей, побуревшей краской, туда, где прямо на полу так, казалось, незаметно устроилась Вера,  и медленно подошел к ней:
- Вера, что-то с вами не так. Вы опять правду скрываете.

- Ничего я не скрываю.

Вера растерялась настолько, что даже не заметила, что о себе  он не сказал ни слова, как будто речь шла о каком-то третьем лице.

- Тогда почему сидите тут одна? – вполне дружелюбно тронул ее за плечо Андрей. Редко кто мог рассказать ему об одиночестве  больше, чем знал он сам.

- Мне захотелось,- так же натянуто ответила Вера.

 Было заметно, что он мало помалу заставляет ее говорить, оправдываться, словно вытягивает правду хитрыми вопросами.

   Андрей внимательно посмотрел на нее, как будто раздумывая говорить или нет, но все же произнес:
- Думаете, мне не за что выпить уединившись?

 Не раз Вера задавала себе этот вопрос: о чем он думает  в самолете, меняя часовые пояса в полном одиночестве, что делает  в своем пустом и одиноком доме, что заставило его выбрать эту замкнутую жизнь отшельника? Она  не нашла для себя другого объяснения, как главным побудителем его одиночества является  алчная страсть к наживе, желание единовластно владеть всеми своими богатствами.

- Только за лишний миллион на счете!- резко высказалась она.

   Лицо Андрея почему-то помрачнело, но сказал он совершенно спокойно:
- Раз так хорошо меня знаете, скажите, за что сами пьете?

- А это – не вашего ума дело.

Такое рачительное  отношение к ее персоне, разговор с ней, по-видимому, без всякой нужды, когда он полагает, что именно его она хотела прикончить этой злополучной бутылкой, подало повод думать Вере о тайном желании Андрея  еще и посмеяться над ней и понаблюдать за ее растерянностью,  потому, как известно, что люди такого ранга не действуют  самостоятельно, а просто дают поручения соответствующим службам.

- Зато у вас – мозгов добавить не мешало, - и в его голосе послышалось раздражение,- какой раз вас с амбразуры снимаю.

Андрей сам не мог разобраться, почему без расчета, без объяснимой причины он каждый раз, как будто речь шла о собственной участи, волновался за Веру.
 
- А зачем вам  это надо? – будто осуждая его, спросила Вера.

 Ей и в голову не могло прийти, что все это порождено тем, что он бессознательно усматривает в ней знакомые ему черты.

 Андрей на минуту задумался, словно она поймала его на чем-то серьезном, но секунду помедлив, рассудительно ответил:
- Сам не знаю. Но похоже, чем дальше вы от меня, тем для меня же и опасней. Вас на коротком поводке держать надо.

- Собаку свою держать будете,- опять рассердилась  Вера, услышав в первую очередь его последние слова.

 Андрей  слишком близко подошел к ней и пристально глядя ей в глаза, отчетливо произнес каждое слово, будто заклинание:
- Собака меня слушает, поэтому за нее я спокоен, а вы, Вера Юрьевна, весьма рискуете, понимая мои указания с точностью до наоборот.

     Вере некогда было разбираться в смысле его слов; у него и без того было много волнений, с которыми она только-только справилась.

- На работе – приказывайте, а в свободное время – делаю, что хочу,- ответила она, и отвернулась, собираясь уходить.

И тут Андрей без всякой злобы, а чтобы узнать, как глубока  ее боль и чтобы через эту боль помнила она все, что он ей рекомендовал и впредь соблюдала осторожность, спокойно спросил:
- Даже если вы хотите вместо того, чтобы поговорить с отцом, залезть на верхнюю палубу и тихо скулить? 

Как будто стрела просвистела  над головой, Вера резко обернулась.

- Не имеете права,  - закричала она, и ее лицо исказила неестественная гримаса,- не имеете права мне морали читать. Кто вы такой? Кем вы себя возомнили? Вы мне – никто, никто, и никем никогда не будете.

- И я не буду, и никто не будет,-  Андрей оперся об ограждение и пристально смотрел на нее,- никто и никогда. Всю жизнь будете сидеть одна, где-нибудь подальше от жизни и наблюдать за другими, злясь на саму себя, потому что кругом  враги, а я – бедная, несчастная, которую все бросили.

 Это было уже слишком, Вера взорвалась:
- Не смейте! Замолчите сейчас же! Почему вы лезете, куда вас не просят? Выпытываете все, выискиваете. Зачем вы с отцом разговаривали?

При всем желании первым Андрей уж никак не мог   интересоваться о Вере, потому что не знал, кем  она ему приходиться.

- Он сам ко мне подошел и спросил, кем вы у меня работаете. Как вы, что с вами.  Он вас любит Вера, а почему-то у меня спрашивает, а не у вас, почему? – и Андрей вопросительно посмотрел на нее. 

- Вы меня жизни не учите! Идите свою новую попутчицу учите,-  Вера, прищурив глаза,  яростно наступала на Андрея,- убирайтесь.

 Андрей встал с ограждения и, скрестив руки на груди, уверенно посмотрел ей в глаза, выказывая всем своим видом, что не сдвинется с места, даже если грянет гром:
- Не уйду, пока ответ не услышу.

 Сжав кулаки, со свирепым, острым огнем во взгляде, какой бывает в самые решительные, отчаянные минуты Вера застыла, не сводя с него глаз.

- Надо было не кричать!  Пусть бы меня пристрелили, но бутылка вам на голову опустилась. Пусть не убила, пусть бы в больнице месяц провалялись, но лучше бы убила. Надо было вторую, контрольную взять и специально зашвырнуть. И еще бы кирпичей штук двадцать, чтобы наверняка, но чтобы вы сейчас заткнулись,-  зашипела она.

 Андрей сразу понял, что больше здесь делать нечего. Запахнув свой  классический пиджак, он застегнул его на все пуговицы,  почему-то поднял воротник, и строгая фигура его изменилась в какую-то подвижную, заторопившуюся мистическую персону, готовую в любой момент вновь  появиться или воплотиться из воздуха, когда это понадобится.

- Действительно, случайно,- будто удивленно произнес он, и, спокойно пройдя мимо нее, пошел по палубе к лестнице.

    ….Веселье для всех продолжалось, и праздник шел своим чередом, точно ничего существенного не произошло, но только не для Сергея. Он стоял у лестницы и прислушивался, каждую минуту готовый помчаться с охраной вверх, вызванный окриком Андрея. Когда в освещенном гирляндами проеме замаячила крепкая фигура Андрея, спускающаяся с уверенным стуком по металлическим ступеням, у Сергея отлегло от сердца.

- Что выяснил?- спросил он, когда Андрей приблизился.

- На меня, красавца, засмотрелась,- усмехнулся Андрей,- как всегда, рот раскрыла, бутылка и выскользнула.

Он шел  нехотя и весело, лениво смотрел на Сергея, словно самое интересное тот опрометчиво пропустил.

- Чтобы с моей женой больше не танцевал! – погрозил ему кулаком Сергей, - теперь ей рядом с тобой стоять опасно.

Одним из последних Сергей заметил бутылку у них над головами, но был единственным, не считая Веры, кто с жадным интересом следил за этой вальсирующей парой.Слишком крепкие объятия и необычно близкий контакт давно привлекли его внимание. Но когда Андрей резко повернулся, Сергей сообразил, что все это было сделано только для того, чтобы  перенести на себя всю тяжесть ее тела и  что-то идет не так, иначе разговора по-мужски было бы не избежать.

Андрей серьезно посмотрел на него, игнорируя его веселье:
-  Да и тебе рядом со мной стоять опасно.

- Я же с тобой не танцую,- Сергей намеренно сделал вид, будто не поняв намека. Он знал, что Андрей с ним в таких вопросах никогда не шутит, но ему так не хотелось омрачать праздник дурными предчувствиями.

 Андрей сделал отмашку настороженной охране и опять спокойно прошел к гостям:
- Вот я тебе этот праздник никогда не прощу, завтра на самолет, а я даже не выспался.

 Он подошел к столу, источающему запах свежих десертов, хотел что-нибудь взять, но только махнул рукой на предложенные официантом сладости и осушил рюмку.

- Завтра в офис не заезжай, из дома сразу на самолет,- предложил Сергей.

Никита стоял тут же, внимательно прислушивался  и, куря сигарету,  иногда покашливал, суетливо покрикивая на телохранителей и распоряжаясь новой расстановкой охраны, взглядом получая указания от шефа. Был Андрей немного выпивши, улыбался, беспечно осматривался, но от его внимания ничего не ускользало и думал он рассудительно и здраво.

- Не могу,- и он задумался,- документы надо из сейфа взять.

-  Я тебе привезу,-  Сергей все еще был настороже и постоянно оглядывался.

- Да ты часа три копаться будешь и каждые пять минут мне названивать, они или не они,- Андрей хорошо  знал извечную привычку Сергея во всем сомневаться и по сто раз перепроверять.

  Сергей почесал затылок, должно быть, сознание того, что Андрею действительно требуется хороший отдых, заставило его отказаться от планов провести ночь за обсуждением накопившихся дел:
- Тогда позже приезжай, к девяти приезжай, я тебе разрешаю.

Андрей внимательно оглядывал присутствующих.

- А планерка?- нерешительно спросил он, понимая, что времени на решение корпоративных задач совсем не останется.

- Сам проведу, ты мне указания дал, -  Сергей следил за его взглядом и заметил, что одна, довольно приметная личность заставила его нахмурить брови.

- Хорошо, буду в девять, а с кем это водитель одной из машин картежа стоит?- подтвердил его предположения Андрей.

 Метрах в десяти от них коренастый мужчина небольшого роста, средних лет приветливо разговаривал со стройной блондинкой в широкополой шляпе. Она небрежно оглядывалась вокруг и в такт быстрой музыке пританцовывала на месте.

- Не узнал?- удивился Сергей,- это жена Павла Петровича.

- Убирай его от меня,- резко приказал Андрей, и было видно, что он даже не хочет это обсуждать.

- Да ты что, Андрей? Она же его племянница,- изумился Сергей, недоумевая, почему Андрей так болезненно всматривается в тех, кого что-либо связывает с Пашей. Жадно ищет их возле себя и сразу же устраняет.

   Андрей посмотрел на Сергея, как будто он сказал полный бред:
- Я помню, когда она сестрой моего парикмахера была, салон на воздух взлетел, когда я к нему подъехал.

- Андрей, да совпадение,- стал оправдываться Сергей, вынул сигарету и заметно разнервничался. Не мог он властно убеждать и отстаивать свою правоту так, как это делал Андрей.

- Почему тогда на похоронах сестра не присутствовала?- Андрей знал достоверно, потому что сам там был.

- Он же у нас долго работает,- растерянно соображал Сергей, поняв, что Андрей не дает ему оспаривать его решение,- как я объясню его увольнение?

- В штатные переводи, а от меня убирай,- опять пристально посмотрев на них, сказал Андрей.

Она улыбалась ему своей  равнодушно насмешливой улыбкой, водитель  с наслаждением что то ей рассказывал, как человек, отдыхающий  после тяжелого труда и желающий произвести впечатление. Они держали в руках бокалы, и в полном шуме нельзя было различить ни слова,слышны были только звуки музыки, да дым сигарет и сигар вился между весело болтающими собеседниками  и  серые его облака растворялись в ярко освещенном воздухе.

- Я же все равно быстро водителя такого класса не найду,- оправдывался Сергей, опасаясь возражать прямо, - завтра пусть будет, а прилетишь, будет уже новый.

   Андрей отвернулся и посмотрел вдаль. Тяжело и грузно  по невесомой водной глади двигался теплоход. Над пустынной набережной желтела полная луна и прокладывала к теплоходу свою серебристую дорогу, перепутывающуюся с отраженными огнями  фонарей.

- Договорились,- он зевнул и продолжил,- причаливай к берегу и кортеж вызывай, я сойду.

  ..Вера  так и просидела весь оставшийся вечер на верхней палубе и даже заметив, что Андрей покинул теплоход, не решилась выходить из своего укрытия. Она злилась на себя, на него, на нелепое стечение обстоятельств, из-за которого они  встретились в неприятном для обоих  качестве.

Продолжение: http://proza.ru/2020/09/16/1555