Часть 1 Глава 3

Глава III
“Неприятности настигают тебя хочешь ты этого или нет”

   Нельзя сказать, что после того, как Алиса отбросила в сторону все мысли о странном письме, в её квартире, выходящей окнами на Трафальгарскую площадь, стало неспокойно. Первые два дня вообще ничего не происходило. Разве что возле двери начали появляться странные газеты. Одна - «Хроники Квартала», другая - «В цвете его взгляда». Редактор первой — Софи Дарк, второй некто Шэр. Первая написана с злободневной издёвкой и привкусом не всегда уместной сатиры, вторая с придыханием душного восхищения. Понять толком о чём идёт речь в этих газетёнках Алиса не смогла. Где-то случилось что-то, и на это что-то у кого-то есть мнение. Уравнение с четырьмя неизвестными. Как его решить?

   Удивительно, но ни «мать», ни «отец», которых в сознании девушки заменили ещё две неизвестные, ни их друзья, знакомые и поклонники не выстроились в очередь перед дверью скромной, но уютной квартирки под номером 13 и 6. Почему «13 и 6»? Потому что Кэйт решила, что 13 — несчастливое число. Почему не выстроились? Видимо, были заняты. И то хорошо.

   Проводя время в ближайшем магазинчике и у себя на балконе, Алиса упорно пыталась выстроить разрушенные 15 ноября жизненные ориентиры. Чем быть? Что делать? Как? Куда? Зачем? Она вглядывалась в лица многочисленных прохожих, вдыхала туман своими утопающими в печали лёгкими и периодически замечала, что от Арки Адмиралтейства исходит какая-то непонятная, но очень громкая, как от музыки на рок-концерте, вибрация.

- Может быть это просто игра расстроенного рассудка… - бормотала она, грустно вздыхая. - Расстроенного, обиженного рассудка…

   Её руки весели над пропастью, а пальцы безжизненно болтались наверху, как будто собираясь прыгать. Настроения не было ни на что. А голова всё думала. И придумывала всё новые и новые заголовки, некоторые из которых, правда, были не выдуманными, а написанными кем-то в новых, странноватых газетках.

   Некто Кэрол Джэрол открыл новое ателье на одной из улиц Тёмного Квартала. (Интересно где этот квартал и как туда пройти?) Ищите платье на бал или для официального визита? Тот, кто раньше шил исключительно для элиты, теперь готов спуститься с небес на землю. Заинтригованы, правда?

   Пол Рид… А впрочем, зачем?

   Ева Танриолли собирает вечер в библиотеке Тёмного Квартала. Наш Мастер, Эльвентиус Даркшейд, направится туда с визитом. Все желающие могут провести время в хорошей компании и изучить новые тома Elinario Abette. (И это даже не французский!)

   Трагикомедия по Grunneleu будет поставлена в театре Aluxiot. Всех заинтересовавшихся ждём по вечерам в нашей кассе. Такой классический сюжет пропустить невозможно!!!

   Заголовки, заголовки, заголовки! Что в них смысла, что в них толку? Они как ороговевшая кожа, мешают и не приносят ничего, кроме страданий! Твёрдые, болезненные при произнесении заголовки!

   «Валькирия» открыта для каждого! Новый танцевальный зал и бар без оплаты за вход! ПРИХОДИТЕ!

   Виктор-Джо Даунинг заявил, что в этом году его брат готовит на ежегодную ярмарку нечто особое. Ходят слухи, что будет разыграна ещё одна легендарная колода карт…

   Концерт Нокердаста в Лондоне перенесён на месяц. Что случилось?

   Телефон звонит? Не звонит. Беззвучный режим? Нет. Сломался.

   Чиним телефоны, компьютеры, ноутбуки, принтеры…

   Что хранит древний архив Тёмного Квартала? Говорят, что Агентство вынудит Даркшейда его опустошить…

   Древние статуи украсят наш Квартал! Как великолепна коллекция Эльвентиуса Даркшейда.

   МИИЧО проводит очередной набор учеников. Так ли это нужно иным? Или Грэбэллу опять не имётся?

   Телефон звонит? Не звонит. Беззвучный режим? Нет. Сломался. Починили. Звонит? Нет. Всем просто всё равно.

   Одинокий император, взор его окинул уже несколько улиц, но на месте стоять не привык… Почему Мастер просит разрешение народа на выставление своей собственной статуи?

   Пол Рид…

   Вчера у мисс N пропал кот, а её соседка, миссис Z, внук которой ушёл к соседской девочке на день рождения, забыв её предупредить, ей помогала его искать, а потом они втроём, вместе с котом по кличке F, искали внука. Мальчик Y и кот F подружились. Теперь мисс N и неженатый сын миссис Z H встречаются. Продавщица J поздравила их с этим. А скидка на воду кончилась. Вместо 80 пенсов — фунт.

   Ещё несколько часов на холодном воздухе и закружится голова.

   Глаза в никуда, мысли в никуда, слова в никуда… Слова, слова, слова! Где-то в этих бесконечных газетах писали, что в театре скоро будут ставить Шекспира. Неизвестного, никому ненужного в их мире Шекспира. Сходить? Навестить старину Уильяма, сказать: «Привет! Как твои дела? Как тебе зрители, привыкшие к некто Грунэлеу?» Вот только как? Сквозь вибрирующих воздух арки? Сквозь себя? Сквозь всё или ничего? Быть или не быть?

   Неразрешённые вопросы ударяются о непроходимую стену бессмысленности бытия, и где-то внутри тёмной квартирки звучит отчётливое позвякивание. И стук. Голова резко разворачивается, самобичевание прекращается, и руки перестают с жадностью смотреть в муравьиную толпу, желающую, подсознательно, увидеть крах молодого тела с высокого балкона. Шекспир? Так быстро? Пришёл?

   И жутко закружилась голова. Кажется, на неё надели давящий со всех сторон обруч, а потом в этом обруче пробурили тысячу маленьких дырочек, и для уверенности эту безделушку пустили на часок в барабан стиральной машины. Отвратительное ощущение. Шаг в сторону тепла, в сторону наполняющейся звоном квартиры — и входная дверь всё дальше и дальше, всё меньше и меньше, а темнота всё жирнее и опаснее, всё чаще пытается поймать своими цеплючими уголками за одежду, задержать в этом постоянно расширяющемся пространстве не то балкона, не то уже гостиной. А можно ли вообще считать гостиной комнату, совмещённую с кухней и наполненную до верха, до самого потолка книжными шкафами, на которых…

- Неприятности настигают тебя хочешь ты этого или нет, - как-то раз, в светлый, безоблачный летний денёк сказала Эмма Нокердаст, когда их с дочерью машина встала посреди безлюдного шоссе по пути на концерт тогда ещё мужа. - Да, Алиса?

- Мама, к чему это? - спросила тогда в ответ девочка.

- Ты о чём, дарлинг?

- Я об этом. Вот об этом. Смотри. Там забор.

- Да, забор. Странно, конечно.

   Конечно странно! Посреди огромного, бескрайнего океана зелени без единого деревца лес, огороженный забором под напряжением.

- А к чему это?

- В каком смысле, дарлинг?

- В прямом, мама. Огородки ставят либо когда нужно кого-то внутри спасти от кого-то снаружи, либо когда нужно кого-то снаружи спасти от кого-то внутри. Но что может быть внутри леса?

- Радиация, быть может. Слушай, давай-ка, забирайся в машину, дарлинг.

- А разве машина уже починилась?

- Нет, дорогая(опять дарлинг), просто мне кажется, что так будет лучше.

   Эхо.

   Вертиго.

   Вертиго… Не Хичкок ли с Шекспиром решили нарушить нескончаемое молчаливое существование небольшого человечка и такого же но уже балкона, а не человека? Какой мрак в комнате, какой мрак в голове… Скучно. Дурман грядущего ведь скоро развеется, придётся говорить на неприятные темы, болтать с пустыми о пустоте, наполняясь этой пустотой… Как  же хочется обратно! На балкон? Нет! Нет! Алиса точно бы сказала так, если бы её спросили. Нет! «А куда-же тебе хочется, дарлинг?» От этого обращения уже много лет болели зубы. Стоматолог сказал, что всё хорошо — кариеса нет, небольшой налёт, но для этого чистка, ах, да, ещё прикус, но у вас в Лондоне все такие, неправда ли?

   Неправда.

   Алиса, с трудом вырвавшись из воспоминаний и многочисленных туманных лозунгов, газетных заголовков и просто мыслей, самых неприятных, самых шумных, самых раздражающих мыслей, открыла дверь нараспашку. Резко, быстро, не взглянув, кто же к ней в кой-то веки явился. Всё решено — стреляйте. Она уже готова.

   Но никто не стал стрелять.

   Мало того, что за дверью были двое незнакомцев, так и ещё оба выглядели крайне обеспокоенно. С какой заботой они глядели на сначала закрытую, а потом распахнувшуюся у их носов дверь! И к кому такая забота была обращена? Эта истинная забота, которую Алиса так много лет ждала и искала, куда она пропала? Почему «мама» и «папа» внезапно уже не мама и папа, а нечто за скобками? А Пол? Почему он так поступил? Он же обещал, он же клялся! Он же вставал на одно колено! (И в этот момент его глаза были полны лишь самолюбием и восхищением(собой и своей романтичностью), но никак не заботой!) И тут эти двое. Загадка. Взгляд заботливый, впрочем, скорее вежливый, как у всех в Британии. Или нет? Всё же заботливый. Превышающий обычный уровень заинтересованности. Личный. Да, наверное так. Взволнованный, заботливый, отеческий взгляд.

   Кто же они, эти двое? Один высокий, он стоял справа, достаточно мрачный, бледный, в длинном плаще, как будто бы притворяется Нео из Матрицы, с зализанными назад тёмными волосами. Бритый. Шею закрывает длинный воротник, руки за спиной. Глаза обеспокоенные. Интересной формы, похожи чем-то на треугольник. Голубоватый белок, темная радужка и непривычно вытянутые зрачки. Линзы? Достаточно молод. Держится уверенно, хотя, кажется, не сильно желает в этом всём участвовать. В чём «в этом всём»? Ещё предстоит выяснить. Его спутник значительно ниже ростом, стоит слева, как-то подрагивает правый глаз. Чуть выше Алисы, то есть примерно 5 футов. Далеко не молод. Лысоват, с еле заметной седой щетиной. Носит аккуратные овалообразные очки. Они небольшие. Одет в официальный костюм, в руках папка. Взволнованный, заботливый, отеческий взгляд.

- Мисс Стадаст? - спросил старичок, слегка поджавшись, словно он хотел поклонится, но то ли спину свело, то ли плечи — не смог. - Я — Мишэл Биштоф, сек-кретарь из Министерства. Мы, с моим к-коллегой Г-габриаа…

- Габрианом Эдиновски, если позволите, - его спутник был достаточно сух. Строг, молчалив, серьёзен. Уверен в себе. И глазами стабильно изучал стоящую перед ним девушку. Она — невысокая, с слегка растрёпанной причёской, каштаново-коричнивые волосы до плеч, с примерно такого же цвета большими, круглыми глазами, слегка ошарашена; он — не от мира сего, взялся непонятно откуда и хочет неясно чего. Коллеги, конечно.

- К-конешно. К-конешно… - Мишэл замялся. Поправил очки дрожащей рукой. - Мы пришли утошнить, полушили ли вы письмо из Министерства и увэдомиться…

- МИИЧО хочет знать, почему вы не реагируете на письмо, - Габриан слегка пошевелил бровями. - Если вы его получили, конечно.

   Он говорил громче и медленнее, чем его «коллега». Странный тип. Но наружность приятная.

- Какое письмо? - Алиса спросила это не потому, что собиралась строить дурочку и не потому, что забыла о недавнем вечере, нет. Просто печаль с её надушенным холодом и отчаянием туманом ещё не покинула её голову, и реагировать на внезапно вышедшие на сцену события, не предполагаемые при том, было нелегко.

- Письмо, которое МИИЧО отправило вам на днях, - пояснил Габриан. - Именно так, и никак иначе. Если вы его, получили, конечно. И если вы понимаете, о чём мы пытаемся вам сказать.

- Я не совсем уверена…

- МИИЧО — это организация, которая…

- Перестаньте! Што вы такое г-г-говорите!? - внезапно милый старичок вспыхнул, как спичка поднесённая к огню. - Мы отправили письмо, вы не имеете права г-г-говорить…

- Vandema enele ren gaubimor ren. Мы говорили об этом, - мрачно-серьёзное, почти безэмоциональное лицо повернулось к старичку и механически, без эмоций, произносило слова, которые, наверное, что-то да значили. - Я выполняю свои цели, вы свои.

- Бессовестный! Есть список вопросов, есть устав, есть вежливость, в конце концов, а вы…

- Я? Я в отличии от вас enede ren. И говорю на вашем родном языке лучше, чем вы. Vandema ternivo english aben. И о совести говорить не вам. И не сейчас. Это вопрос риторический. Что есть совесть? А что есть человек? Ах, да. Ещё — что есть я?

- Быть или не быть? - Алиса облокотилась о дверную раму, задумчиво разглядывая спорящих у её порога мужчин: один весь красный от злости, другой бледно-голубой от природы. - Риторические вопросы…

- Вы же обещали мне, - Мишэл обиженно вздохнул. - Што Юфберия не будет лезть впереди паровоза и позволит нам, то есть Министерству…

- Отправить письмо, да. Но, мы так же говорили и об другом. А именно о том, что если письмо не придёт вовремя, то мы будем действовать по своему «уставу». Или вы забыли, сэр… Бичтоф?

- Биштоф, я Биштоф, сэр!

- А я Эдиновски. Теперь попробуйте произнести мою фамилию правильно, сэр.

- К-как вам не стыдно!

- Я лишь пытаюсь ускорить процесс… Что там у вас в уставе?

- Вас там точшо нет.

- Вы обиделись?

   Нет, это была не забота в их глазах. Заботливые люди друг на друга не лаются, это Алиса усвоила уже давно. Это был интерес. Причём у некто Габриана он, изначально, будто был меньше, не так сверкал в глазах, или это его ледяная самоуверенность перекрыла все другие его составляющие, да и теперь не сильно изменился, но что-то отстаивал. А некто Мишэл вел себя совсем по-другому. Ему что-то было нужно, он чего-то собирался добиться, но против нападок своего «к-коллеги» ничего не мог сказать. Взывать к совести, видимо, было бессмысленно. Их договор, который был до открытия двери, совершённый на словах, перестал действовать. Нужно было как можно скорее закончить это безобразие, чтобы вернуться к своим мыслям. Столько лишнего шума и резких движений ни к чему. Алиса отстала от дверной рамы.

- Успокойтесь, пожалуйста, - сказала она негромко, и голос её звучал немного больным. Спор резко утих. - Я, теперь, уже припоминаю, было письмо, я его получила.

- Правда? - старичок улыбнулся и поправил очки.

- Так почему вы на него не ответили? - молодой человек ещё раз слегка приподнял брови.

- А… Там не было ответного адреса… То есть… Вообще я и не собиралась, - девушка задумчиво опустила взгляд. Что-то во внешности Габриана Эдиновски её дико смущало и даже слегка пугало.

- Почему? - он настаивал, и брови его повторили непонятное, бессмысленное, короткое движение, сделанное ими до этого. - Вы не поняли куда писать?

- Я просто не пишу кому попало, - сказала Стардаст, взглянув Габриану в глаза. Так её научили родители. Да, в её словах слышалась гордость. Но иначе и не могло было быть. - Вот почему.

   Эдиновски понимающе кивнул, и холодность его сменилась лёгким смятением.

- И не собираетесь? - уточнил он, галантно повернув головой, чтобы своим уничтожающим взглядом пронзить Биштофа.

- Нет, - сказала Алиса.

- Я могу узнать, почему, мисс? - печально вздрогнув, спросил Мишэл. Пальцы его застучали по папке.

- Не знаю, - девушка улыбнулась и пожала плечами. - Как бы вы отреагировали на подобное чудо? С одной стороны, это интересно. С другой — ерунда. С третьей это может быть опасно… Я лучше побуду одна, чем свяжусь с чем-то настолько… Странным. Хотя, хотела бы… Но точно не сейчас.

- Вам обязательно нужно явится в Министерство, щтобы пройти тестирование, - Биштоф затрясся сильнее. - Вы же не знаете, што именно… Мисс, я понимаю, вы в смятении, но… Но это необходимо для вашей же безопасности.

- Когда мне будет угрожать опасность, я приду, - Алиса хотела закрыть дверь, но Габриан упёрся в неё рукой. Дверь перестала поддаваться, хотя, на первый взгляд, особых усилий мужчина не прикладывал. Он слегка наклонился и приблизился к девушке. Лица их оказались достаточно близко для того, чтобы Стардаст обнаружила, что его глаза, которые издалека казались лишь странными, при ближайшем рассмотрении оказались точно не человеческими. Ей стало не по себе.

- Опасность всегда рядом, - загадочно сказал Эдиновски. - Запомните это. И берегите себя.

- Да, - Алиса предприняла ещё одну попытку закрыть дверь. - Я поняла, спасибо.

- Но вы так просто от этого не отделаетесь, даже если очень хотите, - голос его стал ниже и протяжнее. - Вам придётся что-то изменить. Выйти на бой со своими страхами. Иначе не будет. Закрыться от всего мира не получится.

- Я не нуждаюсь в советах…

- Я знаю. И ещё я знаю, что вас ждёт этим вечером.

- Г-г-габриан! - Биштоф попытался сдвинуть руку своего «коллеги». - Што вы такое г-г-говорите!?

- Вам это кажется глупым, я знаю. Я много чего знаю. За это меня ценят. И мы с вами ещё не раз встретимся. Глупо бежать от самой себя, правда же? - молодой человек(человек ли?) улыбнулся, и его улыбка выглядела очень неестественно, будто кожу натянули на манекен, изображая улыбку. - Ламэру вы понравитесь. И моему другу тоже… Вы многим нравитесь, кстати. Просто всего боитесь. И не видите этого.

- Я могу вызвать полицию, - Алиса сделала один шаг назад.

- Не стоит, потому что всё уже и так решено… Я вас пугаю, я вижу. Но есть одно но.

- Правда?

- Вы ещё не готовы к тому, что вас ждёт. Поэтому ваша участь чуть лучше… Юфберия даст вам перерыв. Я надеюсь на это. Я поговорю с...

- Юфберия, какая Юфбе… Слушайте, мне кажется, вам пора.

- Вы даже не пустили нас в квартиру...

- И не собираюсь. До свидания!

   Ещё одна попытка, и в этот раз дверь поддалась — некто убрал руку, и раздался громкий, оглушительный удар. За ним звон ключа, закрывающего замок. И тишина.

   Алиса сползла по двери вниз, на пол. И молча просидела некоторое время.

   Вокруг неё была полу-тёмная комната, свет в которую поступал из распахнутого балкона. Занавески танцевали под дудочку ветра, а за ними сырела серость, холод и отчаяние.

   Девушка сидела и молчала. А потом внезапно для себя самой рассмеялась.

   Громко. И очень долго смеялась.

- Ты только подумай, ни колесо не пробито, ни бензин… Я-то грешила на бензин, а, Уилл? А это… Как что-то сверхъестественное… Ты меня слушаешь, а, Уилл?

   «Нет, не слышу, я смеюсь, мама, смеюсь!» Голова больше не болела. Но так сильно хотелось уснуть.

- Это ведь неправда, про вас с Воллисом? Чтобы два таких мужчины, да вместе, а Уилл? Уилл? Ты меня слушаешь? Уилл! УИЛЛ! Это ведь неправда!?

  «Это ведь неправда, да?» - Алиса оглядывала комнату безумным взглядом, - «Письма не было, и эти двое не стояли у меня на пороге. Это всё мне бредится во сне… правда ведь?»

   В горле из неоткуда появился комок, созданный кем-то нематериальным из горя и страха. И с плачем пришла горькая усталость.

   А с ней мягкие объятия сна.