Дочка священника глава 92

Я думал всем этим расследованиям, судам, по делу Лины, не будет конца. Хильда совсем приуныла, замкнулась в себе. Всё происходящее вокруг она никак не воспринимала, казалось, ничего её больше не радовало. Какие-либо известия об судебном процессе над Линой, она воспринимала болезненно, говорила, что всё это ей неимоверно надоело. Подобно замкнутому кругу, последние события, вокруг нашей семьи, не несли никакой радости, разнообразия. Я не раз советовался с врачами, по поводу состояния Хильды. Одни рекомендовали положить её в клинику, о чём не могло быть и речи. Другие настаивали на перемене обстановки, поездке в какое-либо позитивное место для отдыха. И я с сокрушением лишь разводил руками. Куда нынче поедешь то? Карантин, наконец отменили, хотя всё равно ограничения оставались. Да и средств на курортную поездку, совсем не хватало. Даже не в этом дело. Сама Хильда категорически отказывалась от любой подобной идеи. Она без конца говорила о матери, вспоминала бывших друзей, свой двор, где они проживали с Нерингой, мечтала поскорей уехать на родину.
— Хочешь, отправимся в Большой город? — предложил я Хильде, хотя вспомнил, как только утром она оставила моё предложение без внимания. — Поедем к морю, или покатаемся на катере. А хочешь, просто поболтаемся по улицам, зайдём в кафе?
Хильда уныло сидела на диване и листала страницы соцсети по телефону. Она перевела на меня поникший взгляд, и ни проронив ни слова, только отрицательно покачала головой.
— Так нельзя, — я присел рядом. — Что ж ты, словно похоронила кого? Жизнь на этом не останавливается. У тебя же сейчас самый прекрасный период – детство. Оно так стремительно промчится, оставив лишь воспоминания. А о чём вспоминать? Ну, хочешь, когда опять откроют границы, полетим в Лиепаю?
Хильда вдруг вздрогнула и в её глазах, на мгновение, блеснули радостные искорки. Только они тут же потухли. Она снова опустила голову, лишь тяжело вздохнув.
Послышался гул автомобильного мотора на улице. Приехала Ауксе, вероятно привезла лекарства для Хильды.
— Как она? – осторожно спросила девушка, когда я встретил её у калитки.
Я лишь обречённо махнул рукой. Ауксе с минуту помолчала, застыв на месте, прислонившись к колодцу, возле которого тёрся кот Лев, лишенный привычного внимания Хильды, затем решительным шагом отправилась в дом, проговорив, на ходу:
— У меня есть одна идея. Если вы позволите, отец Павел.
— Что за идея?
— Хочу Хильду отвезти в одно место… Так, на пару дней. Повторяю, если вы позволите.
— Да она и слышать не желает о каких-либо поездках. Я уже и так и так. Сидит с телефоном, или у компьютера, совершенно никакого интереса к окружающему миру.
— Но я, всё же, попробую.
— Ну попробуй, — пожал я плечами, присаживаясь на уличной скамейке. — Может у тебя что-то получится.
Когда Ауксе вошла в дом, Хильда продолжала сидеть на диване. Телефон она отложила в сторону, и просто застыла в нерушимой позе, неотрывно глядя на стенку, пытаясь рассмотреть несуразные фигуры, скрытые в рисунках обоев.
— Привет, — тихо поздоровалась Ауксе, и пройдя в комнату, прислонилась к лежанке, сложив руки на груди.
— Добрый вечер, — также тихо ответила Хильда.
Она уже поняла, что Ауксе сейчас примется уговаривать её, обнадёживать, пытаться вселить оптимизм, как это делали прежде все посетители. Но, всё произошло немного иначе.
— Помнишь, моё обещание на твой день рождения? – спросила Ауксе зачем-то взлохматив волосы.
Хильда изменилась в лице и любопытный взгляд впился в гостью.
— Думаю, пора его исполнить, — сказала Ауксе.
— И ты прямо исполнишь любое желание? – тоном скептика спросила Хильда.
— Ты же взрослая девочка, должна понимать все возможности такого предприятия.
— Ну, вот. Так я и знала.
— Я, конечно, не волшебник, но кое-что всё же могу.
— Тебя папа попросил?
— Да нет. Сама вот, решила. Жалко смотреть на тебя, как ты затухаешь, словно свечка на ветру.
— Кому какое дело.
— Не говори так! Это уже уныние. Что значит, «кому какое дело»? За тебя куча людей переживает. Папа вон, на себя не похож, Маринка про тебя всё время спрашивает, отец Виктор, Алиса.
— Да, — отмахнулась Хильда. — Можно подумать. Больно надо им всем мои проблемы. Да и мне никто не нужен!
— А вот это ты зря! Так вот, бездумно отмахиваться от людей не стоит, даже если считаешь их участие не искренним. Они ведь тоже могут отмахнуться от тебя. Останешься одна, тогда мигом поймёшь, что от общества отделяться не нужно.
— Будешь жизни учить?
— Тебя есть кому учить. А я хочу предложить тебе, поехать со мной в одно место.
— Куда это? В Большой город, зоопарк, на качели, в океанариум? Тут поступало масса предложений. Только я не хочу. Мне это не интересно. Я хочу побыть одна, ясно вам всем?! Оставьте меня в покое!
— Хильда, я не стану тебя умолять, упрашивать. Я просто предложила. Хочешь побыть одна? Отлично! Я тоже. У меня есть одно место на земле, куда я, когда очень плохо, сбегаю. Там классно, я больше чем уверена, тебе понравится.
Хильда не шелохнулась, хотя стало заметно невооружённым глазом, предложение ей показалось заманчивым. Ей и самой стало невыносимо тягостно сидеть в доме, когда за окном лето, и страдать. Вряд ли бы она согласилась, даже в этом случае, с предложением, если бы то была не Ауксе. Она уже немного выучила её. Ауксе никогда не спросит лишнего, не станет лезть в душу, она может молчать, хоть целый день, если этого потребуется, а ещё с ней хорошо и как-то надёжно.
— Завтра я буду ровно в пять утра возле вашего двора. Советую собрать вещи, только без фанатизма. Только самое необходимое.
— В пять утра? – оживилась Хильда, понимая, что от Ауксе так просто не отделаться, тем более, она её даже немного побаивалась. — Почему так рано?
— Думаю, лучше один раз увидеть и понять, чем задавать вопросы, которые будут рождать новые вопросы. В пять утра! И не вздумай проспать!!
Хильда, поняла, что ей теперь трудно выбраться из той ракушки, где она так уютно устроилась – требовалась посторонняя помощь. И она была просто необходима.
По привычке, она хотела было протестовать, но Ауксе не оборачиваясь вышла с дома, даже не попрощавшись.
— Вот незадача, — буркнула сама себе Хильда. — И зачем мне это нужно?!
Хильда не спала практически всю ночь. Она всё лежала и думала. Думала о том, что жизнь может вот так вот пролететь мимоходом, а она останется в этом забитом селе. Вдруг представилась бабушка Аня, другие старушки из церкви. Такие старенькие, в морщинах, в одежде ещё советского покроя, полуграмотные. Хильде ужасно не хотелось становиться такой же. В роликах из интернета она видела прелестные моменты жизни, наполненные сказкой, запахом ветра дальних стран, улыбчивыми мужчинами с мускулистым телом, бескрайними просторами необъятного моря, и ей захотелось хоть чуточку соприкоснуться к этим радостям, хотя бы почувствовать, как может пахнуть абсолютное счастье. Но, разве мама сейчас счастлива? Ведь ей посчастливилось окунуться практически во весь омут гламура, и что в конечном итоге? Где она сейчас? Её так не хватает рядом, когда это так необходимо.
Запели петухи в сарае бабушки Ани, соседские тоже откликнулись. Послышался звонкий голос «Бунинского будильника», как Данька называл своего командира куриной стаи. Вот и утро, хотя ещё совсем темно. С улицы, через открытое окошко, послышался тихий рокот автомобиля. Внутри у Хильды, будто всё перевернулось. Она до конца надеялась, что Ауксе передумает, или что-то сорвётся. Но, она приехала.
— Хильда, просыпайся, — негромко окликнул я дочь, едва приоткрыв дверь. — Тебя ждут.
Хильда что-то недовольно пробубнила себе под нос, так, чтоб её не услышали, но возражать не стала. Наспех одевшись, она прихватила приготовленный вчера рюкзачок, и перекинув его на плече, вышла из комнаты, нарочито потирая глаза.
— Ежели чего, сразу звони! — сказал я, поправляя смятый воротник джинсовой курточки, которую Хильда одела кое-как.
— Ладно, — ответила та, выдавив улыбку, и помахав мне рукой, отправилась к автомобилю.
После вчерашнего вечернего дождя, чувствовалась прохлада. Чистое небо блистало звёздами. В городе такого не увидишь. Луна, слегка наклонившись, задрала рожки кверху, ставши похожей на крохотный, блестящий кораблик. Про неё можно было бы с уверенностью сказать - сегодня она красавица.
Ауксе скупо поздоровалась, и поторопила Хильду сесть в автомобиль.
— Чего ты там копаешься? — недовольным голосом проговорила девушка. — Давай скорей, а то опоздаем.
— Куда опоздаем, то? – огрызнулась Хильда, чувствуя, как настроение её, и без того плохое, начинает портиться ещё больше.
   «Зачем я только согласилась с ней ехать? — подумала Хильда, едва только машина тронулась с места. — Теперь начнёт гундеть, к словам цепляться, показывать своё превосходство». Захотелось, очень захотелось закапризничать, отказавшись от странного предложения Ауксе. Прямо сейчас вернуться в кровать, чтоб наконец нормально уснуть. Только как такое будет выглядеть? «Ну и ладно, — опять подумала Хильда, — у меня тоже имеется характер. Посмотрим ещё кто кого. И я могу нервы трепать. Такое тебе закатаю».
Ехали сравнительно не долго. На пустой дороге автомобили вообще не встречались. Наконец свернули на грунтовку, которая вела в глубь старого леса. В свете фар всё, даже кусты, представлялись невообразимыми химерами, несуразными чудовищами, готовые броситься на машину Ауксе, и тут же растерзать её.
— Куда мы вообще едем? – этот вопрос не интересовал Хильду до тех пор, пока они не свернули на грунтовую дорогу.
— В одно очень красивое, можно сказать, волшебное место, — спокойно ответила Ауксе, плавно поворачивая на ухабистой развилке.
— К Бабе Яге в гости? – пыталась пошутить Хильда.
Но, Ауксе её не поняла, поэтому просто ответила:
— Нет. В гости к лету.
— Подумать только, — Хильда наконец, полностью проснулась и решила, что вести себя похабно, начнёт прямо сейчас. — Прямо передача «В гостях у сказки».
— Ты знаешь эту передачу? Даже я её не помню.
— В интернете смотрела.
— Понравилось?
— Так себе. Фильмы древние, спецэффекты не очень. В общем старьё.
Хильда приготовилась до длительной дискуссии, только Ауксе ничего не ответила. В глубине леса, казалось, совершенно не ясно, начало светать, или по-прежнему ночь. Только когда они выехали на огромную поляну, стало очевидно – новый день рождается красивым утром. Когда Ауксе остановила машину, Хильде представился, по истине, удивительный пейзаж. Небольшая, деревянная избушка стояла на холме, чуть возвышавшемуся над довольно большим, широким озером, с тихой гладью воды. Вдалеке, на другом берегу, росли камыши. Но ближний берег выглядел абсолютно чистым. Озеро обступили, с одной стороны, высокие ели, в серости рассвета, складывалось впечатление, будто они подпирают небо. С другой же, водоём скрывал собой непроходимый лес. Тут же, неподалёку, паслась белая лошадь. Завидев гостей, она оторвалась от раннего завтрака, щипая луговую траву, внимательно осмотрела их, после чего издав протяжное ржание, продолжила трапезу. Мгновенно послышался звонкий лай, и со стороны избушки прибежал большой, практически весь белый, кудлатый пёс, такой чистый и ухоженный, что невольно захотелось его погладить.
— Привет, Дружок, — когда пёс подбежал ближе, поздоровалась с ним Ауксе. — Соскучился небось. А где хозяин, не уж то спит?
Дружок, весело веляя хвостом, оббежал девочек кругом, продолжая радостно лаять, обнюхал Хильду, но когда та попыталась его погладить, он тут же помчался по лугу, выражая, как только можно, свою радость в связи с приездом гостей. Ауксе, чуть хромая, как всегда, направилась к избе, показав Хильде, чтоб та следовала за ней. Все переживания, недовольство Хильды мигом куда-то улетучились, она и не поняла куда. Стало вдруг легко, спокойно, правда, всё же, немного боязно. Взглянув на Ауксе, она, в очередной раз подумала, какая она всё-таки красивая, особенно здесь, в этом необычном месте. Хильда ещё подумала, что сейчас девушка немного походит на хромую уточку, ту самую из сказки, о которой читал ей дедушка когда-то очень давно, когда мы жили все вместе. Хромая уточка и должна жить здесь, на этом озере, в таком невероятно красочном месте. А если необходимо, она превратиться в прекрасную девушку, такую же как Ауксе.
Двери избушки негромко скрипнули и оттуда появился высокий, статный мужчина, лет шестидесяти. Его лицо озарила приветливая улыбка. Мужчина одел на посидевшую голову кепку, зачем-то отряхнул видавшую виды фуфайку и улыбаясь произнёс:
— Золотко, как я рад тебя видеть. Хорошо ли добрались, а то там на развилке у старой балки, корневища дуба дождевым потоком подмыло. Я уж начал было переживать.
— Всё хорошо, дядя Матьяс. Слава Богу, — ответила Ауксе, оказавшись в объятиях мужчины.
Он очень бережно, осторожно провёл рукой по её волосах, также осторожно, будто дорогое богемское стекло, прижал плечи девушки, сказав:
— Очень рад видеть тебя снова. Очень рад, — затем взглянув добрым взглядом на Хильду, он спросил: — А это и есть дочка отца Павла?
Ауксе лишь утвердительно кивнула головой. Хильда же почувствовала, как от хозяина избы исходит нечто непонятное, то чего нельзя объяснить – какое-то добро, радость и искренняя забота. Его добрые глаза, светлая улыбка, тембр голоса располагал к себе, порождал желание любить его, уважать, относиться с высочайшим почтением.
— В общем, я всё приготовил, как ты просила, — снова, очень осторожно, проведя рукой по волосам Ауксе, сказал дядя Матьяс. — Живите сколько нужно. Я наведаюсь, несколько раз, если не возражаешь.
Ауксе улыбнувшись, кивнула головой, ответив:
— Безусловно, о чём речь.
— Привезу вам, чего-нибудь вкусненького, — прищурив один глаз, добавил дядя Матьяс. — Дружка оставлять вам, или?.. Хотя, что за вопрос, конечно, оставлю. Ты только, пока буду уезжать, придержи его. Правда уверен, он и сам захочет с тобой остаться.
Мужчина наконец подошёл к Хильде и слегка поклонившись, произнёс:
— Матьяс. Если что, зови меня дядя Матэ.
— Почему? – Хильда на миг растерялась и «почему» вырвалось само-собой.
— Бабушка так звала в детстве, — не переставая улыбаться ответил дядя Матьяс.
— Ладно, — Хильда тоже решила подарить этому доброму человеку улыбку, и ей это показалось необычайно приятно, словно два луча зажглись воедино и согрели душу, до самого сердца.
После кое-каких обсуждений с Ауксе, дядя Матьяс помахав рукой на прощанье, сел в её автомобиль, и тут же уехал той самой дорогой, которой они прибыли из Сыча.
— Пошли скорей! – неожиданно сказала Ауксе, поманив Хильду идти к озеру.
— Куда?
— Сейчас уже начнётся, — интригующим тоном говорила девушка, направляясь к лугу. — Ты должна это увидеть.
Зачем куда-то идти, Хильда сразу не поняла, но покорно поплелась следом. Они подошли к длинной, довольно широкой кладке. Ауксе сняла свои тряпичные туфельки и сев на кладку, опустила ноги в воду. Это повторить Хильда не рискнула. На улице, казалось, и так прохладно, а тут ещё сунуть ноги в озеро, не успевшее нагреться солнечным теплом… Ну, уж нет, тем более не известно какие твари водятся в воде. Хильда присела рядом, на корточки, уставившись скучающим взглядом в серую даль озера. И тут она увидела то, что не вызывает особого удивления, но выглядит так красиво, именно здесь, на этом месте. Розовое солнце стало появляться из-за высокой стены деревьев. Его было ещё не видно, так как светило лишь только пыталось выглянуть за горизонт, но его лучи, отблеск - озарили восточную часть неба, прогнав с неба последние светлячки звёзд. Небо постепенно приобретало прозрачный тон, переливаясь то тёмно-голубыми, то розовыми красками. Путаясь в соснах, солнце настойчиво пробивалось к небосводу, осеняя всё ярче и ярче землю утренним светом. Водная гладь озера, подобна смятому листу, мигом просветлела и теперь выглядела не так враждебно, как поначалу показалось Хильде. С воды стали подниматься, еле-заметные дымки тумана. Затем они становились больше, кучнее, наконец превратились в густые испарения, важно проплывая в сторону мешаной части леса. Послышались первые голоса птиц. Робко не смело – то в одной стороне, то в другой, и вдруг, как только солнечные лучи коснулись верхушек сосен, дружный хор взорвался разноголосым пением. Из камышей, откуда не возьмись появилось семейство белых лебедей – отец, мать и пятеро птенцов, почти подростков.
Хильда почувствовала, как на душе стало спокойно и хорошо. Переживания, тревоги и тоска никуда не делись, но в тот миг они отошли, отпрянули, как каменные тролли, боясь солнечного света. Прохлада, свежесть воздуха, буквально ласкали, утешали и от их заботы, больше не хотелось грустить.
К девочкам, на кладку подбежал Дружок. О нём совершенно забыли. Ауксе не придержала его, пока уезжал дядя Матэ, но он и не собирался срываться стремглав за хозяином. Видимо Ауксе, он также, по-своему, любил. Дружок повертелся на кладке, тут же плюхнувшись за спиной подруги, вывалив огромный, алый язык.
— Здесь так… — Хильда вдруг поняла, что не может найти подходящего слова. — Так необычно.
— Нравится? – не оборачиваясь, спросила Ауксе, слегка взболтнув воду ногой.
Хильде очень хотелось ответить «да», но она предпочла, из-за непонятной в ту минуту даже ей вредности, выговорить нечто невнятное.
— Тут прекрасно, — словно не услышав Хильдиного бормотания, подтвердила Ауксе. — Когда на душе скребут кошки, или очень хочется уныть, я сбегаю сюда.
— А этот дядя Матэ, он кто? – поинтересовалась Хильда.
— Беженец.
— Из Донбасса, как Валерка?
— Нет. Из Карпат. Он мадьяр. Давно ещё, когда ты не родилась, в Закарпатье произошло сильное наводнение. Многие люди потеряли жилище. Дядя Матьяс один из них. С некоторыми пострадавшими он приехал в наши края. Отец Александр, священник из села Привольцы, помог ему приобрести домик. Позже, устроил его лесничим, это та специальность, по которой дядя Матьяс работал у себя. Вот тут, на этом самом месте, было лесничие хозяйство.
— Почему было?
— Скоро везде станет «было», — грустно улыбнулась Ауксе, но тут же перевела разговор, — это считалось особым местом. Сюда приезжали высокие люди раз, или два в год, чтоб порыбачить, на охоту. Со временем всё поменялось. Теперь здесь, так сказать, вотчина одного олигарха. Сам он появляется редко, но за участком велел ухаживать. Всё это, естественно, незаконно, но разве законы действуют на тех, кто их пишет? А дядя Матьяс так и остался. Он подошёл новым хозяевам – тихий, спокойный, не задаёт лишних вопросов.
— Понятно. Он так нежно с тобой обращался, я сначала подумала, что он твой отец.
— Да, он так, порой считает. Давно ещё, жена дяди Матьяса бросила его, забрав с собой двоих дочерей. Одна из них примерно моего возраста. Вот он прилепился ко мне. Хотя… Скорей всего, это я к нему прилепилась. Он стал одним из самых родных мне людей на этой земле. А таких всего двое.
— У тебя нет родителей?
Ауксе ничего не ответила, продолжая сидеть, неотрывно глядя на восстающее из-за леса солнце. Хильда поняла, что задала некорректный вопрос, попытавшись перевести разговор:
— Ты сказала, что только двое родных у тебя имеется на земле. Дядя Матэ, я это уже поняла. А кто второй? Ну-у, если не хочешь, не отвечай, — Хильда снова поймала себя на том, что переходит границу дозволенного.
— Как-нибудь расскажу, — снисходительным тоном ответила Ауксе. — Или сама поймёшь.
— Ну, ладно, — пожала плечами Хильда. — Слушай, а у тебя парень есть?
Ауксе, наконец развернулась, вытянула ноги с озера и обняв их руками, с удивлением уставилась на Хильду. Хильда вмиг сникла. Она, тяжело вздохнув, проговорила, делая вид, что оттирает невидимую грязь с рукава куртки:
— Я уже поняла, откровенные разговоры, не твоё. Но, ты привезла меня сюда, мы остались вдвоём, а я не знаю о чём с тобой разговаривать! Мы практически незнакомы. Не понимаю, что можно, что так, что не так. Смотреть на восходящее солнце, сидеть и молчать, я могу и дома. Зачем ты меня сюда привезла?
Ауксе долго не отвечала. Она просто сидела, смотрела в упор на Хильду, не проронив ни звука. Наконец сказала:
— Понимаешь, знать чужие секреты, не всегда хорошо. Иногда, лучше их не знать. Ты права, я неважный собеседник. А не отвечаю тебе потому, что не знаю, как лучше ответить. Есть ли у меня любимый молодой человек? И есть и нет.
— Он тебе не нравится, ты не хочешь с ним быть?
— Скорей всего наоборот. Он единственный, кто не отвернулся от меня в самые трудные минуты моей жизни. Мало того, он поверил в меня, заставил жить заново.
— И ничего нельзя сделать?
Ауксе еле заметно отрицательно мотнула головой, слегка покривив губы.
— Наверное, можно, — после долгой паузы ответила она, — но это зависит уж точно не от меня. А тебе кто-нибудь нравится с мальчиков?
Хильда засмущалась.
— Вот видишь, не обо всём приятно беседовать. Раз у нас откровенный разговор, то отвечай. А то не честно получается!
— В общем да. Там в Лиепае, я дружила с Каспаром. Он был такой забавный, всё время меня смешил. А когда сюда приехала… Валерка интересный, но он теперь, с этой своей близняшкой. Руслан, правда, тоже ничего, только… Вот если бы внешность Валерки поменять на Руслана, было бы самое оно.
Ауксе не смогла удержаться от смешка, и Хильда, наконец, разглядела, как она улыбается по настоящему.
 Хильда улыбнулась в ответ, заговорив совсем иным, более добродушным, игривым тоном:
— Дядя Матэ называл тебя Золотком. Это выглядело так трогательно, красиво. А я знаю, твоё имя означает золото. Можно, я тебя тоже так буду называть?
— Нет!! – Ауксе ответила это резко, сильно повысив голос, так что Хильду передёрнуло от неожиданности. — Ни в коем случае!
Ауксе моментально изменилась в лице. Вроде всё как обычно, но глаза её сделались холодными, как раньше, брови слегка нахмурились, а губы, только что выдававшие обворожительную улыбку, поджались, от чего Хильде сделалось неуютно.
— Ладно, — смиренно согласилась Хильда. — Как скажешь.
Она хотела было снова обидеться, но Ауксе толкнула её в плечо, сказав, не давая ей задуматься о плохом:
— Это, по крайней мере, будет звучать глупо и даже пошло. Пошли лучше, я тебе наше хозяйство покажу.
Она подобрала свои туфельки, тяжело, как-бы с трудом поднялась на ноги и стараясь как можно менее заметней хромать, пошла по кладке.
— С Дружком, ты уже познакомилась, - сказала девушка, погладив ластившегося возле неё пса. — Он наш надёжный охранник. Бояться нам некого, но он чует любое приближение непрошенных гостей, будь то зверь, или человек.
— А лошадка? – указала Хильда на белую красавицу, продолжавшую щипать молодую траву.
— Это Ленни, — ответила Ауксе, направившись к лошади. — Самое доброе и чуткое существо в округе.
Когда они подошли поближе, Ауксе вынула из кармана, заранее запасённые кусочки сахара, и протянула их на вытянутой руке лошади Ленни. Та, ещё издалека увидев, что ею заинтересовались, стала, как вкопанная, навострив уши, и глядела на приближающихся к ней людей, чувствуя угощение. Ленни осторожно забрала губами с рук Ауксе сахар.
— Хочешь, погладить? – спросила девушка Хильду, проведя по белоснежной гриве красивую лошадь.
— А она не укусит? – насторожилась Хильда.
— Не думаю.
Хильда раньше никогда не подходила так близко к лошадям. Видела их много раз, в парке, за городом. Но, чтоб гладить. И ей показалось это довольно удивительным делом. Ленни стояла будто завороженная. Девочки с обеих сторон гладили её, что-то щебеча каждый на своём языке. Хильде было так удобней, а Ауксе, вероятно секретничала с четвероногой подругой, о чём-то своём.
Затем они пошли к лесу. В толстом, старом дубе, практически на опушке, Хильда увидела громадную расщелину, сильно походившую на дупло. Подойдя ближе, девочка подумала, что оттуда сейчас вылезет маленький гном, или какой-нибудь шустрый зверёк.
— Карл Иванович, Карл Иванович, где вы? – позвала кого-то Ауксе.
Какое-то время ничего не происходило, но наконец, в дупле послышалась негромкая возня, и оттуда выглянул огромный, длинный клюв.
— Карл Иванович, вы так и не поздороваетесь? – обратилась Ауксе к хозяину клюва. — Неприлично встречать гостей в таком виде.
Стояло лишь ей произнести эти слова, как на край дупла медленно, очень важно вылез чёрный, довольно крупный ворон.
— З добрым утром! – поздоровалась Ауксе с птицей.
Когда тот не ответил, она повторила приветствие, услышав, наконец, протяжное: «Ка-ар-р-р!» Ворон, мгновенно получил свою порцию лакомства, в виде куска ветчины.
— Хм, интересно, — улыбнулась Хильда. — И много тут ещё такой живности?
— Хватает. Если научишься замечать вокруг себя каждое творение Бога, почувствуешь его участие в сложном механизме жизни, ты ощутишь дыхание каждого листочка, блеск каждой росинки и удивишься, поистине удивишься величию и мудрости Творца.
Хильда оглянулась на озеро. Солнце практически наполовину поднялось над лесом. Туман постепенно исчез, а вода приобрела чистые краски небесного цвета. Ленни, с привязанной к ноге полупудовой гирей, бродила по лугу выискивая лакомые стебельки травы. А Дружок носился вдоль берега, облаивая семейство лебедей, подплывшее на довольно близкое расстояние.
— Я бы поела чего-нибудь, — потирая живот, несмело проговорила Хильда.
— Есть хочешь? – загадочно улыбнулась Ауксе. — Отлично. Вон, на крыльце лукошко, в нём должен быть нож. Марш в лес за грибами. Там, рядом с лукошком возьми баночку, черники насобираешь заодно.
— Вот ещё, — нахмурилась Хильда.
— Так ты есть хочешь, или нет?
— А что, больше ничего нет?
— Чего нет?
— Ну, я не знаю, картошки там, мяса, супа, на крайний случай.
— Вот, добудем ингредиенты, тогда всё приготовим. Отправляйся за грибами, только Дружка позови с собой, и далеко не отходи, слышишь? Надеюсь, ты хлопот, в этом плане, не создашь?! А то я по лесу за тобой бегать не собираюсь.
— Тогда, могла бы, и сама пойти.
— Хорошо, я пойду. А ты налови рыбы. Сможешь?
— Я не умею!
— Тогда иди за грибами! – всё это Ауксе говорила таким спокойным тоном, будто нарочно издевалась над Хильдой.
Хильда, хотела было продолжать препираться, но Ауксе оборвала её:
— Если я буду ходить за грибами и ловить рыбу, завтракать мы сможем только к вечеру. Потерпишь?
— Ладно, я поняла, — смирилась, наконец Хильда, поднимая с крыльца лукошко.
Летний лес дышал утренней прохладой. Под ногами хрустели прошлогодние сухие листья, с травы ещё не сошла роса.
— Дружок, пошли со мной! – крикнула Хильда, обращаясь к носившемуся, как угорелому вокруг избы псу.
Казалось, он до сих пор не может унять радость, от приезда нежданных гостей. Дружок, поначалу, игнорировал просьбу Хильды, но поняв, что с Ауксе ему будет однозначно скучно, решил отправиться с первой. Хотя, наверное, в этом крылась другая причина, и она оказалась в куриной косточке, которую дала Хильде Ауксе, чтоб поманить с собой собаку.
— Грибы… И где же тут грибы? – сказала сама себе Хильда, входя в лесное царство.
За грибами она ходила всего раз, или два в своей жизни. Нельзя сказать, что это ей сильно понравилось, но сам процесс выглядел занятно. Буквально сразу, вблизи стройного ствола ольхи ей встретилась пара грибков. Один высокий, выглядевший довольно заманчиво, второй рядом, совсем маленький.  Хильда вдруг обнаружила, что она совершенно не разбирается в грибах.
— Сорву сейчас эти, — сказала девочка, обращаясь к застывшему рядом с ней псу, — Ауксе снова начнёт сердиться. Всё-таки вредная она какая-то. Не понимаю, как вы с ней все общаетесь? Возомнила из себя…
Хильде неожиданно стало стыдно за свои слова. Обсуждает человека весьма нелестными отзывами, почём зря. Что поделаешь, она такая, какая есть.
— Я тоже хороша, — Хильда решила перевести критику на себя. — Задаю дурацкие вопросы взрослой девке. Ещё пользуюсь тем, что я младше.
Дружок, будто понял дословно её фразу, заскулил, пару раз тявкнул и побежал в глубь. Хильда сорвала те грибы. Она решила срывать грибы все в подряд, а там Ауксе разберётся. Оставалось надеяться, что Ауксе разбирается в грибах уж наверняка.
— Хотя бы краюшку хлеба дала, — пройдя немного вперёд, опять принялась сетовать Хильда. — Есть то хочется. Когда ещё удастся собрать грибы, а приготовить их, тоже время потребуется. Да и что-то не очень хочется завтракать одними грибами. Зачем я только согласилась ехать?!
Пройдя ещё немного, девочка оказалась возле высоких, тонконогих сосен, в окружении которых, на крохотной полянке, росли кусты, сплошь усеянные тёмно-синими, практически чёрными ягодами.
— А это ещё что? – Хильда подошла к кусту и сорвала пару ягод.
Чернику она никогда не видела. Такие ягоды продавалась в магазинах, но ни она, ни мама их никогда не покупали. Ей пришло на память увещевание мамы, когда они с ребятами, один раз, собирались в поход. Мама строго настрого приказывала быть внимательной и осторожной со всякими лесными ягодами. Среди прочих, встречаются разные волчьи ягоды, от которых могут возникнуть неприятные последствия и даже смерть. Хильда, с тех пор, весьма подозрительно относилась ко всякому рода лесным плодам. Но, в тот момент, ей так уже хотелось чего-нибудь перекусить, что желание отправить в рот найденные тёмные горошинки, превышало всевозможные предостережения об опасности.
— Ауксе же просила нарвать ягод, вместе с грибами, — рассуждала Хильда. — Наверное, она имела ввиду именно их. Ладно, будь, что будет.
И она сорвала ещё несколько ягод, потом ещё. Хильда так увлеклась, что забыв обо всём на свете, бросив на землю лукошко, принялась объедать куст черники. То ли голод не тётка, то ли ягоды почудились ей неимоверно вкусными, либо что другое, но Хильде никогда в жизни не казался простой завтрак, таким приятным.
— Вот теперь, можно и открывать охоту на грибы, — вытирая почерневшие от сока ягод губы, довольным тоном, проговорила Хильда. — Ну, грибы, теперь держитесь!
Она ещё немного пособирала черники в баночку для Ауксе, и отправилась дальше, в глубь леса. Откуда не возьмись, из кустов, вылетела птица. Чёрная, наглая, с длинным хвостом и оранжевым клювом. То был чёрный дрозд. Более нахальной птицы Хильде ещё встречать не приходилось. Он приземлился неподалёку на землю, и несколько раз дёрнув хвостом, уставился на незнакомку. Хильда, в свою очередь, замерла, рассматривая птицу. Дрозд представился ей интересным, тем более его нахальство поражало. Складывалось впечатление, что он вовсе не боялся человека и только ждал, чтоб его поймали.
— Может ты заболел? — сказала Хильда, сделав пару шагов к дрозду.
Но, тот не стал дожидаться, пока к нему протянут руку, тут же прытко отбежав поодаль.
— Эй, постой, — Хильда подбежала к птице, удивляясь её странному поведению.
Дрозд перелетел чуть дальше, но не далеко, издав какие-то звуки. Он как бы играл с ней в догонялки. Выглядело это так, словно дрозд поддавался, но стояло лишь ей подбежать к нему довольно близко, протянуть руку и поймать его, как он тут же отбегал, либо отлетал на пару метров вперёд. Эта игра, так завела Хильду, что она буквально выходила из себя.
— Ах ты маленький мерзавец! – ворчала девочка, бегая за дроздом. — Я всё равно тебя поймаю, ещё чуть-чуть!
Вот она уже почти схватила нахала, выскочив за ним на крохотную полянку, усеянную старыми пеньками. Только, в этот раз, дрозд пурхнул, издав долгий, пронзительный клич и был таков, скрывшись в густых зарослях молодых деревьев.
— Вот негодник, — в сердцах произнесла Хильда, оглядываясь по сторонам. — Так и заблудиться недолго.
На полянке, куда увлёк её дрозд, она тут же нашла несколько грибов, потом ещё несколько. Оставалось жалеть, что нет под рукой лукошка, которое она бросила где-то в лесу, погнавшись за птицей. Неоткуда появился Дружок. Он вынырнул из-за веток лесного ореха и начал мотаться по поляне, вынюхивая, выискивая только ему известные запахи со следами.
Лукошко скоро нашлось, а в нём сразу оказалась, стараниями Хильды, дюжина грибов разной масти. Хильда знала точно, как выглядят мухоморы, но они ей не попадались. Остальные же, ложила без разбора. Там же, на поляне, девочка обнаружила ещё несколько кустов черники и одичавшей, красной малины. Малина показалась такая вкусная, что Хильда обобрала её чуть ли не всю. Вовремя вспомнив об Ауксе, она бросила в банку оставшиеся, после обильной трапезы, ягоды, решив возвращаться обратно.
— Дружок, давай домой! – окликнула пса Хильда, нырнув в гущу леса.
Тот, едва услышав её голос, весело залаял устремившись вперёд. Идя среди деревьев, Хильда заметила ещё одно чудо. Небольшая, можно сказать маленькая сова, с огромными, смешными глазищами, буквально преследовала её, беззвучно перелитая с ветки на ветку. Она садилась довольно высоко, следя так внимательно за каждым движением человека, что складывалось впечатление, будто она шпионит за Хильдой.
— Тоже хочешь поиграть? – обратилась Хильда к сове. — Ну, уж нет. Больше я на ваши уловки не поведусь! Кыш, отсюда!
Хильда резко взмахнула рукой, только на сову это не возымело совершенно никакого впечатления. Она, как прежде, сидела на ветке, вытаращив глазища, наблюдая за девочкой.
— Хм, — Хильда пожала плечами, — а я раньше думала, что совы днём спят. Или они вообще ничего не видят в дневное время суток. Странно, всё это!
Ауксе беспечно сидела на кладке, опустив ноги в воду, держа удочку в руке. Смотрелась она довольно забавно, что заставило Хильду невольно улыбнуться. Возле неё, сзади стоял большой котелок, наверняка для рыбы, а о спину тёрся матёрый, серый кот. Неподалёку, в траве затаился ещё один - рыжий. Хильда заметила его не сразу. Рыжий охотился на лягушку, которая водила его за нос, как ранее Хильду чёрный дрозд. Стало снова как-то спокойно и хорошо на душе. Хотелось подбежать к Ауксе, прощебетать какие-то нелепицы, поделиться впечатлениями, но Хильда скромно прошлась по кладке, просто присев рядом.
Возле пруда было прохладно и свежо. В камышах у берега, скрекотали лягушки, и их шум слышался далеко, даже в глубине леса. Немного закружилась голова. Не от того, что Хильда ничего не ела, а от чего-то другого.
— Как успехи в грибной охоте? – равнодушно спросила Ауксе, вытягивая из воды довольно крупную рыбину.
Хильда не ответила на её вопрос. Она восхищённо наблюдала, как девушка снимает с крючка рыбу, затем сказала, не в силах удержать себя от дифирамбов:
— Ловко у тебя получается.
— Хочешь попробовать?
— Да ну, что ты?! Какой с меня рыболов? Я и удочку держать толком не умею.
— Я тоже.
— А так не скажешь.
— Есть одно обстоятельство, нужда называется. Так вот, оно, чего хочешь научит. Я не имею ввиду нас с тобой, мы ведь на отдыхе.
Ауксе бросила улов в котелок, где плавали ещё пара таких же красавцев, затем добавила:
— А если честно, то дядя Матьяс просто прикормил место, чтоб наша рыбалка выглядела более продуктивной… Солнце высоко в небе, а мы с тобой ещё не завтракали. Показывай свои трофеи.
Хильда подняла лукошко, до половины заложенное разнообразными грибами.
— У-у, милочка, — скривилась Ауксе. — Ты что, грибов никогда не видела?
Хильда ожидала такой реакции, и поэтому отвечать ничего не стала. Ауксе пошарила по лукошку, рассматривая грибы. Несколько штук она сразу выбросила в кусты, где они разлетелись на мелкие кусочки. Затем взяла самый большой гриб, который Хильде очень понравился, потрясла им, проговорив:
— Это желчный гриб. Он не ядовитый, но стоит только его сварить вместе со всеми, пиши пропало.
— Почему?
— Горечь невероятная. Это типа, как поджарить печёнку, не удалив из неё желчь. Поэтому и название у гриба соответствует. С ненастоящими лисичками мы возиться не станем. Свинушками тоже, — ещё несколько грибов улетели прочь. — Хорошо ты ещё поганок разных не набрала, а то пришлось бы все грибы выбрасывать.
— Почему это?!
— Потому! Токсичные больно. Травонуться недолго.
Хильда больше ничего не стала говорить, опасаясь продолжения критики её неопознанности в грибном деле. Они сели на крыльце, принявшись чистить грибы и рыбу. Несмотря на лёгкий перекус лесными ягодами есть, по-прежнему, всё же хотелось.
Затем Ауксе развела огонь, тут же, недалеко от дома. Разложила камни по бокам, а на средине повесила котёл. Вода в нём скоро закипела, и девушка бросила в котёл крупу. Рыбу, после лёгкой обработки специями, уложили на камни, и она стала запекаться. Крупу освободили из воды, перемыли и достав довольно большое, чугунное блюдо высыпали её в него. Туда же пошли специи, мелко нарезанные, отваренные, после крупы, грибы, ещё что-то. Стояло лишь необычному блюду, при постоянном помешивании, зашипеть в чугунном блюде, как запахи от него пошли такие, от коих невольно потекла слюна.
— Ну, ты и кулинар, — улыбаясь сказала Хильда, глядя, как Ауксе ловко перемешивает содержимое в блюде, давясь слюной. — Как называется этот рецепт?
— То что в голову взбрело, или ветром навеяло.
— Ты шутишь?
— Ничуть! Всё самое гениальное, достаточно просто. А что до кулинарии, то я терпеть не могу готовить. Хотя, иногда, приходит озарение.
Хильда еле дождалась начала завтрака, который запросто можно было назвать поздним обедом. Солнце сдвинулось чуть в сторону, спрятавшись за вершины елей и на лужайке, возле дома, образовалась тенистая поляна. Ничего вкуснее Хильда доселе не ела, вернее ей так показалось.
— Невероятно, — проговорила она, уплетая вторую порцию странной стряпни Ауксе. —Всё же, в этом что-то есть. Давай твоё блюда как-нибудь назовём.
— Прекрати, — отмахнулась Ауксе, — через пару дней ты об этом и не вспомнишь. Тоже мне невидаль.
— Ошибаешься. Мне кажется, такие моменты запоминаются на всю жизнь.
— Что ж, признаюсь, мне будет приятно. Люди, на приготовление еды, порой, тратят очень много полезного времени. Все эти рецепты, ингредиенты, разного рода режимы в печках и плитах… Иногда, самое вкусное, готовиться из обычных продуктов. Главное, уметь это правильно скомпоновать.
— Скажу тебе откровенно, тебе это удалось.
— Не сомневаюсь, — посмотрев долгим взглядом на осовевшую Хильду, Ауксе спросила: — Ну, а как вообще ты себя чувствуешь? По-прежнему тоскуешь?
Хильда задумалась. За эти несколько часов она и думать перестала обо всём, что просто сводило её с ума, не давало жить, замечать вокруг те потрясающие моменты, какие теперь буквально восхищают, заставляют радоваться.
— Мне кажется, — ответила она, — я будто очутилась в ином мире. Как бы очнулась от долгой, тяжёлой спячки.
— Вот-вот, — кивнула Ауксе. — Лучшее лекарство от тоски и плохих мыслей, это физическая усталость, занятость ума, позитивные впечатления. Я знаю, такое не всегда лечит, или может быть попросту временным отвлечением, но и в таком случае, лучше, чем унылая тоска. А ещё очень важно надеяться. Но, для этого нужно верить.
— Как всё сложно.
— Да ну, что ты. Проще, чем ты думаешь. Даст Бог, скоро ты всё обязательно поймёшь.
Хильда начала клевать носом. Она чувствовала, что сейчас может просто свалиться прямо здесь, за столом на улице, посему, потирая сонные глаза, проговорила, косясь на гамак, натянутый возле избушки:
— Наверное, нужно будет помыть посуду, или ещё чего. Но, прошу, позволь мне немного поспать. Я всю ночь, почти не сомкнула глаз, ещё пришлось рано подниматься.
— Конечно, — Ауксе быстро скрыла редкую улыбку. — Пошли в дом, там тебе будет спокойно и хорошо, иначе на улице комары закусают.
В доме было немного мрачно. Сквозь небольшие окошки света пробивалось мало, но такое обстоятельство, сейчас казалось уже не важным. Запах душистых трав дурманил голову, и ещё больше порывал ко сну. Ауксе заботливо расстелила постель самой большой кровати, коих в доме находилось несколько штук. Хильда, едва лишь коснулась головой подушки, как тут же провалилась в небытие, придавшись в объятия сна. Было очень хорошо, приятно, словно ты чувствуешь, как тебя окутал крылами добрый Ангел-Хранитель, охраняющий твой покой.
Ауксе, как можно тише, на цыпочках, вышла на улицу. Там она отдала остатки объедков от рыбы котам, накормила Дружка, после чего уселась на деревянных ступеньках избы, приковав взгляд к тихой глади озера.