Судьба

         Он встретился мне на шумной улице жарким летним днем. Он был в грязно-серой майке, линялых тренировочных штанах, тапках на босу ногу. Мутные глаза глядели выжидающе-жалобно.
       – Вы знаете, я не нищий, – говорил он, словно заранее оправдываясь. – Просто сейчас у меня такая сложная жизненная ситуация, что не остается ничего другого. Но кто-то же должен мне помочь. Ведь не может же быть, чтобы в России пропадал человек и ему не помогли. Тем более, что, поверьте мне, это такое стечение обстоятельств… Впрочем, я могу рассказать. Я думаю, вы меня выслушаете. Я по вашим глазам вижу. Я вижу, что вы интеллигентный человек.
       И он под руку потащил меня к ближайшей скамейке. Не знаю почему, но я подчинился. И он начал свой рассказ.

«Вы знаете, я люблю автомобили, можно сказать, я – автомобилист по призванию. Когда-то я ездил на стареньком отцовом "Запорожце" с большим, надо сказать рвением и энтузиазмом, но при этом очень аккуратно. И ни разу от каких-либо там официальных органов замечаний не имел и в аварии не попадал. Но, вот, в тридцать лет решил я купить "Жигули". Наскреб деньжат по родне, поодолжался у знакомых и купил "семерку", то есть легковой автомобиль Волжского автозавода седьмой модели. И вот, бывает же так, но с этого момента пошло все кувырком.
Нет, машина попалась ничего себе, ярко красная и терпимого качества, тем более, что я ее в порядок привел, не жалея сил. Да и ездил все так же благополучно. Но в жизни у меня что-то надломилось… Словом, попросил как-то у меня "семерку" отец, конечно же, водитель со стажем и человек еще не старый – полсотни с небольшим ему исполнилось.
      – Дай, – говорит, – съезжу в деревню, а то прокисаю здесь в городе, да и делов там невпроворот, картошка, вон, еще не окучена, ну, и тому подобное…
       Ну, я, конечно, человек порядочный, не стал намекать бате, что "Запорожец" еще на ходу и вполне в состоянии до деревни доехать.
       –Ладно, – говорю, – батя, бери мою "семерку", поезжай. Только смотри, машина новая, на газ сильно не дави и про тормоз не забывай.
       – Ну, спасибо, сынок, уважил, – отвечает отец. – А что касается осторожности, так ты кого другого поучи, а не отца родного.
       На том и расстались. И поехал он. Едет, не то, чтобы быстро, но и не мед-ленно. Нормально, в общем. А тут среди пути, как и положено, ремонт дороги. И стоят машины в очереди, пропуская встречных. Отец мой на своей ярко алой "семерке" тоже в очередь пристроился, ждет. Перед ним – грузовик, в кузове – коровы, две или три. Машины стоят. Жара невыносимая. Батя совсем разомлел. И тут, глядя на коров на соседнем грузовике, думает вдруг: "Хорошо все-таки, что не задом скотину поставили, мало ли чего, потом отскабливай красавицу нашу". Ну и потом еще о чем-то думает. И вдруг замечает, что одна из рогатых скотин свесила голову через задний борт и как-то пристально на него смотрит. И чувствует он какую-то неловкость, неудобство какое-то от этого коровьего взгляда. И начинает его этот взгляд на фоне эдакой жары раздражать. И через стекло своей "семерки" он мысленно начинает слать всякие нехорошие слова наглому животному, видя к тому же, что длинные тягучие коровьи слюни задевают сияющий "семеркин" капот. Одно расстройство и нервная напряженность.
И, что интересно, ни назад, ни вперед не тронешься, кругом машины. И движения все нет. В общем, огорчился батя окончательно. И от огорчения этого и нетерпения не придумал он ничего лучшего, чем начать сигналить, нажимая на клаксон. Машина новая, сигнал громкий. Так что эффект получился, что надо. Только не тот, какого батя ожидал. Он так и не понял, не то его личность той корове не глянулась, не то она вдруг почувствовала себя участницей корриды, или просто отвязалась и прогуляться решила. Но только, когда слюнявая скотина сиганула через борт грузовика прямо на крышу ярко алой красавицы, с батей небольшой конфуз приключился и на какое-то время даже сознание пропало и дар речи. А тут и движение на дороге открылось. Но бате уже не до этого было…
       Словом, вернулся он ко мне весь в растрепанных чувствах и на разбитой машине.
      – Вот, – говорит, – сынок, какая оказия приключилась. Не добрался я до деревни. Но это ничего. В другой раз доеду. Зато все-таки такое приключение пережил и жив остался. Не каждый день бешеные коровы на тебя прыгают. Машину, конечно, править придется. Деньгами посильно помогу. Но кажется мне, что надо бы нашу "семерку" перекрасить, уж больно она в глаза бросается и всякой скотине ненужное возбуждение создает.
       Поскреб я в затылке и пошел деньги искать – автосервис нынче в России недешев. Опять занял, перезанял под честное слово, но машину восстановил и даже перекрасил в модный цвет с поэтичным названием "южная ночь".
       И вот снова ко мне батя приходит и говорит:
       – Дай, сынок, машину. Надо все-таки съездить в деревню-то. А то что же это такое, у нас с тобой аж две машины, а никак не доедем".
       "Вот и ехал бы ты, батя, на своем "Запорожце", – думаю я, но вслух не сказал, потому что неловко было так говорить, отец все же.
       – Ладно, – отвечаю, – бери. Но только хочу тебя попросить: Вовку с собой возьми. Ему хоть и восемнадцать, а все же мало ли чего, так он рядом будет. И мне спокойнее.
       – Вот спасибо, сынок, за доверие. Ну, да ладно. Пусть Вовка со мной едет. Пора ему настоящим шофером становиться. А то гоняет без ума на своем мотоцикле. А насчет машины не беспокойся. Даже в Книге рекордов Гиннеса не зафиксировано, чтобы корова дважды за сезон на одну и ту же машину сигала. К тому же мы ее перекрасили от греха. Так что не переживай. Готовь кастрюлю, свининки привезем.
       И поехали они с Вовкой, моим братишкой, в красивой почти новой "семерке" цвета "южная ночь". Едут нормально на выезд из города, и тут, в самый последний момент, батя вспоминает, что надо бы курева купить, хлеба в деревню, еще кой-чего. А то – дело к вечеру и даже слегка смеркается, чего ж там, в деревне в такое время купишь. Хотя там и так отродясь ничего не было.
       Ну да ладно. Тормозят они на шоссе вблизи придорожного магазина, и Вовка говорит:
      – Бать, да ты не беспокойся, чего тебе утруждаться. Ты посиди пока, а я мигом сбегаю.
      Убежал он, а батя сидит, ждет. Ждал, ждал, да и задремал слегка, глядя на сумерки. И вдруг чувствует: машина будто вперед подалась, резко так, рывком, потом еще раз дернулась, еще. Он в дремоте сразу и не понял ничего, но когда осознал, что капот "семерки" вплотную приблизился к задним фонарям стоявшей впереди иномарки, сразу очнулся. Но, видимо, не совсем. Потому что с перепугу стал сигналить и совсем растерялся. Но толку от этого батиного сигнала было – как от козла молока. Ребята из иномарки в тот момент только что отоварились в том самом магазине, и продавщица их несколько задержала, поскольку без удержу им глазки строила. Так что "семерка", еще раз дернувшись в сопровождении какого-то непонятного грохота, несильно вклинилась в лакированный иномаркин зад, отчего у бати по телу пошла испарина, язык пересох и захотелось на свежий воздух.
     Он вылез из машины и на негнущихся ногах повернулся в сторону багажника своей машины, откуда раздавались тяжелые удары. Увиденная в сумерках картина совершенно его потрясла. На багажнике его "семерки" сидела лошадь. Точнее, не сидела, а стояла передними ногами. А еще точнее, не стояла, а била копытами по металлическому кузову цвета "южная ночь", загребая этими своими ногами в безуспешных попытках продвинуться вперед. При этом она была запряжена в старую телегу, в которой на клоке сена мирно спал мужичонка, по всей видимости утомленный дневными трудами и русским национальным напитком. Тут у бати прорезался дар речи, но все, что он сказал, воспроизвести здесь невозможно, поскольку литературных или хотя бы слегка цензурных слов он в этот раз не употребил. Однако, похоже, на рвавшуюся вперед и вверх лошадь это впечатления не произвело. Настырное животное продолжало борьбу с препятствием, столь коварно встретившимся на его пути. Лишь добавив к сказанному усилия нескольких добровольцев из кучки не в меру развеселившихся зевак, батя смог укротить распоясавшуюся животину. А тут и ребята с иномарки подоспели.
      – Мужик, ты чё тачку помял? Ну, чё, сейчас рассчитаешься или на счетчик поставить?
      – Ребята, да вы что? Я вообще ничего… Я же… Это вот они, – батя ткнул пальцем в стоявшую рядом лошадь. Животное тяжело дышало и било копытом, роняя изо рта пену.
      – Короче, мужик, с тебя штука баксов, и разошлись. Нету с собой баксов? Значит поищи дома. А завтра идешь на оптовый склад на Трубной, находишь там Витька и отдаешь ему. Все, мужик, и не торгуйся, не порть настроение, мы сегодня добрые.
       Иномарка рванула с места и через мгновение скрылась за горизонтом. Но зато наконец-то появился Вовка.
      – Бать, чего случилось, что это за чмошники понабежали? Ой, глянь, чего это с нашей "семеркой" сделалось? А кто это ей заднее стекло высадил? Ты глянь, весь зад измочалили…
      – Глянь, глянь… Мотался бы дольше! "Я мигом, я мигом…" Вот тебе и "мигом". Не видишь, что ли? Лошадь на нас наехала, черт ее знает. Говорил ему: не крась в темный цвет. А он все одно: "Модно". Вот тебе и получилась "южная ночь". Эта скотина, видать, не разобрала сослепу в сумерках… Ну, что стоишь-то? Беги, вызывай ГАИ или как оно там теперь называется, что б оно всё…
       Короче говоря, пришлось возвращаться. Хотя, конечно, до деревни и в таком состоянии доехать можно было, но "Витек на оптовом складе" – это не шутка, батя это нутром чувствовал, и ему даже казалось, что он слышит, как тикает невидимый счетчик. Унылый и виноватый явился он ко мне.
       – Вот ведь ты подумай, сынок, какой злой случай меня преследует. Эти скоты четвероногие на меня прямо ополчились. То корова, теперь, вот, лошадь… И главное дело, как все подло и неожиданно происходит. Сообразить не успеешь, а оно – вот оно уже. Хорошо, ГАИ на этот раз помогла, возницу этого хренова напугала. "Или, говорят, вы с потерпевшим договариваетесь, или мы лишаем вас прав управления лошадью на три года". А сами ржут не хуже той лошади. И уехали. А этот, он не то со свадьбы, не то с похорон ехал, так с пьяных глаз и с перепугу все, что у него в карманах было, выгреб и мне отдал. Так что я не просто, а с прибылью вернулся. Во как, сынок. Во всякой ситуации, положительный момент найти можно. Ничего, на ремонт хватит… Да, я-то планирую свой "Запорожец" продать. Как думаешь, дадут за него штуку баксов? Может, займем пока у кого-нибудь? А то завтра…
       В общем, разобрались. Снова отремонтировал я свою "семерку", а заодно и перекрасил. По совету бати – в зеленый цвет. И вот, только я на ней снова ездить начал, а ездил я, как вы помните, нормально и без приключений, снова приходит ко мне отец:
       – Сынок, ты, конечно, извини меня и не серчай, но что делать-то? Жизнь есть жизнь, дело к осени, надо все-таки в деревню съездить. А "Запорожец" свой я продал, сам знаешь. Так что, дал бы машину, я аккуратно. Эту скотину, коров, там, всяких и лошадей, объезжать буду шагом и за километр, обещаю. А по другим направлениям, сам знаешь, у меня всегда порядок был.
       – Ладно, бать, – отвечаю, – что старое поминать. Бери машину. Но только, я тебя очень прошу, ни у каких магазинов не останавливайся и сигналом никого не пугай, а то еще себе приключений наищешь.
       – Обидно мне, конечно, сынок, такие недоверчивые слова от тебя слышать, мне, водителю со стажем. Ну, да, ладно. И на том спасибо. Поехал я.
        Едет батя на почти новой зеленой "семерке" по трассе. Солнце в зените. Кругом поля цветущие. Березы придорожные уже слегка желтизной тронуты. Красиво. Петь хочется… Тем временем поля кончились, по обеим сторонам лес потянулся. Скоро деревня. У бати настроение – пять баллов. "Сейчас, – думает, – приеду, и – на огород, картошка, видно, хороша нынче будет". Наддал он газку, машина откликнулась ровным, старательным урчанием двигателя и понеслась быстрее. И тут, сразу за поворотом, из леса на дорогу вышел лось…
        Чего батя этому лосю сигналил вместо того, чтобы на тормоз давить, только он сам объяснить может. Но, возможно, он и на тормоз тоже давил, когда сигналил. В общем, финал был очевиден: вдребезги разбитый "передок" зеленой "семерки", застывшей с заклиненным сигналом на дороге, и поодаль – безжизненное тело лесного великана.
        Что интересно, полиция появилась очень быстро. Ее даже и не звали. И почему-то вместе с лесной охраной. Бате выписали два штрафа: за нарушение правил дорожного движения и за убитого лося.
        – Ну что, гражданин, поохотились? – мрачно спросил сержант, вручая бате акт. – Деньги в сберкассу заплатите, тогда за водительскими правами и приходите.
        – Товарищ сержант, да где же я такую сумму найду? Да я отродясь таких денег не видел.
        – А вы дома поищите, в тумбочке, – встрял, судя по одежде, лесник. – А вы как думали, мяском за так побаловаться? Вот за каждый килограммчик и заплатите.
        Делать нечего, добрел батя до деревни, вернулся с помощником. Поймали они попутную машину, "Газель", сел батя за руль своих "Жигулей" и потащился за "Газелью" на буксире в город. Едут. Батя – весь в мрачных мыслях. Все думает, как меня в известность поставить и где денег взять на штрафы, да на ремонт.
        – Вот, угораздило же в зеленый цвет машину покрасить, – сокрушается он. – На зеленом фоне ее не то что лось, заяц дурацкий не заметит… И вот где ж теперь денег на ремонт… Машина не на ходу, двигатель не заводится, тащись теперь, как корова на привязи!
        И он в сердцах выдергивает ключ из замка зажигания и швыряет его на сиденье. И тут "Газель", которая тащит батину, то есть мою, "семерку", въезжает на перекресток и делает поворот вправо. А у бати руль заклинило, поскольку ключа в замке зажигания нет. И он видит, что неотвратимо сближается с идущей из-за перекрестка иномаркой…
       Как все там было, я рассказывать не буду, можете себе представить. В общем, я машину в последний раз отремонтировал и продал. Вырученными деньгами рассчитался за ремонт, за штрафы. Потом продал кое-что из дома, чтобы с иномаркой расплатиться… И бате своему не забыл спасибо сказать. Но очень скромно, даже сдержанно. Отец все же.
      – Ну, – говорю, – батя, у тебя видно судьба такая, чтобы на всякую скотину нарываться. И лучше бы ты на своем "Запорожце" ездил, чем всю мою жизнь ломать. Так что извини, но больше я тебе машину не дам. Даже когда она у меня будет. Вот так. И все. И не рассчитывай. А что касается иномарок, так я себе, может быть, тоже такую куплю, чтоб не обидно было.
      С тех пор прошло года полтора. Я упорным трудом скопил деньжат и купил-таки иномарку. Подержанную, конечно, старенькую, но хорошую, блестящую и сияющую свежей заграничной краской. Немалые деньги за нее отвалил. А тем временем Вовка из армии вернулся. Не дослужил, правда, болезнь какую-то у него обнаружили мудреную, из-за которой служить нельзя. Долго искали и, наконец, за большие деньги обнаружили. Родня, там, кое-что продала, у меня за долги то-сё взяли, но выручили парня. Приехал он домой весь цветущий, краснощекий и жутко довольный.
      – Конечно, – говорит, – я из-за этой болезни больше ста лет не протяну. Ну, так ведь мне и ста за глаза хватит. Так что жениться я скоро собираюсь. Пора уже. А других планов я пока не придумал.
      Все кругом умиляются, собой довольны, что такое доброе дело сделали. А я на радостях повел его новую машину показывать. Даже прокатиться дал.
      – Батю, – говорю, – за руль не пущу. Хватит уже. А тебе, Вовк, доверяю. Испробуй, как она.
       И что вы думаете? Этот Вовка садится за руль, включает впопыхах вместо передней заднюю скорость и врезается в столб. Вокруг – гробовая тишина. Кажется, даже грачи попрятались, не каркают. А уж родня на дворе – тем более… Ну, я шуметь не стал. Я им только сказал:
       – Вот ведь, – говорю я сдержанно и спокойно, – какая дурная получается наша фамилия. Ну ладно, батя такой невезучий, что если он бутылку водки покупает, так там вместо водки вода оказывается. Но, вот, поди ж ты, а и румяно яблочко от такой яблони недалеко катится. И за что же мне это счастье выпало – такую родню иметь, которая только и делает, что по миру меня пустить старается?
       Так я спокойно высказываюсь, а тут появляется в нашем дворе некая фигура в форменной фуражке и протягивает мне бумагу. И в той официальной бумаге говорится, что за эту самую иномарку, купленную мной с рук у каких-то жуликов за немалые деньги, необходимо заплатить таможенную пошлину в размере, очень близком к уже уплаченной мной сумме. И когда я прочел эту бумагу, спокойствие мое вдруг мне изменило, и я стал очень сильно и громко хохотать. Потому что понял, что пошлину эту мое родное государство никогда не получит, даже если я очень сильно захочу ее уплатить. И я разорвал эту бумагу и еще долго хохотал, перепугав всю родню, пока ко мне не вызвали доктора.
       Вот и вся история. От судьбы не уйдешь, в какой цвет ее не перекрашивай, она тебя все равно достанет. В итоге я запутался в долгах, стал уносить из дома и продавать все подряд. Я переругался и перессорился со всеми своими родственниками и остался ни с чем. Один. Грустно. И если вы дадите мне в долг, я вам очень буду признателен. Мне чуть-чуть не хватает. Вы знаете, как сейчас все подорожало?»

       Он стоял передо мной в грязно-серой майке, линялых тренировочных штанах, тапках на босу ногу. Мутные глаза глядели выжидающе-жалобно. Я дал ему денег. Он взял их трясущейся рукой и направился к винному магазину.

Примечание от автора. Кое-кто, прочитав этот рассказ, усмехнется: "Во дает автор, понапридумывал такого, чего в жизни и быть не может!" А вот может, дорогой читатель. Все эти случаи как раз из реальной жизни и взяты, потому как придумать такое невозможно.