Уважаемая дура и творчество душевнобольных

  Сидорову плохо засыпалось. Баюн то пел песню "Спят усталые игрушки" в стиле дэт-металл кантри, то читал вторую часть "Наставлений гидрометеорологическим станциям и постам" таким гекзаметром на латыни, что призраки Овидия и Гомера обзавидовались. В это же самое время Муза сидела на лугу и наигрывала на кифаре, глубоко уйдя в свои мысли.

  Бараны переводили глаза с Музы на снотворца, затем на ворочающегося в постели Сидорова и обратно на Музу. Они чувствовали рогами, что, если ничего не предпринять, им предстоит ночной марш-подсчет.

  Стадо окружило девушку с кифарой, и вожак [со всей дури боднул — в мыслях] постучал копытом по плечу: "Уважаемая ["что ж ты делаешь, дура?" — опять же в мыслях], не могли бы вы переключить Баюна с будилки на усыплялку?"

  Муза встрепенулась, зарделась, взглянула в сторону комнаты и сменила темп игры. Снотворец взял такое верхнее «до» в поп-версии арии Отелло, что сорвал голос, и окончательно усыпил Сидорова, нашептывая ему на ухо "Творчество душевнобольных и его влияние на развитие науки, искусства и техники" П.И. Карпова...

  Насмотревшись на такое-всякое, Домовой только покачал головой, пробормотал «что курил автор?», затем выпроводил («кыш-кыш отседова!») Музу с её струнным инструментом из зоны слышимости, вытолкал ошалевшего Баюна за дверь, подоткнул одеяло Сидорову и поковылял спать на полати.

  Только не спрашивайте, откуда в городской квартире полати, ладно?

  08.08.2020 г.