Б-рождение

Мне всегда казалось, что наше сознание – это лес. Лес, в котором каждый из нас потерялся, заглянув однажды, так и не нашел выход. Но, несмотря на весь, казалось бы, ужас происходящего – бродить кругами, попадая на одно и то же место, осознавая всю безысходность положения, это всё-таки происходит в твоей голове, и с этим вполне можно жить. Ходить на работу, чистить зубки по утрам (иногда еще вечером, когда не лень), попадать в ДТП сильные и не очень, любить, слышать грустную музыку: и при всем при том иметь совершенно пустой и холодный взгляд – взгляд потеряшки. Однако принципиально ничего не меняется. В таком состоянии даже можно заниматься такой обыденной вещью, как умирать. Да, забавно, у тебя проблема в одном месте, а ты раз - да и помер в совершенно другом. И ты, именно ТЫ, а не какой-нибудь доппельгангер, или ошибка пространственно-временного континуума. Обычная смерть (если тебе, конечно, не уготовано что-то особенное) обычного человека. Интересно, какое время после этого ты еще наматываешь круги в сознании? Может вечность? Ту самую вечность, которую нельзя спать, по мнению Паскаля? Или другую?

Не знаю. Но похоже на то, что оставаться в неведении на этот счет мне осталось совсем недолго, ведь вот уже несколько часов мы с сыном бродим по лесу. Обычному, а не горе-от-умашному.

Север, явившись к нам в образе русской зимы, словно распахивал свои объятия, принимая нас и желая поскорее ответить на все мои вопросы о смерти. У сына то они вряд ли были. У него, кажется, вообще остался лишь один вопрос, который он периодически задавал.

– А долго еще?

Ну вот, опять. А я откуда, блин, знаю? При этом с улыбкой говорю в ответ: “Совсем чуть-чуть”.

Почти онемевшими руками через перчатку тереблю его за такой же бесчувственный мокрый, как у здорового щенка, но не у мальчика нос. И так каждый раз. Вот уже, наверное, в сотый. Или тысячный. А может в первый? Это уже неважно. Время, должно быть, остановилось, а мы занимаемся поиском пульта его управления, чтобы уже убрать эту явно затянувшуюся паузу.

– Да как же его тут найти. Столько снега.

Видимо, я произнесла это вслух, так как сын дернул мою руку с вопросительным взглядом.

– Да нет, это я так… сама с собой.

Снова потрепала его нос. Это уже стало этаким жестом, обозначающим конец фразы, как “прием” в разговорах по рации. Но сына этот ответ явно не устроил.

– Мы что-то ищем?

– Да, дом деда мороза, – ответила я.

На секунду в его глазах появился восторг, но быстро сменился уже привычной пустотой и усталостью (мой мальчик тоже наматывает круги не только в этом лесу), и он произнес лишь: “круто”.

Вновь повисло молчание, а ко мне вернулись мои мысли.

Но как же мы тогда можем умереть, если время остановилось? Получается, это невозможно. А значит, что мы обрели бессмертие, но найдя этот пульт и нажав на “плей” его потеряем. Или еще что хуже. Сразу конец и всё. Титры. Но ведь титры бывают и начальными. Да и какой фильм без титров? Хороший или плохой? Нет. Он никакой.

Мои рассуждения прервало то, что мы, как мне показалось, вышли на знакомую дорожку очень похожую на ту, по которой мы сюда попали. Попали хрен знает сколько времени назад, остановившись на минутку у обочины ввиду настойчивых уговоров сына, что если он не справит нужду на улице, то сделает это на коврик под сидением. Выйдя из машины, он через пару минут безуспешных попыток объявил, что так не может и нам нужно уйти от дороги. Так мы углубились в лес, телефоны, разумеется, оставив в машине. Сын каждый раз говорил “дальше” и ”ещё дальше”, пока не засмеялся, явно довольный тем, что это действует мне на нервы. Я остановила его, шлепнула по широким штанам в том месте, где предположительно должна быть пятая точка, и сказала: “здесь”. Он быстро сделал свои дела, и мы пошли, как мне показалось, назад. Всё-таки показалось.

Но в данный момент я была уверена, что мы на верном пути. Эти два дерева мне хорошо запомнились, когда мы шли сюда, они напоминали погнутые пассатижи или может… щипцы. Точно, акушерские. Щипцы, которые сейчас вытягивали нас из леса. Из леса реального и леса внутреннего.

Спустя еще полчаса неуклюжей борьбы со стихией, мы услышали шум проезжающих неподалёку автомобилей. И вскоре нам уже стало видно трассу, на которую мы благополучно вышли, заметив в нескольких сотнях метров покинутое нами авто. Насколько это было возможно, бегом мы преодолели это расстояние, прорубили себе через наваливший за это время снег путь внутрь, прыгнули на ледяные сидения, немного потряслись от холода, пока прогревался салон, и как только оттаяли все стекла, продолжили свой путь.

Я подумала, что больше никогда не осмелюсь побродить в лесу, каком бы то ни было. Но разве сама эта мысль не есть брож(д)ение? Ну вот, опять…