Голод, не тётка!

— Товарищи солдаты, сержанты и офицеры!
Командирским голосом, громко и не торопливо произнёс комбат. На плацу коробками повзводно стоял батальон, а перед ним, словно сирота, одиноко повесив голову, переступая с ноги на ногу, ёжился солдат.
— Какое наказание придумаете вы этому балбесу?
Строй взорвался смехом. Было понятно, о ком идёт речь, а комбат тем временем продолжал:
— Это ж надо, офицерский состав батальона оставить без завтрака, подорвать боеспособность нашей армии! Да ты шпион!
— Засланный казачок!
Закричал кто-то из строя.
— В военное время таких, как ты, расстреливали без суда и следствия.
Не унимался старый служака.
— Дайте ему пять суток «губы»!
Опять вмешался какой-то шутник.
— Нет, лучше отпуск!
Поправил его другой, и батальон снова задрожал от смеха.
— В моей практике,
Не обращая внимания на выкрики, растягивал слова комбат,
— Дай бог припомнить, такого случая не было. Ну, костью давились. На ходу теряли штаны, набитые хлебом. Расстройством желудка не в меру страдали, но такого! Сынок!
Обратился он к солдатику,
— Поделись с товарищами опытом, как ты смог в одиночку слопать целую выварку котлет? А помер бы ненароком? Что мне родителям отписывать пришлось бы? Ваш сын геройски погиб при выполнении задания в офицерской столовой? При этих словах старый офицер, а вместе с ним и подчинённые, неудержимо зашлись хохотом. Давая время всем успокоиться, комбат выдержал паузу, а затем скомандовал:
— Батальон, смирно! Капитан Бондарёв, выйти из строя!
Обратился он к командиру роты, из которой, видимо, был солдат. Чеканя шаг, из строя вышел офицер, ниже званием и моложе годами.
— Приказываю! Рядового Волкова на время несения службы в нашей части в наряд по офицерской и…
Здесь он опять фыркнул, сдерживая смех,
 — Солдатской столовой не назначать!
— Есть!
Ответил ротный.
Уже полгода рядовой Волков, это я! Где-то там, за забором нашей части, остались мои родители, друзья, моя девушка, одним словом, гражданка! До дембеля ещё пыхтеть и пыхтеть, но сейчас речь не об этом. Я хочу вам рассказать о том, каким образом оказался в таком идиотском положении. Раньше, то есть до армии, я никогда не страдал припадками аппетита, проще говоря, обжорством, да и в начале службы со мной такого не было. Наверно, правильно говорят деды, «пока мамкины пирожки не выветрились. Но потом со мной что-то произошло. Времени, отведённого для приёма пищи, мне вечно не хватало, а прятать хлеб в карманы не позволяла гордость. Думаю, поэтому во мне и накопилась голодная злость ко всему съестному. Однажды я просто не смог с ней справиться. Это произошло вчера. Итак, все по порядку. Перед вечерней проверкой меня к себе в каптёрку вызвал наш старшина Лакашин, человек в годах, живший с юмором и спиртным в дружбе и не терпевший пререканий со стороны солдат, одним словом, прапорщик. В этот раз он был в явно хорошем расположении духа, потому что шутил, пытая своего зама, старослужащего Дивненко.
— Ну, что, хохляра, признавайся, куда замыкал пять банок тушёнки с «НЗ»? Обменял, сволочь, у «сверчков» на пиво или посылкой отправил своих бендеровцев кормить?
Тот, конечно, отнекивался, божился и крестился, что знать не знает, ведать не ведает, куда проклятая свинина могла деться, лукаво глядя на старшину:
— Товарищ прапорщик, зря вы меня обижаете! Месяц назад сами докладывали ротному, что крысы три «парадки» и два бушлата сожрали, падлы. Скорее всего, тушёнкой они закусывали.
Лакашин ничего не успел сказать, так как в это время в разговор вмешался я:
— Можно, товарищ прапорщик?
— Можно Машку за ляжку, козу на возу, а всё остальное, разрешите! Понял, солдат?
Не оборачиваясь ко мне, сострил старшина:
— Так точно, разрешите?
Исправился я.
— Входи, рядовой Волков. Вызвал я тебя потому, что стране угрожает опасность.
Начал он издалека.
— Ефрейтор Левчук, находясь на боевом задании в офицерской столовой, потерял равновесие и подвернул ногу, пришлось срочно эвакуировать в тыл. Передовая ждёт подкрепления! Поэтому приказываю: Бросай «Катю» (так называют полотёр), одевай сапоги-скороходы и мигом в столовую.
— Есть!
Отчеканил я и пулей вылетел из каптёрки.
— Ну, Лева, ну, гад!
Крутились у меня в голове мысли о сослуживце.
— Надо же, закосил!
Пословица: «Держись подальше от начальства, поближе к кухне», не всегда соответствует действительности, особенно в армии. И вот почему. Прибежав в столовую, первым делом я обратился за инструкциями к шеф-повару. Она же по совместительству и заведующая, женщина, возрастом не старше моей мамы, но комплекцией больше похожая на мясника из лавки.
— Слушай меня внимательно, сынок!
Начала она;
— Во-первых, начистишь картошки. Во-вторых, почистишь от нагара плиты, подметёшь и помоешь полы, вынесешь мусор, наточишь ножи…
Здесь заведующая запнулась, набирая воздуха в лёгкие, но, подумав немного, сказала:
— Ладно, хватит пока и этого. Смотри, если что-то пропадёт, порублю на отбивные!
Сомневаться в искренности этих слов, судя по её виду, не приходилось.
— Приду, проверю!
Уходя, добавила она.
— Вы даёте мне нереальные планы!
Крикнул я вслед известную фразу, но так, чтобы никто не услышал. От запаха продуктов, висевшего туманом в столовой, сводило живот. Недавний ужин для желудка остался не замеченным, и я ради любопытства заглянул в кастрюлю, стоявшую на плите. О господи! Лучше бы я туда не заглядывал. Повара, для того чтобы не возиться рано утром, приготовили котлеты заранее. Оставалось их только подогреть и подать к завтраку. Грамотно сделали, что тут скажешь? Одного не предусмотрели они. Это, голодного солдата в «наряде». Увидев котлеты, я окончательно потерял власть над собой, руки произвольно потянулись за ними.
- Только одну!
Попытался образумить я себя, но не тут-то было. За первой последовала вторая, за ней третья, четвертая… После восьмой или девятой я сделал передышку, чтобы промочить горло водой. Глядя на кастрюлю с котлетами я понял, что мне конец. Ничто теперь не могло спасти меня от расправы. Успокаивало одно, умирать буду не голодной смертью!
Мои челюсти, как жернова, перемалывали котлеты, уничтожая боевой запас офицерской столовой. Когда я увидел дно кастрюли, живот уже раздулся так, что пришлось расстегнуть ремень и пуговицы на брюках. Желудок давно насытился, но оставлять недоеденными котлеты мне показалось кощунством и расточительством! А когда с проверкой нагрянула заведующая, в глазах у меня уже плыли разноцветные круги, голова кружилась, и я с трудом держался на ногах, но жевал! Она поняла все сразу, вызвала «дежурку» и меня в срочном порядке, как и предшественника, отвезли в санбат. Там быстренько сделали клизму, после которой я всю ночь дежурил на унитазе, а утром
отправили в часть.
Вот так я и оказался здесь, на этом плацу, полным идиотом, и посмешищем для всего батальона. Голод не тётка! Ну да ладно, с кем не бывает!