День, когда все счастливы

                ДЕНЬ, КОГДА  ВСЕ  СЧАСТЛИВЫ
Georgia HUNTER
WE WERE THE LUCKY  ONES
Джорджия ХАНТЕР
ДЕНЬ, КОГДА  МЫ БЫЛИ  СЧАСТЛИВЫ
Перевод с английского  Марии МАКСИМОВОЙ
М.: Издательство АСТ, 2020, - 384 с. (Звёзды зарубежной прозы)

     День, когда все люди  счастливы,  в календарях народов мира до сих пор  не значится.  Есть Новый год, есть  День светлого  Поминовения предков (Радуница) и  День Благодарения, есть День Победы и День Окончания Большой  Войны, есть   Пасха (Пейсах) и Рождество, а Дня Всеобщего Счастья  нет. Увы, беда и смерть  приходят к людям в любой день и час. Любовь и Разлука, Счастье и  Беда всегда ходят рядом. День, когда все  счастливы,  весьма редок и  незабываем, а для многих он  не наступает никогда. 
     День, когда все счастливы, бывает только в отчем доме, когда после длительных разлук и тревожных ожиданий, три поколения людей собрались, наконец, все    вместе  за одним  общим  праздничным  столом.
      Роман Джорджии Хантер «День,  когда мы были счастливы» – это документально-художественная история именно  о таком чудесном дне, о чудом выжившей семье  в огне Большой  войны в кромешных сумерках  всемирного безумия. Это роман о большом и дружном, зажиточном  семействе  польских евреев Курцей, переживших Холокост и советский ГУЛАГ и чудесным образом оставшихся в живых после всего перенесённого  и выстраданного. 
      Основанный  на документальных материалах, на архивных  источниках и на свидетельствах живых участников событий роман «День, когда мы были счастливы»  Джорджии Хантер является документальным романом-хроникой одной отдельно взятой семьи, своеобразным  масштабным историческим исследованием  своей родословной на фоне  кровавого полотна   своей эпохи.
      До начала второй мировой войны семейство владельца мануфактурного магазина в городке Радоме близ Львова Сола Курца  и его жены Нехумы,  (их дети, две дочери – Мила и Халина,   и три сына – Адди, Генек  и Яков),   живёт  нормальной жизнью в достатке и любви.  Мирная и счастливая  жизнь этой семьи   начинает рушиться,   когда по  «пакту Молотова-Риббентропа», поверженная Польша оказалась  разделенной  на две части между  германским Рейхом и СССР, когда между гестапо и НКВД начался   интенсивный обмен «врагами народа», а  в  Львове, оккупированном Советами,  началась депортация «нежелательных элементов» в советское Заполярье и  в Сибирь.
      С разделом Польши  оказалось разде Установление советской власти лённым    счастливое и дружное семейство  Курцей.  Через месяц   после раздела Польши  всем жителям Радома  стало ясно,  что  по обе стороны  установленной Гитлером и Сталиным границы невозможно жить нормальной человеческой жизнью. Невыносимо  жить и невозможно   выжить без потерь  под серпом и свастикой, между молотом и наковальней, между  двумя Монстрами людоедской власти. Установление своих порядков на  разделённых  частях Польши германские и советские оккупанты осенью 1939 года  начали с насилия над местным населением и грабежа по праву сильного, с арестов по классовому признаку и депортации «враждебных нежелательных элементов» на  Русский Север, в Княж-Погост  и на Печору,   в Советское Заполярье, на  побережье Ледовитого  океана.  Теперь уже не белополяки,  не польские государственные чиновники, а гестаповцы и чекисты решали,  кому из  польских граждан жить на этом свете, а кому  не жить, кто из них потенциальный враг, а кто способен на сотрудничество. И германские  и советские оккупанты  вели  себя одинаково – изымали движимую и недвижимую собственность, замораживали банковские счета предпринимателей, закрывали частные магазины и дома быта (магазин игрушек Бергмана, булочную Фридмана, ремонт обуви Фогельмана в  Радоме). 
      Чекисты оккупировали  Львов и  превратили его  в свой  второй Клондайк –  после того как советские войска оккупировали восточную Польшу, в домах богатых жителей начались  обыски и  ночной грабёж семей под  видом обысков. Выселение    богатых и зажиточных  граждан из собственных домов и особняков, как правило, сопровождались тайным воровством «изъятием нечестно нажитых ценностей в пользу трудящихся»,  присвоением себе    жилья «недорезанных буржуев»  вместе с мебелью и художественными ценностями. По бандитскому силовому  изъятию гражданских и церковных ценностей,  «излишков хлеба» и семенного зерна у русского крестьянства у чекистов  был накоплен огромный опыт. Так называемое «добровольное» присоединение к СССР Западной Украины, Латвии, Литвы и Эстонии (по пакту Молотова-Риббентропа)  и установление  там советской  власти  значительно обогатило на местах  представителей советской власти и особенно  офицерский состав  среднего  звена силовых структур – чекистов. За полтора года оккупации советское начальство –  несказанно разбогатело, их прежних  скромниц-жён, прибывших вслед за мужьями к новому месту жительства на почтово-пассажирских поездах, привыкших к сталинскому пуританскому образу жизни, скоро было не узнать – они превратились в великосветских дам, в новую советскую элиту. Очевидцы этих событий, актер из Паневежиса Донатас Банионис и композитор из Саулкрасты и Курземе  Оскар Строк утверждали, что советские оккупанты прибыли в Литву и Латвию с одним комплектом нижнего белья, а убегали на Восток от вермахта на грузовых машинах набитых доверху награбленным добром. Это  же самое рассказывает нам  в своём  романе-хронике и Джорджия Хантер: оккупанты – это особый тип алчных,  злобных и мстительных существ, не желающих признать своё поражение и стремящихся после себя уничтожить всё живое.   
     После того как Гитлер отворачивается от Сталина и немецкие войска атакуют  оккупированную большевиками Польшу,   войска НКВД перед  отступлением из Львова устраивают массовые расстрелы содержащихся  в городских  тюрьмах  польских, еврейских и украинских интеллигентов, состоятельных людей и всех прочих «нежелательных элементов», кого не удалось депортировать на Русский Север или передать гестапо.  Это во многом  и надолго определило дурную славу большевизма и красного тоталитаризма, а в итоге породило   – стойкий  антисоветизм и  РУСОФОБИЮ.
    Семейство Курцей  оказалось одним из первых в Радоме,  кто срочно стал искать  пути  спасения где угодно  в любом мирном  уголке на планете, где нет войны, лютой зависти, взаимной ненависти и злобы. У каждого из них, у родителей и у детей,  свой путь к спасению,  своё «бегство в Египет» от двух царей Иродов XX века, свой особый и «крутой маршрут». И  каждому  из них  в романе  Джорджии Хантер  выделены отдельные главы, в которых  отражены все этапы большого и трудного пути, ведущего  каждого отдельного члена семьи     к своему  спасению через  всё зло мира.   
   У среднего  сына Сола Курца, – у счастливчика Адди, выпускника Политехнического института Гренобля, жившего в  Париже, путь в спасительную Бразилию пролегал через океан на   пассажирском судне в каюте второго класса.  Его путь к спасению от коричневой чумы  обозначился после выхода декрета – «Statut des Juifs»  от 3 октября 1940 года, лишающего живущих во Франции  евреев гражданских прав. Его двухмесячное плавание на двух океанских лайнерах и сегодня воспринимается нами  как  морской круиз для праздных, состоятельных людей. Его путь в свободный мир от  Марселя до Дакара в Западной Африке начинается на океанском лайнере «Альсина», а    от Касабланки (Французское Марокко)  до  Рио-де-Жанейро   завершается  на испанском судне «Мыс Горн».
     У младшей сестры везунчика Адди, беременной  Халины, путь к свободе   пролегал через радомское гетто, через тюрьму Монтелюпих в Кракове,  а потом  через Австрийские Альпы без проводника, по горным тропам и пешком в Бари. Халина и с мужем Адамом шла     на встречу со своим  старшим братом  Генеком, его женой Хертой, их сынишкой Юзефом, рождённым в  сибирском лагерном бараке. Пожалуй, с этой встречи сестры и брата в Италии, в Бари, и началось  воссоединение большой  семьи Курцей  после войны. 
     У среднего сына Сола Курца – Якова  «крутой маршрут»  прошёл через Варшавское  гетто, через Армию Крайову, через Armee-Verpflegungs-Lager (AFL), лагерь перемещённых лиц в Штутгарте, через Северное море в спасительные США на военном транспорте «Морской окунь» с женой Беллой и новорожденным сыном Виктором.
    У старшего сына Сола и Нехумы Курцей  –   Генека  и его  жены Херты  «крутой маршрут» был самым долгим и суровым. Он начался с ареста за отказ принять  советское гражданство, с этапа  из  оккупированного  большевиками Львова  в лесной лагерь  Алтынай в Сибирь, потом из  Алтыная  в Актюбинск, в Казахстан, потом до Тегерана, в Персию, в Италию,  в  Монте-Кассино,  в   Бари, а потом в Тель-Авив. Приключения Генека и Херты требуют отдельной повести или романа,  а лучше всего  умного, авторского   художественного фильма, в котором можно отобразить самые невероятные превратности судьбы, когда  неверный выбор, необдуманное, опрометчивое решение сначала обрекает  человека на немыслимые страдания, а  потом в итоге  оказывается верным и спасительным. 
     Так решительный отказ Генека от  советского гражданства сделал его и  беременную  жену Херту  узниками лесного лагерного посёлка в Сибири.  По сути, они, как и остальные сорок тысяч интернированных Советами  «нежелательных элементов» (евреев, поляков, украинцев), были обречены на голодную смерть  в ГУЛАГЕ. Но ход истории неумолим и он, слава  Богу,  неподвластен воле болезненно тщеславных  диктаторов и тиранов, разных хромоногих, сухоруких, шестипалых, с одним яичком  «сотрясателей Вселенной».
       Когда Германия напала на СССР, когда Сталин, потеряв в 1941 году почти всю Красную армию, стал  нуждаться в союзниках и в свежем «пушечном мясе»,  именно польское гражданство спасло  Генека  и Херту от голодной смерти.   
     Советский Союз  объявил амнистию  выжившим польским гражданам, которые  содержались в трудовых лагерях Сибири, Казахстана и Советской Азии, при условии, что они будут сражаться за Советы. Как гражданин Польши Генек  смог стать солдатом армии недавно выпущенного из московской тюрьмы на Лубянке генерала  Владислава Андерса, участвовать в штурме монастыря Монте-Кассино на итальянском фронте, стать свободным человеком  и  после войны жить в Тель-Авиве.
     Удивительно невероятны и фантастичны, порой абсурдны и ужасны   параллельные миры прототипов героев романа Хантер  на одном  хронологическом отрезке  в разных частях света. 
     В то время, когда везунчик Адди в  музыкальном салоне лайнера «Альсина»  исполняет на концертном рояле «Стейнвей»  для пассажиров вальс Шопена фа минор, Бетховена, Моцарта и Скарлатти,   его  брат Генек с женой Хертой едут в смрадном, товарном  вагоне в Сибирь, в проклятый  советский лагерь Алтынай.
      Когда  Адди  на бразильском  пляже Копакабана   ест   жареные на гриле  креветки, пьет вино «Рюинар»,  загорает на песке    и слушает живую,  свежую музыку,   его старший брат Генек с женой Хертой медленно умирает среди трупов  в советском пересыльном  лагере в Узбекистане.  Получая от чекистов   паек в  восемьдесят грамм  хлеба и миску водянистого рыбного супа в день, они ждут тот день, когда  взойдут  по  крутому трапу на борт ржавого грузового судна «Каганович»,  которое доставит их в персидский  порт Пехлеви в заботливые руки  британцев  и генерала Андерса.
      Когда везунчик Адди на пустынном острове Южной Америки предаётся радостям жизни с девушкой из Чехословакии Элишкой Лоубир, его   старшая сестра Мила  в окрестностях Радома,  в окружении убийц из  местного отряда смерти СС,  роет себе и  своей пятилетней дочери Фелиции  могилу.
     У каждого  из детей Сола Курца свой «особый маршрут» и своё особое везение. Порой  для кого-то из них подарком судьбы была половинка отварной картофелины, три фунта картофельных очисток, а для кого-то –   апельсин,  брошенный в толпу «амнистированных» Сталиным репатриантов какой-то  сердобольной персидской женщиной. Забывшие, когда в последний раз незнакомые люди, не ожидая ничего взамен,  сделали для них что-то хорошее, они, вырвавшись из хватки Железного Кулака,  очутившись вне ужасов Европы и северной  Евразии, радовались и плакали  как дети любому  проявлению  милосердия, сочувствия  и человечности, первому дуновению свободы:
   – Это апельсин?  Pomarancza? Это финики? Это виноград? Хлеб, сыр, джем, чай. Это завтрак? Завтрак ровно в семь?  Мы   в раю? Думаю, мы попали в правильное место! (с.243-244)
     Семейству   Курцев очень повезло. Война, хаос, смерть и разрушение коснулись его только рикошетом – никто из членов этой семьи не умер от мучительно болезни, никто не стал недееспособным инвалидом и тяжёлым калекой. Многие из них стали пианистами, скрипачами и флейтистами, учителями, военно-морскими офицерами, инженерами,  архитекторами, плотниками и писателями. После войны «домом» Курцей стали Бразилия, Израиль, США,  Швейцария, а позже Франция, но родственные связи их никогда не прерывались, они как можно чаще навещали друг друга, чаще на Пейсах (на Пасху).  Эти семейные встречи превращались для их рода в поистине глобальные события, в дни, когда все вместе разделяют любовь друг к другу, к музыке и жизни. Эти общие семейные  встречи вошли в обычай семейства Курцев.
     В 2000 году  вместе с детьми и супругами их набралось  тридцать  два человека.  В 2017 году  внуки Нехумы и Сола со своими супругами и потомством  насчитывали  больше сотни человек. Они неохотно вспоминают  о своей тяжёлой жизни в прошлом, они  стараются оставить  своё европейское происхождение позади,  их никогда не интересовало возвращение  на родину в свой  городок Радом близ Львова –  птицы  на разорённое гнездо никогда не возвращаются.
   Об этом не должны забывать все казённые русско-советские  патриоты, которые продолжают учить всех нас как надо  любить и за что надо  любить  свою родину, «своего  любимого  вождя и свое родное правительство».  Семейству Курцев несказанно повезло. Зато не повезло всем  уничтоженным  четырёмстам тысячам польских и украинских евреев. 
     «Нам повезло. Мы не должны были выжить. По крайней мере,  не   многим из нас.  Это во многом чудо. Нам повезло»,  – подытожила в одной из семейных встреч, спокойным голосом Фелиция, та самая из рода  Курцев, которая в пятилетнем возрасте была свидетельницей расстрела жителей Радома, и которая чудом  не была убита. 
      Но чудеса на этом свете просто так не случаются. Их творит любовь ко всему живому и человечность  человека, дарованная ему самим Создателем Вселенной. А посему всегда нужна и обязательна  молитва и благословение Сола Курца  за  невинно убиенных и чудом спасшихся живых:
– Благословен Ты, Господь, наш Бог, Царь Мироздания, давший нам жизнь, поддержавший нас, давший дожить нам до этого момента, до этого времени!
      Роман Джорджии Хантер «День, когда мы были счастливы»  – это трогательная документальная хроника одной семьи, в которой  рассказывается о том,  на что бывает  способен  высокий человеческий дух даже в самый тяжёлый момент мировой истории, которая, по словам русского историка Н.М.Карамзина, увы,  «не  приемлет оптимизма».  Для русского читателя этот  правдивый, мужественный увлекательный  роман интересен не только ещё одной горькой правдой о Холокосте, но и  новыми живыми свидетельствами  по истории тоталитаризма, проявившего себя в XX веке  в образе  библейского Зверя  из Бездны. 
     Для русского читателя, интересующегося историей большевизма, геноцидом русского народа, истоками современной русофобии, будут особо  интересны и познавательны главы из романа Джорджии Хантер, посвящённые мытарствам Генека и Херты,  «крутой маршрут»  которых пролёг от лесных сибирских лагерей до  британской базы в Пехлеви, до Италии и Тель-Авива. Эти главы романа позволят русскому читателю сделать сравнительный анализ  трагических судеб  двух народов – еврейского и русского, подвести итог всему ими пережитому ценой немыслимых страданий и чудовищных утрат. Эти главы помогут юному читателю по-иному и с иных нравственных позиций посмотреть на прошлое своего народа. Соответственно тогда перед ним  обнажится  сатанинская суть «красного» и «коричневого»  тоталитаризма во всех его видах и формациях, с его дурной и подлой  манерой сваливать все свои преступления против человечества на свой собственный народ и все другие «неполноценные, враждебные» народы. И тогда  будут найдены ответы на все «проклятые вопросы» наших дней, тогда окончательно выяснится: КТО ЕСТЬ КТО.
      Прочитав на одном дыхании правдивый и трогательный роман Джорджии Хантер (в добротном, качественном переводе Марии Максимовой), становится ясно, какой народ из всех европейских народов оказался в XX веке самым невезучим. Увы, таким  фатально невезучим  в итоге оказался народ-победитель – русский народ, народ, побеждённый  собственным начальством, смертельно утомлённый величием своих вождей и их бесчеловечными реформами.
     Если страдания польских евреев и мытарства семейства Курцев начались с началом второй мировой  войны и завершились её  концом, то кровавое хождение по мукам русского народа в нескольких поколениях     началось  с правления Ленина-Свердлова-Троцкого, и продолжалось  без передышки в течение всего века. Крестный путь русских начался  с «красного террора», с продовольственных отрядов, голода и людоедства в Поволжье, коллективизации и голодомора и людоедства в 1932-33 гг., а продолжились эти мытарства в круге первом ада в третью, кромешную Смуту лихих, бандитских 90-х.
    Страшна  судьба  десятков миллионов наших граждан, ставших жертвами войны и социалистического (милитаристского) строительства. Коммунистический режим оказался самым  затратным из всех правящих режимов. Чтобы сохранить его,  и как можно дольше продлить его пещерное существование,  должно было в общей сложности погибнуть шестьдесят  миллионов советских граждан   и сорок  миллионов  стать инвалидами труда и калеками войны.
    Страшны   картины гибели  Германского   Рейха, (опрометчиво объявленного его  вождями Тысячелетним Рейхом).  Непередаваемо   словами запредельное   страдание и горе  всех европейцев (в том числе и  евреев)  оказавшихся под его обломками.   Оба народа — германский и советский оказались жертвами двух  болезненно  тщеславных тиранов, страдающих манией   величия и паранойей. Но каждый народ  выбирался  из своего социального ада по-своему и с разным для себя успехом. Один народ, потерпевший поражение в войне  восстанавливал своё разрушенное  хозяйство по новым технологиям при помощи держав-победительниц,  другой народ-победитель  — самостоятельно, без гуманитарной помощи  извне на старой дедовской технике,  на  коровьей  и вдовьей  тяге.  Никто не приходил на помощь мирным русским людям во времена гуманитарных катастроф в стране Советов до войны и после неё – ни Лига Наций, ни ООН, ни Международный Красный Крест. Только один раз большевики разрешили западным благотворительным организациям, Американской административной помощи  (АРА), английским квакерам и Международному Красному Кресту во главе с  Фритьофом Нансеном оказать гуманитарную помощь голодающим Поволжья в 1920-21 годах. После этого русских народ, изолированный большевизмом от всего мира непроницаемой глухой стеной, выживал, как мог сто лет  самостоятельно,  на биологическом уровне. Он истощил себя  духовно и физически  за это лихолетье, он  деградировал, окончательно впал в социальное младенчество, из великого народа он превратился в электорат,  благодать   и везение навсегда покинули его. Сумеет ли он заново восстановить  разрушенный и разграбленный  средь бела дня свой Отчий Дом? И наступит ли  вообще для кого-то  нас  тот   заветный День, когда все  счастливы? Когда слышен детский смех и звучит  чарующая  музыка Моцарта, Сибелиуса и Грига и все поют свой гимн-заклинание:
             Как можно скорее в наши дни
             Боже, восстанови! Боже восстанови!
             Скорее восстанови свой дом!
 
17.09. 2020