Василий

Интеллигенту московскому, чтобы понять, как живет остальная Россия, нужно время от времени выходить за пределы своего привычного круга – очутиться, скажем,  в тюрьме, или хотя бы в больнице.
Так и случилось со мной, когда я лежал в стационаре с болезнью Боткина; там я  познакомился с Василием, работавшим проводником на поездах дальнего следования. Это был подвижный мужчина  за сорок с мужественным волевым лицом и жестким взглядом; у меня создалось впечатление, что в молодости он мог быть причастен к занятиям менее мирным, чем его нынешняя профессия. Этим предположениям не противоречило, что, хотя Василий и любил поговорить, о своем прошлом он помалкивал, предпочитая  рассказывать разные истории с позиции постороннего наблюдателя.
Хотя с тех минуло уже 60 лет, в моей памяти сохранились два его рассказа. Первый из них – о том, как кобыла Машка заразила сифилисом половину артели лесорубов, я опущу из-за его непристойности, а рассказ про самогон – перескажу.
«Наше районное начальство свирепо преследовало самогоноварение, то и дело подвергая наше село неожиданным обыскам. Обнаружив самогонный аппарат или бутыль готового продукта, их конфисковали, а хозяина увозили в райцентр, где приговаривали к принудительным работам, - кому как повезет: на год, или на полгода. Что было делать бедному колхознику?
Люди поступили так: каждое подворье на ничейной земле, в сторонке, отрыло для себя землянку, в которой был оборудован самогонный аппарат. Если контролеры, налетевшие с проверкой, ее обнаруживали, то установить хозяина было невозможно: все отнекивались. Чтобы нежданные визитеры не накрыли с готовым самогоном, его гнали ровно столько, сколько будет выпито за сегодняшний день, и ни грамма больше.
И вот я помню: выйдешь на крыльцо в шестом часу утра, и видишь: за околицей над пустырем, где отрыты землянки, потянулись дымки от самогонных аппаратов!»
Здесь Василий, как я отлично помню, провел перед собою вытянутой рукой, волнообразным движением фаланги как бы имитируя вьющиеся дымки, а на его лице возникло выражение горделивого удовлетворения,  сдобренного толикой иронии, -  картина, вызванная в воображении Василия, видимо,  пробуждала в его душе чувство неразрывной общности со своим  народом и любовь к Родине.
                Июнь 2020 г.