Астравгард. Окончание

23

 Что-то было. Не могу вспомнить точно, мысли путаются, но что-то было.
 Я вздыхаю.
 Так ли это все важно? Была дорога, были приключения.
 Точно. Разве нет?
 И я вернулся.
 Я оборачиваюсь. Лодочка мирно покачивается у причала. Полной грудью я с наслаждением вдыхаю соленый воздух. Только здесь мне дышится так легко.
 Я дома.
 Раннее утро. Розово- золотистый свет омывает маленькую деревянную пристань, пологий зеленый берег, искрится на тихих светлых волнах.
 Кажется, я еще не готов подняться по тропинке среди трав к одинокой деревне.
 Мне еще нужно подумать, повспоминать, впитать в себя эти мгновения. Память только оживает во мне, и я смотрю широко распахнутыми глазами, и воздуху как будто тесно в груди. И откуда-то эта светлая печаль.
 Что изменилось здесь? Что изменилось во мне самом? Куда мы возвращаемся, когда возвращаемся домой?
 Мысли такие же неспешные и спокойные, как волны за моей спиной. В этот час, в это время океан почти неподвижен, как неподвижен и я, и все же находится в вечном движении, и волны с привычным шорохом лижут берег, пенясь и что-то бормоча, все время что-то принося и что-то забирая.
 Я здесь.
 Все это кажется сном. И все это больше меня.
 Откад Путешественник. И это правда.
 И все прошедшее- все дороги, все приключения- отдаляется от меня, словно уносимое ласковой, но неумолимой волной. Я о нем не думаю и не вспоминаю, оно становится далекой грезой, тихим шепотом. Прошлое отложилось во мне, сделало меня мной, и этого достаточно.
 Оно как сон, потому что все сейчас как сон.
 А оно вообще было? Но что это за мысль? Что вообще на свете было, а что нет, кто знает?
 Дороги и приключения. Время. Годы. Все это неважно.
 Важен только этот момент.
 Я смотрю на маяк на мысе, потом в сторону деревни, до которой менее километра, но из-за склона виднеются крыши только самых высоких строений, таких как мельница, элеватор, ратуша.
 И все же волна странной нежности накрывает меня, а дыхание опять пресекается.
 Сдвинусь ли я с места когда-нибудь? Я так долго шел к этой цели, потому что разве родной дом не был всегда целью моего пути, даже когда я из него уходил, как только я переступил его порог, отправляясь в неизведанный мир?
 Что-то.
 Мотаю, головой, как будто пытаюсь прояснить свои мысли. Но ведь мыслей почти нет, они как вода, как неспешные волны, есть только чувства, есть легкая печаль.
 Все остальное ерунда, все ерунда.
 Я вздыхаю. Надо идти.
 Почему-то робею. Впрочем, это можно понять.
 Но я ведь столько прошел, я так долго шел к этому, правда? Я столько повидал, я не пасовал перед любыми трудностями. Это ведь я. Это я?
 Ладно, пора идти.
 В конце концов я дома. Я вернулся.
 Не самой твердой походкой я наконец иду по склону, отдаляясь от океана и его неумолчного бормотания. Не отрываю взгляд от темных крыш родной деревни, которые словно бы выползают из-под земли, которые словно бы сами стремятся мне навстречу. Радостно? Враждебно? Равнодушно? Чем меня встретит дом?
 В груди щемит.
 Я иду медленно, но эта последняя дорога не бесконечна, она весьма коротка или, может быть, она столь же длинна, как и сама жизнь, но как бы я подсознательно не пытался оттянуть неизбежное, все же вот я уже здесь.
 В деревне одна центральная улица и множество проулков. Сейчас утро, солнце только всходит, и, хотя встают у нас рано, я никого не вижу. Одинокая собака пару раз тявкает в мою сторону с одного из дворов, вот и все. Все это лишь добавляет происходящему некоторой нереальности, во власти которой я нахожусь уже… сколько?.. я даже не знаю.
 Я стою посреди улицы, несколько потерянный, как после долгого сна, впитывая в себя новые ощущения, новые чувства, как земля впитывает воду после дождя.
 Моя деревня.
 Стараюсь глазами охватить все и сразу. Подцепить взглядом какие-нибудь мелочи, которые расскажут мне об ушедшем времени, о безвозвратности и потерях.
 Ничего не нахожу.
 Быть может, некоторые вещи никогда не меняются. Или мы слишком маленькие, чтобы замечать самые медленные и неторопливые изменения в этом мире.
 Океан приносит и уносит.
 Где-то там в конце улицы мой дом, отсюда не видно. Но я его чувствую. Если уж на то пошло, я чувствовал его всегда.
 А там, а вон там… ее дом.
 Пустое.
 И вряд ли она еще живет там, а дом красавца рыбака чуть дальше. И наверняка у нее уже куча детишек.
 И зачем я об этом думаю? И почему так колотится сердце?
 Разве я не обещал себе? Разве не обещал? Не вспоминать, не думать, отпустить. Я же не тот сопливый пацан, которым был когда-то, я изменился. Разве нет? Сколько раз я говорил себе, что все прошло, было и прошло, ну и пусть, такова жизнь. Ничто не может длиться вечно, рано или поздно меняется все. Меняется само наше отношение к тому, что делает нас такими, какие мы есть. Боль уходит, а потом понимаешь, что это и не боль вовсе.
 Говорил?
 Не помню. Все как-то смутно, но это оттого, что мысли путаются.
 Но это мелочи, это все мелочи.
 Я медленно иду по тихой улице и почему-то совершенно не представляю, куда приведут меня ноги.
 Странное ощущение, как будто все это, все, что происходит сейчас со мной и вокруг меня, я вижу немного со стороны.
 Но мне не хочется об этом задумываться. Я еще не проснулся, наверное.
 Что-то.
 Что-то ведь действительно происходит.
 Я почти не удивляюсь, когда она появляется на моем пути словно бы ниоткуда. Почти, но не совсем.
 Она стоит у калитки в простом повседневном наряде- блузка и длинная льняная юбка, платок на голове, - а в руках ее плетеная корзина, которую она медленно ставит на землю, неотрывно глядя в мою сторону, слегка прищурившись, будто бы против солнца. И больше на улице никого нет.
 Удивительно? Но не более, чем все остальное.
 Я останавливаюсь в нескольких шагах от нее, ноги сами останавливаются. Смотрю на нее также пытливо, как и она на меня. В наших взглядах вопрос, надежда, что-то еще. Не уверен, что смогу заговорить. Не уверен, что у меня вообще остался голос. И нужно ли что-то сказать? Мы ведь и раньше не особо-то беседовали. И все-таки нужно, наверное. И я ищу в себе какие-нибудь слова и не нахожу ни одного. Куда же вы делись? Сколько же вас было под звездным небом, этих важных и самых правильных слов, которые я произносил мысленно и в одиночестве? И где вы теперь?
 Я почти уверен, что она меня не помнит. Кто я для нее в конце концов? Она и раньше меня едва замечала, а теперь и вовсе я для нее только случайный незнакомец. Наверняка. И тем больше мое удивление, когда она несмелым жестом подносит руку к своему лицу и тихо, неуверенно спрашивает:
 -Откад?

24

 Какими словами описать то, что творится со мной сейчас? Я даже пытаться не буду. Но слова важны, я должен что-то сказать.
 Слова.
 Делаю глубокий вдох, и неожиданно все словно бы замирает. Как будто некий легкий ветер почти незаметно, но постоянно и настойчиво шумел в ушах, а теперь вдруг пропал. Мои мысли становятся как гладь пруда.
 -Да вот, - говорю я, удивляясь собственному голосу. – Здравствуй, Полина.
 Ее руки падают- как-то беспомощно и безвольно, потом правая осторожно и несмело поднимается мне навстречу, но снова падает. Полину слегка шатает словно под порывом ветра, словно палуба качается под ее ногами. Так неожиданно, и столько в этом всего.
 Сам не знаю как, но вот я уже оказываюсь рядом с ней. А вот она уже в моих объятьях.
 -Откад, - шепчет она.
 Это как сон. Какой-то сон. Я совершенно не могу избавиться от этого чувства.
 Неужели так бывает на свете?
 Но неужели я не думал об этом? Неужели не представлял? Не ждал?
 Что-то.
 Губы Полины совсем рядом; я чувствую ее горячее, сбивчивое дыхание, и все во мне отзывается- волной жара, мурашками.
 -Откад, - шепчет она. – Ты вернулся. Где ты был?
 Сон. Мечта.
 Запах ее волос.
 Слова.
 Все, чего никогда не было.
 -Полина…
 Я могу это сказать. Я никогда это не говорил. Я могу это сказать.
 -Полина, я…
 Помогите мне, помогите.
 -Полина, я тебя…
 Она дрожит в моих руках.
 Я не в силах договорить, и я не успеваю.
 Полина страстно шепчет, ее губы в миллиметрах от моего уха, отчего по всему моему телу пробегают электрические волны.
 -Теперь все будет хорошо. Все будет хорошо. Я ждала тебя. Я так тебя ждала.
 Никогда еще она не была так близко. Никогда еще…
 -Полина…
 -Все будет хорошо, Откадик. Ты вернулся. Наконец все наладится.
 Что-то.
 Что-то щелкает в моей голове, и откуда-то появляются странные, непрошенные мысли.
 А Полина все шепчет, уже громче и настойчивей, и у меня внутри все переворачивается:
 -Ты дома. А я ждала. Каждый день. Какая же я была дура! Как же поздно я это поняла! Ты ушел, а меня будто громом поразило. Свет стал не мил!
 -Полина…
 -Я ушла от мужа. Сразу. И все ждала тебя, ждала. Как же долго я тебя ждала! Все глаза проглядела! И дождалась! Дура я была, дура! Ты прости меня!
 -Полина, а где… где все?
 -Ах, дурачок! Зачем тебе все? Спят поди. А я глаз сомкнуть не могу. Все думочки о тебе только. Прости, прости Откад! Но ведь не поздно? Скажи, что еще не поздно! Начнем все с чистого листа. Посмотри на меня. Посмотри, какая я стала. Это все ты виноват. Нет, нет, нет, не слушай меня! Это все я! Одна я! Ты ни в чем не виноват! Я сама дура! Как хорошо! Как хорошо, что ты вернулся! Ты один! Ты один у меня! Больше никто не нужен. Теперь я это знаю.
 -Но где все?
 -Ах, дурачок! Да спят они. А я как знала, как чувствовала! Теперь заживем, правда? Теперь все будет хорошо. Ну скажи мне, скажи! Скажи, родной мой!
 -Но ведь…
 Что-то странное происходит во мне, что-то по-настоящему странное. Полина льнет ко мне, и это едва ли не самое сильное переживание в моей жизни, это то, от чего можно упасть в обморок, но…
 Что-то.
 Что-то не так.
 Я хмурюсь, пытаясь понять причины внутреннего беспокойства.
 Разве это не то, о чем я мечтал?
 Да, это оно. Оно самое.
 Но что со мной?
 Полина поднимает голову, смотрит мне в лицо, а в глазах ее мольба, надежда и слезы.
 А мне как будто холодно. Нет, это не холод, но что-то…
 Что-то не так.
 А потом вдруг где-то хлопает дверь, и все вокруг словно бы оживает. Где-то опять лает собака, щебечут и квохчут птицы, петух звонко приветствует новое утро, и ему отзывается другой, а потом третий. Я слышу далекие голоса людей, такие же звенящие в чистом утреннем воздухе.
 -Ты меня больше не бросишь? – спрашивает Полина, все так же заглядывая мне в лицо.
 -Я…
 Что же это? Что же это такое?
 -Не бросай меня. Я твоя. Навсегда.
 Я слегка отстраняю ее, и сам себя не могу узнать. Да что же такое со мной? Все, о чем я мечтал, все, чего хотел, сейчас исполняется.
 Исполняется?
 Но ведь это…
 -Полина, - говорю я, - мы же не знаем друг друга.
 О чем я? Что я несу?
 -Мы всю жизнь друг друга знаем, - отвечает Полина, и как же она прекрасна! – Я только не сразу поняла, что мне больше ничего и не нужно. Я люблю тебя, Откад! Наверное, всегда любила, только не знала об этом. Ты- мое счастье! А ты? Ты любишь меня?
 Люблю ли? Господи, люблю ли?
 Но почему-то все во мне замирает- неправильно, непонятно. Я будто прислушиваюсь к себе, пытаюсь найти в себе что-то. То, что я всегда хранил, то, о чем, может быть, и не знал. Я ничего не нахожу. Нет, я нахожу. И оно меня пугает.
 Пустота.
 Я смотрю на Полину. Я смотрю на нее впервые. Раньше я не видел ее, не видел себя. И да- я испуган. В первую очередь испуган тем, что в эту самую секунду узнаю о себе.
 Оказывается, мне все равно. Оказывается, я ничего не чувствую.
 Это правда? Это действительно так?
 Нет, я чувствую, конечно же, но это не то…
 Это не то.
 А что я чувствую?
 Печаль.
 Все не так.
 -Это не мы, - говорю я, и странно, что мне вообще удается что-то произнести. – Полина, это не мы.
 -Что ты такое говоришь, глупенький? Смотри, это я. Вся такая, как есть. Я тебя ждала. Одного тебя. А это ты.
 -Это я?
 Что-то.
 Я все еще держу ее за плечи, но постепенно отстраняю все дальше- на расстояние вытянутых рук. Было время, вспоминаю с горечью, когда лишь от одного прикосновения я мог сойти с ума.
 Время? Что такое время? Где оно?
 Это я. Время. Полина. Исполнилось.
 Исполняю.
 Меня резко бросает в жар и в холод- настолько неожиданно, что я перестаю видеть перед собой хоть что-либо.
 Потом все проясняется, и все такое же, как было, но мне видится уже совсем другим.
 Вот Полина с мольбой в прекрасных глазах. За такой взгляд не жалко отдать жизнь.
 -Полина, будь счастлива, - говорю я, окончательно окунаясь в безбрежную печаль. – Ты этого достойна. Но если ты ждала кого-то, то не меня.
 Потом я шепчу- не столько ей, сколько самому себе:
 -Я не этого хотел.
 Что вы делаете со мной? Зачем?
 Я чувствую, как узкие плечи Полины каменеют под моими ладонями, потом она отступает на шаг. Смотрит на меня, и сложно сказать, что сейчас отражается на ее милом лице. Сожаление?
 -Ну и дурак, - произносит Полина. – Все могло бы…
 Я могу лишь покачать головой, и это точно сожаление.
 -Прости меня, Полина.
 И она тоже качает головой, а потом пожимает плечами.
 А я уже смотрю мимо нее вдоль тихой улицы, и там, за последним домом мне мерещится…
 -Мама? – шепчу я.
 Какой-то гул в моей голове. Мне страшно.
 Это я. ЭтОя. Время.
 Какой же ты гад.
 Я не этого хотел.
 Все проваливается.

25

 Голоса.
 Я лежал в темноте, и не знал, открыты у меня глаза или нет. Но поблизости звучала непринужденная беседа. Я узнал голос Женераля, и почему-то очень этому обрадовался. Женераль говорил:
 -Я кричу ему: «Элеонор, ты не прав! А ведь я тебя предупреждал, гребаный ты модератор. Всегда таким был».
 -А он что? - это голос Охры, и ему я рад еще больше. Трудно вообще передать словами, какая волна облегчения меня охватила.
 -А что он? Заплакал, ясен пень. Я же говорю… секунду! Кажись, паренек очнулся.
 -О, слава богу! – воскликнула Охра. – Наконец-то.
 -Да ладно, три минуты его не было.
 -Иногда, милый друг мой, и мгновения могут показаться вечностью.
 -Смотря с кем. Эй, привет! Думали, ты наелся и спишь.
 Я с трудом разлепил пересохшие губы, одновременно, насколько мог, прислушиваясь к себе. Кажется, я абсолютно в порядке. Лежу неизвестно где- предполагаю, что в пещере, - в полной темноте, но чувствую себя хорошо. Потому что я не один. Потому что я там, где и должен быть.
 -Что случилось? – спросил я.
 -Не отвечай ему! – громко прошептал Женераль.
 -Ой, да успокойся! Это же наш Откад, - отмахнулась Охра, и от этого на душе у меня потеплело еще больше.
 -Ладно, рассказывай, - легко согласился Женераль. – В конце концов боец принял на себя главный удар. Где-то я даже горжусь.
 -Кажется, - сказал я, пытаясь собраться с разбегающимися мыслями, - со мной что-то случилось.
 -Это все он, паскуда! – выкрикнул Женераль. – Его проделки! Но, к счастью, ты выбрался. А мог бы и не выбраться. Но я в тебя верил. Охра не верила, а я верил.
-Чего это я не верила?
 -Ой, да ладно! А кто всем этим соплям потакал? Развела тут, видишь ли, -любовь, амур, все такое. А парень-то крепок оказался. Не поддался вражеским чарам.
 -Любовь существует, - сказала Охра.
 -Существует, - несколько устало согласился я, почувствовав уже привычный укол печали. – Но что случилось?
 -Это Макгаффин, - вздохнула Охра. – Та штука, которую все ищут.
 -ЭтОя?
 -Ага. Оно самое.
 -И все проделки со временем- его работа, - добавил Женераль. – Мы это сразу поняли.
 -Понимаешь, - сказала Охра, и мне показалось, что она улыбнулась в темноте, - давно за ним гоняемся. По всей родной и необъятной Интраэлии.
 -Был маленький шанс, - произнес Женераль неожиданно философским тоном, - а, впрочем, мы особо не надеялись. Слишком мало времени было на подготовку. Действовали экспромтом, можно сказать. Ну и ладно. Будем поискать дальше. Нам не впервой. От нас, как говорится, еще никто не уходил.
 -Вы что-то знали, а мне не говорили, да?
 -О нет, хороший мой, мы не знали, мы только догадывались.
 -Но вы здесь оказались совсем не случайно, да?
 Женераль хрюкнул.
 -Случайно, случайно, даже не сомневайся, парень.
 -Но… то есть?.. я что, каким-то живцом был?
 -Хорошо сказано, боец. Но это не вся правда.
 -Ах, не слушай его, Откадик! Он тебе сейчас наговорит. Правда в том, что все было спонтанно.
 И что я должен был чувствовать? Каким я должен был себя чувствовать? Наверное, обманутым, правда? Мне казалось, от меня что-то скрыли, меня как-то использовали. Так это было на самом деле?
 А знаете что? Мне было не то чтобы все равно, но… все это сейчас было неважно. Я по-прежнему испытывал облегчение. Мне было легко.
 Ну да, мои друзья, они такие, что тут поделаешь? Я уже давно это понял. И они ведь мои друзья?
 И, словно отвечая моим мыслям, Охра негромко произнесла:
 -Просто знай, Откад, что мы тебя любим.
 Женераль снова хрюкнул.
 -Ну это… как бы… хм… но в обиду мы бы тебя не дали, это факт.
 -Верь нам, - сказала Охра. – Обрати внимание по интонации, насколько честен мой голос.
 Я покачал головой, невольно улыбнувшись. Потом спросил:
 -Но что он… оно… сделало со мной?
 -Ох, родной, - отвечала Охра, - мы даже не знаем. Предполагается, что Макгаффин исполняет желания. А может, и нет. Кто-то говорит, что он избавляет от иллюзий. А что ты почувствовал?
 -Не знаю. Все это вместе, наверное.
 -Это хорошо или плохо?
 -Не знаю, - я задумался. – Чувствую себя… свободным… кажется.
 Задумался еще.
 -Да… свободным. Это не хорошо и не плохо. Это так, как есть.
 -Золотые слова, - вмешался Женераль. – Ох, уж этот Макгаффин. Обещаю, когда-нибудь мы его достанем. И поспрашиваем. Что бы оно ни было, а у него есть, чем говорить, как мы убедились.
 -Я думаю, нашему дорогому Откаду тоже есть, что нам рассказать. Я совершенно не сомневаюсь, что это будет удивительная история, которая обогатит наш внутренний мир, вдохнет в нас новые и крайне важные знания и даст неоценимую пищу для размышлений. Но позже.
 Я покачал головой, забыв, что меня не могут видеть. Мне действительно хотелось рассказать о многом, обо всем, о том, что я открыл для себя и как это на меня повлияло, как изменило. О желаниях, которые уходят, исполняясь, о дарах, приходящих не ко времени, об иллюзиях, об истинных стремлениях сердца. Я боялся, что не найду настоящих слов, сколько бы не искал.
 -Да, позже, - сказал Женераль. – Нам пора уходить. Мне вдруг пришло в голову, что самое трудное еще впереди.
 -Что так? – невинно поинтересовалась Охра.
 -Да как-то, знаешь… чуйка.
 -А поподробнее?
 -Чуйка.
 -Весьма исчерпывающе.
 -Не знаю, как объяснить, Макгаффин сгинул, но на этом все не закончится. Что-то еще будет. Понимаешь, ему захочется ответить, как я думаю. Мне бы точно захотелось на его месте. Если к нему вообще применимо понятие человеческой логики.
 -Оно, мой хороший, и к тебе не особо применимо.
 -Жаль, я грызло его не разглядел. Если вообще к нему применимо понятие человеческого грызла. А? Ну скажи еще что-нибудь.
 -Туше, мой друг!
 Женераль еще что-то самодовольно похрюкал, потом сказал:
 -Ладно, засиделись мы тут. В гостях, как говорится, хорошо… Охра? Не посветишь?
 -Что бы вы без нас делали.
 Неожиданно, как по щелчку, вокруг разлилось совершенно неземное сияние. Я разинул рот. Не смогу словами описать все эти текучие оттенки цветов, мерцающих и колышущихся. Я даже не представлял, что такое бывает. Могу только отметить, что уклон был в холодные цвета. И в этом призрачном- другого слова не подберу- сиянии с какой-то странной нереальностью проступили неожиданно высокие своды пещеры, где мы находились. Никогда до сего дня не был в пещере, но то, что открылось сейчас, по-настоящему потрясало. Свет струился по каким-то невидимым граням гигантских сталактитов и сталагмитов, а купол терялся где-то в таинственном мраке, но ощущался своей вечной незыблемостью, и именно так я это себе и представлял. Моя душа преисполнилась истинного благоговения перед величием природы.
 -Чудесно, мля, - сказал Женераль. В этом свечении он был похож на зеленоватого упыря, честное слово. И это эхо. Словно свет высветил еще и подобающее гулкое эхо, которое в темноте мной если и ощущалось, то не столь отчетливо.
 Я взглянул на Охру.
 Я подозревал, что, должно быть, выгляжу так же, как Женераль и понимал, что Охра омывается тем же светом, но здесь все было совершенно иначе. При взгляде на нее вековечное величие природы померкло для меня, и мне захотелось совершенно естественным образом упасть на колени. Правда, в моем случае мне для этого надо было еще подняться. Но вы меня поняли, я надеюсь.
 Опять же, не знаю, как это описать. Просто, касаясь ее, свет жил, Охра сама была частью этого света, а быть может, и его источником. Что я еще могу сказать?
 Все происходящее не укладывалось в моей бедной голове. Но я боялся, что больше не смогу посмотреть на Охру, чтобы не увидеть отголоски этого свечения. И в то же время я был этому рад, как будто только сейчас ко мне вернулось подлинное зрение.
 -Хирассе, зрение вернулось, а? – ухмыльнулся Женераль, говоря о своем, но настолько созвучно моим мыслям, что я вздрогнул. – Хорошо, пора уматывать.
 Что ж, это было справедливо, хотя какая-то неведомая часть меня не возражала остаться здесь навсегда.
 -Пора, мальчики, действительно пора, - пропела Охра.
 Я встал на ноги, отчего-то почувствовав неожиданный, но, впрочем, мимолетный приступ слабости. Ну, знаете, как будто лежал слишком долго. Слишком, слишком долго.
 Охра покружилась на месте, обводя взглядом загадочные своды.
 -Это, конечно, не Роззенборк, - непонятно заключила она.
 -Да уж, конечно, - хмыкнул Женераль.

26

 Обратный путь к дневному свету я запомнил едва. Единственное, что он показался мне гораздо дальше, чем дорога в эту сторону. Хотя по логике вещей должно было бы быть наоборот. Помню еще, что, наблюдая как свет бежит по туннелям, играя в гранях случайных кристаллов, резко очерчивая и заставляя спешно убегать черные тени, я все время думал о том, почему вообще до этого мы тащились во тьме, если уж вот так у нас возможно. Но я даже не спрашивал. Ясно же, что это не моего ума дело, как мне, скорее всего, вежливо напомнят. Ну и ладно.
 Так или иначе, в конце концов мы выбрались наружу. Таинственное сияние померкло, растворилось без остатка под небесами. Хоть по-своему и красивое, но с настоящим солнечным светом, пожалуй, ничто не сравнится. Мне даже задышалось как-то по-другому после всех этих неизведанных коридоров.
 Женераль, как и все мы, глянул на небо.
 -Что у нас там сегодня на завтрак? – спросил он.
 Солнце еще всходило, утро еще продолжалось. То же самое или совершенно другое? Казалось странным даже думать о том, что это все еще может быть тот же самый день. Впрочем, с этим островом имеет ли это хоть какое-нибудь значение?
 -Я понимаю, молодой растущий организм, - сказала Охра, - но хватит уже о своих калориях.
 В ее голосе сквозила едва заметная усталость. А быть может, это было некое разочарование. А-то и вовсе сожаление? В любом случае, раньше я таких ноток не замечал.
 -Ты права, мама, - сказал Женераль.
 Вот и в его голосе, кажется, то же самое. Или это я просто проецирую собственные чувства? Что-то упущенное.
 Между тем я попытался сориентировать себя в пространстве. Вроде бы это был тот же самый холм, но теперь я уже ни в чем не мог быть уверен. А до этого как будто мог? Однако узкий, полуобвалившийся лаз, из которого мы выбрались, выглядел совершенно древним, обветшалым и совсем не рукотворным. Никаких дверей.
 Что тут можно подумать о времени и вообще?
 Я все еще продолжал хмуриться, когда огромная лапища Женераля легла мне на плечи и буквально меня встряхнула. По-отечески так, аж зубы клацнули.
 -Ходу отсюда, - скомандовал суровый вояка.
 -Я на гору больше не полезу, - вдруг заныла Охра. – Зря только такое платье решила выгулять. Посмотрите во что оно превратилось. Во что я вся превратилась. Как чушка.
 Охра лукавила. Выглядела она, как всегда, бесподобно. Разве что я никак не мог забыть то холодное свечение и все гадал об его источнике. Да уж, мои друзья, простите меня за каламбур, представали передо мной в новом свете.
 Женераль тоже глянул на Охру оценивающе. Прищурился.
 -Молодец, - похвалил он, - соображаешь. Следы, конечно, надо запутать. В обход пойдем.
 Охра послала ему воздушный поцелуй.
 -Веди нас, как всегда вел, наш герой!
 Судя по тому, как он расплылся в улыбке, она здорово ему польстила.

 И мы потащились вокруг холма. Я совершенно не мог осознать, что над нами по-прежнему висит какая-то угроза. Какая угроза? В безоблачном небе ярко светило солнышко, и было сложно уложить в голове что-то темное. Я был почти уверен, что все плохое уже позади. Да и что оно вообще такое было? Я не знал, хотя, вроде как, и пережил самолично. А слова Женераля были туманны, и оставалось только принять их на веру без объяснений. Тем более, вел себя вояка крайне настороженно: часто оглядывался, время от времени замирал, прислушиваясь. Я же просто шагал за ним следом.
 Очень скоро мы оказались на болоте, в местах, которые я не узнавал. В кедах у меня захлюпало. Охра беззаботно порхала с кочки на кочку. Я не мог сообразить, как это удается ей на столь высоких каблуках. Женераль грузно, но целеустремленно пер вперед, как тот танк, чуть ли не вспахивая ров.
 -Ничего, - бросил он через плечо, - скоро привал сделаем.
 -Да тут же… - возразил или попытался возразить я - …да мы же…
 -Что такое? Не стесняйся, боец, обращайся.
 -Мне кажется… тут до берега рукой подать. Вон там.
 Соленое чувство океана было у меня в крови.
 -Ты уверен? – спросил Женераль. – Но по данным разведки…
 Он вдруг уставился на меня с таким же оценивающим прищуром, а потом решил для себя что-то важное, и это было заметно по его лицу.
 -А знаешь что, - сказал он, - иди-ка ты первым.
 -Веди нас, наш новый герой! – воскликнула Охра.
 Я, должно быть, покраснел, а Женераль слегка поморщился и послал в сторону Охры один из своих неподражаемых убийственных взглядов. Охру, как всегда, абсолютно не проняло.
 Как бы то ни было, я почувствовал в себе некую новую ответственность и, стараясь не отвлекаться, с гордостью повел наш маленький отряд. И все же надо признать, что признание моей компетентности весьма грело мою душу. Шагалось мне уже не в пример легче.
 Приободрились все. Я бы сказал, что под моим руководством, но скромно оставлю это за скобками. Женераль что-то ворчал в своем привычном репертуаре, но как-то по-душевному, Охра тихонько напевала, перепархивая с кочки на кочку словно фея.
 Чем не идиллия? И о каких таких таинственных угрозах можно было думать, тем более, что вскоре морской бриз коснулся наших лиц, и мы благополучно вышли на берег практически рядом с нашей стоянкой.
 Все, как я и обещал. Я справился, и заслужил уважительные взгляды.

27

 На берегу Женераль снова взял бразды воображаемого правления в свои руки. Наверное, весь извелся, дожидаясь. Мне это было уже не важно. Что-то я для себя доказал и что-то понял про своих друзей. По-крайней мере то, что они потенциально готовы прислушаться к другому мнению. А это хороший путь, если вдуматься.
 Женераль сразу развернул кипучую деятельность. Зачем-то усадил нас в вырытый им недавно окоп и выдал неизвестно откуда появившиеся каски.
 Охра восхитилась.
 -Милитари! – воскликнула она, надевая свою каску. – Посмотрите, мне идет? А если я вот так локоны выпущу? Скажи, mon Женераль, я как Эскапада?
 Женераль нахмурился и покачал головой.
 -Попрошу отнестись к текущей ситуации со всей серьезностью, - сказал он. – К счастью, у вас есть я, - он обвел окоп самодовольным взглядом. – И я обо всем заранее побеспокоился.
 -Аплодисменты тебе, - съязвила Охра. – Возьми пряничек.
 Честное слово, я бы сказал то же самое, если бы чувство самосохранения вдруг отказало. И, может быть, что-то такое проявилось на моем лице.
 -Смейтесь, смейтесь, - проворчал Женераль. – А я, между прочим, обо всех нас думал.
 -На полном серьезе, - сказала Охра. – Мы гордимся твоей проницательностью.
 И посмотрела на него честными глазами.
 Женераль глянул с явным подозрением, но не нашелся с достойным ответом и поэтому только тяжко вздохнул.
 -А долго нам здесь сидеть, зайка? – спросила Охра спустя какое-то время.
 -Сколько нужно, - отвечал Женераль, настороженно выглядывая из окопа. – Это временное затишье, можете быть уверены.
 Я тоже выглянул, чем заслужил суровый взгляд нашего вояки, но и только. Я пожал плечами.
 Впереди, чуть в стороне весело потрескивал наш еще не догоревший костер, вид которого вызвал у меня мимолетный диссонанс. Не верилось, что прошло настолько немного времени. Впору было покачать головой, но не хотелось уподобляться Женералю, который прямо сейчас сидел в окопе, предаваясь неведомому унынию и покачивал головой. Вместо этого я опять пожал плечами.
 А позади ласково плескалось море. Очень захотелось искупаться. Я снова сел, намереваясь потребовать, чтобы Женераль завязывал со своими глупыми играми и высказать все, что я об этом думаю. Но ничего не сказал.
 А Женераль сказал.
 -Докладывай, боец, - поднял голову он. – Как обстановка на фронтах?
 -Да нормально, - ответил я, едва удержавшись, чтобы в очередной раз не пожать плечами. – Все, как обычно.
 -Так-так. Враг затаился. Ладно, есть время позавтракать. Слушай мою команду: приступить к завтраку!
 Охра закатила глаза.
 -А я все ждала, когда ты это предложишь?
 Женераль выделил нам нечто, что назвал «энергетическими батончиками», но как по мне, это была обычная колбаса. Сырокопченая. «Мы нормально относимся к нашему эльфу, но мы не он, правильно?»- загадочно подмигнул Женераль при этом.
 -Что ж, - сказала Охра, с подозрением оглядывая завтрак, - могло быть и хуже.
 -Ты о чем? – не понял вояка.
 -Я о том, что мы опять его упустили.
 -А, вот ты о чем. Не стоит расстраиваться, наше время еще придет. Зато теперь мы знаем гораздо больше. И у нас теперь есть свой козырь.
 -Ты о чем?
 -Об этом я скажу в свое время. Не раньше.
 -Как знаешь.
 -Может быть, песню затянем походную?
 -Ох, нет, мой дорогой, - замахала руками Охра, - избавь нас от этого пожалуйста! Хватит с нас и того интерактива, что есть.
 -Как знаешь, - насупился Женераль.
 Мне было скучно. Я снова выглянул из окопа и с тоской глянул на море. А потом, видимо, что-то привлекло мое внимание в другой стороне, и получилось так, что я смотрел прямо на костер, когда это случилось. Наш уютный костер как будто беззвучно взорвался, словно фотовспышка, хотя я и не знаю, что это такое. В глазах у меня сразу и основательно потемнело, и я даже не успел удивиться. Я упал на дно окопа, глядя, как мне казалось, в сине-зелено-черное пятно. Потом я услышал что-то похожее на низкий гул, скорее ощущаемый всеми костями, чем по-настоящему слышимый. Следом зашумел, заволновался лес будто на штормовом ветру. Я сидел на пятой точке и все еще смотрел в пятно.
 -Началось, - негромко, но очень веско произнес Женераль.
 -Вот как? – несколько тревожно отозвалась Охра. – И чего же нам ждать, как ты полагаешь, мой боевой товарищ? Мы же в этом… как его… в окопе? Это же надежно в плане безопасности?
 -Мы называем это социальной дистанцией, - хмыкнул Женераль. – Не переживай, файерволлы наши крепки. Правда, не совсем понимаю, тебе-то с чего переживать.
 -За компанию, блин! – огрызнулась Охра.
 Развиднелось. Я наконец-то был способен видеть хоть что-нибудь кроме зловредного, плавающего туда-сюда пятна, но смотреть особо было не на что. Охра сидела чуть в сторонке на походном раскладном стульчике и задумчиво облизывала испачканные жиром пальчики, а Женераль стоял на одном колене, как какой-нибудь рыцарь и сосредоточенно смотрел в землю перед собой. Такая мирная, мирная картинка.
 Почему-то именно теперь я начал пугаться.
 -Сейчас еще чего-нибудь будет, - пояснил свою сосредоточенность Женераль, одновременно талантливо сыграв на моих просыпающихся страхах.
 Охра фыркнула.
 -Откуда же ты стал таким специалистом?
 -Так-сяк, - непонятно отвечал Женераль.
 -С вами весело, мальчики, - сказала Охра и улыбнулась.
 -А вот еще был случай, - начал было Женераль совершенно невпопад, но жизненной и, не сомневаюсь, нравоучительной истории так и не суждено было прозвучать в этот раз.
 Кто-то свистнул. Кроме шуток. Залихватский, настойчивый и призывный свист мощно пронесся над нами и словно бы отразился от всех сторон света.
 -Кто это? – с явным недовольством повернул голову вояка.
 Я посмотрел на Охру. Она неизвестно почему показала мне язык. И, как ни странно, поднимающийся во мне страх как будто замкнулся, закрыл дверцу в каком-то далеком уголке.
 -Не высовывайтесь, - процедил сквозь зубы Женераль.
 И тут земля задрожала. Со стен нашего окопа с шорохом посыпались песок, глина и галька. И это было только начало. Весь мир начал содрогаться в каких-то невообразимых спазмах и ходить ходуном. Это был ужас в чистом виде. В один момент полного помрачения я уверился, что ничего не было и нет, а я сижу в своей утлой лодчонке, которую нещадно швыряют штормовые волны. Небо потемнело. Я смотрел вокруг безумными глазами, я точно знаю, что в те минуты был похож на безумца. Могучие соленые волны неистово окатывали меня, и я захлебывался, а еще я убедил себя, что снова ослеп от вспышек молний и оглох от нескончаемого грохота стихий. Но самое забавное, и это я понял только после, что не было никаких волн и молний, и все происходило в полной тишине.
 Уж не знаю, сколько все это длилось, но вот обнаружилось, что я сижу, нелепо скрючившись, на дне окопа, и небо надо мной ясное и чистое, и в воздухе- странное умиротворение. В голове моей, как ветер на вершине холма, шумело заторможенное понимание того, что я каким-то чудом, сам не зная как, счастливо избегнул неведомой, но злой участи. И в то же время было чувство, что я только что проснулся от нелепого, почти ускользнувшего из памяти тревожного сна. Уж не сон ли, действительно, со мной приключился?
 Но нет. Живым подтверждением этому был Женераль. Он лежал на спине, неотрывно смотрел на высокое небо, и лицо его выглядело потрясенным. Пожалуй, я сам смотрел с точно таким же выражением. Почему-то от этого мне стало немного спокойней, как будто нас объединило нечто таинственное, но нерушимое, пережитое нами вместе. Вместе в одном окопе.
 И Охра… ну да, она в тот момент, должен признать, слегка выбивалась из героической картины единства наших душ. Охра отложила в сторону журнал, который лениво перелистывала и зевнула, деликатно прикрыв рот ладошкой.
 -Какой утомительный день, - сказала она. – Просыпайся, Статус, хватит валяться. Придумай что-нибудь, мне скучно.
 Я смотрел на нее, открыв рот от удивления. Может, правда мне все привиделось?
 -Мм-мм, - вяло зашевелился Женераль.
 -Ты напился что ли опять? Когда успел, мой хороший? Прям как Ябы.
 -Ябы- толковый колдун. Свое дело знает.
 Женераль неуклюже перевернулся, поднялся, выпрямился во весь рост, потянулся. Вид у него теперь был уверенный, самодовольный, чисто женералевский. Возможно, и недавнее изумление на его лице мне привиделось?
 -Отбой боевой тревоги, - сказал он. – Разрешаю исполнить команду «вольно».
 Я преисполнился смутного стыда и тоже встал на ноги- не совсем твердо, как во сне.
 А потом обомлел. Буквально обомлел.
 Наш остров было уже не узнать. Исчезли деревья, как не бывало, исчезла вообще вся зелень, за исключением гниющих, дурно пахнущих водорослей вдоль побережья. Исчез живописный холм, и я, не веря своим глазам, смотрел на голую, каменистую равнину. И только костер странным образом продолжал гореть, отмечая место, где ранее на границе густого подлеска находился наш лагерь.
 -Неплохо проутюжил, - отметил Женераль с ноткой уважения. Затем повернулся ко мне.
 -Эй, паренек, нарисуй-ка эмодзи попроще, все уже позади.
 Легко сказать! Все же я постарался придать лицу менее ошарашенное выражение. По крайней мере закрыл глупо разинутый рот.
 Женераль усмехнулся.
 -Ничего. Держись нас, и еще не такое увидишь. Пообвыкнешься.
 Показалась Охра.
 -Фи, мой друг, - сказала она, удостоив глобальные, грандиозные, вопиющие изменения в ландшафте только мимолетным взглядом. – Плохой из тебя вербовщик. Кто же так презентует новые перспективы? Ты можешь лишь отпугнуть. Маркетолог из тебя, прямо скажем…
 -Тихо, мы никого не вербуем, ага?
 Женераль сделал вид, что праздно смотрит вглубь опустевшего острова, Охра сделала вид, что любуется морем, я же сделал вид, что пришел в себя в достаточной мере. И никакой неловкости.
 -Все нормально, - сказал я, постаравшись выдать это без дрожи в голосе.
 Женераль похлопал ладонью по земле рядом с собой.
 -А хороший окопчик, - радостно заявил он.

28

 -И что теперь? – спросил я.  Мы сидели вокруг негасимого костра, и сейчас, по прошествии времени, я на самом деле пришел в себя. Почти пришел.
 Вечерело. Волны лениво плескались о берег, и, если смотреть в сторону моря, трудно было поверить, что все так разительно переменилось. События этого насыщенного дня абсолютно не укладывались в голове. Но что меня по-настоящему успокаивало, так это то, что лодка моя осталась на месте и ничуть не пострадала. Не то чтобы я собирался сбегать, просто на душе было легче оттого, что за спиной имеется некий страховочный, так сказать, вариант.
 Все задумчиво глядели на огонь, и какое-то время я думал, что мой вопрос был проигнорирован. Потом Женераль слегка шевельнулся.
 -Нет! – вдруг вскричал он, резко распрямляясь. – Это еще не конец! Далеко не конец!
 -Сейчас будет речь, - угадала Охра.
 Женераль встал, принял уверенную позу оратора и обвел нас тяжелым взглядом, призванным приковать наше внимание.
 -Сегодня Макгаффин от нас ушел, - начал он внушительно и мудро. – Ускользнул, исчез в неизвестности. Этот бой мы проиграли, друзья мои. Но несправедливо будет говорить, что мы потерпели окончательное поражение. Правильнее будет сказать, что мы приобрели ценнейший для себя опыт, извлекли необходимые уроки и сделали выводы. Значит, в стратегическом отношении мы остались в выигрыше. Это тем более верно, если учесть, что в этой затяжной игре у нас появился теперь весомый козырь.
 -Ах, да, козырь! – вскинулась Охра. – Может, пояснишь, душа моя?
 Женераль, не поворачиваясь, ткнул в меня безжалостный палец- словно пришпилил, как несчастную редкую бабочку.
 -Вот он- козырь!
 В то время как я в очередной раз пытался пережить внезапное потрясение, голос Женераля вдохновенно воспарил:
 -Произошло событие, которого не случалось на памяти никого из ныне живущих… и остальных, - на этих словах он почему-то слегка замялся и покосился на Охру. – Макгаффин коснулся нашего товарища. Теперь они связаны. И наши поиски отныне будут более результативны.
 После этого Женераль, чуть склонившись, обратился уже непосредственно ко мне, и вот уже зазвучали более доверительные, почти душевные нотки:
 -Я свято верю, что в нужный момент ты его почувствуешь. Больше он не сможет прятаться. Не сможет бесследно кануть во тьме веков, затеряться в дебрях мифов.
 -Мне все-таки кажется, - вставила свою ремарку Охра, - что уместнее было бы использовать местоимение среднего рода.
 -Возможно, - кивнул Женераль. – Мы мало, что знаем. Но мы узнаем больше.
 Он снова пригвоздил меня- на этот раз своим знаменитым проницательным взглядом.
 -Помнится, я обещал сделать тебя Избранным. Поздравляю, ты стал им сам. Ты Избранный. Возвращаясь к твоему вопросу, думаю, ты сам сможешь догадаться, что к этому почетному званию прилагается. Отступать- не вариант для тебя, да и для всех нас. И я скажу тебе откровенно, раз уж пошла такая пьянка: ты нужен нам, От… как там тебя.
 С глупым видом я переваривал услышанное, и надо сказать, не так-то это было просто. Не знаю. Что-то изменилось. Может быть, раньше, может быть, только вчера я и мечтал услышать подобные слова. А сейчас они меня просто-напросто пугали.
 -Помнится еще, - продолжал Женераль, устремив задумчивый взгляд на море, - я также обещал порешать твои мелкие житейские проблемы. Что ж, с этого и начнем. А потом уже приступим к настоящим делам.
 -Что ты называешь мелкими проблемами? – поинтересовалась Охра.
 -Всякое такое, - отвечал Женераль. – Ладно, я считаю, что оставаться здесь не имеет смысла. Будем считать, что отпуск подошел к концу.
 -Да, - вздохнула Охра, - здесь стало несколько неуютно.
 -Но я знаю, куда мы отправимся. Нам понадобится лодка. Что скажешь, парень?
 -Никаких проблем, - сказал я. Мне хотелось рассмеяться. Или разрыдаться- не знаю.
 -О? – поднял брови Женераль. – Сарказм? Да ты растешь. Видишь, подруга, какого мужика мы воспитали!
 -Так куда мы поедем? – спросила Охра. – И я что-то не вижу фрегата на горизонте.
 -Не переживай, у меня было время подумать и во всем разобраться. Мы же как договаривались? Встретиться на крайнем острове. Но ты же знаешь Карму, - Женераль вздрогнул. – Явно, он посчитал с другой стороны. Но, как я уже сказал, в наличии имеется лодка.
 Здесь уже мне, как владельцу упомянутого судна, следовало вмешаться. Так до конца и не переварив обрушившиеся на меня события, я постарался включиться в наши дела. Я же не посторонний как никак.
 -Лодка одноместная. Если выбросить все лишнее, может быть…
 Женераль засмеялся.
 -Так я же все рассчитал. Не надо выбрасывать. Охра ничего не весит. А я… что ж, тряхну стариной. Поплыву рядышком. Своим ходом.
 Кстати сказать, Женераль в ответ на вопрос Охры довольно прозрачно намекнул о цели предстоящего нам плавания, но я был в таком состоянии, что ничего не понял.
 Крайний остров. Как думаете, где это?
 Женераль, радостно ухмыляясь, сообщил:
 -С утреца отправимся. А сейчас- прощальный ужин. Дискотека, все дела.
 Подмигнул мне.
 -Будешь капитаном. Дорогу ведь ты знаешь. Или как правильно? Фарватер?
 И вот тут до меня начало доходить. А Женераль окончательно меня добил:
 -Знаю, что не канонично возвращаться к родным берегам еще до начала квеста. Но ничего не поделаешь. Надо. Ломать каноны- наша профессия.
 Охра захлопала в ладоши.
 -Ой, как восхитительно, как замечательно! Будет возможность с кем-то познакомиться, правда же?
 -Так а я о чем, - Женераль совсем уж расплылся в неприятной самодовольной улыбке.
 Знаете что? Наверное, я был в шаге от истерики, учитывая все пережитое. Но я сдержался. Говорю это не для того, чтобы польстить себе, какое там. Уж я-то знаю, в каком состоянии я был и как безбожно трусил. Скорое возвращение на родной остров меня совсем не радовало. Получалось так, что я не справился, не выдержал, сломался. Как на меня будут смотреть? А еще я боялся, что Женераль и Охра доставят меня домой и попросту бросят. Опять же, как чего-либо не оправдавшего. С позором, иначе говоря. Не знаю, почему мне лезли в голову такие мысли, и было ли для них хоть какое-нибудь основание, но они лезли, можете быть уверены.
 Но одно я понял уже тогда: для меня начинается какой-то новый жизненный этап, и следует начать привыкать к тому, что не всегда все будет крутиться вокруг моих желаний. Есть еще понятие необходимости.

 Утром я посмотрел на остров, бывший моим пристанищем неизвестно какое время, с неспокойным щемящим чувством. Унылая равнина с разбросанными по ней камнями выглядела уже не такой безжизненной. Вода заполнила ямы и разломы, и кое-где начала уже пробиваться новая зелень. Вдалеке игриво кружилась стайка быстрокрылых птиц. Может быть, этот безымянный остров всегда был таким, подумал я. Почти пустой. Не такой, каким представляется поначалу. Не оправдывающий смутную надежду мореплавателя. Оттого и не живет здесь никто из людей.
 Но Женераль ничего из этого как будто не замечал. Он сделал свое заключение:
 -После классной тусы все превращается в какой-то гадюшник. Всегда так. Валим, пока нам не предъявили за экологию.

29

 -Что это там на горизонте? – спросил Женераль.
 -Вершина, - крикнул я. – Наш главный остров.
 -Посетим столицу? – обрадовалась Охра.
 -А куда нам деваться, - хмуро отозвался я, вспоминая недавний фестиваль в свою честь и веселые проводы. И опять эти непрошенные мысли: столько ведь надежд на меня возложили, буквально героем сделали, а я уже вот он- плыву обратно. И как объяснить, что это не то, что они думают, что это никакое не возвращение, что это все еще дорога туда, просто маршрут так сложился?
 Женераль, отфыркиваясь, воскликнул:
 -Доставай укулеле, сегодня гуляем!
 Сам он, как и обещал, мощно рассекал волны по правому борту, держась практически вровень, а Охра действительно невесомо сидела на носу моей лодочки, прикрываясь зонтиком от яркого солнца. Я же, почти машинально двигая румпель, держал лодку на бейдевинде, а после привычные береговые бризы подхватили нас и понесли в уютную бухту Вершины.
 Вскоре мы уже сошли на берег. Женераль отряхивался как большой мокрый пес, и медали на его парадном кителе празднично звенели. Увидеть Вершину всегда радостно, но сейчас мне этот веселый звон был как по сердцу нож.
 Я даже думать не хотел о празднике.

30

 Но праздник, само собой, случился- такой же неизбежный, как сезонные муссоны.
 И снова ликовала вся Вершина. Я, изнывая от неловкости, никак не мог отделаться от чувства, что все это уже со мной было. С той лишь поправкой, что на этот раз меня- ха-ха- встречали. Страна встречает своего героя- как-то так. Примерно об этом и сказала Почтенная Дама Купелия, вновь - немыслимое дело! – появившаяся при народе. «Дай вам бог жить в интересные времена!» - сказала она.
 И никого, кроме меня, похоже, не смущал тот незначительный факт, что отсутствовал я всего ничего, что поход мой в сущности еще даже не состоялся, что я ничего не достиг и ничего не принес. Фактически я даже не ушел.
 Да кому какое дело? Говорю же, судя по накалу и искренности гуляний, несправедливость, ненужность всех этих мероприятий тревожила только меня. Женераль во всяком случае точно не чувствовал никаких угрызений совести, да и с чего бы ему? В отличие от меня над ним не висели никакие неизвестно кому данные обещания, ему не нужно было оправдывать ничьих надежд. Я даже позавидовал тому, с какой легкостью и непринужденностью он погрузился в праздничную атмосферу. И Дама Купелия, бесспорно очарованная его статью и харизмой, на этот раз беспрецедентно задержалась на публике.

 А вечером был фейерверк. Женераль заверил, что вспомнил молодость и пообещал научить всех, как правильно запускать салюты.
 Немногим позже он подорвался на петарде, обрушив значительную часть одной из террас. К счастью, никто не пострадал. После того, как дым рассеялся, к месту происшествия, как ни странно, первыми прибежали я и Дама Купелия. Женераль лежал на спине в живописно порванном мундире, обнажившим могучую, равномерно вздымающуюся грудь. Глаза воителя были закрыты.
 -Заплохело мне, - произнес он.
 Дама Купелия, вызвав неизгладимое потрясение в моих мыслях, пала рядом с ним на колени, презрев чистоту своего великолепного торжественного платья, и вложила свою ладошку в его безвольную руку.
 Женераль открыл глаза.
 -Зачетная милфа, - сказал он.
 Дама Купелия зарделась и глупо захихикала. Женераль ухмыльнулся.
 Я попятился. Пока я пятился, сраженный до глубины души откровением, что Дама Купелия, этот символ всего Астравгарда, оказывается, тоже человек, позади меня появилась Охра и положила руки мне на плечи.
 -Пойдем отсюда, - шепнула она мне. – Им сейчас не до нас.
 Я посмотрел на нее. Не особо вдумывался, какие отношения связывали их с Женералем, хотя наш воитель как-то открытым текстом признался, что когда-то у них был… гм… романтический интерес. Дело в том, что для меня в ту пору настоящие отношения были чем-то возвышенным, и поэтому я… ну, не воспринимал, что ли, всерьез их личную жизнь. А теперь вдруг призадумался: что чувствует сейчас Охра? Ревнует ли?
 Может быть, я взрослел?
 -Что? – рассмеялась Охра, отводя меня все дальше. – Думаешь, я ревную? Его? Господи, это же Статус! Просто… ладно, тебе, мой драгоценный, я откроюсь. Поведаю о своих подлинных чувствах, которые, увы, совсем не делают мне чести.
 Она остановилась, бросив оставшейся позади парочке загадочный взгляд исподлобья, который я не смог однозначно расшифровать. Сколько же я всего не знаю о тех, кого уже привычно называю своими друзьями!
 Новый взгляд и совершенно новая манера речи Охры- незнакомки:
 -Глянь на эту кошелку. Дура ведь? Раз, - и она уже залетела. А потом в муках рожает. Что ж, потом она счастлива, но у нее все болит, потому что ее пришлось зашивать. А он уже орет под окном: «Наконец-то тебе можно это самое! Я изголодался!». Козлина!
 Взгляд ее снова изменился, Охра одарила меня безмятежной улыбкой.
 -Ой, это я совсем не про Статуса. Это я просто так. Не придавай значения, сладенький. Пойдем потанцуем, что ли. Я так рада, что мне посчастливилось тебя встретить.
 В изумленном, почти испуганном молчании я последовал за ней. Признаться, я не понял ничего.

 Еще до того, как праздник (вернее, первый его день, я так думаю) сошел на нет, я удалился в свою комнату- ту же самую, что мне выделили и в прошлый раз.
 И вот тогда это случилось.
 Случилось. Я не могу об этом говорить, это крайне неудобно. Но что-то сказать я должен.
 Буду краток.
 В тот момент, когда я как раз собирался ложиться и расстилал непривычно уже удобную и мягкую постель, в мою дверь тихонечко постучались.
 Это была Охра.
 -Не спишь еще? – дежурно спросила она, скользнув в комнату. – А меня рядышком поселили, дверь- напротив твоей. Правда, чудесно? А Статус… он сегодня ночует не у себя.
 Охра усмехнулась.
 -Зашла пожелать тебе спокойной ночи.
 Потом она невесомо прислонилась к стене, посмотрела на меня из-под полуопущенных ресниц.
 -Только не влюбляйся в меня, хорошо? – сказала она.

31

 Ранним утром мы отчалили от Вершины. Остров едва угомонился после гуляний, и на пристани было тихо и сонно.
 На раннем отбытии настоял Женераль.
 -Этот уют может затянуть, - пояснил он уже на берегу, - а у нас дела.
 Он почти мечтательно посмотрел в сторону верхних террас, над которыми возвышался знаменитый дворец с балконом.
 -Ах, знойная, конечно, женщина! Кажется, я украл у нее сердце и вот это колечко с брюликом. На долгую память, и чтобы поправить финансы экспедиции.
 Потом он посмотрел на меня- лукаво, понимающе и мудро. Хорошо хоть не подмигнул. А вообще мне было все равно, что он там говорит и как смотрит. Я до сих пор видел перед глазами неземное сияние Охры.
 В общем, что там говорить. Сегодня я проснулся в новом для себя мире и впитывал его всей душой. Потому был рассеян, и даже не чувствовал, что стою на земле.
 И мы уплыли.

32

 Кажется, это мне снилось. Может быть, я об этом мечтал, и я это не раз представлял. Я снова был дома- незапланированно, рано, как будто заскочил за забытыми ключами, и видел до боли знакомый и родной причал и старый маяк. Сейчас все было как-то иначе, но только в деталях. Впрочем, в очень крупных деталях. Во-первых, на рейде рядом с островом болтался незнакомый корабль- до невозможности красивый, большой, какие сроду не заходили в наши края. В моих мечтах это я должен был приплыть на таком. Но ничего не поделаешь.
 Во-вторых, на берегу у нашей скромной пристани обнаружилась целая толпа людей. Я не без оснований заподозрил, что встречать нас высыпала вся наша деревня плюс еще какие-то незнакомые люди для количества. В принципе, в какой-то мере это тоже соответствовало моим глупым грезам, но… это был не тот момент.
 Я подвел лодку к причалу, и толпа на берегу слегка колыхнулась, словно в предвкушении чего-то. Женераль на четвереньках выбрался на пляж, отплевываясь и матерясь. Несколько миль назад на него напала организованная преступная группировка дельфинов, и он пережил неравную рукопашную битву, с честью из нее вышел, основательно проредив зубастые улыбки, но слегка, как выяснилось, утомился. Я же не спеша привязал лодку, потом галантно помог Охре сойти на причал. Ее улыбка сияла, когда она протягивала мне руку. Я улыбнулся ей в ответ, задержался на ней взглядом и только после этого, как бы спохватившись, обратил взор на встречающих. Знаете, я никого конкретно не искал в толпе, но, разумеется, сразу увидел много знакомых лиц. И Ее я не искал, но увидел. Она стояла чуть в стороне рядом с мужем, обхватив руками его за талию, а его рука покоилась на ее плече.
 И ничего во мне не дрогнуло. Я с удивлением обнаружил, что в последнее время даже не думал о ней. Как странно все устроено. Почему проходит то, что, нам кажется, будет вечным? Должно ли так быть и зачем все так?
 Но гораздо важнее для меня сейчас было то, что я разглядел позади всех своих непутевых, как и я сам, братьев и сестер, и среди них, уперев руки в бока, стояла моя мама. Я радостно помахал им, забыв о своих волнениях и опасениях насчет своего преждевременного возвращения.
 А потом от безмолвной толпы шумно отделилась компания незнакомых мне людей, но у меня возникло такое чувство, будто я знал их очень хорошо. Рассказы Женераля были достаточно живописны. И я приглядывался к ним, заранее видя в них своих друзей и, возможно, тех, кто в будущем станут моей семьей, как бы высокопарно это не звучало. Я уже не боялся, что меня оставят.
 Женераль утвердился на ногах и тут же оказался в объятьях прекрасной воительницы, в которой я безошибочно признал Эскападу. Это не мог быть никто другой: яркая, стремительная, словно эбонитовый клинок, сильная. Да, я узнавал их всех.
 Женераль закричал от ужаса и боли. Я отчетливо услышал хруст костей.
 -Ай, поставь меня! – завопил он.
 Эскапада, на которую я смотрел, разинув рот, пораженный ее красотой и силой, ухмыльнулась, и ухмылка эта напомнила мне ухмылку самого Женераля.
 -Ах, ты же старый пройдоха! – закричала она ему в ухо. – А мы думали, вы нас кинули!
 Наконец она поставила бедного, пошатывающегося Женераля на землю и повернулась к нам. Я постарался стереть с лица глупую улыбку. Что ни говорите, а видеть Женераля таким ошарашенным было забавно.
 -Привет, Охра, сестра, любовь моя! – крикнула Эскапада. – Привет, Нулл, старина, мудрейший, лучший из нас! И привет тебе, незнакомый красавчик, наш будущий, надеюсь, брат и соратник! Ты и есть тот самый Избранный?
 -Да-да, это он, я охотно могу это подтвердить, ибо вижу на его челе неизгладимую печать избранности, - это подошел, торжественно стуча посохом седобородый, но крепкий на вид волшебник в шароварах, остроносых туфлях и в расшитом звездами плаще. Я без труда догадался, что зовут его Ябы- могучий маг из рассказов Женераля.
 -Еще в детстве я прочел древнее пророчество, - говорил он, - в одной прелюбопытнейшей книге. Как же она называлась? «Хроники…» …а… просто «Хроники». А нет, это другая книга, она про хроников. Но неважно. Шалом, молодой человек.
 Следующим вперед, криво улыбаясь, элегантно выступил, сияя безумными глазами, высокий, худой колоритный персонаж с остроконечной бородкой и такими же ушами, в коротких, зауженных клетчатых штанишках, жилетке и лихо заломленной шляпе. Это был настоящий эльф, и я знал, что зовут его Элифалиэль.
 -Как желательно иметь приветствие для веселого счастья! – радостно воскликнул он.
 -Мы привезли тебе ламинарий, - усмехнулся пришедший в себя Женераль.
 -А-ха-ха! – раздался звучный смех. Голос принадлежал могучему, белокурому и синеглазому воителю. Воистину, в нем сразу узнавался великий воин. Высокий, широкоплечий, хотя, может быть, эти самые плечи, а еще довольно короткие по отношению к остальному телу ноги, делали его фигуру визуально приземистой, коренастой, квадратной. Я решил, что это, должно быть Подбодрилл, он же просто Рилл – еще один известный мне по рассказам Женераля компаньон дружной команды.
 -Как ты его, а? – веселился он, подходя и от всей души хлопая Женераля по плечу. – Правильно, а то совсем распоясался. Люди нас приняли, радушные, милые люди, но наш эльф даже здесь умудрился пару раз быть битым за непотребное поведение в садах и огородах. Глаза опустил, значит, стыдно. Но мы-то прекрасно знаем, что он неисправим. А знаешь, что мне сказали милые островитяне? Больше его не привозите, именно так. Интересуешься, почему сказали именно мне? О, вы многое пропустили! Дело в том, что я теперь капитан. Карма… бр-р-р… низложен. У нас отныне пиратское судно, и называется по-новому – «Шпарус».
 -Но что случилось? – спросил Женераль, потирая плечо. – И где сейчас… ух… Карма? И где близняшки? Что-то я их не наблюдаю.
 -А, такое дело, - махнул рукой Рилл. – Мы устали торчать у крайнего острова. Там же одна голая, засранная скала. Еще и птицы, твари, галдят без умолку. Я и говорю: вон же остров нормальный. Огоньки вон там какие приветливые. А он, сука, уперся. Сказали ждать на крайнем! Так что, бунт на корабле. – Рилл бесшабашно взъерошил волосы. – Да нет, с ним все нормально, мы даже каюту у него не отобрали. Там он сейчас и находится. Может, строит коварные планы, может, просто перезагружается. По нему как поймешь? А наши сестрички с ним, как это ни чудовищно звучит. Сказали, что желают исследовать глубины депрессии. Что ж, общество, выбрали, конечно, подходящее. И их ведь тоже не отговоришь, если что втемяшится. Мне кажется, в последнем случае это все влияние Охры. Роззенборк их в свое время, конечно, потряс. Как и всех нас.
 Охра фыркнула, а потом послала ему воздушный поцелуй.
 -Ладно, что там, - заключил Рилл. – Здорова вам всем!
 Охра обхватила меня за плечи.
 -Знакомьтесь, кто не знает! – возвестила она ликующе, с каким-то особенным своим надрывом. –Откад Путешественник! Наш друг и соратник!
 -Да здравствуют Летучие отряды Затрапезно! – выкрикнула Эскапада.
 Прозвучали приветственные крики, полетели в небо подброшенные шапки и прочие предметы. Оживилась и радостно загудела вся толпа моих друзей, соседей и родных, хотя, казалось бы, им-то с чего. Но так было и так я это запомнил.

33

 -Нам пора, - сказала Охра.
 -Так сразу? – испугался я.
 -Не стоит тянуть. Но ты можешь попрощаться. А скажи мне, пожалуйста, по секретику, та девушка – Полина? Ничего так, не пафосная, красивая, настоящая.
 «Чего же тебе, дурень, надо?» - как будто осталось неозвученным. Но я знал, что ничего такого Охра не скажет. Вчера под яркими звездами, когда Женераль храпел во всю глотку, не переставая размашисто грести вперед, мы с ней разговорились.
 -Как неудобно, - говорила Охра. – Ведь я собиралась выступить свахой. Представить тебя такого милого, статного, но вижу, что это не то, что тебе нужно. Давно это поняла. Ты еще встретишь свою единственную и неповторимую. Я даже не сомневаюсь.
 -Я тоже, - сказал я, чувствуя себя свободным и легким.

 И сейчас я пошел сквозь толпу, здороваясь со всеми, и все старались меня коснуться, что было непривычно, немножко неловко, но не сказать, чтоб неприятно. Охра неотступно следовала за мной, как бы напоминая, что нас ждут иные берега и приключения.
 И я с легким сердцем помахал рукой Ей, а она мне приветливо улыбнулась, положив голову на плечо своего рыбака. Наверное, она счастлива, подумал я. И честно, я был рад за нее. Она достойна, она очень этого достойна.
 А потом я подошел к маме, к своим родным, и мы обнялись.
 И вот это я запомнил лучше всего и чаще всего вспоминаю: мы стоим под ярким ласковым солнцем, с моря веет соленой свежестью и немножко йодом, а люди улыбаются и плачут, и снова улыбаются сквозь слезы. А в небе кричит одинокая птица, а где-то позади раскатисто хохочут Женераль и Рилл, а Охра склоняется ко мне и что-то говорит.