Джахнави и Сита ч. 2, начало

Часть вторая Нелегкий выбор портала
Гл. 1
Рококо как сущность и голубая мечта
У каждого есть эпоха или выдуманный мир, в котором бы он в идеале хотел существовать. Можно предположить, что это память прошлых жизней. Но для меня это – некий такой внутренний мой мирок, в котором я отдыхаю от совершенно не соответствующей ему действительности, мой любимый портал. И он настолько реален, что мне иногда просто невыносимо оттуда возвращаться сюда, в это убожество под названием «планета Земля. Солнечная система. 2020 год. Западная Сибирь». Мой идеальный мир – это Франция, смесь Лувра и Прованса – роскошные королевские покои и милые пасторальные домики на лужайках, беседки, увитые плющом и розами, барашки с колокольчиками на кудрявых шейках, купидончики, позолота, узкие шёлковые туфельки с бантом на маленькой ножке, Гайдн, Рамо, Глюк, Буше, Фрагонар, Пьер Огюст Кот, хотя последний из более поздней эпохи… Меня зовут Диди, в подругах у меня такие же легкомысленные и остроязыкие (без привязанности к историческим характерам и реалиям) мадам де Помпадур, королева Мария Антуанетта и мадам Дюбарри. У меня милая в мелкую кудряшку пепельного цвета прическа, огромный гардероб с нежнейшими и с изысканнейшим вкусом сшитыми платьюшками-кринолинами, камея на тонкой нежной шейке, арфа, клавесин, флейта, мольберт и краски, горячий шоколад в тоненькой-притоненькой фарфоровой чашке с павлинами, тающие во рту пирожные, павлины на лужайках и верандах, балы, море кавалеров с утонченными светскими манерами, добивающихся моей благосклонности, изысканная игра слов, витиеватая и метафоричная, фейерверки и театр по вечерам, веера, перья в шляпках, кареты, пуховые перины, ажурное бельё, мушка у губы или на скуле, фрукты в вазонах чешского стекла, – всё вокруг нежное, воздушное, карамельно-пасторальное …

Рококо – моя сущность, запрятанная глубоко-глубоко, так, что подруги, впервые приходя ко мне в гости, говорят «я думала, у тебя дома хайтек». А у меня везде салфеточки и купидончики, куча мелкого украшательства по углам. Но некоторые и без моих интерьеров меня насквозь видят и, когда идет игра в угадайку, загадывают, подразумевая меня, «эта – маленькая белая сумочка в розочках». поэтому мы предложениями говорили вместе с Андрюшкиным, который даже внешне из той же эпохи, и когда я брала интервью у реконструктора – барочного певца из Германии, то, простите, неделю потом из моего измерения не могла вернуться – млела и порхала, и мне невероятно нравилось, что на толкиенутой игрушке барышням целовали руки... И с детства я всё это любила: и коллекционировала бижютерию-драгоценности, и замечала похожесть свою на ломак-кокоток с картин тех времен… и я убегаю по вечерам в измерение «Рококо», в котором никогда не будет гильотин и войн наполеона, но иногда там шныряют пираты, я пускаюсь в кругосветки, нахожу клады, дерусь на шпагах, а потом возвращаюсь на свою и милую лужайку с качелями и форелями в прудах, или на шумный бал с красивыми и изящными людьми, у которых изысканные манеры и приятные речи… я пересмотрела, наверное, все фильмы той эпохи, даже самые бездарные… я люблю также модерн, шебби-шик и бохо, да всё, что изящно, вычурно и сделано с отменным вкусом.
Возвращаться из этого моего любимого измерения в жестокий реальный мир – погано и тошнотворно. Работать за копейки, ходить в магазин, болеть, стареть – всё это так противоестественно. Слава богу, эта реальность – временная… и слава Богу, я не расположена впадать в уныние от её прозаичности, а намерена выжать и из неё всё самое сочное и увлекательное, как бы ни были обстоятельства против… вот я на юге впервые за всю свою нищую жизнь купила себе два офигенных итальянских платьюшка-бохо. И то ли ещё будет!!! Я все равно, хоть в 60, но однажды буду одеваться, как Хелена Бонем Картер и создам себе соответствующий интерьер дома…

Гл. 2
И каково это быть одной
Расскажу вам теперь о дальнейшем житии-бытии своем, после развода и кришнаизма. Немного ретроспективы для начала. В детстве я любила своё одиночество: когда отдельная комнатка, я там как-нибудь копошусь – рисую, выстригаю одежки бумажным куколкам, ещё какими-то архиважными вещам занимаюсь. Ну, потому что всегда можно побежать играть с девчонками или пойти поесть (чего я хотела крайне редко) или вспомнить, во сколько по телеку мультик. Иногда, если я заиграюсь, мама меня с трудом выгоняла на улицу. Совершенно ни к чему мне были все эти подвижные игры. В-общем, одиночество было относительным, свободным и добровольным.
Но после школы больше я не имела возможности быть одна практически вообще. Жила то с домохозяйками, то с соседками по комнате, то с мужьями или сожителями, то с дочерью – всегда с кем-то и в одной комнате. Это плохо, когда у человека нет личного пространства, но человек ко всему привыкает. С подругами и дочерью мы жили мирно, практически не ссорясь (по пальцам можно пересчитать конфликты), с мужьями и хозяйками – с трудом уживаясь, с сожителями – по-разному и очень недолго, пару раз они у меня были, один – год, второй – ой, не помню даже, сколько, меньше года точно.

Как бы то ни было, 35 лет жизни я провела в чьей-то компании без собственных апартаментов – без отдельного, лично моего пространства. И вот, в 51 год, развожусь со вторым мужем, приезжаю-возвращаюсь в мой любимый сумеречный городок из мухосранска с его вечно слепящим и палящим солнцем, в свою каморку и впервые живу СОВСЕМ одна. Без родителей за стеной, без кого-то в комнате, кроме кошаков. И понимаю, хоть и прикайфовываю от свободы, что жить совсем одна я отвыкла напрочь, что это – новый виток в жизни, к которому надо привыкать и из которого надо извлекать максимум выгоды.
Поначалу выгоды, конечно, – шишь. Потому что денег нет, пытаюсь их зарабатывать разными дурацкими способами – не выходит. Заставляю себя вернуться в журналистику. По крайней мере, это я хоть как-то да умею делать. Денег появляется какое-то количество, но растерянность не проходит. Я всё не могу привыкнуть, что мне на надо покупать кучу продуктов – одной мне они абсолютно не нужны. Что можно не готовить – для себя готовить неинтересно. Мы с дочерью могли не мыть подолгу посуду, прибираться раз в неделю – мужика дома не было, жили расслабленно. Но теперь и для дочери не надо готовить и прибираться, можно вообще всё забарахлить, и тебе за это ничего не будет!!! Очень странный опыт. Вечно ж прибираешься для себя, но считаешь, что это для кого-то!!!

Ну и не поговорить… ну, с мужем семь лет тоже особо не о чем было разговаривать, но я ж вечно чет лепетала, прыгая по дому, и между делом какие-то там танцы танцевала, па балетные изображала (я кловун же по жизни – гексли по соционике), просто муж слабо реагировал. А тут – не перед кем повыделываться ВООБЩЕ. Не перед котами же! То, что подругам там строчишь в инете – это ж совсем не то. Ну, пришлось и к этому привыкать.

В принципе, когда дофига работы, то просто не до мыслей о том, как справиться с одиночеством. Если выпадет свободный вечерок или выходной – к друзьям. Иногда даже думаешь, что в таком возрасте с такой нагрузкой на работе вообще невозможно бы было что-то ещё делать и благодаришь судьбу, что не обременен домашним хозяйством. Но ты хочешь быть обременен! Соленья-пироги-салатики для кого-то – это же кайф!

А ещё становится пофиг, как выглядишь, что сегодня надеть (что чистое – то и надеть), на перемену бижютерии и аксессуаров… и тебе это всё вот совершенно не нравится – такой расслабон!
А подруги тебя учат и учат, что надо-таки находить удовольствие в этом сраном одиночестве. Ну, я пытаюсь… но как-то не нахожу – хоть ты тресни… спасают работа, друзья, отпуск и прогулки. Жить одной совсем-совсем для меня, оказывается, противоестественно. Ну, ещё только год прожила. Может, все-таки найду выгоду, привыкну и почувствую вкус одиночества… а пока отдельную комнату, свою – хочу. Жить одна – не хочу. Мне – не нравится…