Лунное затмение. 59 глава

   Когда все покинули палату, выйдя в коридор, Дмитрий Константинович наклонился над Димкой и внимательно посмотрел в его глаза.
   - Как ты, сынок? Болит что-нибудь у тебя? - тихо, стараясь быть спокойным, говорил профессор.
   Константинович всегда переживал за своих больных, как за родных. Елизавета Фёдоровна часто говорила ему, что так нельзя, нужно и себя поберечь, но профессор ничего не мог с собой поделать. Таким уж он был по своей натуре, воспитанию, или что там ещё, он и сам не знал. Только иначе он не мог, переживая за каждого, кого оперировал, часто нервничая, в итоге принимая сердечные капли. Правда, старался пить лекарство втайне от родных.
   - Голова... очень больно... Кто Вы? Что со мной? - почти шёпотом, прохрипел Димка.
   У Дмитрия Константиновича внутри, словно что-то оборвалось.
   - Нет... только не это... - прошептал он.
   Димка устало закрыл глаза и вновь погрузился в глубокий сон. Дмитрий Константинович тяжело вздохнул и направился к выходу. Ему нужно было сказать дочери, впрочем не дочери, а родителям Димки, чтобы они не волновались и набрались терпения. Да, он скажет им, что это временное явление, чтобы как-то успокоить их...
   - Ну какое тут к чёрту спокойствие? Мне тяжело это видеть, а каково им? Мать извелась, сама бы не слегла. Да и отец, вроде старается держаться, а в глазах столько боли. Мда... нужно найти слова, чтобы утешить их, - медленно направляясь к выходу, думал Дмитрий Константинович.
   Когда, открыв дверь, он вышел в коридор, восемь пар глаз, в которых он видел надежду, ожидание и страх, глядели на него.
   - Ну что, доктор? Как наш сын? - прижимая руки к груди, взволнованно спросила Лидия Николаевна.
   - Папа? Что же ты молчишь? Дима... он ведь... - медленно, испуганно произнесла Вика.
   - Давайте пройдём в мой кабинет и там поговорим, - направляясь сторону своего кабинета, ответил Дмитрий Константинович.
   - А как же Дима? Он что, один останется? - спросила Вика, оставаясь на месте.
   - Он спит, теперь можно оставить его одного. Идём, дочка, - обернувшись, сказал Дмитрий Константинович.
   Пока шли к кабинету, Лидия Николаевна взяла мужа под руку, ноги едва держали её и в голове прокручивались тысячи объяснений. Игорь тоже пошёл со всеми вместе, решил узнать, что же с его другом, хотя бы для того, чтобы спокойно уехать в Италию. Дмитрий Константинович вошёл в кабинет и прошёл за свой стол.
   - Проходите, садитесь, - сказал он, указывая на диван и стулья.
   И когда все сели и в ожидании посмотрели на него, Дмитрий Константинович тяжело вздохнул и начал говорить, переводя взгляд с одного на другого.
   - Лидия Николаевна и...? Простите... не помню Вашего имени... - произнёс Дмитрий Константинович, посмотрев на Ефима Натановича и не торопясь говорить о Димке, зная, как больно будет тем, кто сидит сейчас напротив него, услышать то, что он собирался им сказать.
   - Ефим Натанович, - ответил Ефим Натанович, хриплым от волнения голосом.
   - Да... Ефим Натанович. Что я хочу сказать... Дмитрий, ваш сын... он получил тяжёлую травму головы, но это полбеды. Я сделал операцию и успешно, здесь я, как врач, спокоен. Меня беспокоит психологическое состояние вашего сына. Прошу вас, наберитесь терпения... нужно время... мне тяжело говорить об этом... но, Дмитрий потерял память, - опустив голову, договорил Дмитрий Константинович.
   - Господи... нет! Как же так? - заплакав, воскликнула Лидия Николаевна.
   - Что ты такое говоришь, папа? Сделай что-нибудь, прошу тебя! - встав со стула, воскликнула Вика.
   - Что я могу, дочка? Давить на парня нельзя, это усугубит его состояние, да и не поможет. Память может вернуться в любую минуту, а мы можем помочь ему 
в этом, - ответил Дмитрий Константинович.
   - Но что мы можем, доктор? Вы только скажите... ведь я жизнь готова отдать за сына, - не переставая плакать, сказала Лидия Николаевна.
   Ефим Натанович сидел чернее тучи, нахмурив свои густые брови, нервно потирая лоб.
   - Для начала, Лидия Николаевна, Вы должны успокоиться. Дмитрий не должен видеть Ваших слёз, да и сами Вы устали. Сейчас поезжайте домой, есть ему сегодня пока нельзя, мы питаем его капельно. Пусть сегодня отдохнёт и поспит. Может не стоило его будить игрой на скрипке? Он должен был сам, понимаете? Проснуться сам! А сейчас идите, всем вам нужен отдых. А завтра можете прийти и принести немного бульона. Совсем чуть - чуть. Попробуем напоить его. Окружите его вниманием, любовью и заботой и... ждите... ждите, когда он сам вспомнит вас. До свидания, - закончив говорить, Дмитрий Константинович поднялся из-за стола и прошёл в соседнюю комнату, смежную с его кабинетом.
  Впрочем, это была даже не комната, комнатушка, где находился туалет, умывальник и большое зеркало с тумбой. Дмитрий Константинович должен был умыться, он очень устал и кажется, засыпал на месте. Ефим Натанович, взяв жену под руку, вывел ее в коридор, Игорь шёл следом за ними, прижав футляр со скрипкой к груди. Вика осталась в кабинете отца, решив дождаться его и расспросить подробнее о состоянии Димки. И когда Дмитрий Константинович вышел из туалетной комнаты, вытирая на ходу лицо и руки льняным полотенцем, Вика подошла к нему.
   - Папочка... ведь это временное явление, да? К нему вернётся память? Может быть нужно пригласить к нему психиатра? - нетерпеливо схватив отца за руку, спрашивала Вика.
   - Пойдём к нему, дочка. Я врач и ты должна мне верить. Сейчас, по крайней мере, мы ничего не можем сделать. Память может вернуться неожиданно, а поспособствовать этому может... Ну, какой-нибудь толчок, совсем незначительный, понимаешь? Он ведь в подсознании любит тебя, верно? - проходя по коридору, говорил Дмитрий Константинович.
   - Да и я его очень люблю, папочка! Такое со мной впервые, это... такое чувство... его не объяснить, понимаешь? Словно я летаю, когда он меня обнимает, а его поцелуй... ой, прости пожалуйста, - смутившись, произнесла Вика.
   Дмитрий Константинович улыбнулся, видя, с какой нежностью говорит дочь об этом парне.
   - Это любовь в тебе говорит, дочка. Если его матери не удастся, то у тебя должно получиться. Тебя Дима должен вспомнить, но это и от тебя зависит, ты поняла меня? Но не сегодня, на сегодня хватит эмоций, пусть спит и отдыхает. Ты сама почувствуешь, когда можно будет... - говорил Дмитрий Константинович, войдя в палату и остановившись возле кушетки.
   Сказать дочери, чтобы она была с парнем ласковой и нежной, он не смог.
   - Хорошо, я только домой съезжу, мне искупаться нужно и переодеться. А мама сегодня придёт? - так, между прочим, спросила Вика.
   - Нет, завтра с утра должна быть на работе, она же после дежурства ушла, - ответил Дмитрий Константинович, проходя в соседнюю палату.
   - Ну ты же здесь будешь? Я на пару часиков всего, туда и обратно, - сказала Вика, проходя следом за отцом.
   Взяв сумку и надев куртку с шапкой, она чмокнула Дмитрия Константиновича в щёку и направилась к выходу, не возвращаясь в верхней одежде в палату, где лежал Димка, а выходя в коридор через другую дверь.
   - Тебе бы тоже побриться надо, папочка... и искупаться не помешает. Бедненький... совсем закрутился, - последнюю фразу Вика произнесла тихо, самой себе, с сожалением оглядываясь на отца.
   - Я вечером домой съезжу, как только ты вернёшься. Сейчас, пока Дмитрий спит, у меня ещё двое тяжелобольных лежат, их проведать надо, - громко отвечал Дмитрий Константинович, правда Вика его уже не слышала, она быстро шла по коридору, к лестничной площадке, оттуда выходя во двор.
   Дмитрий Константинович ещё раз нагнулся над Димкой, прислушиваясь к его дыханию, пощупал пульс на его запястье и потом только вышел из палаты.
   - Марина? В послеоперационную идите, не оставляйте больного одного, я скоро вернусь, - заглядывая в ординаторскую, громко сказал Дмитрий Константинович.
   Марина, со своей коллегой, медсестрой Раей, готовила уколы, капельницы и лекарства для больных отделения.
   - Хорошо, Дмитрий Константинович. Рая? Я почти всё приготовила, ты можешь начинать, - сказала Марина, быстро выходя из ординаторской и направляясь в палату, где лежал Димка.
   Марина работала с профессором уже семь лет, до этого, после окончания медицинского училища, проработав четыре года в районной поликлинике. Исполняя все его поручения, она часто присутствовала и на операциях. Дмитрий Константинович многому научил её, говоря, что она должна поступить учиться в ТашМИ, обещая посодействовать. А когда Марина сказала, что у неё больной ребенок, инвалид и она должна работать, профессор обещал, что она продолжит работу у него. Но Марина знала, что с началом учёбы, работать ей будет непросто и на слова профессора неизменно отвечала, что ей и без института хорошо.
   - Мне двадцать восемь лет, куда уже учиться? - шептала девушка про себя.
   Вика, приехав на трамвае домой,  сняла в прихожей сапожки и прошла в комнату, снимая на ходу куртку и шапку. Там она устало села на диван. Девушка совсем не привыкла к такому напряжению, расслабившись, она закрыла глаза. Но тут же встала, боясь уснуть. Набрав в ванну воды, раздевшись, она с удовольствием погрузилась в воду.
   - Ты вспомнишь, как нам было хорошо милый... я напомню тебе об этом... - прошептала Вика, сама вспоминая, каким Дима был ласковым и нежным, чего девушка до него никогда не испытывала.
   - О нет... такое забыть невозможно, - облизывая губы, прошептала Вика, словно чувствовала на своих губах губы любимого.
   - Папа сегодня оставит нас одних... Жаль кушетка узковата... - думала девушка, намыливаясь и включая душ.