Обугленная спичка

Олег Мраков

Обугленная спичка

Гена достал из кармана толстой куртки пачку «Перекур», квадратную, с острыми краями. Взяв двумя пальцами коричневый фильтр, Гена поднёс его ко рту, другой рукой он чиркнул прозрачной зажигалкой, с полу пустым бачком для газа и подкурил сигарету. Негромкое шипение плохой тлеющий махорки и горько-синтетический вкус дыма начали заполнять лёгкие Гены. Он был рад каждой затяжке этого дешёвого курева. Крепкий дым начал распространяться в лёгких, оставляя без воздуха даже самый дальний их уголок. Каждый сантиметр этих органов был чёрным,но это не смущало Гену. Под его балконом пятиэтажки уже валялись десятки пачек сигарет «2222», «Шахтёрские», «Казбек», «Кресты» и тому подобных.Ему всегда нравились папиросы по крепче, даже сейчас, сжав фильтр обветренными губами, он втянул горький дым, но выпустив через нос Гена сморщился, ибо угарный газ бумаги, из которых состояли сигареты не позволяли ему это сделать. Он крепко затянулся и почувствовал, как сигарета обожгла ему усы. Из-за горячего и обильного дыма, чертов фильтр началплавиться! Ну и качество... - жадно делая быстрые и последние затяжки подумал про себя Гена. Двумя пальцами надавив немного ниже тлеющей части, он начал мять сигарету. Горящая бумага с табаком полетели вниз, а за ними и фильтр дешманских папирос. Поняв, что одной сигареты мало, Гена достал вторую и закурил.

***

Поглаживаю портрет
одного из мёртвых родителей,
Налаживаю связь через красную кнопку с толстым водителем,
Чей образ нельзя размонтировать,
но можно продать, и то за копейки.
Купюры не блестят
и не светят мне так, как монетки.
И для тебя я подожгу
последнюю спичку,
Возле твоего лица.
Для тебя я подожгу
последнюю спичку,
Чтобы увидеть огонь в глазах.
Закрывая их,
ты закрываешь мой мир,
Перекрывая путь
к мнимому счастью.
Твои слёзы не впитает
ни один платок.
Вкус вины, но не вин,
ощущаю я часто.
Ты движешься со скоростью x, освещая фарами никуда.
Но от болота не спрячешься,
оснащая ставнями берега.
Где нету дна, зато есть
толстая палка, что вытащит
тебя в жёсткое взрослое завтра,
от которого ты бежишь
дольше, чем марафонец.
Ведь ты не из тех,
кто протаптывает -
ты из тех, кто топчется.


Поражённые

Валя презрительно посмотрел
на свои белые и дорогие кроссовки,
на которые он копил целый месяц. Достав тряпочку, он протёр их
от грязи, потому как какой-то
мужик наступил на них.
«Быдло тупорылое», - подумал Валя, продолжая ехать в старом, гнилом пазике. Выйдя возле своего ПТУ, который все гордо именовали техникумом, он поправил свою дорогую кофту и чёлочку, чтобы выглядеть моднее. На улице был небольшой дождь, из-за этого его причёска постоянно теряла форму, падая на лысую голову.
Ему нравилось быть не как все,
как и его одногруппникам, к которым, кстати, он довольно быстро подошёл. Они курили возле входа.
 
- Здорова Валя! – Громко сказал один из одногруппников. Валентин вяло пожал руку каждому из парней.
- Есть закинуться? - Спросил парнишка с немного потемневшими зубами.
-Нет. А у тебя курить?
 
Одногруппник улыбнулся и достал из кармана белорусские «NZ», купленные поштучно в ларьке.
- Курим, - сказал Валя, протягивая полупустой коробок спичек.



***

Кто-то бросится под поезд, и какой-то машинист, не нажмёт тормоз.
Кто-то прочтёт все страницы Библии, Положив её рядом с креслом инвалидным.
Огорченный гороскопом,
верит в чужое созвездие.
Омраченный новостью,
неправильно покреститься.
Стирая с болью ластиком потемневшим предписания,
что кровью, в его душе начерчены.
Хороший семьянин,
станет примером для своих.
Будет давиться,
но не оставит хлеба другим.
Для кого-то станет домом, чей-то старый лифт, который едет только вниз, богатым двери закрыв.
Люди доверяют
и любят в любви клясться, но близки, как до дверей с листком «не прислоняться!».
Для кого-то стал будильником, громкий батин кашель.
Обронив кошель, ты не услышишь «постойте, это ваше!».
Зато наше - это наше, ты не купишь ложь у нас.
Ведь мы, сука, не продажны!
Да.


ПТУ

Валентин пришёл из техникума домой. Скинув со своих плеч пустой портфель, он принялся листать телефон марки «Explay» в поисках папки с названием «Нурминский» Раздевшись и подпевая уже прослушанному тысячу раз треку, Валя наложил себе вчерашний суп в тарелку. Порция была маленькая,
но насыщения. Её Вале хватало до самой ночи.



***

Даже мощный вентилятор
не выветрит этот запах пота.
Ведь лучше висеть на турниках,
чем на доске почёта.
Монотонные лекции на парах заменяет Цой в плеере.
После пар в лёгких нету
воздуха, зато есть пары клея.
И ты клеишь одногруппницу,
неумело пытаясь заболтать.
Она для тебя как обои -
Ты клеишь чтоб отодрать.

В твоём ПТУ не преподают предметы, зато преподают армейские стандарты.
Красная доска исписанная мелом и чёрные от надписей «АУЕ» парты.
Грубый угар твоих одногруппников
И докуренные сигареты до чёрного фильтра.
Многие из ПТУ выходят преступниками,
Читая на перемене пятиминутной молитвы.
Огромная лужа за ржавыми гаражами,
В параше бычки, на подоконнике жопы.
В кабинетах воняет, будто насрали бомжи.
Зато чист портрет Сталина, портрет обожаемый.
Буйство красок штанов красно-синих.
В столовке нет ничего, кроме компота.
По всюду кавказцы в олимпийках Россия,
Чьи аватарки лайкают боты.
Деревянный пол с бетонными стенами,
Вмятины в земле от гусениц трактора.
Ты наступишь в грязь кроссовками в клеточку,
И сразу вспомнишь молодость батину.
В толчке кусок размякшего мыла.
Окрасилась мыльница цветом дерьма.
Когда на физ-ре нет формы спортивной,
Ты в конце зала постой для себя.


Только твоя

Геннадий вспомнил, что забыл закрыть свой вагончик, но не сбавлял шаг.
Ему было противно думать о том, что даже проститутка отказалась ему давать.
Она сказала, что в его «то ли гараже, то ли притоне воняет». Про себя он звал её не Анжелой - её настоящим именем, - а Наташей. Наташей, которая несколько лет назад ушла от него. Нет, он ей не изменял, как и она ему, просто у неё «охладели» чувства. Быть может, это всего лишь была отмазка. Может она усталаот старого импотента, грубияна и заядлого курильщика. Может ей просто надоел быт советской хрущёвки с облезшими стенами. А может ей действительно захотелось чего-то нового. Может, но Генебез своей бывшей жены плохо. Каждый раз, когда она приходила навещать своего сына, она кидала один и тот же взгляд на старого пьяницу. Холодный, пустой взгляд. Видя это, глаза Гены начинали краснеть, а влага в них повышаться. Тогда, что нибудь пошутя, Геннадий выходил на балкон курить, вглядывался в соседнюю
пятиэтажку и наблюдал старые моменты жизни: он вспоминал, как они переписывались в «Аське». Как они ездили на природу, как только начинали знакомство: этот флирт, загадочность и романтика. Её теплота, которую сейчас не купишь не за какие деньги. Время проведённое вместе с Наташей, которое уже кажется для Гены сном начало постепенно растворяться где-то в глубине души. Раньше у мужика, даже живя с Натальей, было чувство чего-то нового, было спокойствие, которое уже забыл Гена. Эти чувства даже не снятся Геннадию. На место их пришли тоска, ностальгия и тяжёлые сигареты. Пришло понимание того, что больше ничего не вернуть. Анжела была похожа на Наталью. Те же большие ляжки, тот же дешёвый парфюм, те же очки на глазах, те же черты лица, только в отличии от Наташи, Анжелика была готова на всё. Не зря Геннадий искал её так долго. Трахнув с десяток девушек с низкой социальной ответственностью, он нашёл именно её. Только вот глаза... они так же смотрели на Гену безразлично. Когда он был сверху, Анжела их всегда закрывала, и почему-то Геннадий понимал, что она это делает не от удовольствия.

***

Видя её портмоне, поперхнулся водой с газиками, ведь
Кошелёк, где оставил последнюю мелочь - ты забыл в гнилом пазике.
Её шутки ядовиты как поцелуи анаконды,
Сколько бы ты не кормил её своим сердцем -
она всегда будет голодна.
Холодна, но и одновременно тепла, как от алко или водного.
Странно, ведь при виде её тела тебя всегда торкает.
У тебя к ней страсть и любовь,
А не просто симпатия к её образу.
Ведь когда ты остаёшься с ней наедине,
Ты путаешь педаль газа с тормозом.
Ни один энергетик не ускоряет твоё сердце, как её голос.
И ты уже знаешь каждый волос у неё на голове.
И ты знал, что она трахается со всеми твоими приятелями, но всю боль,
Что её взгляд тебе причиняет, латает своими объятиями.
И ты к ней не подкатишь с шампунем и с розами в ванной.
Ведь все её чувства и страсть держаться только на зелёной бумажке в твоём кармане.



Неудачник

«Интеллектуальные цитатки, последний айфон
Упрёки кому попало “просто будь собой”
Влюблённость пару месяцев, и поход домой.
Если ты не из тех - ты не один остался. Ты сейчас с собой.»
«Неплохой стих», - подумал Валентин и выложил его на свою страничку в «Вк». Валя очень часто писал стихи, пускай многие из них так и никогда не выйдут в свет. Да, порой получалось криво, иногда хромал смысл, а рифма
была квадрат-глагол, но зато это был единственный способ вырваться из мёртвой хватки его училища, хватки таких же как и он одногруппников, отца с мамой, которые его контролировали и блатных понятий. Но он ничего этого не понимал. Он просто писал стихи, которые никто и никогда не прочитает. Весь его труд шёл насмарку.

***

Чем дальше ты убегаешь от людей,
Тем глубже ты смотришь в самого себя.
Но как бы ты не старался вырастить розу,
Получался всегда сорняк.
Твоего батута не хватит, чтобы взлететь к звёздам.
Когда твои одноклассники
в одних сланцах
и с батиным кошельком
покоряют неоновый космос.
Кстати, глядя на соседа,
помнишь ты говорил,
Что он быдло и вырастит бомжом,
как твой сосед Валентин.
А теперь оглянись, он в скафандре,
а ты без, хоть вы идёте ко дну,
Единственное, что может
делать твой бывший одноклассник -
это пилить твою же жену:
не самую красивую,
но для всех доступную.
Но ты добивался её,
ломая об стены руки.
И ты опять идёшь до конечки.
Толчок в плечо рассыпал всю мелочь.
И ты промолчишь, узная себя
двухглавым орлом на асфальте.
Ты знал, что они не взлетят,
и на них ты не купишь «Бакарди».

Оранжевое произведение 2

Не зная зачем, Геннадий повёл сына в свою старую квартиру. Старый подъезд с зелёными стенами был богат на надписи, написанные чёрным маркером. Некоторые из них оставлял, наверное, сам Валентин,но это уже совсем другая история. Зайдя в подъезд, Геннадий, как в первый раз, начал осматривать стены, потолок и коричневые двери лифта, позади которых слышались протяжные звуки идущей вниз кабины.

- Ну зачем ты привёл
меня сюда? - С обидой спросил Валентин.
- Чтобы ты хотя бы день не шарахался по улице и не мял девок за грудь,
а посмотрел, как жил твой папа, - на удивление тихо сказал Гена.

Двери лифта со скрипом распахнулись. Гена и его сын зашли в кабину с тусклым светом. Почти в слепую Гена нажал на оплавленную кнопку лифта
с выцарапанной рядом цифрой 6. Через пару минут он покажет свою старую квартиру - создаст видимость благополучия и заботы... которая, к слову, вряд ли продлится долго. Спустя несколько секунд лифт качнулся и двери его распахнулись.

«На выход», - угрюмо сказал папа и подтолкнул сына.

Шаги Вали эхом разнеслись по всему подъезду. Неуверенные и робкие.

«Пап, там в двери чей-то ключ», - тихо сказал Валентин.

***

Твои слова ничто по сравнению со временем.
Действия рождают пороки,
которые не заметёшь веником.
Счастливые моменты
не разглядишь,
как лица пассажиров
проезжающего поезда.
Твоя жизнь - почтовый ящик, в который заглядывать боязно.
Ведь в нем нету открыток,
там одни квитанции.
Всё, чего касается твой
язык, это клитор и профанации.
Стекло трещит
от дрожащего и вот-вот
заплачущего родного голоса.
Когда-нибудь ты услышишь его,
но прислушаться
к нему будет поздно.

Ты видишь перед собой
ту самую дверь, из которой
в детстве ты выбегал,
а сейчас смотришь на неё,
как на дровосека пень.
Даже самая яркая лампа
не осветит темноту твоего подъезда.
И ты будто стоишь с ватными ногами, но ты в инвалидном кресле.
За углом по прежнему воняет мочой,
которую накрыли газетой.
И как будто ничего не поменялось
с того самого лета.

Добавилось крестов,
на городском кладбище,
В твоём доме стало
намного меньше бабушек.
В подъездной тишине
кто-то уже не покашляет.
На зелёных стенах
выступят чёрные катышки.
Побелка посыпется
с высокого потолка,
хотя казалось вы с отцом
наносили её только вчера.
И где тот друг, с которым
вы так давно слушали АК’a?
На синей крышке для кота
уже не найти молока,
Руки сжимают ржавый ключ, передавшийся по наследству,
хотя ты жил в своём
подарке ещё с раннего детства.
Руки в наколках катят колеса кресла.
Вместо задворка яркого,
перед тобой это мрачное место.
Щелчок замочной скважины заставил замереть сердце.
Где кончается грусть,
там для тебя начинается детство.

Осенний воздух наполняет
свежестью прокуренные лёгкие.
Медленный трости скрежет, растирает классики с мелочью,
по которым ты прыгал долго.
И тут ты проезжаешь
мимо магазина,
в котором раньше крал.
И увы, ты не можешь
моргнуть на этот 25 кадр.
В котором тебя изводит
собственная память юности,
не та, что на кофте,
а та, что синоним грубости.
И ты не закончишь
очередное дело,
как говорила бабушка,
Оставив её же ключ
в замочной скважине.


О чём ты будешь плакать.

Отец сидел за столом и наливал водку в помутневший от времени гранёный стакан. По каким-то причинам Геннадий не смотрел своему сыну в глаза, напротив, взгляд его, пустой и безжизненный, был направлен в пол. Спустя несколько десяткой тиков часов над старым кухонным столом, Геннадий медленно поднял голову. Красные глаза, под которыми виднелись мешки так же поднялись и с трудом разглядели сына, сидящего напротив. Геннадий попытался сфокусировать взгляд на Вале, но у него это вышло с трудом.
Он хотел посмотреть ему в глаза, но, казалось, его глаза смотрят сквозь мальчика. Отец хотел сказать что-то.Хотел поддержать сына, помочь ему с его проблемами, который тот так усердно скрывал. Черт, он совсем не догадывался о его прогулах, его первой любви и заботах. О проблемах с одногруппниками, которые тот устраивал или которых пытался избегать. А возможно, Геннадий сам хотел выговориться сыну. Сказать про всё что с ним случилось в жизни. Сказать, что его ничего не ждёт. Что ему никто и никогда не пожелает доброго утра и не обнимет, не потрепит его редкие волосы. Никто не ударит его по рукам, чтобы тот прекратил пить. Возможно, Гена хотел
сказать сыну, что он уже знает что у того есть вредные привычки. Хотел сказать про счастливую жизнь, которую тот хотел построить с его мамой, пока та не предала его. Хотел сказать про то, что вся его жизнь - это лифт, который со скоростью света летит в самый низ, куда ниже первого этажа. Что тот не помнит его последний счастливый момент. Геннадий не хотел закончить так, хотя он знал, что хорошей развязки не будет. Возможно он жертва российской системы, к созданию которой он, как и все, приложил руку. Возможно над ним просто посмеялся Бог, поставив его в пример молодым «как делать нельзя», а
возможно... Возможно он просто проиграл войну самому себе, даже не начав её. Хотел сказать, что даже такой как он, хоть и редко, но умеет плакать. Шрамы на руке, как и зелёные татуировки скривились от морщин, которых с каждым годом у Геннадия появлялось всё больше и больше. Дрожащие крупной дрожью пальцы практически справились со своей задачей. Отец уже было хотел похлопать по плечу сына и сказать, что всё таки очень любит его.

«З... за вдв...», - хрипло сказал Геннадий и одним движением руки опрокинул стопку.

***

Клетчатая скатерть,
напоминающее юности небо,
cлёзные рассказы о мечтах
в прошедшем от грусти времени.
В твоих венах алкоголь,
там уже нету крови.
Там где стоит бутылка,
там кончаются боги.


Письмо няне

Когда Валентин ушёл в техникум, Геннадий полез в старый лаковый шкаф за каким-то явно дорогим ему предметом. От тусклой лампочки, висящей на одном проводке у Гены разболелась голова, но когда его грубые и толстые руки ухватились за какой-то шелковыйи увесистый предмет, боль резко прошла. Точнее, он позабыл о ней, ведь перед Геной был его фотоальбом.
Тот самый, что он хотел сжечь уже как несколько лет.
Эта книга была в толстом переплёте, с шелковой твёрдой обложкой. Мужик погладил его, как что-то родное и распахнул его. Кто бы мог подумать, что какой-то альбом, какая-то книжка с черно-белыми фотографиями может скрывать в себе целый мир. Мир, который кто-то хочет вернуть. Листая десятки разных фотографий, в руки ему попало письмо, написанное неизвестно кем.

***

Когда-нибудь ты напишешь
письмо няне.
Она знает тебя с самого детства,
Но ты никогда не узнаешь что в финале,
так усердно оттягивая время.
Когда-нибудь ты подаришь ей пакет подарков,
и это будет единственный пакет, где не будет клея.
Проходя мимо вонючей городской свалки,
Почему-то вспоминаешь детство.
Няня прости, я все потерял за эти годы,
в трудной жизни мне не хватает твоей заботы.
По ночам мне снится
тепло и любовь, хоть и там
где я сплю холодно.
Ведь в жизни по этим
чувствам мне, как блокаднику, голодно.
Няня, прости, мне было насрать
на твои нарекания о том, что уходят те, кто оставил больше воспоминаний.
Няня, почему на празднике мне оставляют одни лишь кости?
Няня, почему со мной
телки не намокают,
и только в дождь ко мне
приходят гости?
Няня, если позвонит мама,
как ей объяснить что я нигде?
Как указать дорогу туда,
куда дороги не ведут совсем?
Няня, я хочу чувствовать
твою руку, она будет теплее
уже родной мне,
стеклянной рюмки.
Няня, я надеюсь, когда-нибудь
ты мне покажешься,
а пока ты только текст,
на смятом листе бумажном.
Няня, я прошу тебя,
ответь на письмо, пожалуйста.
Мне нужна твоя помощь.
Ты для меня очень важна.



***

«Бред. Брееед!» - Рассмеялся Геннадий, но почему-то на душе у него стало тоскливо. Зачем-то Гена нервно начал сминать лист в ком.

Выкинув письмо в мусорку, Гена вернулся в книжке, но тревожное чувство у мужика так и не пропало. Листая фотоальбом, он нашёл свои старые рисунки,
которые тот рисовал в детстве. На каждом из рисунков был криво изображён человек, с каким-то продолговатым предметом, по видимому, бутылкой, а сзади него всегда стояла какая-то женщина, которая получилась всегда
красивее мужика. Кроме мужика, кривых деревьев, нарисованных тупыми карандашами, или интерьера какого-то дома, было ничего не разобрать, поэтому что сейчас, что в детстве, Геннадий не придал рисункам никакого значения. Рисункам, на обратной стороне которых было написано «Моя любимая Няня и я». Гена забыл её. Забыл её слова, о том, чтобы в будущем он ей писал, не забывал о ней. Но мужик забыл. Забыл и письмо, которое он ей писал по пьяне. Гене захотелось покурить. Он бережно сложил все фотографии в альбом и убрал его в ящик.

Ключ
 
- Вот у меня в детстве этого не было. Мы дрались район
на район! - Громко сказал Гена.
- Эх, нашёл чем удивить! У нас щас похлеще драки будут, - усмехнулся сын.
- Уу, малыш, у тебя никогда не будет того, что было у нас, а у меня вашего.
- Я знаю, пап, что детство без дурацкого интернета - хорошее детство. Мы сами бегали играли, и никакие тупые игры не могли нас загнать домой. Тоже дрались! Мы …
- Молодец, Валька! Правильные вещи говоришь! Думаю, наша с тобой юность будет последняя настоящее юность в поколении...
Отец продолжил говорить о своём детстве, нахваливать его. Хвастаясь, что он жил без того или с этим. Но он понимал, что если бы не сын, старый сукин сын
никогда не вспомнил бы о своей юности. Он ненавидел её. В кошмарах ему снятся дома, из своей школьной жизни. Снится школа. Гена ни за что бы
не вернулся в свою юность. Из всех памятных о ней вещах, остался только фотоальбом, и то который, скорее всего, скоро полетит в мусорку.
Многие моменты Гена хотел забыть. Как-то Валентин поймал Геннадия
на том, что тот писал письмо какой-то женщине из детства. Но кроме мамы и бабушки у него никого никогда не было. Маму он встретил к годам двадцати.
Возможно, на фоне чего-то ужасного Гена создал себе воображаемых друзей, но он об этом давно забыл.

- Как я хвастаюсь своим детством перед тобой, ты будешь хвастаться уже перед своим сыном. Главное от компьютера держи его подальше!



***

Игра под вечер в салки
с младшим братом,
Пока не услышишь злого бати тон.
И ты, закинув мяч,
в соседний сад,
Ползёшь под забор, хотя
пора идти домой.

Помню соседа наказали дома,
Дали все ему погоняло пленного.
Но тот друг, так и остался водой,
когда я играл в догонялки с временем.

И ты не понимал, почему твой батя прятал вены.
Ты не знал, почему он избивал свою жену.
Ты не понимал, что это за кассеты с девками,
За просмотр которых ты стоял в углу.

Ты не понимал, что с твоей мамулей,
Когда та прыгала от счастья,
видя хлеб.
Ты не понимал почему
твоя тарелка полная,
Когда её железная пустует век.

Ты не понимал, почему
в деревне пропадали люди.
Не понимал, куда пропала
мать, идущая в магаз.
Не понимал, почему отец
заплакал попрощавшись.
Но ты знал, что видишь
мужика в последний раз.

И спалив свои фотоальбомы,
затеряв каждую vhs кассету,
ты не потеряешь ключ
Воспоминаний,
оставленный в скважине
под табличкой «Детство».



Вагончик, именуемый вторым домом.

В свободное от работы время, Геннадий приводил в своём вагончике.
Гена работал далеко от дома, зарплаты небольшие, поэтому приходится
жить как попало. Сюда он обычно приводит друзей попить спирт, здесь спит,
смотрит фильмы на старом видике, да и просто курит. Помещение жутко прокуренное. Когда Гена заехал сюда впервые, у него около недели была
мигрень от лампочки, которая висела на одном проводке. Да, черт возьми, она была подъездной, и её свет практически никак не влиял на темноту в вагончике, в углах которого от сырости не селились даже пауки,
зато там была плесень. Как-то Валентин спросил у Гены, уважает ли он себя,
живя по сути в сарае, на что тот ему ответил, что Валя учится в ПТУ, слушает глупый рэп и не имеет никаких ценностей в жизни. Сына это очень задело и тот решил больше не говорить ничего отцу. Валя сел дальше писать стихи, но ничего на ум ему не приходило. Тогда Валентин зашёл в группу ВК по знакомству с девушками и в тайне от отца начал искать своих сверстниц для прогулки, а потом совместным походом к нему домой. Благо сейчас девушки «не такие» и отдаются легко. В то время отец как раз был бы на работе.  Отдыхал от тяжёлой работы с металлом на кровати: сырой, вонючей,
со скрипящими пружинами. Практически в полной темноте. Такая же темнота ждёт его сына. Может, в другом месте. Может, в другое время. Отец понимал, что Вале не избежать его участи. Его сын слабый. Пусть он хоть тысячу раз может говорить, что он против всех, что он не любит быдло и честный,
но Гена знал. Что не сегодня. И не завтра. И не через год, но Валя наступит на грабли отца и почувствует то, что чувствует его отец. А пока пускай Валя развлекается. Пускай трахается, пускай будет против, пускай слушает рэп, рок,
пускай гуляет, пускай оттягивает момент, но момент настанет.

***

Сложно выпить спирт
и не поперхнуться.
Просто подавить,
но не признаться в чувствах.
Ведь начальство уволит тебя,
не моргнув и глазом.
Ты выкидываешь свой день,
как лист календаря,
накрывая все ржавым тазом.
Запах кофе разнёсся
по моему вагончику.
Под тусклой лампой
я разгадываю кроссворды.
Ставя за место слов прочерки.
Весь мой жизненный опыт
давно пошёл насмарку,
да и смотреть в зеркало
так же приятно,
как смотреть на сварку.
Под струёй ржавой воды
наношу «слонёнка»
на прыщавую спину.
Нам не нужны апартаменты,
нам нужен тройной одеколон,
и двойной ящик спирта.
Ты спросишь: «чем так воняет?»,
когда я начну заваривать 36;й чай
Ты выдохнешь, покинув вагончик,
так и не попрощавшись.
 

Столбняк

16 октября 2011 года

Подозреваемый, 41 летний Геннадий Дмитриевич, нанёс 18 ножевых ранений  своему сыну, Валентину, (фамилии скрыты) в следствии алкогольного опьянения. Подозреваемого доставили в отдел. С ним уже ведётся следствие.

***

Проще стоять в углу,
чем сдерживаться от смеха.
Проще быть наяву,
чем нежиться теплом во сне.
Проще не сказать бате про двойку
и не получить двоечку.
Проще сделать гроб для босса,
а не его «семёрочку».
Батюшки учат нас жить,
отказываясь от денег.
Бабушки смотрят на твой труд,
но говорят - бездельник.
Бруно сожгли за идеи -
у тебя же напишут «Расстрелян».
Это тоже, что пузатый мужик
будет рассказывать про похудение.
Ты ещё не на носилках,
но тут веет грустью.
Но вместо пельменей,
я кинул в морозилку чувства.
Под огонь свечи
комната заполняется перегаром,
Красные глаза смотрят
на ещё одну стопку яда.
И с портрета трезвых родителей
Их глаза смотрят на тебя укоризненным взглядом.
Няня, включит пузатый LG
пультом в пакете, чтобы
не просочился жир.
Спустя столько лет
в безнадёжном карцере
ты бесстрашно берёшь кулаком то,
что они берут двумя пальцами.
Варишь старые джинсы кипятком, пока они угарают со сланцев.
Не стреляв денег у родных,
Заработал в переходе танцем.
Больно каждый день
от мольбы до мольбы для блага.
И только в темноте
в тебе разглядят черты красоты,
но реально, почему у людей
в их добрых рассказах стоят
прочерки; которые заставляют
тебя в своих писать многоточия,
которые не сотрёшь
ни одним ластиком.
И ты часто рисовал на
асфальте черно - красную ...
Игру в классики.






Редактор: Артем Дукентров. Я весьма безграмотный гражданин. Вы бы знали, как он меня выручает. Артём, с меня пиво. Благодарю тебя.

P.S (от редактора) Если нашли ошибку, пожалуйста, сообщите о ней на мою почту:


dukentre@dukentre.ru

p.s (от автора) Этот большой для меня труд я написал, вдохновляясь русской жизнью, музыкой, людьми. Системой, ячейкой которой я сам являюсь. Спасибо всем, кто дочитал до этого момент. Можете умыться от грязи, которую я заботливо добавил в это произведение. Обнял.