3

Сашка был первым в математике и физике, к тому же любил спорт и мечтал стать летчиком. После школы он уехал в город и поступил в авиационно-техническое училище. Это было первой ступенькой его восхождения к мечте. Первый курс давал теоретическое представление о летной профессии и навыки технического обслуживания самолета, а Сашке хотелось летать!

А Нина поступила в культурно-просветительное училище на хоровое отделение.  В народе его называли культпросвет. Оба учились в одном городе, но не виделись. 

На зимних каникулах поехала в деревню к родителям. Конечно, она скучала в городе по своим родным, но больше ее тянуло не в родной дом, жутко хотелось увидеть Сашку. Нина доехала до станции на автобусе, потом добралась до деревни на попутной машине. Потом она шла через всю деревню к своему дому, вдыхая морозный воздух, на вытоптанных тропках снег поскрипывал  под ногами, кое-где приходилось идти по глубокому снегу. Нина радовалась  каждому мгновению, каждому шагу, приближавшему ее к заветной встрече. Вот школа. Тихо, и ребят не видно, значит учатся. Нина вспомнила, как зимой на большой перемене одноклассники выбегали на улицу и играли в снежки. Девчонки, как правило, в таких играх не участвовали, только отчаянная Нинка не могла справиться с озорством и, примкнув к одной из мальчишеских команд, рьяно кидалась наспех скомканными снежками в противников. Потом раскрасневшиеся на морозе победители и побежденные долго стряхивали снег с шапок и шуб, возвращались в школу и шли на очередной урок. Такие снежные битвы не мешали учебе ни Нинки, ни Сашки – оба были лучшими учениками в классе.

Нина почти дошла до дома, как вдруг услышала знакомый голос:

- Нинка, ты приехала? Айда гулять!

Сашка махал варежкой с другой стороны улицы.

- Привет, Саш! А я еще дома не была. Вот с попутки иду с вещами.

- А ты сумки кинь и выходи. Вечером не погуляешь, темнеет-то рано. – Сашка выжидающе смотрел на девушку, потом добавил - Я подожду.

Радостная от неожиданной встречи, Нина поспешила в дом. Тут же у входа бросила сумки, скинула рукавички, заглянула под крышку кастрюли, стоявшей на плите – щи свеженькие: мама сварила! Щи потом, не до щей сейчас, ага! вот и пирожки. Нина схватила с тарелки два пирожка, накинула полотенце на блюдо, вроде все. Хорошо, что родители на работе, ничего не надо объяснять. На улицу!

Сашка стоял во дворе. Скупое зимнее солнце пыталось пробиться сквозь пелену морозного дня. Обычную тишину нарушало редкое тявкание деревенских собак.

- Нинка – морская свинка! – начал Сашка сходу, как только девушка спрыгнула с порожков крыльца. Это была давнишняя детская игра-перепалка. Еще в младших классах Сашка донимал девочку, которая ему непонятно почему нравилась, своими рифмованными дразнилками, а Нинка тогда сразу же отреагировала, бросив в адрес обидчика: «Нет, я Нинка-мандаринка. А ты Сашка – таракашка!». Чего только ни было в общем запаснике рифмоплеток! Сашка – парень-рубашка, Сашка – от бутылки открывашка, Сашок – ни с чем пирожок, Нинка – колеса половинка, Нина – свинина, Нинка – горбатая спинка, Сашка – голова-барашка. Последнее очень подходило вихрастому мальчишке, но почему-то было обидно, как всегда бывает обидным, когда кто-то в поисках твоих отличительных черт попадает в точку. К примеру, «Саша - манная каша»  нисколько не трогало Сашку, никакой  кашей он себя не считал.

- Я – Нинка-балеринка, а ты – Сашка-бумбарашка! – подхватила Нинка, она молча вручила другу пирожок и на ходу надела варежки.

- Нинка – заводная машинка, - продолжил Сашка, кусая гостинец.

- Сашка – букашка!

- Нинка – в глазу соринка!

- А  ты Саша – простокваша!

- А ты …, а ты …   
               
Они быстро шли, почти бежали по узкой протоптанной односельчанами тропинке к заветному месту – березовой роще, с которой начинался партизанский лес. Снег похрустывал под ногами, сверкающие на солнце сугробы высились по обеим сторонам дорожки.

- А ты.., - Сашка никак не мог придумать новую дразнилку. Он вдруг схватил Нину за плечи, ловко повернул ее и повалил в сугроб, проговорив скороговоркой в полголоса:

– А ты – Нинка-пушинка!

Нина смешно возилась в сугробе, пытаясь встать. Она молчала. Очередная вылетевшая рифмоплетка нечаянно поменяла знак минус на плюс, и Нина не знала, как на нее реагировать. Саша стоял рядом, вдруг спохватившись, подал руку. Нина встала, долго отряхивала снег с пальто, потом, не глядя на кавалера, проговорила:

- А ты – Саша – гордость наша.

Тут наступила странная тишина. Друзья, незаметно перешагнули порог детской дружбы, и на новой ступени юношеских отношений остановились в нерешительности, оба боялись выдать неожиданно нахлынувшие чувства. Казалось, что колкость сейчас не к месту, а предложенный Сашей комплементарный тон игры, совсем непривычный для обоих, оказался слишком неожиданным. Молчание стало неловким. Первым заговорил Сашка – он, мужчина, должен был спасать ситуацию:

- А в клубе сегодня фильм. Пойдем?

Он не спросил: «Пойдешь?», как раньше. Сегодня, сейчас было уже новое время и оно требовало иной реакции, других решений, новых слов. Нина услышала и поняла это новое «пойдем», потом собралась с духом и  быстро выпалила:

- Пойдем. А в субботу вечер встречи, ты  знаешь?

Они еще долго гуляли, обсуждали свои студенческие новости, впечатления, вспоминали школу и одноклассников, но каждый думал об одном – сегодня вечером они в первый раз пойдут в кино вдвоем.

Сашка без предисловия вдруг начал говорить о своем училище. Иногда он неожиданно приступал к новой теме, казалось бы, совсем не связанной с предыдущим разговором. У него была привычка говорить без всякого начала, то есть без  введения,  лишних расшаркиваний и без переходов:

- Представляешь, я уже сидел в кабине самолета! Правда, только смотрел и изучал, но уже в самолете!

- Представляю, - задумчиво произнесла Нина. Самолеты были ей интересны исключительно вместе с Сашкой. В эту минуту она и представить себе не могла, насколько плотно очень скоро в ее жизнь войдут  эти самые летательные аппараты.

- Нет, не представляешь! Это так захватывает. Мы изучали панель управления. Я уже все тумблеры выучил. Вверху первый левый….- и Сашка начал перечислять функции тумблеров.

- А самолет какой? – перебила его Нинка.

- А самолет.... - Сашка вдруг сник. – Ну, не боевой, конечно. В общем, АН-2.

- А-а-а, - протянула Нинка. – Понятно.

- Ничего тебе не понятно. АН-2 – это «кукурузник», - Сашка вспомнил, как в одном фильме летчик назвал этот самолет этажеркой. - Но учиться можно  и на таком. А еще … , - и Сашка бросился взахлеб рассказывать о будущих учениях и  о том, что полигон для учений находится недалеко от училища в черте города, и что Нинка могла бы когда-нибудь заехать поглядеть.

- Интересно, кто меня на ваш полигон пустит. Нельзя, наверно.

- Главное – желание. Придумаем что-нибудь.

И действительно позже придумали.