Пастораль

 Близилась осень. В ту пору граф имел обыкновение сбегать в родное имение. Город тяготил суетой, бесконечным множеством дел и долгами. В голову крались мрачные мысли, коих и в благие времена хватало, а уже по осени становилось не счесть. Всё представлялось напрасным. Будущее казалось туманным. Милые сердцу дни остались в прошлом.
 В столице только и говорили о наступающем осеннем очаровании, а он с приходом осени чувствовал лишь скуку и сожаление.
  То ли дело в Знаменском жизнь текла размеренно с раннего утра до поздней ночи.  Рассветы, закаты, туманы над озером, лошади, бредущие на водопой, были привычными картинами деревенской жизни. Ещё в августе начали желтеть кроны, деревья гнулись под бременем плодов, а в конце лета земля покрылась золотым ковром. Крестьяне гадали: «Отчего осень пришла так рано?». Домыслов было много, а ответ оказался прост: «Пора настала».
 Вот и на этот раз, приехав в деревню, он почувствовал себя в родном имении привычно и легко. На террасе усадьбы его встречали изрядно постаревшие управляющий с котом. Иван Дмитриевич был безмерно рад приезду барина и приветствовал от всей души.
 «Юрий Алексеевич, как славно, что вы посетили нас. Ждём вас давным-давно. Пойдемте, чаю откушаем. Осень нынче ранняя, зато чудесная, как никогда. Урожай удался на славу. А в остальном у нас все по-прежнему: мы постарели, дети выросли. Жизнь течет, как река».
- Да, Иван Дмитриевич, время летит незаметно. Слыхал об уходе супруги вашей Пелагеи Петровны. Славная была женщина. Царство ей небесное.
- Премного благодарен за участие, Юрий Алексеевич. Простите, а вы после того так и не обзавелись барыней?
- Пока не довелось.
- Ну, вы ещё молоды. Вон у нас в деревне девки созрели, словно яблони в саду. Может и приглянётся кто? 
  Насладившись улуном на террасе, они разошлись.
  Набросив куртку, граф отправился прогуляться парком. Он брёл по знакомым с детства дорожкам, засыпанными прелыми листьями. Ветви вековых дубов и лапы старых елей почтительно кланялись, завидев хозяина. Спустившись по сырой аллее, вышел к гроту, затянутому туманом. Об этом месте шла дурная слава - будто неподалёку в прежние времена у озера нашли утопленницу. Ходили слухи, что была она любовницей старого графа. Вскоре после случившегося, тот уехал за границу и никогда не появлялся в имении.
 Грот из чёрного гранита заложил ещё прадед, а отец, знавший толк в античности, приобрёл для парка древние скульптуры у обедневшего маркиза в Италии. С ранних лет Юрий Алексеевич любовался мраморными нимфами и был пленён местной нимфеткой в юности. 
 Тёплыми, летними вечерами к озеру съезжались барышни из окрестных деревень. Девичьи взвизги неслись по всей округе. Одна из них, дочь уездного помещика, лицом и фигурой явно выделялась среди других. «Вылитая Венера», - восторгались многие.
 Молодой барин частенько подглядывал за девушкой, да, и влюбился, но был больно застенчив. Догадываясь, что за ней следят, Маша особо не стыдилась. С закатом направлялась к озеру, сбрасывала платье и входила в воду. В лучах заходящего солнца тысячи золотых брызг обнимали тело, скользящее по волнам. Глядя на неё и заливаясь краской, он закрывал глаза. Внезапно Марья исчезала и лишь девичий, звонкий смех лился ручейком и разносился эхом над озером. Тем летом он приходил к лагуне каждый вечер. Она же, словно дразня его, пряталась и изредка появлялась на берегу.
 Нежданно-негаданно настало бабье лето. Прозрачным хрусталём светилось небо. Свежий, озорной ветер взлохматил кроны и помчался вдаль. От смущения листва залилась багрянцем. Смешавшись в жизнерадостной мозаике, на солнце ликовали краски. Под мягкими лучами всплеск сотен цветов напоминал осеннюю прелюдию перед увяданием.
 Однажды вечером они повстречались у озера. Марья прошлась не спеша вдоль берега, присела на песок и принялась спокойно наблюдать за игрой рыб, плещущихся в воде. На заходе солнца её горделивый профиль выглядел античным изваянием. Вдруг в посадке послышался треск. Ничуть не смутившись, девушка спросила: «Барин, это вы? Что вам там прятаться? Подите сюда». Покраснев от неловкости и отведя взгляд, он вышел.
 «Присядьте, Юрий Алексеевич. Обнимите меня. Больно прохладно стало».
 Внезапно налетевший ветер растрепал девичьи косы. Пряди русых волос мягко скользнули по его лицу. Он слегка приблизился к ней - их губы нежно коснулись друг друга. Закат оранжевым палантином обнял влюбленных. Лиловое марево, разлившееся над озером, погрузило прибрежье в сон, сизой дымкой тумана окутав окрестности.
 
 Осенью всё сделалось не так. Юрий Алексеевич вскоре покинул Знаменское, не успев попрощаться с Машей. Отец велел срочно собраться – дела заждались. Сам того не ведая, оставлял он родные места надолго. Сначала вернулся в столицу, а позже пришлось уехать в Европу и задержаться. Он часто писал ей, но она молчала. Спустя год узнал от Ивана Дмитриевича, что родители выдали дочь замуж за старого графа. Говорят, она отправилась на юг в имение супруга. А ещё через год пришло печальное известие, что Марьи Сергеевны не стало.

 George Sitenson
 Сентябрь 2020г.