Подмастерья бога Глава 12

                Глава 12.
                Кайф, настоящий, чистейший, без примесей…

Силы возвращались довольно быстро. Через пару дней Зоя уже самостоятельно, без помощи Глеба бродила по дому, частенько заглядывая на кухню. Вдруг проснулся зверский аппетит. Всё время хотелось что-нибудь пожевать. И она жевала, приводя тётушку в творческое исступление. Катерина Васильевна с утра до вечера колдовала у плиты, изобретая новые невиданные блюда для любимой племянницы. Не только Зойка, но и Глеб был счастлив, потому что кулинарное изобилие не обошло и его.

Однажды днём, закончив помогать Катерине Васильевне по хозяйству, Глеб поставил пустое ведро у крыльца дома и пошёл во двор. Между двух яблонь стояли садовые качели, а на качелях лежала Зойка, подсунув под голову подушку и согнув угловатые коленки. Казалось, что девушка спит, пригревшись на солнышке. Но она открыла глаза, едва Глеб подошёл поближе.
- Ты похожа на кошку, греющуюся на завалинке, - усмехнулся Глеб.
Зойка тепло улыбнулась и села, от чего качели скрипнули и пришли в движение.
- Посиди со мной, – попросила она, призывно похлопав рукой по жесткому сидению. Глеб сел, и качели прогнулись под его тяжестью, недовольно заскрежетав пружинами.
- Я смотрю, ты уже почти пришла в норму, - заявил Глеб, смерив Зойку оценивающим взглядом, - даже румянец на щеках наметился. А голова как? Готова к серьёзным разговорам?
Зоя вздохнула и кивнула, соглашаясь.
- Давай, Склифосовский, читай мне нотации. Буду слушать в оба уха, честное слово.
- Нотации? – Глеб фыркнул. – Не буду я читать тебе никакие нотации, Зоя. Неблагодарный ты объект для моих нотаций. Давай лучше поговорим, как два взрослых человека. Просто очень хочется понять: могу я надеяться, что ты не влезешь в это дерьмо ещё раз? Или я слишком наивен?
- Конечно можешь! – воскликнула Зойка, округлив большие голубые глаза. – Что я дура, чтобы влезать ещё раз? Мне одного раза хватило…
- Да вроде не дура, даже в институте учишься, а туда дураков не берут. Но, Зоя, я привык к тому, что умные люди предпочитают учиться на чужих ошибках. Ты же с завидным упорством учишься на своих.

Зойка сидела рядом, ссутулив острые плечи и склонив лохматую из-за давно нестриженных волос голову, похожая на нахохлившегося воробышка. Она была такая невероятно трогательная, что захотелось потрепать её по этой голове, обнять, прижать к себе, но Глеб только вздохнул и отвёл взгляд в сторону.
- Я больше не буду, Глеб, поверь мне, пожалуйста! Мне очень важно, чтобы ты мне поверил, – голос прозвучал так искренне, что всей душой захотелось поверить.
- Ты сама хоть понимаешь, что тебя толкнуло?
Девушка неопределённо пожала плечами.
- Любопытство. Стадный инстинкт. Хотелось попробовать и узнать, что же это такое - настоящий кайф? О последствиях я не думала. Была какая-то странная уверенность, что зависимость, болезнь, передозировка – это не про меня. Это может случиться с кем угодно, только не со мной, будто я особый человек, защищённый от всех проблем высшими силами. Бред, правда? – она скосила взгляд на Глеба, в глубине души опасаясь увидеть на его лице усмешку. Но он был совершенно серьёзен.
- Да, странная уверенность… У нас в клинике недавно умер семнадцатилетний парнишка. Он всего один раз (понимаешь, Зоя, всего один!) попробовал героин ради прикола. Одной дозы хватило, чтобы занести в кровь какую-то заразу. Эта зараза выбрала местом своего проживания сердечный клапан и разрушила его за несколько месяцев так, что сердце уже не могло нормально работать. Мы собирались протезировать ему клапан. А он, дурачок, сбежал из больницы за пару дней до операции. Ему, видите ли, очень хотелось повидаться со своей девушкой. Повидался… Привезли его на «скорой» через три дня в терминальном состоянии. Никто ничего не смог сделать… Я потом в морг специально ходил, хотел ещё раз посмотреть на этого мальчишку. А он лежал на прозекторском столе мёртвый, холодный, с таким странным удивлением на лице, как будто хотел спросить: «разве могло такое случиться со мной?»

Зойка вытаращила на Глеба испуганные глазищи, но промолчала.
- А в поликлинике у меня на консультативном приёме была тридцатилетняя женщина, бывшая наркоманка. Ей удалось завязать. Повзрослев, она наконец созрела для семьи, хотела родить ребенка от любимого мужа. А у неё все вены в тромбах, просто живого места нет. Наркоманы же могут превзойти любую, самую опытную процедурную медсестру в искусстве попадания в вену иглой. Колят в такие места, что нам и не снились. Вот вены на ногах у этой женщины и затромбировались. Ноги теперь вот такие, - Глеб развёл руки сантиметров на двадцать и подержал перед собой, - отёчные, как у слона. Про короткие юбки и каблуки можно забыть навсегда. Ходит в каких-то широченных бесформенных штанах и раздолбанных кроссовках, потому что больше ничего надеть не может. И самое главное: никто, ни один врач на свете, теперь не гарантирует, что она сможет выносить и родить здорового, полноценного ребёнка. Спрашивается, тот пресловутый кайф оправдывает все эти мучения?

Глеб повернулся и посмотрел на свою собеседницу. Тени от листвы скользили по её тонкому лицу, делая похожей на героиню какой-то печальной сказки.
- Понимаешь, Зоя, ошибки лучше не совершать, потому что не все из них можно потом исправить.
- А ты сам не пробовал, Глеб? Только честно… - она заглянула в его глаза, пытаясь уловить малейшие признаки лжи.
- Нет, не пробовал, хотя предлагали.
- Почему?
- Потому, что привык верить умным людям. Да и кайф этот не настоящий. Так, сплошная иллюзия… Настоящий кайф, Зойка, он рукотворный. Человек может создать его сам, без помощи всякой химии. И этот кайф я ловлю почти каждый день.
Зойка с интересом и долей недоверия уставилась на Глеба. А тот, видя неподдельный интерес в её глазах, улыбнулся и кивнул.
- Честное слово! Вот такой я счастливчик.
- Расскажи! –  Зоя подвернула под себя ноги, отчего качели дрогнули и качнулись вбок, и настроилась слушать.
- Есть такие операции, которые делают на отключённом сердце. Пока оперируют, кровь по сосудам больного качает АИК – аппарат искусственного кровообращения. После операции вылеченное сердце надо снова запустить, – рассказывал Глеб с вдохновением, доступным только тем, кто сам всё это пережил, прочувствовал. – И вот наступает момент, когда ты стоишь у операционного стола и, затаив дыхание, ждёшь, вздрогнет ли, запульсирует ли сердце твоего пациента. Даже если операция прошла идеально, то нет гарантии, что оно заработает вновь. Это момент истины, точка отсчёта! Чувствуешь себя в невесомости, как будто нет никакой опоры под ногами… А потом вдруг раз - и заработало, пошло-поехало. И такая радость тебя охватывает, такое счастье!.. Чувствуешь себя немного богом. Нет, конечно, не богом, только его подмастерьем, но всё равно. Это какое-то чудо – заново запустить часы человеческой жизни, чтобы они ещё долгие годы стучали, отбивая свой простой двухтактный ритм: «тик-так, так-так, тик-так»… Вот это кайф, Зойка, настоящий, чистейший, без всяких примесей! И, честное слово, стоит потратить годы и годы на обучение, чтобы потом иметь возможность ловить этот кайф каждый день.
- Тебе легко говорить, Глеб, - вздохнула Зоя, невольно любуясь его одухотворённым лицом, - ты умный, талантливый, замечательный врач. Таких как ты единицы! А что делать обычным людям, не способным на ежедневные подвиги?
- Брось, Зойка, нет в этом никакого подвига. Это работа, обычная работа, как и у всех. Понимаешь, любой человек может научиться ловить кайф от хорошо сделанной работы, от преодоления себя, собственных страхов, сомнений, неуверенности, лени. Просто к этому надо приложить усилия, иногда заставить себя, а это трудно. А люди почему-то хотят получить всё и сразу, на халяву, без всякого труда. Вот и получают иллюзию, радужную и красивую, как мыльный пузырь. А мыльные пузыри, как тебе известно, долго не живут. Так что, делай выводы, кнопка! – он улыбнулся и шутливо щёлкнул Зойку пальцем по носу. Она смешно захлопала глазами и потёрла нос кулачком.
- Всё-таки ты удивительный человек, Глеб, очень правильный, не подверженный соблазнам, морально устойчивый…
- Скажешь тоже! – засмеялся Глеб. – Не такой уж и морально устойчивый я, как тебе кажется, – он вздохнул и снова стал серьёзным. – Просто я с детства знал, как НЕ хочу жить, и был готов вывернуться наизнанку, чтобы жить по-другому, как нормальные люди.

Он уставился в пространство невидящим взглядом, погружаясь в невесёлые воспоминания. И в тёмных глазах его отражались отголоски пережитой боли.
- Помню, подхожу к мамаше, а она пьяная в стельку, трясу её за рукав и жалобно так прошу: «мама, мамочка, я голодный, давай что-нибудь поедим»… А она смотрит на меня такими пустыми, абсолютно бессмысленными глазами, и я чётко понимаю, что она меня даже не видит… Не знаю, живы ли сейчас мои родители, скорей всего нет. Алкоголь ведь быстро разрушает организм. Но я совершенно уверен, что никто, ни одна живая душа на свете на вспомнит о них добрым словом. Зачем тогда жили, зачем вообще пришли в этот мир? Ведь должен же быть у жизни хоть какой-то смысл.

В своем воображении Зойка увидела маленького мальчика… худенького от постоянного недоедания, грязного и очень одинокого. К глазам подкатили горячие слёзы, горло стянуло тугим узлом, стало трудно дышать. Господи, бедный ребёнок!.. Она скосила глаза на сжатые кулаки Глеба, точно он из последних сил сдерживал, не давал вырваться наружу глубоко похороненным в душе страданиям.
- Знаешь что, Глеб, - Зойка тряхнула головой, отгоняя тягостное видение, - а давай завтра с утра сходим в лес за грибами.
- За грибами? – Глеб перевёл на неё удивлённый взгляд.
- После такого дождя в лесу наверняка много грибов. Наберём с тобой на суп, пожарим картошку с грибами, а тётя Катя испечёт пироги с грибами.
- Ну ты и проглот, Зойка! – усмехнулся Глеб.
- От проглота слышу! Ты ж за тётушкины пироги готов душу продать.
- Каюсь, слаб, - виновато пожал плечами Глеб, - не могу устоять перед кулинарными шедеврами Катерины Васильевны. Ладно, сходим завтра в лес за грибами. Вот только сомневаюсь, что у тебя сил хватит.
- Хватит, хватит! Мы далеко не пойдём.
- Да и в грибах я не разбираюсь. Пожалуй, единственный гриб, который я могу отличить – это мухомор.
- Мда-а, - печально вздохнула Зойка, - какой же ты всё-таки дремучий, Склифосовский, элементарных вещей не знаешь. Ладно, я тебя, так и быть, научу по старой памяти!
Она легко поднялась с качели и потянула за руку Глеба.
«Зойка вновь начала оттачивать свой острый язычок, - удовлетворённо подумал Глеб, - значит жизнь продолжается!»

http://proza.ru/2020/09/19/437