Про Витю. История десятая. Геморрой

Случилась как-то с Витей беда. Гиподинамия, сидячая работа, небольшой, но все же избыток веса и, что уж тут скрывать, - привычка давать волю рукам и фантазиям, уединившись в гальюне, привели к возникновению почечуя. Это так Витина бабушка сказала, когда Витя приехал в отпуск, неловко ставя ноги и оттопырив зад. Бабушка, она опытная и Витю насквозь видит, даром, что рентгенологии не обучалась никогда в жизни. Да что там Витю, она любого мужика почище любого рентгена просвечивает. Конечно, настоящие интеллигенты, такие как Витя, используют для обозначения этой аристократической болезни умное слово геморрой, но что с бабушки взять – старенькая она, да и живет в деревне под Рязанью. Провинция, одно слово.

Но как ты болезнь ни назови, а легче от этого не становится. Сначала Витя терпел и даже старался виду не показывать, но когда обнаружил на трусах пятно крови, не на шутку испугался, прервал свой отпуск и срочно вернулся в родной гарнизон – сдаваться врачам. Ясное дело, начал Витя с экипажного доктора, заведя разговор издалека, с искусства Ренессанса. Доктор слабо разбирался в Ренессансе, но якобы случайно оказавшаяся у Вити в кармане фотография Джамболоньевского «Похищения сабинянок» произвела на него впечатление, и тут-то Витя незаметно перевел разговор с сабинянковских прелестей на соответствующую область собственного организма. С трудом оторвавшись от фотографии, доктор велел Вите показывать. Витя глубоко вдохнул, выдохнул, нагнулся и показал. Доктор сначала посмотрел, потом присвистнул, натянул резиновую перчатку и, прикрываясь докторским статусом, совершил, с точки зрения Вити, акт неприкрытого вандализма. То есть проник своим нахальным толстым пальцем в сокровенные глубины Витиного естества. Витя даже охнуть не успел. Знай он заранее, чем дело обернется, ни за что бы не пошел. Но теперь деваться было некуда. Витя попытался было мстительно зажать докторский палец внутри себя, но хитроумный доктор предусмотрительно снабдил перчатку какой-то мазью и поэтому легко выскользнул наружу.

Вернув на место штаны, Витя выслушал приговор. По мнению доктора, спасти пациента от скорой неминуемой гибели в мучительных судорогах могла только неотложная хирургическая операция. Прямо сегодня, в крайнем случае – завтра. Доктор, сложив колечком указательный и большой пальцы, показывал Вите размер каких-то узлов, закатывая глаза, с упоением рисовал страшные картины «тромбоза» и «некроза». Витя, лишившись последних сил к сопротивлению, под докторским напором совсем сник и дал согласие лечь под нож. При одном условии – не здесь и не сейчас. И даже не в гарнизонном госпитале. А как минимум в госпитале флота. Витя, конечно, не то чтобы сомневался в квалификации корабельного врача, но доверить ему столь дорогую сердцу часть тела не хотел. Еще отрежет что-нибудь лишнее. Вот в центральном госпитале наверняка специалисты круче.

Доктор на удивление легко согласился и, выпросив у командира служебный «УАЗик», отправился с Витей в Североморск. Тентованый «УАЗик», хотя и является близким родственником санитарного автомобиля, в части комфорта сильно отстает. А сидеть пришлось как раз на больном месте. Но все когда-либо кончается и через два часа тряской дороги они, наконец, въехали в госпитальные ворота. Витя с трудом преодолел несколько метров до приемного покоя и облегченно растянулся животом вниз на предложенной кушетке. Но самое сильное потрясение ожидало его впереди. Дежурный хирург оказался женщиной! Молодая, стройная, она спрятала лицо за хирургической маской, но – глаза! Широко распахнутые бездонные глаза зеленоватого оттенка в обрамлении длинных пушистых ресниц. В другое время Витя мгновенно влюбился бы. Но сейчас на это не было сил. Морально сломленный, он безропотно дал себя обследовать, да–да, полностью обследовать, даже с использованием перчатки. И только изредка бросал сердитые взгляды на корабельного доктора, который расположился здесь же, вольготно развалившись на стуле и кокетничая с хирургиней.

Потом была операция со страшным труднопроизносимым названием геморроидэктомия. Витя, сгорая от стыда, без штанов стоял на четвереньках на столе в перевязочной, уже не ожидая от жизни ничего хорошего. А докторша, прекрасная докторша, сидела на стуле, опираясь локтями на Витины пятки и воркующим голосом рассказывала, что именно она сейчас делает. Так что, если бы Витя прислушивался к словам, он мог бы проследить весь ход вмешательства. Но все окружающее воспринималось как в тумане. Перед глазами плавали какие-то радужные пятна, звуки тонули как в вате, во рту пересохло, а онемевшие руки предательски дрожали. Казалось, операция не закончится никогда. Вечность шла за вечностью, а ножницы все лязгали. Наконец, докторша бросила их в лоток и торжественно объявила, что – всё! Операция закончилась успешно, и Витя может идти. Домой. Завтра – на перевязку. Как - идти?! Как – домой?! Витя был уверен, что его, как героически пострадавшего и перенесшего столько мучений, отвезут на каталке в отдельную палату, где можно будет, наконец, расслабиться и вволю себя пожалеть. Оказалось – ничего подобного. Предстоял еще обратный путь на том же самом «УАЗике». Правда, теперь Витя не стал корчить из себя героя, улегся на заднем сиденье с максимально возможным комфортом и, надувшись, игнорировал все попытки доктора вступить в диалог.

Перевязки Витя все-таки доверил корабельному доктору. Не мотаться же в Североморск каждый день. Да и встречаться с красавицей-докторшей Вите совсем не хотелось. Оказалось, что перевязками в полном смысле слова эти процедуры протирания тампоном назвать нельзя: не было там никаких повязок. Это доктора так специально говорят - перевязки, чтобы всех запутать. Впрочем, доктор справился со своей задачей неплохо. Он достаточно бережно обращался с больным местом и ободряюще комментировал ход заживления. Больше всего Витя боялся снятия швов. Но оказалось, что швы снимать не надо, умница-докторша использовала какие-то специальные нитки, которые не надо потом вынимать всяким корабельным коновалам.

Витя долго еще вспоминал этот ужасный день. Доктор, надо отдать ему должное, вопреки опасениям, никому не рассказал о Витиных приключениях в Североморске, хотя это был бы прекрасный предмет для шуточек. А потом воспоминания потускнели, поблекли и совсем пропали. Значит, действительно, операция прошла успешно.

Примечание: на фото та самая скульптурная группа «Похищение сабинянок» (итал. Ratto delle sabine) флорентийского скульптора Джамболоньи, о которой шла речь в рассказе.