Поллюции больного разума

ПРИВЕТ, АНДРЕЙ!


Повезло ему крупно. Зависти вокруг было, маманегорюй! И то дело, успел-таки на пенсию выскочить. Последним числом. Кто на день после белый свет увидел, тому пенсия отскочила, как мячик от стенки.

А он успел. И дивился, как будто Христа увидел. А как не удивиться, когда везение - твоё второе имя. А первое - Не.

Танцуй, олд, танцуй!

Сил на работать у Христофорыча больше не было. Тихо сошли на нет. Как кран закрыли. А станцевать за такие новости - хоть без палки, да вприсядку. Но никто танцевать его не заставлял, дразня конвертом на отведённой руке. Не то всё могло закончиться больничкой.

- Ты ж, пойми, Кириллна, - говорил он, склоняясь к слуховому аппарату соседки, - Ещё день, и сворачивай на новый круг, а!

Кириллна улыбалась и кивала головой. По глазам было видно, что ничёт-то она не поняла, не расслышала, но да и Христофорычу не столько надо было, чтобы его услышали, сколько выплеснуть из себя эту радость, переполнявшую его до бульков в ушах.

Никогда ему так не везло.

И нигде.

Невезучий он был.

До армии это не особо как-то чувствовалось, а потом сильно заметно стало. Прямо с неё, мотострелковой, и пошло. Там ему, аккурат в день присяги, сломали нос, три ребра и чего ещё не то в ливере отбили, не то в башне сотрясли. В госпиталь ему замполит и принёс ту проклятущую телеграмму.

Тетя Лариса телеграфировала, что его родители, тчк, разбились, тчк, хоронят за счёт завода, тчк. И число, на которое Ванюха успевал, если только птицей и прям вот счас на вылет.

Замполит, пряча глаза в окно, виновато отдал ему сложенный лист, подождал прочтения и сказал, что если бы Христофорыч, тогда ещё просто рядовой Беспопутов, был на ходу, то ему бы дали отпуск. Мол, он бы, замполит, сам бы всем бы занялся. А так, с рёбрами-то, пусть лежит, мол, рядовой Беспопутов под наблюдением врачей, со всем к нему сочувствием со стороны командования.

Врал. Как сивый мерин врал. Никто никого никуда отпускать не собирался. Ещё повесится, сопьётся и в часть не вернётся - а это геморрой. Но зря брехал. Ещё и коряво так. Выказал себя, ни за что, так себе человеком. Поторопился, однозначно. Парень и сам бы не поехал.

Куда, когда в лоб поцеловать не успеть, а Вадим Палыч, директор завода, мужчина положительный, и всё сделает как надо. На могилу и позже можно. Когда без спеху будет. Посидеть, договорить о чём не успели. Думалось, жизнь впереди, а тут вонано как. Всё можешь высказать, не сбегут.

Так и случилось.

За два года, на удивление, боль почти стёрлась. Стала заподлицо с окружающей действительностью. Не жгла, не выпячивалась. Всё реже и реже мелькая за спинами будничных дел.

До армии у него в жизни были сплошные переезды, родители из детдома - так что ни друзей тебе, ни родни. Один как перст. На весь белый свет. Он и могилка. Ехать к которой сильно, почему-то, не хотелось. Вот после дембеля, он не сразу, а год через два только и добрался до неё.

Тетя Лариса была из тех соседок, что делают человеку больше другого родного. Вон и за могилкой приглядывала, не забывала. Хорошая баба, но всё равно чужая.  За добро - спасибо. Как не сказать? И сказать, и в ноги поклониться. А за сердце человек не в ответе.

Сердце, кто ему приказ?

Посидели, помянули, оставил денег, поблагодарил, попросил, обнял, да отбыл восвояси. Он остался жить, где служил. А что, город большой - живи не хочу. Вот он и не хотел. Да что делать, раз родился? Не в петлю же.

- Жениться тебе надо, вот что!

А и правда, чё бобылять? И женился, и деток родили. Жили как все. Нормально жили. Пока дочка не померла. Пять годочков было. Крошка совсем. Вечером стало плохо не пойми с чего, а утром врач развёл руками, как замполит когда-то, отводя глаза за окно.

Жена замолчала с тех пор. Мужиков своих как и не видела. Молча пила. А потом ушла. Пришёл Христофорыч домой, а её нет. Вещи есть, а её нет. Куда ушла - никто ничего. И с милицией не нашли.

Так с сыном и жили, пока тот не вырос и не стал бандитом. Там срок, потом ещё, потом опять, туберкулёз, диспансер, кладбище. Крестов полна душа. Не за что. Потому что. Кого винить, жизнь такая.

И он тихо крутил свою баранку, пока в его жизнь, на очередном повороте, не въехала одна милая авто-леди с лошадиной мордой, в сто пятьдесят килограммов живого веса и мандатом чего-то там. Это "чего-то там" говорило, что обладательница корочек сих к самому чорту дверь с ноги открывает.

А посему, виноват оказался - кто бы сомневался - Христофорыч. За что и отдал квартиру, приданное жены умершей. Двух комнат на окраине только-только хватило на покрытие материальных затрат "потерпевшей" стороны. Пусть спасибо скажет, что моральные расходы ему простили. Христа ради. Слава богу, есть же ещё милосердные люди на земле нашей.

На этом перекрестился Христофорыч, вздохнул, да начал жить дальше, надеясь на скорую пенсию. В этой надежде и застали его известия о грядущей пенсионной реформе. И стали призрачными и его мечты о скором переезде в деревню к одному знакомцу. Такой же как он бобыль был его знакомец. А дом добрый, крепкий ещё. Небольшой, но куда им много-то?

И вот те здрасьте! Как же это? Он же помнил, как президент отвечал, что пенсионный возраст не поднимется. Проотвечался? Соврал? Подменили? Бояре с пути истинного сбили? Но кому же тогда верить простому человеку, у кого защиты искать, когда если Такие люди за свои слова не отвечают? А ещё царь.

Позор!

И собрался было Христофорыч сделать не зная чего, но чего-то такого, ого-го какого, махнув с души рукой как шашкой, режа криком воздух, как его позвала к себе Капитолина Марковна.

Это была женщина-монумент, бессменный капитан небольшого пиратского судёнышка-фирмочки со звучным названием "Капитолина" - а как же иначе? В сколь бескрайних, столь и мутных глубоких водах горе-окияна российского бизнеса, они промышляли всем понемногу, ничего не гнушались. Шакалили по-чёрному, акулами. Без стыда и совести, но - про закон не забывая.

А потому что забудь про него, не отстегни вовремя, и он покажет тебе всю свою силу по принуждению к достойному поведению. Враз найдёшь своё место в этой жизни.
И всё ж, несмотря на налоги, поборы и желание получить побольше, а отдать поменьше, своих не обижали: платили норм.

Ну да это так, ремарка. А Капитолина Марковна позвала Христофорыча и, глядя на него в один глаз через дым сигареты, от'икнув, обрадовала - пенсии быть в срок. Так что, он может оформляться и валить в свои "куды он хочет", с её к себе расположением.

Вот так. Вот это и растолковывал он Кириллне, слышавшей его через раз на пятый. О том что документы на руках, ключи сданы, рюкзак собран, товарищ ждёт, а электричка только через час. И можно поболтать. Особенно, когда хочется, когда надо ему поделиться с кем-то. Не с чужим же человеком, на вокзале или в вагоне. Что им его чувства?

- Вот Кириллна, ты-то другое дело. Сколько мы с тобой уж знакомы? Я говорю, ты не слышишь - идеальная пара, - смеялся он.

- Ага, ага, - кивала Кириллна его словам в такт. Когда слыша, когда так. И никак не могла вспомнить, как зовут этого соседа. А что ты хочешь, девяносто три - это серьёзно.
19:26
03.06.2020



ПАРАДОКС МОЕГО ВОСПИТАНИЯ


- Смотри, какой он старый, потухший.

- Да ничё не старый.

- Может, махнёмся тогда?

- Не, я говорила, что он не так, чтобы совсем отстой. Но Серёжа, однозначно, посвежее.

- Вот и я про то.

И Ивлеев ни на секунду не засомневался, что это они об нём. Даже когда ещё не совсем было понятно, что они не о Серёге. Не сомневался, но надеялся.

Зря.

Надежда убила надежду.

Та, что только писалась с большой буквы, как имя собственное, убила другую, положительно окрашенную. Ту, которая возникает при напряжённом ожидании исполнения желаемого, предвосхищающая возможность его свершения.

Казалась призом, а оказалась сюрпризом. Одно радует, без с-предлога.

Впрочем, вру. Не про сюрприз, а про надежду. Ту, которая эмоция. Всё было нормально с этим философским, религиозным, культурным концептом. Всё он в строчку предвосхитил. Куда б делась, дала бы. За тем и приехала. Поморщилась бы в темноте, может, но дала. Только как её еbсти после таких слов-то?

Да как - как? Раком. Лицом пакостным в подушку ткнул, за сиську дёрнул, по жопе шлепанул, до красненького, уда ей своего приставил - и погнали наши городских. Но - расхотелось. Пропал настрой.

Не двадцать, чай, когда лишь дай.

Они повстречались в баре. Сначала он забухал с Серёгой, таким же невезучим ловцом попутного ветра в этот вечер, как и он сам. Бабы были, но уходили не с ними.

Сверив последние шансы, и честно решив признать на сегодня поражение, они объединились на просто забухать. Потому что если уж бухать, то в одного - не комильфо. Пусть и под Лепса.

Но только они заказали вторую бутылку, как их позвали на потанцевать вот эти две оценщицы ломбарда "Мужчины за сорок", а после танца уже прочно обосновались рядом.

Дамы как бы нехотя согласились взять самцов до утра на передержку, но место передержки "котики" должны были найти сами. Выйдя "до ветру", мужики зарубились на "камень-ножницы-бумага" - и поехали до Серёги.

Сейчас Серёга докуривал, не накурился с одной, а Ивлеев пошёл поссать, но не дойдя до туалета, наткнулся, из-за угла, на этот кусок разговора. И кто виноват? Сам виноват. Не предупредил - получи. Права была мама, предупреждать надо, когда подслушиваешь.

- Когда я невольно становлюсь свидетелем чужого разговора, - делилась она с ним своей житейской мудростью, - то сразу прошу: "Говорите, пожалуйста, громче. Я подслушиваю. Вдруг чего не слышу. Потом ка-ак додумаю, вам же хуже будет." На том, обычно, и подслушивать больше нечего.

А не будешь подслушивать, не будешь и расстраиваться. Это ладно ещё, когда услышал всё от начала и до конца. Тоже нехорошо, конечно. Но лучше, чем когда чего не дослышал,  то додумал - а всё потом оказалось и не так."

И она знала о чём говорила. Живой пример был - их соседка, тётя Галя. Она однажды подслушала, что её муж ей с какой-то "шмарой" из галантерейного изменяет. Говорили товарки, как потом выяснилось, не про её Игоря, про другого какого-то. Но участь семьи была решена. Она стала неполной.

"Гордыня не гордость, её в жопу не засунешь!"

Даже если поняла, что неправа. Нет такого слова - неправа - в отношениях мужчины и женщины. Даже если неправа, всё равно вторую "а" писать нельзя. Как на ноль делить. Грудь вперёд, руки в боки, а кто против - идёт в жопу.

Четверть века женаты были. Какой левак? Ему вообще секса не хотелось. Зачем женатому секс? У него на поеbаться - шеф на работе, да "шестёрка" в гараже.

Четверть века коню под хвост. А почему? А дура потому что. Все дуры.

"Есть бабы умные, есть глупые, но дуры - все!"

Эх, мама, мама, ну почему слушал я тебя, максимум, в пол-уха, а слышал, и вообще в две пятых если? А ты, что ни говорила - права была. В кого ни плюнь. Всегда. Везде. Во всём. Ни слова мимо.

Стоп, бро!
Чё ты там брешешь?
Изо рта вытащи, говори членораздельно:
чё ты там против матери имеешь?
На кого прёшь, сабака? 
Кто тоже баба?
Axeрел?

Мать - это святое!

Да, так:

"Бабы - дуры, мать - святая!"

А патамушта.

Сё есть великий парадокс религии мужского шовинизма.

И если ты настоящий мужчина, то ты должен быть адептом этой идеологии. Суть которой заключается в идее xeroпревосходства, с целью обоснования его «права» на дискриминацию, эксплуатацию и угнетение других гениталий.

И логика тут ни при чём.

Когда власть берёт идея, жизнь переходит под знамя экспрессии(,) чувств. Идея - это женский род.

"А если в споре с женщиной ты вооружён лишь логикой и здравым смыслом - хана тебе мужик!"

Зарплату отдай, пиво не пей, стульчак подними, а минет тебе пусть твои шлюхи делают. Ты оттуда пысаешь. Сам сначала попробуй!

На авансцену сегодняшних межгендерных отношений Ивлеев решил больше не выходить, в глаза их с горечью не смотреть, драматических пауз не вешать, печалью не вздыхать, а просто в этой постановке больше не участвовать.

Слиться.

Хата была не его, поэтому уйти можно было тихо, по-английски. Он так и поступил: тихо оделся, тихо обулся и тихо вышел. На полуношной улице в свете фонарей кружил снег.

Ща Серёга докурит, выйдет к девчонкам - и окажется звездой манежа. Он будет уговаривать их на "тройничок", но они не дадут. Будут пить, глупо хихикать, а как наберутся до полного бесстыдства, разыграют его на спичках. Определятся кто за кем, и пойдут спать.

И всем будет хорошо, и никому не обидно.
6:52
06.06.2020

-----------------------------------------------

Надежда — положительно окрашенная эмоция, возникающая при напряжённом ожидании исполнения желаемого и предвосхищающая возможность его свершения; философский, религиозный и культурный концепт, связанный с осмыслением состояния человека, переживающего этот эмоциональный процесс.

Шовинизм (фр. chauvinisme) — идеология, суть которой заключается в проповеди национального превосходства с целью обоснования «права» на дискриминацию, эксплуатацию и угнетение других народов.



ПУШИСТЫЙ ХВОСТ ЛИСИЦЫ


Я проснулся от холода. Я спал на земле, на газоне, за помойкой, в обнимку с каким-то бомжом. Хотелось пива, но денег, естественно, не было. А у бомжа было. У него было символичное имя - Алик. И у Алика была на две трети полная блейзер-полторашка со вкусом черри и два бычка едва прикуренных сигарет.

А что ещё надо, когда всё, что тебе хочется, это выпить и покурить? Надо выпить и перекурить. Если есть, что выпить, и есть чего покурить. У нас было. Мы выпили и покурили.

Благодать. Красота. Улёт.

Мир перестало трясти. Миру стало тепло и покойно. Мир поплыл.

К бакам подошёл мужик с мусорным пакетом и сигаретой во рту. Алик растрёс его на пару сигарет и время.

Время было шесть.

Шесть утра. Москва. Недалёкое приарбатье.

Мы ещё раз, по-доброму, приложились к источнику жизни. Добили. Закурили.

Я заметил, что прикуривали мы от моей зажигалки, но она как появилась из кармана Алика, так и легла обратно в карман Алика. Поинтересовался, не ошибся ли он карманом. Алик пожал плечами и вернул зажигалку мне.

- Не особо и надо было, - сказал он.

- А не надо, чего брал?

- Красивая вещь. А я люблю красивое.

- И дорогая. За это, по идее, можно и в табло, - усмехнулся я благодушно.

- Если идея подразумевает насилие, то ты нашёл дорогу в ад. Уверен, что тебе туда?

Вот только в философских бомжа-диспутах на окраине жизни я ещё не участвовал. Впрочем, где им место, если не тут? Когда вчера ты вышел из себя, и сегодня, к поднятию флага, ещё не вернулся. Ты на помойке - водоразделе материального и морального, прошлого и будущего, настоящего и мнимого. Ты пуст, выхолощен. Ты никто. Но тебе неплохо. Ты похмелён. И у тебя есть красивая дорогая зажигалка.

- Алик?

- У?

- А что можно сделать, если хочется выпить, а денег нет?

- Может, домой пойти?

- А если не вариант?

- Давай заложим зажигу твою.

- Ты знаешь куда?

- Да.

- И сколько дадут?

- Рублей пятьсот.

- Это грабёж.

- Это заём. Протрезвеешь, выкупишь. И зажигалку, и телефон. Потом. Зато мы будем сыты и пьяны. Сейчас.

- На пятихатку.

- Гарантирую. Алик всё сделает. Пошли? - повернул он ко мне голову.

"Надо было вставать... День сам по себе говном не станет".

Точно, у меня вчера был телефон. И много ещё чего. Было. У меня. Вчера.

Когда и где я себя потерял?

- Алик, а что стало причиной нашего знакомства? - спросил я поднимаясь. Мне показалось, что пришло время немного вспомнить: где я, кто я, что я и зачем, собстно?

- Желание выпить, я думаю. Оно от степени социализации не зависит. Как и сам порок. У метро встретились. Туда, кстати, и пойдём.

И пошли. Видок был ещё тот. Я засунул руки поглубже в карманы. А может и не надо ничего выяснять, и прожить ещё один день так. Никак.

"
В этом мире
Столько всякого,
Легко себя потерять!
Только-только
Подсохнет слякоть
Как всё вернётся опять", - запел я хрипло, как всегда не попадая ни в одну из нот. Но что меня удивило, - песня не из топов, на любителя - так это то, что припев мы орали на двоих:

Покой нам только снится, только где эти сны?
Пушистый хвост лисицы не оставил следы.
Дорог так много, а моя одна.
Тяжёлый рок-н-ролл весёлый - жизнь моя!
9:25
06.06.2020



КРАБИКИ


Встал я бодренько, не кряхтя особо. Крутнулся на живот, встал на четвереньки, спустил одну ногу, другую, выпрямился, тихо хрустя несмазанными суставами - и вот я уже шагаю в ванную. Легко. Но дошагал с одышкой.

Чёртов карантин. Пятнадцать плюс на ровном месте. Конечно, карантин. Не я же, в самом деле. Скажешь тоже.

Форсируя бортик, не в затяг матерился, надеясь как бы не подскользнуться. Если я всей своей хрякомассой рухну на пол, то... даже думать про это не буду. Ничо не сыково. Просто не хочу, да.

Включил душ, наслаждаясь водой в морду, постоял, подумал о вечном. Передёргивать не стал. Пятый десяток. Не мальчик, чай. С женой и при нормальном весе, в последнее время, не каждый день хотелось, а как стали похожи на два шарика, то и трёх раз в месяц за глаза стало.

Хрю-хрю тортик, хрю-хрю пицца!

Как грицца, ты приставай, но меру знай! А то вдруг согласится, что делать будешь?

Взял тюбик пасты, щётку...

Вот он, момент истины, вот он, портал в понимание меня, кто ещё не понял - тут прямо самое то время!

Объясняю.

Каждый раз чистя зубы в последние полгода, я думаю о том, что пора поменять щётку. Последние месяца три уже очень, как пора.

Но если HDMI-шнур, купленный больше года назад, попадаясь на глаза гораздо чаще, всё ещё так и висит на углу тв-панели, то что тут кому говорить про щётку?

В очередь, голубушка, в очередь. Как только, родная, так сразу. Обещаю!

Впору было плакать большими горькими слезами. Как по невосполнимому. Я про ум. У кого-то же он есть. И он, и память, и много чего ещё есть у кого-то не меня.

А что есть у меня? А я могу заржать. Вдруг. И ржать, как санки с горки, не остановить. Вот как ща.

Такой, с мокрого места и до икоты. Ржу, не могу. Запоем. Не остановить. Тот, который без причины. Явным признаком, аха-аха. Не иначе.

А патамушта.

И я смеялся, перелазия обратно с ванны, и, естественно, подскользнулся; я смеялся, вытираясь, создавая из волос хаос; я смеялся, выйдя из ванны и проходя по залу, где должна была сидеть жена. И не просто проходя, а «крабиком».

Чего одному смеяться, когда можно ещё кого рассмешить?

«Крабиком» – это боком, полуприсядью, быстрым горохом, с широко разведенными коленями и согнутыми в локтях руками. Раскрытые ладони смотрят вверх, а лицо качается китайским болванчиком и улыбается самой сумасшедшей улыбкой.

В этот же раз ещё с бардаком мокрых волос на голове и неприкрытыми ничем причиндалами.

А кому какая разница, как люди сходят с ума? Когда никому не мешают, когда вдвоём, как мы с женой?

Никому.

Никакой.

Кроме тёщи.

Она зашла, когда я мылся. А я и не слышал. Редиски с огороду завезла. И попала, мама, на перформанс.

Упс!

Вы видели глаза глубоководной рыбы? Я видел.

Интересно, сколько мы будем ржать теперь по этому поводу? В том, что это останется в узком семейном кругу, я не сомневался. Просто понятие семьи у нас немного разное. У ей весь свет - родные люди!

Что ж, будем считать, что день начался. С почином. Прямо уже интересно, что ждать с него, когда он так начался: то ли ещё будет или этого уже с горкой?
10.06.2020



ПАПАШИ, ёпт


«Бать»
14:52

Сына в декабре ушёл в армию, и каждый день своим наличием в моей жизни меня не беспокоил. Телефон ему только по выходным выдавали, и то, кнопочный, чтобы он врагам каким свою геолокация случайно не выдал.

«Привет»
14:52

Но в конце мая закончил учебку, и из Челябы, эшелоном, через полстраны, унесла его служба на Дальний восток. Сейчас на карантине. На две недели. Перед тем, как в часть попасть. В лагере, в палатках. И телефон с ынэтом всегда при нём, но частота общения увеличилась не сильно.

«И тебе громко не пукать в приличном месте.»
14:53

Улыбаюсь я в ответ. Я не обижаюсь. Понимаю. По себе помню, родители, как собеседники, далеко не в приоритете. Вот денег попросить...

«Вижу настроение хорошее»
14:55

А чё ему плохому быть? У меня же, как у записного скряги, понятно, когда оно портиться.

«Хочешь испортить?»
14:57

Но две тысячи в месяц, пусть и на всём готовом, это, скажите, деньги для молодого растущего организма?

«Даже не знаю»
14:58

Ладно, скока там?

«Обрадует тебя, то что у тебя будет внук?»
14:59

Что? Где? Когда? Кого? Зачем?

«Запятую тут нужно ставить перед «что».»
14:59

Я, конечно, зануда. Но не сегодня. Сегодня, таким образом, я взял паузу на подумать. Членораздельно мыслить и одновременно с этим разговаривать, я как-то враз разучился. Только последовательно. Я и не знал, что у него девушка была. Тихушник, ёпт.

«Смеёшься?»
15:09

«И вообще, когда уже начнёшь писать, не забывая про знаки препинания?»
15:10

Нет, надо ещё глоток времени. А лучше - стакан. Как-то не вовремя я бросил пить.

«По»
15:11

Не совсем вразумительно ответил сына. Но надо сказать, интересно ответил, интригующе. Впрочем, я с тремором ужо почти справился, и напористо отстучал ему на виртуальной клавиатуре:

«Када рожаем?»
15:13

А он:

«Завтра»
15:14

Это вот как понять? Если бы он написал, что через неделю или на первое - понятно, срок так врачи поставили.

Или если бы он написал «вчера». Я бы тоже понял. Понервничал зазря, когда уже поздно, но понял: факт свершился.

А что значит, завтра? Когда ребёнку свет увидеть, точно и Бог не знает. А уж отец - последний в очереди. Аллё, гараж, продолжаем информировать:

«Ещё подробности будут?»
15:16

Это ж страшно-то как. У меня тут как раз борьба шла, аккурат на самом кризисе среднего возраста, между принятием своих седин или я ещё вполне себе не старый мужчина. И тут: дед, - в споре поставлена точка?

«Да»
15:18

«Нет»
15:18

«Я спать»
15:19

«У нас отбой»
15:19

У нас семь часов разницы. А в моём диалоге и время моё.

А когда он проснётся, я ещё и спать не лягу. Да и как тут лечь? Кто тут ляжет, когда на кучу вопросов твоих ноль ответов?

Эй, не теряться, не надо делать мне нервы!

«Завтра операция «гусь».
15:19

Чё ты несёшь? Какой «гусь»? Аллё, барышня, где связь?

А всё, а больше ни гу-гу.

«Тишина, т-ссс, тихо-тихо-тихо, тишина...»

Паразит!

Тут спросить только сфомулировалось по-человечески, а он за ширму. Барин спатеньки изволят. Ну подожди, я те, кокарда с ушами,  в кошмаре приснюсь, чтобы знал, папаша, кто ему отец.

Щенок!

А если эта шутка такая, так я не поленюсь, куплю билет на «Москва-Владивосток», и лично откручу отпрыску мешочек с потомством. Причём, оба. Не до смерти, но больно!

Третьего дня, как раз, к слову, обсуждали моё несогласие на его контракт. Не вообще, но там. Я ему: не надо торопиться, дембель духа мудренее. Но кто бы меня слушал?

А ща подколол:

«Теперь понятно твоё желание остаться там служить.»
15:22

Но - не прошло. Молчит. Не пишет.

От семейка! Моя маман в Болгарии, я в Москве, сына на Дальнем востоке, его маман в Казахстане, а дитё в Омске родится. Географию можно изучать.

Омск - это точка большого взрыва, где мы когда-то счастливо все жили большой дружной семьёй. И нас, как вселенную, с той точки и от того времени, разносит в разные стороны, всё дальше и дальше друг от друга.

«Сына, давай по хорошему, вернись в беседу.»
15:32

Нет? Нет. Ладно. Пойду чайку тада хлопну. Подождём, пока у вас там тумбочка дневальная проротаподъёмится.

- Любань, у нас корвалол где-то был? Любань!..
10.06.2020
19:22




НАБРАЛ МЕНЯ ВЧЕРА СЫНА


Вернее, если чо, написал в VK.

"Батя - ты будешь дедом"! - написал мне сына.

О, как.

И - никаких пояснений.

Спать ушёл. Отбой у них, в армии. Спит, защитник, сил для помощи министерству обороны набирается. Если какой ворог, то мы, выспавшись-то, как их ух! Они, в смысле. Воины.

А ты тут мучайся, да ещё и вида не показывай. Ты же мужик! И слёзы твои - крокодильи. И лоб твой - броня! А душа - придумки сентиментальных баб - розовые сопли. И все эти уси-пуси для тебя, как для селезня: поел - покакал.

В общем, ночь не спал.

Ждал, пока он проснётся, расскажет, объяснит. Чуть курить не начал снова. Но вместо сигареты решил вернуться к бегу. А то с последнего желания похудеть, осталось, со старта до цели, на пять кило больше, чем столько же. А я же теперь дед, мне теперь лишний вес совсем некстати.С толстым дедом не побегать толком, ни поиграть. Он тока пыхтеть да потеть будет.

И побежал я. Чуть не сдох, правда. Но когда бы начало какого хорошего дела лёгким было? У кого, может, и было. У меня - никогда.

Был у меня за сердцем некоторый вздох такой тайный, что сыновья отцам внуков не торопятся заделывать. Замуж не горит, залёт не грозит, материнский инстинкт отсутствует. Не девки жешь. А тут раз - и поворот такой: аиста заказывали? Как не побежать?

Я же теперь дед. Буду. Скоро. Наверное.

А прибежал и сын звонил. Три пропущенных. Ни раньше, ни позже. В самое яблочко. Устал перезванивать.

Наконец, коннект:

- Бать, дай денег.

- Какие деньги? Ты мне про внука давай. С самого начала и по порядку.

- Да про какого внука, бать. Пошутил я. Вчера делать нечего было. Лежу, думаю, чего бы сделать. Вот и...

Я положил трубку.

А чтобы не материться.

Вот в кого он такой недоделанный?

Есть в кого, знамо дело, моя кровиночка.

Расстроился я от всего этого и спать лёг. Упал. Заснул, как провалился. Были поводы, знаете ли.

Вот спю я такой, ворочаюсь, и вижу сон.

Сижу в кресле. А туду-сюда мимо невестка бегает. От окна к двери, от двери к окну. И кричит чего-то. Я невестки и не видел ни разу. Я и слышать-то про неё не слышал. Знать не знал, что у сына девушка была, но во сне знаю точно, что это - она. И я её успокаиваю:

- Да не волнуйся ты, - говорю, - я приду, всё сделаю. Что ты переживаешь?

- Ага, всё? - Она встала напротив меня, воткнув руки в боки: - Может, и спать тоже вы со мной будете?

- Если только сильно выпью, - отвечаю я.

А она как наклониться вперёд, что не падает, как ножкой топнет, как заплачет:

- Так я ещё и страшная?

- Нет, - растерялся я, - просто я ж не пью.

Я-то имел ввиду, что "после дождичка в четверг", что когда, мол, "рак на горе свистнет". А она чё подумала? Смутился я, эротоман тайный, и бежать из сна этого.

Вскочил сумбурный(,)весь(,)потный - и в душ, остывать. Стою и думаю: щётку надо купить(зачёркнуто) нет, рано нам, дэбилам, детей. Вот подрастём, вот поумнеем - тогда и вэлком!
12:02.
11.06.2020



ПРО КОТОВ, ЭРОТОМАНИЮ И ПРОЧИХ ПАЛАНИКОВ


- А если говорить про эротоманию, то и мне есть, что сказать. Ну, или не про неё. Может, тут другое какое слово должно быть. Я же не сексолог. Но это и не важно, важно, что честно, без лицемерия, как перед соседом по плацкарту. А ты он и есть, - улыбнулся Разбегаев.

Под перестук колёс, он налил из чайничка в пиалу чаю. На глоток. Замахнул, занюхал кулаком, закусил лимончиком. После чего вернул локти на стол, а глаза к бегущим за окном проводам.

Сидоркину чаю не предлагал. Когда из бутылки в чайник переливал, спросил, тот отказался. Сказал, что кофе предпочитает. Ну а на нет и суда нет. Разбегаев продолжал, головой повторяя изгибы проводов:

- Честность вагонная или перед женой, скажем, это же две такие разности, что устанешь психологу деньги отдавать, пока разберёшься. Я тут на карантине этом долбаном, пятнашку наел, не заметил когда.

А по весне я всегда бегать начинаю. И тут, не весной, лето уж во всю, но начал. Лето, правда, в дождях по колено. Но дальше ждать уже некуда. И так, бегу, пыхчу как паровоз, еле ноги переставляю. Домой приполз.

Приполз, но бегом. Не останавливаясь. Два км, не ахти какая дистанция, однако далась как марафон. А осилил всё ж, прибёг, хоть и ползком. Даже ускорение на конце сделал. Почти улитку обогнал.

Домой пришёл: жопа в мыле, дайте тихо умереть.

Штаны до колен снял, а дальше пузо мешает. Стоя-то ваще никак, но и сидя не выходит: и живот, и устал. Зову жену. Она пришла, смеётся. Но не бросила в беде, стягивает. Штаны с трусами стянула, и уйти собралась.

«А носки»? - останавливаю я её.

Она один сняла, а смотрит куда-то вниз, в сторону яиц. Второй сняла когда, руки мне на подошвы положила, подсогнула ноги в коленках и развела. Картинка, а? Зацени, называется. Я ей:

«Ты чего»? - говорю.

А вместо ответа, чую, что кто-то очка моего касается. Шершаво, ласково, мокро. Лижет? И тут я понимаю, кот. Это, люба моя, не на достоинство моё пялилось, а как кот к заду моему принюхивался.

- Кот мне жопу лижет, а мне приятно! Кому другому скажи, так пятно стыда на всю оставшуюся, краснеть устанешь. Но кот лижет, а я выворачиваться не тороплюсь. Брр. Стыдно-то как, хорошо-то как! Что девка за первым поцелуем. Вот и где граница эта, я тебя спрашиваю? - вернулся он взглядом в купе, и им же нашёл Сидоркина. Тусклосерые в крапинку глаза последнего были, казалось, к вопросу в свой адрес не готовы. Растерялися.

- Граница чего с чем? - спросил он.

- А я знаю? Приличного с не очень, или не очень приличного с очень неприличным. Вот я с котом, это что, зоофилия или как?

- Не, ты ж трахать его не собирался! - рассмеялся Сидоркин. - Он же у тя не объект, а за приспособление был. Типа массажёра. Про очко я не слышал, а как залупу пацаны сметаной мазали, чтоб кошка слизывала, читал де-то.

По виду Разбегаева он понял, что тот такого даже и представить себе не мог. Так челюсть отвисла.

А чо, и правда, в какие тока ebeня гормоны не заводят! Спросите врачей, они пораскажут. Из серии «Нарочно не придумаешь».

Недоёb с недоtpахом - первопричина большинства самоубийств и извращений.

- А у Паланика, что ли, читал. Спицу с набоалдашником каким-то там на конце, не острой, чтобы была, короче, вводишь в xer надроченный - то же кайф какой-тот улётный...

- Ты пробовал?

- Не, мне баб хватало.

- Да ладно, ври больше. Спицу, наверное, с набалдашником просто не нашёл.

Разбегаев повторил манипуляции с чаем, и подмигнул Сидоркину. Сидоркин отхлебнул кофе из стакана в постаканнике, и пожал плечами - мол, думай что хочешь. Но, чтобы Разбегаев не подумал что не надо, сказал:

- Я это прочитал, когда женат уж был.

- А если вовремя, попробовал бы? - поинтересовался, с хитрецой, Разбегаев. Сидоркин во второй раз пожал плечами.

- Вот и я про тоже. Про границу эту. Где просто массаж передаёт эстафетную палочку эротическому, а тот сексу. Она тебе дрочила - это секс или эротичкий массаж?

- Не, это секс. Ты же кончил.

- Аха, а если eby, но не кончил, то как бы и секса не было - не кончил же?

- Да хрен его знает. Это, наверное, как с запятыми перед «как».

- В смысле?

- Ну, по наитию, что ли. С массажем вот я бы сказал так, когда без касаний гениталий, сисек, жопы и без губ, то на девяносто восемь процентов - это просто массаж.

- Ага. Она тебе тупо мнёт хандроз, а оба красные, что раки. А не жарко нифуя. Это как?

- А это оставшиеся два процента. Я про то и говорю: эротика не в жопе, а в мозгу, - он потыкал себя согнутым пальцем в висок. - Она тебе просто хандроз мнёт, а напредставляли вы, каждый по отдельности, что камасутру перечитали на три раза.

- Это да. А ты вот про кошку-то заговорил...

- Я? - неподдельно удивился Сидоркин, но собеседник его как не услышал.

- Я тут вспомнил. С девчонкой одной кувыркаемся, значит. А у неё кошка была. Злюка сиамская. Я сверху. Не на злюке. На хозяйке. Ноги в коленках согнуты, кокушки по попушке. А эта мяука пробралась к нам сзади, я и не видел когда, и решила, видать, что с нею играют, или из вредности, спроси её, но как цепанёт меня, прямо за колокольчики! Ты представляешь, что за песню я там исполнил! Акелла отдыхает.

Сидорки представил. Да уж, ситуация. Картина маслом. Он усмехнулся, и отхлебнул тёплого кофе. Сморщил нос, растворимый, для него, был и так не очень, а тёплый, так совсем никак.

Разбегаев, пытаясь копировать азиата, которому русский не родной, ткнул в сторону Сидоркина пальцем, прищурив один глаз:

- Ти гусский!

Сидоркин тоже помнил эту задорновскую историю, про то, что только русские не вытаскивают из кружки ложку, когда пьют чай, а глаз прищуривают даже тогда, когда ложку, приличий ради, и выложили.

Посмеялись.

- Да, - сказал Сидоркин, - я всегда с ложечкой пью. Она мне под палец хорошо ложиться, и дополнительный упор. Особенно, когда стакан. А если в постаканнике - сам бог велел.

И он сделал ещё глоток. Как демонстрацию: придерживая большим пальцем ложечку и прищурив глаз.

За окном замелькали дома.

- Чё за станция такая? - глянул Сидоркин на Разбегаева.

- Не правильно ставите вопрос, товарищ! - поднял вверх указательный палец Разбегаев: - Успеем ли покурить? - вот в чём вопрос. Или вы о другом, коллега?

- О том самом. О чем же ещё. Что б так дети заботились о том человеке, кто придумал запретить в поездах курить. А я бы просто убил. Вот без угрызений совести.

- Солидарен. Абсолютно, - согласительно закивал Разбегаев. А увидев проводницу, подался к ней: - Дочка, сколько стоим, покурить успеем?
15:56
13.06.2020



НИЦШЕ И КОНФЕТА


В каждом мужчине живёт ребёнок. Ну-ка женщина, отыщи его!

Не знаю, как какая женщина на это ницшеановское "ну-ка" отзовётся. Ща не всякая запряжённая себя нукать даст, а уж кобыла вольная и подавно откопытится от тя влёгкую. Да и понукал ли ваще философ кого, или это я, за памятью, цитату перековеркал? Не знаю, не помню, не я это!

Я детей люблю. И, что интереснее, дети любят меня.

Вот и не надо тут ничего. Как сказал, так и понимай.

Дети просят когда, тогда я не могу отказать. Особенно, когда это просит он, тот маленький мальчик, что скрыт глубоко внутри меня. Просит жалабно, по-щенячьи. Глаза большие, океанические, ручки-хворостинки сложены, как молятся, и моська такая мимимишная, что где тут устоять.

А если тебе молятся, то ты или бог, или иди в жопу!

Когда ещё и вид весь такой, будто сокрыт он не в большом добром теле на сто кило, а в сыром холодном тёмном каземате, куда сквозь маленькое оконце где-то в небе камеры, нет-нет, да забегают волной мутные воды Невы.

Узник совести, - ни дать ни взять. Вот и не нужен сиротка никому, конфетки никто не даст. Не видит же никто касатика за пузом большим, за спиной волосатой, за помятой временем мордой; не слышит никто, как просит он конфеточку вонтэту - дядечка, ну пожалуйста!

А я вижу , я слышу, но если бы только за конфеткой, то фиг бы я жопу от дивана оторвал, как ни смотри. Но если, один чёрт, от телевизора выгнали, в магазин сослали, то почему бы нет?

Таки, да!

Но как этот степ-батончик лёг не в корзинку, к остальному силосу, а в карман, тут только прыщаво-пацанова-уголовное прошлое и могло бы чо прояснить. Но не стало, своих не сдаём!

Таким макаром я, полтора метра за полтора, следуя к кассе на положенной антикоронавирусной дистанции от прочих посетителей местной ритэйл-точки, спокойно за него не расплатился, и ни о чём не беспокоясь, вышел вон.

На полдороги, засунув руку в карман, я обнаружил там сурпрыс.

- Опана, - почесал я себе макушку. Но смерив расстояние до дома и до магазина я, к своему стыду, восстанавливать справедливость не пошёл.

Пусть на бобике с мигалкой приезжают, если горит. А нет, так я в следующий раз за этого мелкого засранца рассчитаюсь. Это же он ворюга, не я. Я - мужчина приличный.

Да, местами. Но я очень стараюсь. И батончик бы тырить не стал. Дёшево. А я по мелочи не размениваюсь. Я изначально цельный.

Поэтому не надо мне тут: рассчитаюсь. Рано или поздно,так или иначе, - как любил говаривать Макс, один из самых любимых моих, Фрай.

Что? А, да. Не любил, конечно, любит. Живая же ещё.

Так вот, рассчитаюсь. Категорично, однозначно, сто процентов. Если, правда, не забуду. А я могу. Забыть мне легко. Это же не то, что вспомнить. Особенно вовремя. Как про щётку зубную купить. От ведь, женщина с пониженной социальной ответственностью, опять забыл. О, память! Любое решето позавидует.

А карточка где? Ну не-е-ет!
17:19
13.06.2020



ЛИСТАЯ ЕСЕНИНА. матерно


Нет, прав был Есенин! Если это был он, если его рот слова заветные сказал, а рука, его рука, записала. Не зря же он - мой любимый поэт. Поэтище! Сергей Александрович Есенин.

А почему? А всё просто. Просто патамушта, что не слово у него, так с моими мыслями идёт в одном строю: и раз, и раз, и раз, два, три; левой, левой, чётче шаг; смирно; песню запе-вай!

Я московский озорной гуляка,
По всему тверскому околотку,
Каждая последняя собака,
Знает мою лёгкую походку...

От-ставить!

Нет, это тоже хорошо, у него ваще одно другого лучше. Но про сисястую которое, уж тридцать лет как попой на топ-троне. И ни одно моё настроение, ни один возраст, ни один взгляд глаза в глаза с судьбою - даже не думал царя сменить.

Сыпь, гармоника. Скука… Скука…
Гармонист пальцы льет волной.
Пей со мною, паршивая сука,
Пей со мной.

Излюбили тебя, измызгали –
Невтерпеж.
Что ж ты смотришь так синими брызгами?
Иль в морду хошь?

В огород бы тебя на чучело,
Пугать ворон.
До печенок меня замучила
Со всех сторон.

Сыпь, гармоника. Сыпь, моя частая.
Пей, выдра, пей.
Мне бы лучше вон ту, сисястую, –
Она глупей.

Я средь женщин тебя не первую…
Немало вас,
Но с такой вот, как ты, со стервою
Лишь в первый раз.

Чем больнее, тем звонче,
То здесь, то там.
Я с собой не покончу,
Иди к ***м!

Да, вот так, без последнего куплета, через боль и xeр, и с восклицательным знаком на конце.

Ибо неxyй плакать, да прощения посить. Не у кого. Никто не бог.

Но если в этом стихотворении нет у меня ничего личного, ни к одной из моих женщин не применимо оно, а просто нравится мне до безобразия, сам не знаю почему, то вот в том его четверостишии, о котором я и начал «во первых строках своего письма», в нём вся моя Обломовка - мечта моя, до неба высокая. И вся она, по макушку, в одно это сергейесенинское четверостишие помещается:

Мне бы водки речонку,
Да баб деревеньку.
Я бы пил потихоньку
И ёb помаленьку.

Четыре строчки, а какая глубь, да, Илья Ильич?

Четыре слова о любви.
Четыре слова о любви:
Я не люблю тебя,
Тебя я не люблю!

Стоп, стоп! Это не про то. Это о другом. Так, просто. Четыре слова в четыре строчки. К слову пришлось. Ни к какому. Ни о чём. Стопэ, я сказал!

Давай о бабах! Вот ты, когда выпьешь, о чём думаешь? Правильно, и я о том. А кто не о них?

Мне бы женщину — белую, белую.
Ну а впрочем какая разница?
Я прижал бы ее с силой к дереву -
И в задницу, в задницу, в задницу.

А патамушта, када водочка в тебе по берегам штормит, ты - царь. Не судьба тебе поводырь, а ты ей повелитель. Щёлкнул тока пальцами, слуги уж бегут, спотыкаются,

И всыпают вам в толстые задницы
Окровавленный веник зари.

Вот. И ты, как царь горы, ты любому можешь, снисходительно похлопав по плечу, передать, - за бутылочкой, естественно, а как иначе? - резюме знаний своих о нашем бессмысленном существовании, всю соль, суть, сермягу всю:

Жизнь, как коня, держи за узду,
Не охай и не ахай.
Если тебя посылают в пиzду,
Посылай всех на ***!

И пусть этот любой запомнит сам, и передаст потомкам, как девиз, как истину в последней инстанции, как руководство к действию...

А?

Что?

Слышали?

Что это было?

Точно. Дверь хлопнула.

И так, дорогие мои подписчики, до скорых встреч!

Успел, нет?

Нет.

Видела?

Тогда так:

А самое главное, что это всё не я. Солнышко, ну как ты могла за меня такое подумать? Я ж не пью. А кроме тебя мне и не нужен никто. Как на духу тебе говорю:

Да не в жызь!

Пойдем-ка в спаленку, радость моя. Я тебе массажик сделаю расслабляющий, как ты любишь. И пяточки, конечно, как без пяточек-то?

Вот и вывернулись, а ты говоришь.

Пой, гармоника. Скука... Скука...

Ой, выскочило! Да как же так-то. Вот жешь прицепилось-то. Ай-я-яй, по губам, мне, по губам.

А вы, любители песенных блох, не хотите ли пососать у мерина?

Ох. Пи-пец.

Ладно-ладно, сдаюсь. Но снявши голову по волосам уже не плачут. Так что,

Нате, возьмите, лопайте
Души моей чернозем.
Бог придавил нас жопой,
А мы ее солнцем зовем.

Жаль, что сейчас не осень. Хотя выглянешь в окно, и не разберёшь: за дождём дождь; ветер, пасмурно, снова дождь...

Словно

Осень гнилая давно уж настала
Птицы говно начинают клювать.
На старом заборе ворона насрала
Ну и погода, итить твою мать.

Одним словом, говно погода. Карантин ещё этот. И как любимка пришла не заметил, растестостеронился тут.

А почему нет? Что я, не Степан Разин? Эх, казачки - размахнись рука, раззудись плечо - а не гульнуть ли нам, не поразбойничать ли; сыто поесть, сладко поспать,

пока головушка бедовая, шальная,
матерясь, не скатится в кусты?

Не понял, ик, репит, плиз. Какая княжна? А, персидская. Да легко! Ик. Где она? Вот она. Слышь,

Не смотри, что рассеян в россыпь,
Что ломаю и мну себя.
Я раздел эту девку — Осень,
И забылся, ее ebя.
Ах ты сука! Такое тело
Между bлядями мне не сыскать!
Сладкой влагой плодов вспотела,
Кольца ягод в твоих сосках.
Распахнула! О алый бархат
Губ и губ! сумасшедший визг!
Не могу!!! позовите Баха!
Он напишет “сонату пиzд”.
Ах пора ты моя живая!
Голова — голова — минет.
Разрывает меня, сжигает,
Я кончаю… простите мне

Всё.
20:44
10.06.2020



ЧТО-ТО ТАКОЕ НЕПОНЯТНОЕ
ГЛАВА 1


- Ну и что мы тут делаем? - донёсся до меня откуда-то с другой планеты ласковый голос, настолько елейный, что без ножа за спиной он просто не мог существовать. Его острый клинок сверкнул на солнце, отразившись ярким змеиным светом между словами. Я открыл глаза, с трудом, как сто лет не открывавшуюся чугунную дверь. Или из чего там делали тяжёлые двери в поземных бункерах, со штурвалами колёс вместо ручек?

 

Солнце закрывала фуражка с усами на мясистом лице. Ниже слоилась багрянцем жирная шея, лежавшая на воротничке явно форменного прикида. Это была во всех отношениях примечательная физиономия. Маленькие, злые, колючие глазки и поросший шерстью кулак, колоритно дополняли картину - так выглядели городовые на картинках и в кинолентах про начало прошлого, двадцатого века.

 

Скосив взгляд в сторону, я увидел оленя, стоявшего на круглом постаменте, гордо воздевшего свои ветвистые рога к небу, и понял, что лежу на дне фонтана. Воды в нём не было. Вместо воды в нём был я, лежал крестом и смотрел вверх с тупым бездумьем в голове. Там была одна боль, и ничего больше. Нет, ещё был сушняк, и поэтому ужасно хотелось пить.

 

Я попытался собраться с мыслями и понять, что происходит: где я, кто я? Но эти крысы уже давно сбежали с моего корабля. Оставалось надеяться, что зависшая надо мной морда, оскалившаяся в предвкушении, хоть что-то прояснит до того, как сожрёт меня. То, что она именно это и собирается сделать, не было никаких сомнений, как и возможности этого избежать. Мне даже пытаться было лень. Никакого чувства самосохранения.

 

Вот этот хищник протянул ко мне свою лапу, схватил за  и дёрнул к себе. Буммммммм - грохнуло в моей голове. Звон колокола, по сравнению с которым царь-колокол был пешкой с шахматной доски против небоскрёба с Манхеттена, разметал дикой болью рваную серую массу, которая когда-то были моими мозгами, по самым дальним уголкам вселенной. Теперь внутри черепной коробки не осталось ничего, кроме верёвочки, от уха до уха, спасающей её от полного развала.

 

Тело приняло вертикальное положение, но если бы не удерживалось мощной верхней конечностью моего нового встречного, то зафиксироваться в этом положении ему навряд ли бы удалось. Скорее всего, опало бы как озимый обратно, на дно. А так, ничего, моталось на подгибающихся коленках, но держалось почти что ровно. И как бы я не хотел избавиться от этого приставучего ко мне внимания, но прямо сейчас, это было бы не очень желательно. Я был похож на пупса, который первый раз встал на ножки, и без посторонней помощи не только идти, стоять не может. Дядя, не бросай меня!   

 

Он услышал мой телепатический призыв и бросать не стал, а обернувшись, крикнул:

 

- Парамонов!

 

- Я! - ответил Парамонов и не преминул тут же появиться. Мужичок лет сорока, в рубахе с ремешком, картузе и подобострастной позе.

 

- Где Воропаев?

 

- Тута, крикнуть? Воропаев!

 

Появился Воропаев. Меня передали им на руки одним взглядом. Вот это выучка! Я всё ещё не мог идти сам. Парамонов с Воропаевым стали моими костылями. Кое как выбравшись из купели, мы тронулись в путь. Я шё,л не глядя по сторонам, смотрел, чтобы кроссовки не запнулись друг о друга, тогда мои костыли могли меня не удержать, а падать в дорожную пыль мне не улыбалось. Наконец мы остановились. Теперь можно было и оглянуться.

 

Фонтан, как оказалось, располагался на площади, судя по зданию у входа в которое мы остановились, вокзальной. А олень оказался товарищем семейным, у его ног лежала олениха.  Мир да любовь, как говориться, деток побольше да здоровья хорошего, долгой жизни и лёгкой смерти!

 

Мимо нас, туда-сюда шли люди. Люди шли парочками, стайками и поодиночке. И в этом не было бы ничего такого, если бы окружающая меня реальность была хоть немного похожа на ту, которую я ожидал увидеть. Но у меня было стойкое ощущение, что я попал внутрь какого-то исторического фильма, действие которого происходит в начале двадцатого века, не хватало только сабли на боку у обладателя этих свинячьих глазок, смотрящих на меня в упор.

 

Нет, была сабля. А камеры и съёмочной группы видно нигде не было. Если бы я мог думать, то, наверное, смог бы чего надумать, но пепел моих мозгов, после недавнего взрыва, только-только начал оседать. Потом его надо будет ещё собрать, замесить, дать отстояться... А что происходит, хотелось бы понять сейчас.

 

На нас стали огладываться, и с интересом разглядывать. Меня. Олень на время делегировал мне своё право называться центром площади. Всё внимание было сконцентрировано на мне. Кто прямо, кто украдкой, но только ленивый не глянул на меня. Нет, ленивый, в этот раз, был как все. Не отбился от случайного коллектива собравшихся тут, в зоне взгляда от нас, именно в этот момент. 

 

У красивых женщин подобное в порядке вещей. Если на них, вдруг, перестанут обращать внимание, перестанут провожать взглядами, раздевая по пути, пуская слюни и вздыхая о несбыточном, они будут чувствовать себя неуютно, как не в своей тарелке. Точно так, как я сейчас, но по поводу совершенно обратному. 

 

Мне захотелось снова упасть, чтобы спрятаться от этих глаз. Но мужики держали меня крепко, да и толку сейчас падать, фонтан меня спрятать на своём дне уже не мог. А вот во взгляде городового - буду пока называть его так, пока не пойму как надо - наметились перемены. В них прыгали вопросы. И пока эти попрыгунчики бегали и примеряли на себя разные ответы, его злость отошла перекурить. А я, перетаптываясь с ноги на ногу, выяснил, что эта неуклюжая пара вспомнила-таки свои прямые обязанности и вполне сносно держала на себе оставшуюся часть моего тела.

 

- Алексей Петрович, рад вас видеть, - услышал я и обернул голову обратно, лицом вперёд: - Вы не расскажете, что тут у вас происходит.

 

- Сам пока не разобрался, если честно, Сергей Андреич. Я Парамонова, вон, - мой городовой ткнул сосиской своего пальца в того, чью фамилию назвал, - отправил фонтан чинить, а он обернулся через пять минут и говорит, что в фонтане труп. Лежит, мол не дышит, и не по-нашему одет. Вот и пришлось мне самому идти разбираться. Сначала и я подумал, что труп: лицо белое и не видать дышит ли, нет. А как наклонился, он глазья-то свои мутные и открыл. И рот открыл. А изо рта-то как пахнуло сивухой. Живой оказался, только пьян вусмерть. Я бы ушёл, оставил это дело кому надо, но видите, как он одет и пенсне какие-то чудные, и башмаки, и рубаха, и брюки - всё не наше. Вот и подумал, может иностранец?

 

Так вот чего за вопросы по извилинам его мозга круги наворачивали, усмехнулся я про себя. Кто бы он не был, но для меня, отсюда и навсегда, он останется городовым. Вот оно, передо мной, живое воплощение чеховского персонажа. Я, конечно, не собака, но сути дела это не меняло. Быть мне или не быть — это он и решал. Это было ясно, как и то, что от этого товарисча надо было избавляться. Ясно было, как божий день: такие товарищи нам не товарищи.

 

- Вы кто? - обратился ко мне Сергей Андреич. Молча, для начала. Лишь взглядом. Одет он был респектабельно. На мой неискушённый взгляд. Серый костюм-троечка, котелок, трость, на жилетке нехилая цепочка от часов. На лице у него были глаза холодного стального цвета, но смотрящие на меня с улыбкой и интересом, усики, во рту папироса, между двух пальцев. На среднем был перстень, золотой, конечно. Такой, ничо себе перстень.

 

Он затянулся, выпустил вверх струйку дыма, оторвав от меня на это время взгляд, но потом его глаза снова вернулись ко мне. Я посмотрел на него, на городового, снова на него, высвободился из рук костылей, в помощи которых я больше не нуждался и... и тут я подумал, что я с удовольствием побеседовал с эти господином, но в другом месте и без этой троицы, так бесцеремонно навязавшей мне своё общество. 

 

Слава кокушкам, свершилось: я - подумал! — это был прогресс, это было кстати.

 

Я подумал, проанализировал ситуацию и сделал выводы. Значит, мозги заработали. Гип-гип ура, гип-гип ура, ура, ура, ура! И мозги, как бы в доказательство своей работоспособности, отправили языку очень интересные слова, которых ни Алексей Петрович, ни его подручные не поняли, и обратили свои взоры на господина в котелке. 

 

- What's going on here? Where am I? What happened to me? Сергей, who are these people? - медленно проговорил я, собирая мой вэрибэд английский по всем сусекам памяти. 

 

И он меня понял. В обоих смыслах. И то, что я сказал, а главное то, что осталось за кадром.

 

- Вы его знаете? - спросил у него городовой.

 

- Да. Это компаньон моего знакомого. Но знакомый, Путиков Вениамин Яковлевич, знаете?

- Нет. Местный?

- С Тобольска.

- Что-то не припомню.

- Ну да не беда. Не в этом дело. Они должны были встретиться, да у Вениамина Яковлевича образовались крайне неотложные дела, и он попросил меня оказать ему содействие: встретить, устроить и занять гостя чем-нибудь до его приезда. Яи встретил. Он приехал вчера. Из Голландии, кстати. Я встретил его честь по чести, накормил, напоил, как полагается, да не сделал поправку на то, что он не наш. Жидок оказался. Вот и перебрал, болезный. А вечером вышел во двор и поминай, как звали. Но я переживать не стал. Так и знал, что найдётся. Куда бы он делся в таком-то виде. Смотрите, это он уже проспался, и то на ногах еле стоит, качается. Я, честно говоря, удивлён, что он смог так далеко уйти.

 

- Так вы и голландский знаете?

 

- Нет, что вы?

 

- А... А как вы тогда?

 

- Он говорил на английском.

 

- Тогда понятно. Так что он спросил?

 

- Он спросил, что здесь происходит, что с ним случилось, и кто вы? - ответил мой спаситель и обратился ко мне: - It's okay, you just fell asleep where you can't sleep. You've been disturbed. Just a minute, Peter.

 

Вот вы много поняли из того, что он сказал? Я - практически ничего. Итс о'кей, да то, что надо подождать - и то не сразу. Городовой, Парамонов и третий, я уже забыл, как его зовут, не поняли ничего. Это было видно и невооружённым взглядом, а я был в очках. Я улыбнулся и кивнул. Решил, что так надо. Почему так? - а фиг его знает. Потому что, наверное.

 

- Я ему сказал, что всё в порядке, что вы - друзья, которые постарались ему помочь в трудной ситуации. А теперь, Алексей Петрович, позвольте нам откланяться. Надо привести моего гостя в порядок. Да, а вы вечером будете в театре? Пьесу новую дают. Гастроль столичной труппы.

- Непременно.

- Вот и отлично. Там и увидимся. Новости расскажете. А то я не успел приехать, а со дня на день уже и уезжать. А кто кроме вас может знать всё и обо всём, и рассказать о главном, не размазывая по тарелке, и не отвлекаясь на шелуху, как это у нас любят? -  Он улыбнулся, городовой понимающе улыбнулся в ответ.

- Ну, не будем вам мешать. 

 

Он взялся одной рукой за котелок, другой - под мой локоть, и мы вошли в здание вокзала, который изнутри был намного приятнее своей наружности, особенно обществом. Хотя вопросов, на которые я не мог найти ответов, было до хрена по обе стороны. Они так и таращились на меня со всех углов. И главный из них - что вообще происходит? 



ГЛАВА 2


Фрэйзе было двадцать семь, и он шёл к Эльзе. Но банки спирта у него с собой не было. И Эльза была совсем не безобразной, а в точности до наоборот.
Она была милой, стройной очаровательной девушкой с голубыми глазами.  А по совместительству, официанткой в кафе, куда шёл Фрейзе. 

 

И банка спирта была бы лишней. Потому что она не пила ничего крепче кефира. Совсем, никогда, ни разу. Не хотелось. И он не пил. Ничего крепкого, ничего креплёного.  Не заходило. 

 

Чуть перепьёшь, а с многоградусным у него иначе не выходило, и появлялись вертолёты. Тогда он поднимался во главе ведущего звена, и они шли бомбить унитаз. Все немногочисленные попытки заканчивались не иначе, как так. И где в таком бухалове смысл?

 

Бокал-другой сухача, в приоритете грузинское, сорта «Саперави», - делали совсем другой вечер: лёгкий хмель, приятный вкус, мягкое настроение и хороший сон. А главное, без вертолётно-туалетных последствий.

 

Но сейчас было время обеда.

 

На обед он заказал овощной салат, окрошку, холодец с хреном и компот с булочкой. Компот, как и первые два блюда, холодный, а насчёт булочки Фрейзе передумал. Всё было холодное, потому что лето сегодня было особенно жарким, к холодцу - горчица, а булочку просто расхотел. Заказ он сделал ещё утром, за кофе. И ужинал он тут же. 

 

Если из кафе повернуть налево, то в следующем доме будет его офис, а справа был его дом. И за пределы этого своеобразного тридомья он практически не выходил, без нужды. А нужды, надо сказать, случались крайне редко. Работа офисная, сон и ванна дома, еда и секс - в кафе.

 

На работе он репетиторствовал, занимался переводами, играл на Форексе, а также посредничал в сфере банковских гарантий.

 

Заказы с переводами попадали ему от случая к случаю. Не сказать, что редко, но и о постоянстве говорить не приходилось. Форекс и банковские гарантии также были доходом нестабильным, но в целом положительным и не копеечным. Лишь от репетиторства он имел постоянную денюжку, но не сказать, что большую и исключая каникулы. Но в общем, складывая все нестабильности в целое, выходило неплохо. А по провинциальным меркам, так и совсем хорошо.

 

Есть он, конечно, мог и дома. Но в кафе ему всё приготовят, кстати вкусно и недорого, с улыбкой подадут, с ней же со стола уберут, посудку за ним помоют, сексуально удовлетворят, беседой умной развлекут - сервис высшего уровня, редкий дурак откажется. 

 

Два через два он спал с Эльзой, два через два с Мирой. Обе были замужем, но, видать, не совсем счастливо. И Фрейзе был искренне благодарен их благоверным за недотрах своих половин, который ежедневно, когда и не по разу, трансформировался в его удовольствие. Когда утром, с кофе, когда в обед, на десерт, и всегда вечером, который затягивался до полуночи, а то и до закрытия.

 

Вечером он домой не торопился. Там Ксюша и дети, и собака с кошкой создавали вечное движение, вечный шум, когда громче, когда тише, но никогда покоя и тишины. И племяши, и Ксюша, жена Максима, и сам Макс, его брат, делили с Фрейзе и фамилию и три комнаты на родительских квадратных метрах, пока те жили на даче. 

 

А жили они там всегда. С возрастом старшее поколение Фрейзе разлюбио город. Потянуло к земле, подальше от суеты. Дача была приличным домом в два этажа со всеми удобствами в каких-то тридцати километрах от города. 

 

Так что все были почти довольны.

 

Конечно, Фрейзе хотелось бы спать не в проходном зале, а иметь отдельную комнату; Макс с Ксюшей были бы рады, если бы он снял отдельное жильё; а родители, чтоб дети были счастливы в своих собственных гнёздах, откуда бы слетались к ним на выходные и праздники, а городская квартира сдавалась и пополняла их пенсионный бюджет.

 

Но на отдельное жильё ни он, ни Макс ещё не накопили. Макс и вовсе не начинал, а Фрейзе начал было, да бросил. Зачем оно ему? Дома он лишь спал, да мылся. Остальное время, по большей части, проводил в офисе и кафе.

 

В кафе обед его уже ждал. Он отличался верностью слову, если сказал, что будет в час, то в час он будет. Часы показывали двенадцать пятьдесят восемь, и он был на месте. И обед был на столе. А Эльзы не было. Может. кто из поставщиков приехал. Иначе бы она была в зале. Она любила сидеть с ним.

 

Он помыл руки и принялся за еду. Всё, как всегда, было вкусно. Фрейзе уже пил компот, когда в кафе зашла девушка и подошла к его столику:

 

- Можно к вам?

 

Фрейзе оглядел зал. Зал был пуст, и все столики были свободны. Они практически всегда были свободны. Кафе, почему-то, не пользовалось спросом. Сначало это удивляло его, но он так и не собрался задаться вопросом ни почему так, ни на что, собственно, кафе живёт. Ему-то, что за дело? Ему-то даже лучше. 

 

Но сейчас он был немного удивлён тем, что девушке не понравился ни один из свободных столиков, а заинтересовал именно тот, за которым сидел он. Девушка его поняла, и тут же объяснилась:

 

- Я хотела бы поговорить с вами.

 

- Со мной? Мы знакомы?

 

- Нет, но будем. Алиса, — она улыбнулась и протянула ему руку, присев напротив.

 

Если любовь с первого взгляда существовала, то именно она и тюкнула сейчас Фрейзе по темечку, чем-то наподобие пыльного мешка, с цементом.

 

- А вот это совсем лишнее, - сказала Алиса.

 

- Что это? - сначала сипло, почти шёпотом спросил Фрейзе. Потом прокашлялся, и повторил вслух: - Что это? Что лишнее?

 

- Чувства. Мы больше с вами наврятли увидимся.


- Ваше "наврятли" - это неправильно. Правильно - навряд ли.

- Я так и сказала.

- Сказали так. А написали неправильно.

- Я ничего не писала.

- Если бы вы ничего не писали, за что бы я вас тогда поправлял?

- А, я поняла, вы шутите.

Алиса улыбнулась. Ей стало легче. Не любила она попадать в непонятные ситуации, а эта часть разговора была как раз из таких.

- Я тоже не люблю, - согласился с ней Фрейзе.

- Чего?

- Попадать в непонятные ситуации. А это мне непонятна. Так кто вы, и что вам надо?

Ворот рубашки отчего-то стал вдруг слишком узок. Фрейзе покрутил шеей, прихватив галстук рукой. Легче не стало. Но в кино, он видел, все так делали. Интересно, зачем, если всё равно не помогает?

 

- Поговорить, спросить, предупредить.

 

- О чём?

 

- Вам нравится ваша жизнь?

 

- Вполне.

 

- А как же путешествия?

 

- Какие путешествия?

 

- О которых вы мечтали.

 

- Когда?

 

- В детстве.

 

- Вот вы сами себе и ответили. Они остались там, в детстве. Сейчас меня всё устраивает. Я всем почти доволен.

 

- Ключевое слово тут "почти".

 

- Ключевое слово тут - устраивает.

 

- Тогда вынуждена вас расстроить. Скоро это закончится.

 

- Ой ли? - усмехнулся он. Весь этот разговор стал казаться ему розыгрышем. Чьим-то неуместным розыгрышем, не более того. Беспокойство прошло, но любовь осталась. Если он правильно подобрал определение вспыхнувшему внутри него чувству.

 

- Вы не заметили, что в этом кафе, кроме вас, практически никого не бывает, - продолжала, тем временем, Алиса. - А те, кто приходят, вас не замечают, будто вы пустое место.

 

- Я их тоже вижу лишь боковым зрением. Словно тени на стене. Мне неинтересны они, так почему им должен быть интересен я? А с посещаемостью, да, вопросом таким я задавался, но ответа искать не стал.

 

- Возьмите кого-нибудь, и спросите, что они видят, когда смотрят на кафе снаружи. Хоть знакомого, хоть прохожих. Их ответ вас очень удивит.

 

- И чем?

 

- Не буду бегать впереди паровоза. Зачем портить сюрприз? Тем более, что потом будет ещё интересней.

 

- И почему я должен вам верить?

 

- Вы мне ничего не должны. Придёт время - убедитесь. Просто хочу предупредить, когда вы попадёте в необычную ситуацию, не пытайтесь рассказывать правду. Ваши слушатели пропустят её мимо ушей, вы потратите время зря. Придумайте что-нибудь подходящее ситуации, что-нибудь, во что люди поверят. Не бойтесь выглядеть смешно или глупо, это вызовет доверие.

 

- А непонятное оттолкнёт?

 

- Нет, его просто не услышат, я же говорила. Вы будете долго говорить, что-то объяснять, а вас не услышат, для них вы всё это время будете молчать. И все вещи из вашего настоящего, там будут не видны. Так что со стороны, ваши манипуляции с ними будут походить на пантомиму или фокус.

 

- И куда это я попаду?

 

- Увидите. Я могла бы рассказать, но вы меня всё равно не услышите. Что можно было, вы услышали.


- Это слова. С чего мне вам верить?

 

- И то верно, ваша правда. Просто я раньше вас попала в это колесо. И у меня есть возможность кое-что вам объяснить. Никто не запрещает вам ничего. Вы можете пойти по большому кругу и во всём убедиться самому. Я лишь пытаюсь сэкономить вам время.

 

- Зачем?

 

- Я не знаю, по какому принципу отбираются люди для этой игры. Но когда-то я сама попала в неё, никого о том не прося. И мне также кое-что объяснили. Но я не поверила. И лишь набив себе целую корзину шишек, пришла к тому, что знала изначально. Не повторяйте моих ошибок. Вы мне так же симпатичны. И очень хочется, чтобы вы избежали неприятностей, которых можно избежать, если самим их не создавать, а просто принять реальность такой, какова она есть.


- Так же? - Фрейзе услышал всё, но акцентировался именно на этом. Ему-то это казалось сейчас самым важным.

 

- Да. Но, как я уже говорила, мы больше не увидимся. Где буду я - не будет вас, и наоборот. День там, день здесь. Качели

 

- В любви вообще мало толка, но она есть.

 

Алиса улыбнулась, встала, оправила юбку и была такова, даже не попрощалась. А Фрейзе услышал голос Эльзы:

 

- Привет, ещё раз. Ты уже поел?

 

- Как видишь.

 

- Жаль, а у меня тут поставщик был. Соки привёз. Пока то, да сё,- она подошла, наклонилась, положила руку ему на плечо и нежно поцеловала в губы.

 

- А почему у вас никого никогда не бывает?

 

- Ты бываешь.

 

- Ну а кроме меня?

 

- А кроме тебя мне никто не нужен, - она села рядом, подвинув его по лавочке. - Может в комнату отдыха заглянем?

 

Даже если через десять минут его должны будут расстрелять, и он мог бы выбрать: написать прошение о помиловании или заняться сексом с Эльзой - он выбрал бы последнее. А так как расстрела не предвиделось, то всё остальное тем более могло подождать.

Да, он полюбил Алису. По крайней мере, ему так показалось. Но Фрейзе был нормальным мужчиной, и легко разделял любовь и секс. И не испытывал при этом никаких угрызений совести.

На после обеда работы практически не было. Он хотел проверить пару открытых до обеда позиций. Волатильность связки этих валют, фунт-франк, и так была самой прыгучей из всех, а сегодня словно с ума сошла.   

Ещё надо было позвонить Ире. Она просила набрать её после обеда. Их банк должен был рассмотреть заявку по "Контуру". И всё говорило за то, что ответ будет положительным.

Потом, если будет не лень, то можно закончить перевод для Сергея. Он был почти готов. Так что можно было делать, а можно и подождать. Но лучше, конечно, сделать и забыть. До начала следующей недели, когда обещался быть Сергей.

А вечером он снова был у кафе.
 

Но до того, как свернуть с тротуара на дорожку ведущую в крыльцу, он остановил пару пацанов, спросил спичек, прикурил и с самым невинным видом спросил, указывая на кафе:

 

- Ребят, не подумайте ничего такого, но ответьте, что вы видите?

 

- Где, - удивились те.

 

- Вот дом стоит. В двух словах, если не трудно, опишите что вы видите.

 

Парням оказалось нетрудно. Они видели торец дома в шестнадцать этажей, выкрашенный в светло-розовый цвет. Перед домом газон, на газоне две клумбы, перед газоном - металлическое ограждение в зелёно-жёлтой цветовой гамме.

 

Ни они, ни несколько вслед им опрошенных людей, разных возрастов и социальных групп, не видели ни тропинки, ни двери в кафе, ни вывески над дверью. Да и какая тропинка, оградка же.

Он потратил на эти интервью с полчаса, после чего пошёл в кафе, по тропинке, которой не было, через дверь, которую никто не видел.

На этот раз Эльза была на месте. И сразу попала под град вопросов.

 

- Милый, я тебя не понимаю. Ты в кафе, я в кафе. Где мы тогда, если его нет?

 

- Я не знаю. Воспалённое воображение, наваждение, мираж, наслоение реальностей - я не знаю, что это. Я тебя хочу спросить. Что это?

 

- Реально то, что осознаёшь, - ответила она.

 

- Хотелось бы конкретики. - Эльза подошла, обняла его за плечи, поцеловала:

 

- Это похоже на мираж?

 

- Нет, - растерянно проговорил он.

 

- Ну вот. Не хочешь же ты сказать, что меня нет? Или ты сам с собой тут блудил? Просто жара. Вот тебе и мерещится чего нет. Я принесу тебе вина. Садись.

 

Она пошла в бар, а Фрейзе выбежал на улицу. У него появилась ещё одна идея. Он достал телефон и сфотографировал кафе. И на фото было всё так, как он видел. Это его успокоило. Но тут же появилась ещё одна идея. Он пристал к двум мужикам, что проходили мимо, показал им фото и спросил, что они на ней видят. Никакого кафе они не видели.

 

Что ж, Эльза, подумал он, сейчас ты мне всё расскажешь. Фрейзе с решительным видом повернул к кафе и чуть не упал, споткнувшись об оградку. Сматерившись, и потерев ногу в ушибленном месте, он поднял глаза. Кафе не было.

19:02

18.07.19



ГЛАВА 3


И тут я вспомнил Алису. Вот кого бы я предпочёл и не вспоминать. Эта девушка-призрак появилась в моей жизни исключительно для того, чтобы её испортить.

С последней и единственной нашей встречи я не мог её забыть. Она сидела гвоздём в моём мозгу, моей душе, вбитым в меня непонятно кем и за что. Сидела прочно, как бы не навсегда.

Если бы она была рядом, пусть и не со мной, это бы было не так мучительно. Но она была где-то там, где не было меня. А я был где-то здесь, где не было её. А был ли мальчик? -  хотелось бы задать горьковский вопрос. Но - кому?

А к чему я её вспомнил? А ни к чему. Просто  память дособирала мозаику прошлого, так бездарно растерянного мной накануне. Но казалось, что вспомнилась она мне не случайно. Словно хотела что-то напомнить. Интересно, сколько ещё осталось за пределами моей памяти того, что должно быть в ней, чего мне забывать не стоило?

С новым воспоминанием пришли и новые вопросы. Один из них я решил выяснить тут же, тем более, что ситуация позволяла, прямо-таки напрашиваясь на выяснения отношений, как пьяный леший в кабаке. И я бросил в своего собеседника каменюку проверки:

- Простите меня, что-то я задумался. Так на чём мы остановились?

- На третьей стопке, - улыбнулся он.- Я решил не прерывать расспросами столь важный для вас сейчас приём лекарств. Теперь, вижу, можно и поговорить. Вы, наверное, уже догадываетесь, что мне крайне интересно будет услышать ваше объяснение случившегося.

- Ох, Сергей Андреич, - вздохнул я, - кто бы мне что объяснил. Я был бы этому кому-то крайне признателен.

- Давайте начнём с имени. Представьтесь и будем, так сказать, знакомы.

- Фрейзе, - с лёгким поклоном я чуть оторвал седалище от стула.

- А имя-отчество?

- Вот чего не помню, того не помню. Но раз вспомнил фамилию, думаю, вспомнится со временем и всё остальное.

- Будем надеяться.

А ещё я вспомнил, что знаю английский как минимум на девяносто шесть процентов. Вот почему я нашёл, что сказать там, на площади. Но почему не смог понять ответ? Что ж, спишем на ту же амнезию, что поразила меня. Шаткое, но пусть хоть какое-то объяснение.

Да, Алиса, да, ты была права, сколько сказано слов, а всё впустую, как и не говорилось. Значит, всё, что меня связывает с прошлым моим будущем для настоящего моего прошлого - табу.

Нет, я бы и не стал выговариваться, если бы помнил твои предупреждения, сразу бы проверил и успокоился. А так,что вышло, то и ладно. Всё равно ничего не исправить. Прошлого не вернуть. Хотя - как сказать. Если его не вернуть, то где я?

- Вы позволите, - я кинул вопросительный взгляд на колбу с водкой.

- Не трудитесь спрашивать. Пейте. Но смотрите, как бы лекарство не стало ядом. Не выпасть бы вам опять из реальности. И чем вы занимаетесь, господин Фрейзе?

Наливая водку, отправляя её в рот, ставя стопку на стол, закусывая, делая всё это как в замедленной съёмке, я раздумывал над ответом. Когда водка пробежала по пищеводу и упав в желудок, отзвонилась мне о прибытии на место, я ответил:

- Мне поставили смертельный диагноз. Сказали, что осталось жить меньше полугода. Тогда я продал дом, я сам из Перми, - сказал я, надеясь, что мой собеседник там не был, и друзей знакомых в том городе не имеет, - и поехал в путешествовать. И не помер.

Представляете, врачи ошиблись. А я уже пропутешествовал почти все свои сбережения. А вчерашний конфуз и совсем выбил у меня почву из под ног. Теперь у меня ни денег, ни документов. Ума не приложу, что делать.

- Что ж, если я взял на себя труд участия в вашей судьбе, то пока так оно и будет. А там посмотрим.

- Премного вам благодарен. Надеюсь, что смогу достойно оплатить вам ваши расходы и доброе ко мне отношение. Может, немного расскажете о себе? Для общей, так сказать, картины.

- Что же, извольте. Зовут меня Григорьевым Сергеем Андреевичем. Я сын местного купца, Текутьева Андрея Ивановича. Очень известного человека в этом городе, и очень богатого. Благодаря ему, кстати, железная дорога прошла через нас.

- А должно быть иначе?

- Да, могло быть иначе. Но случилось так, как случилось. И папенька сыграл в этом деле не последнюю роль. Как и во многих других местных начинаниях.

- А почему же у вас фамилии разные?

- Потому что я ему  сын, но неофициальный, непризнанный. Поэтому, от батюшки у меня только отчество, да деньги. Деньги хорошие, так что жаловаться не приходится. Но для людей, я ему никто. А сейчас батюшка при смерти. Вот я и приехал. Сам живу в Омске. На зерне спекулирую. Но тянет. Чувствую, что не своим делом занимаюсь. А что своё - не знаю. Завтра встречаюсь с отцом. Если что даст, там и думать буду. По завещанию-то мне ничего не отпишется. Доброе им превыше всего.

- А вы не стесняетесь мне так открыто об этом рассказывать?

- Не знаю почему, но - нет. На чём основана такая моя уверенность, я, признаться, не могу себе ответить. Но мне кажется, что судьба нас свела не зря. Есть у неё что-то для нас на двоих.

- Вы-то мне точно в нужный час встретились. Не будь вас, куда меня этот таракан бы утащил - одному Богу известно.

- Алексей Петрович? - рассмеялся Сергей Андреич, - да, колоритный персонаж. И упёк бы. Но страдает чеховской падучей. Читали про городового?

- А как же! Сам про то же самое подумал, когда меня с ним обстоятельства свели. Кожей чувствовал - хочет съесть, да боится чего-то. А потом из разговора его с вами и понял всё. А он в курсе ваших дел?

- Нет. Но мы с ним давно знакомы. Вернее, не с ним, его я знаю недолго, а с его сестрой. Она в Омске живёт. Замуж туда выдали. А её сын - мой однокашник. В прошлый мой приезд я с ним был тут. Вот с дядюшкой его и имел честь познакомиться.
 
За столом всё было съедено, но не все допито. Однако, организм на дальнейшее возлияние выразил решительный протест: на горизонте появились вертолёты. И когда Сергей Андреич взялся налить мне, я отказался.

- Я вообще-то водки не пью. Потому что получается всегда нехорошо. Вот и вчерашнее - в подтверждение. Вино, другое дело. Ин вино виритас, как говорится. Как лекарство, если говорить вашими словами, она была в строчку, но я уже чувствую себя вполне исцелённым.

- Тогда, может ко мне? Вы бывали до этого в Тюмени?

Бывал ли я до этого в Тюмени? Да я тут родился. Выйди из вокзала, перейди площадь и там, за тополями, будет стоять мой дом. На сейчас, в прошлом, где я находился, это был жилой дом для работников винных складов, а в будущем, это дом при пластмасс заводе, куда меня привезли с роддома. Он был один из первых кирпичных домов в городе. Поэтому я бодро ответил:

- Никогда.

- Если честно, то ничего и не потеряли. Городишко ещё тот: пыль да вонь летом, непролазная грязь весно-осенью, и только зимой как-то смотрится. Да смотреть не очень хочется. Холодно. Такие морозы, бывает, завернут...

- Мама не горюй!

- Что?

- Ничего. Так, к слову пришлось. Выражение такое есть. Прилепилось ко мне, я и вставляю теперь где попадя, и где нет.

- Интересный пассаж. - Он поднялся: - Тогда, едем. Я живу в меблированных комнатах Крутикова, на Голицинской. Это вам ничего не говорит, но место приличное. Там я вас оставлю, а сам к батюшке наведаюсь. Договорились как бы по делам. Мы же с ним за компаньонов числимся. Боюсь, что в последний раз свидимся. Сильно плох.

Экипажем мы добрались до знакомого мне, по прежней будущей Тюмени, двухэтажного здания на Первомайской. Тьфу, Голицинской. Улица была при фонарях и мощеная. Однако, остальные улицы по которым цокали копыта нашей коляски, были до ужаса пыльными, с канав несло несъедобным. Всё окрест было деревянное и кособокое. Если уж в конце двадцатого века Тюмень всё ещё носила гордое звание столицы деревень, то откуда брала начало эта "столичность", я видел сейчас собственными глазами.

Пока ехали, Сергей Андреич досказал свою историю. Вырос он без от отца, в Омске. Не далеко, не близко. Жил с матерью. С родителем виделся всего несколько раз за жизнь. В деньгах не нуждались. По окончании классической гимназии поступил в Московский университет, а вернувшись пошёл в помощники к компаньону Андрея Ивановича, где со временем стал управляющим, а потом и выкупил долю компаньона.

Мать была с ним в Москве, и он хотел там остаться, но отец был против. Сказал, что денег на там не даст. И они вернулись в Омск. По возвращении мама умерла.

- Вот как-то так, - закончил Сергей Андреевич, ударив перчатками по свободной ладошке.

В одно копыто с окончанием рассказа, мы добрались до места. Добирались не известным мне маршрутом, а вкруг.

Моста, привычного для современного жителя, как оказалось, тогда ещё не было. На первом этаже дома  располагалась лавка, на втором комнаты. Никакого шик-модерна я там не обнаружил, но всё было, действительно, вполне прилично.

Просто всё познаётся в сравнении. Видел в Москве, в музее, коляску Павла Первого. "Запарожец" и тот комфортней будет. И на порядок. А когда-то этот сундук в позолоте, возил первого человека в государстве, помазанника божьего. Так что вот.
21:53
18.07.19



ГЛАВА 4


Тридомье, его тридомье, уютная гавань, в которой он бросил якорь, думая, что это навсегда или, как минимум, надолго, перестало быть для Фрейзе точкой покоя. По стенам его крепости поползли предательские стрелки излома. Мир, ставший ему родным, на глазах начал таять, словно снеговик по весне. Ещё немного и в город войдут передовые отряды перемен. Канонада беспокойства уже не утихала, разрывы проблем были всё ближе. И он не придумал ничего лучше, как бежать.

Его давно, но безуспешно звали в Москву.

И Пётр, Петя Самойленко, однокашник по универу, который часто подкидывал ему работу по переводам. Заказы брал на себя, а переводы поручал Фрейзе. делал он это, чтобы с оплатой проблем не было. Процент себе за это брал малый, а при переезде обещал свести напрямую. Он говорил, что и с репетиторством проблем не будет. Можно работать в компании, можно и самому. Но лучше комбинировать. В этом он тоже брался помочь. И всё это только потому, что помнил добро. Они были хорошими приятелями в студенческие годы, и Фрейзе не раз его выручал. А теперь Петя хотел отплатить ему добром за добро. Хороший  он человек. Редко кто в наше время так долго будет настаивать на чём-либо, что ему самому не очень-то и надо. Я предлагал, ты отказался - твоё дело, пока.

И Маша, с которой он часто взаимодействовал по гарантиям. Она нет-нет, да отдавала ему какие-то заказы, с которыми не успевала сама. Она и с Ирой его свела. И хотела видеть его в столице, не понимая, что он забыл в своей пусть и мегаполисной, но один чёрт провинции. Она хотела расширяться, но как компаньон онлайн он был ей не интересен. Руку надо держать на пульсе, а на таком расстоянии сепаратизм неизбежен. Поэтому, на пока, она за рамки товарищеских отношений не переходила. Другое дело, если бы он был рядом.

И Григорий, менеджер из компании "СмартТрастТрейдФорекс", не прочь был с ним посотрудничать. Он считал Фрейзе неплохим трейдером, и считал, что тот может не только сам торговать, на доверительных счетах, но и преподавать в его воскресной школе для начинающих. Для торговли, казалось бы, личное присутствие было не так и необходимо, но как и Маша, в этом деле он предпочитал иметь человека под боком, а не за тысячи километров. Про преподавание онлайн и говорить не приходилось. Пробовали. Не прижилось как-то.

В общем, все предпосылки для переезда были налицо, но желания не было. Фрейзе всё устраивало и так, как оно было. До поры, до времени. Однако, с мимолётным появлением в его жизни Алисы, всё пошло как-то не так. Кувырком. В тартарары. Начиная с кафе. С потерей кафе, обломалось и питание, он привык к кухне, что там была, а на новом месте не нравилась ни она, ни цена на неё, ни обслуживание, а главное, обломался секс. Что-то нового не находилось. Со временем, что-то бы да нашлось, но того единения всего со всем уже точно было не достичь. Это было определённо. Тут ещё, ко всему прочему, пришло письмо с уведомлением о поднятии арендной платы за офис. Это стало последней точкой.

Фрейзе позвонил всем. Все были рады. Особенно брат. Ему он не звонил. Ему он мог сказать это лично. И получил горячую братскую поддержку всем своим положительным мыслям на этот счёт. Брат был в нём уверен, брат держал за него кулачки.

Билет на "самолёт с серебристым крылом" был заказан, дата определена. Он хотел позвонить своим ученикам, но вспомнил, что летом у него их нет, а осенью, скорее всего, не будет уже его самого. Но свято место пусто не бывает. Найдут другого. Однако, смс он решил всё-таки, если всё с переездом сложится, разослать. Зачем людей обламывать, если можно этого не делать. Если для этого что и нужно, так потратить совсем немного времени на набор сообщения и подбор телефонных номеров в рассылку. Чтобы не пришли они ничего не ведающие к нему золотой порой начала учебного года, а его и след простыл. Некрасиво как-то, не по нему.

Но это было дело неопределённого на пока будущего, а в настоящем он сел на самолёт, удобно устроившись в кресле. По радио кто-то что-то говорил. Он прислушался:

- ...во время полёта запрещается употреблять спиртные напитки, как принесённые с собой, так и приобретённые на борту! - интересно, подумалось ему, кто будет приобретать втридорога здесь, чтобы пить где-то там и потом?

Вырулили на взлётную полосу. Попросили отключить мобильные. Глянул на время: шесть-десять. Отключился.

У соседки справа была непозволительно-очаровательная грудь. Просто неприлично как симпатична. Соседка смотрела в иллюминатор, Фрейзе - в её декольте.

- Какая прелесть! - воскликнула она.

- Нет слов, - согласился он.

Смотрел, смотрел и заснул. Спал крепко, но коротко. Часто просыпался на поесть, на туалет, на просто так. Засыпал, просыпался, засыпал, просыпался, засыпал, просыпался и вдруг всё - выспался! А тут и на посадку пошли.

Долетели. Сели. Встали. Позади, без малого с лишком, четыре часа от дома. Фрейзе включил смартфон: шесть-сорок. Три с половиной часа полёта за тридцать минут: даёшь пятилетку в три года! Эйнштейн, старик, ты был прав: всё относительно.

- Наш самолёт совершил посадку в аэропорту "домодедово", - сообщил голос из воздуха. Раздались аплодисменты. Традиция такая оказывается есть, благодарить пилота за то, что не убились.

По выходу в зал, Фрейзе был встречен Петей и отвезён к Маше. Петя и рад был бы приютить его у себя, но сам с семьёй жил в съёмной однушке. Пятым там его видеть не хотелось ни жене Петра, ни ему самому. А у Маши была для него готова отдельная, да ещё двухкомнатная квартира. Квартира её сестры, уехавшей отдыхать. Квартира правда была в Люберцах, но за то рядом с метро. И все опять были довольны. И без «почти» на этот раз.

Не откладывая дела в долгий ящик, он в этот же день встретился со всеми с кем хотел, получил заверения в готовности выполнить обещанное, произвёл с ними некоторые расчёты вероятных доходов, оценил предлагаемые рабочие места, а после посмотрел несколько вариантов возможного места жительства. Каждый, и Петя, и Маша, и Григорий, как оказалось, озадачились и этим вопросом, как узнали о его желании перебраться в первопрестольную. И у каждого было по нескольку вариантов. У кого реальные адреса, у кого знакомые риэлторы, которые могли подыскать варианты, да так, чтобы потом не появилось каких-то проблем.

За этим делом он и провёл в разъездах ещё три дня. А вечерами ужинал. Первый вечер с Машей, второй с Петей, третий с Григорием, а четвёртый с симпатичной девушкой в кафе на Арбате. Цены там кусались, но девушка этого делать не стала. Больше того, оказалась экстремалкой, и позволила ему себя полюбить прямо в туалетной комнате, в одной из до блеска надраенных кабинок. Опыт Фрейзе понравился. Девушка тоже была на высоте, показала хороший пилотаж. Решили продолжить знакомство, зачем и обменялись на будущее номерами телефонов. На том он и покинул Первопрестольную.

Лишь один вопрос остался непонятным ни ему, ни его московским товарищам: зачем он поехал обратно на поезде?

1. Блажь.

2. Дурь

3. Жалко денег стало.

4. Другое

Ответа не было. Ни у него, ни у того, кто был не он. У всех тех, кто был не он. И он...

Так, стоп. Сначала. Впрочем, ладно. Всё же всё поняли?
1:31
19.07.19




ГЛАВА 5


Четыре предыдущих главы я написал давно до этой. И встал. Не писалось дальше. И сюжет какой-никакой был и намётки, а не заводилась машинка, хоть ты тресни.

Не знаю, может то, что я очень хотел написать, я уже написал? Не заметив. А остальное было для антуража, и стало не нужно. Как выпил ты литр воды, с жары и жажды, и стал безразличен к остальному озеру, которое ещё вчера готов был выхлебать до дна.

Или просто не умею я длинно, не графоманит меня на толстовские портяночные тексты, и я бы с миром упокоился на довлатовских лаврах, но, желательно, прижизненно.

В общем, встала стройка.

Хорошо, что за свои строил. И недовольных дольщиков не было за этим простоем. А, однако, не спалось мне спокойно, на этот недострой глядючи. Я с одним таким, новым зданием дома печати в третьей столице, скока лет рядом прожил?

Много. Долго.  Но сетка точно сам не вспомню. В ынэт лезть нада. Да неохота, чёт. И то верно, кому надо, тот и сам с усам, захочет - найдёт.

Вот с этой стройки, с этого забора зелёного вокруг, с этой недостроенности общей, временного как постоянного, я и не люблю, наверное, неоконченных дел.

Да, замахнулся на большое. Но раззамахивался. А выкинуть жаль. Нра мне то, что получилось. Особенно, про прошлое когда. Вот я и решил закомпромисситца. И в этой главе накидать то, что думалось, дорогу замысла своего вам тут постелить, накидать разметку мыслей, расставить знаки судьбы, да и открыть движение.

А поедете, нет - это уже ваше дело. Тут вы в своём естественном праве. Главное, что я ленточку перерезал, речь толкнул, аплодисменты сорвал, а дальше - трава не колосись.

Итак,

Алиса эта, девушка из прошлого. Она качалась на этих качелях времени с кем-то другим. Но этот другой выпал на очередном солнышке, и куда его унесло - не суть. А важно то, что следующим её сокачельником стал, Фрейзе. Я, то есть.

Жизнь интересная началась, полная всяких фокусов. День ты там, в прошлом, день тут, в настоящем. Чего бы ты, например, не брал отсюда туда, там не видать, но работает. И наоборот. Я так оттуда хавку прихватывал. С местной - ни в какое сравнение.

Чо исчо?

Денег мой новый друг получил норм. И ему так показалось, и мне. Но это, понятно, категория оценочная. Поэтому, вот вам точная сумма - сто тысяч денег. Тех, двухглавых денег.

А они, если кто чего не слышал, не читал, повыше доллара какова котировались. А потому что не абы какие рубли, ассигнациями, там, серебром были, а золотом, батюшка мой. Сто тыщщ золотом.

Вот и грю, норм.

Однако... можно тут и это слово ввернуть. Однако, если считать от тех мульёнов, что у тятьки были, процентами, к примеру, то совсем бедненько вышло. Но

доброе имя и стоит дорого.

Дальше?

Дальше мы уехали в Омск. Я в очередной раз попытался рассказать своему новому товарищу свою историю, и у меня опять ничего не получилось.

Но только я, поглядев на одного там провидца, сам начал как бы не правду говорить, а что-то типа фантастничать, фантастинировать, так меня услышали.

Войны, космос, Сталин, Горбачёв, США-СССР - слушали и аплодировали моей фантазии.  Я стал завсегдатаем различных вечеров, в самых уважаемых домах города.

А вы знаете, что в Омске жил частный слон? А он был. У одного купца. В Омске крепостного права не было, поэтому и дворян на пальцах перечесть. А силой и правдой, честью и совестью - числились купцы.

Правда, по-настоящему если только и были чем, то силой. А в остальном, в большинстве своём, верно - только числились. С помыслами и тогда было не очень. И с правдой. Она и тогда у каждого своя была. А лицемерие и фарисейство на каждой сцене в первых ролях.

Одним словом, народ от нынешнего если и отличался чем, то только тем, что они жили там, а мы - здесь. И здесь, и там - разных хватало.

Жили мы в Омске у Сергея. Дом его был за нынешним зданием музыкального театра. Деревянный, но добротный и двухэтажный. И там, на линиях, в частном секторе, вот сильно-то ничего и не изменилось. Сто лет, как и нет. А в соседях - Сорокин. Местный писатель. Занятный персонаж.

С домов купцов, поэтов и прочих салонных посиделок, я перебрался в залы. Мы начали зарабатывать. И неплохо. О нас начали писать. Нас стали звать, и мы тронулись в путь. Обратно в Тюмень. Потом дальше, по трансибу. И скоро-нет, были в Москве.

А там и Питер, а там и революция.

Мой друг был со мной до конца. А в революцию так и не поверил. И ни рубля за кордон не отправил, как я его, хоть на часть, не уговаривал.

Так и сгинул в водовороте случившегося после того, как я, простите мне мой непатриотизм, с Родины свалил. Не поехал он со мной. Больше мы не виделись. И как я его потом не искал, всё тщетно.

Покатавшись по Европе и помня, что будет дальше, я свалил в Америку.

У меня в арсенале были уже отработанные программы по росказням о будущем и фокусы. Я же мог брать с собой из мира в мир, что угодно. Беру к примеру доску. Обыкновенную доску, скажем, сантиметров семилесяти. Кладу руки на концы доски, и прошу какого-нибудь силача из публики суметь сжать мои разведённые руки.

Я не произвожу впечатление сильного человека, поэтому желающий находится. Он-то доску не видит. А сжать не может. Удивление. Конфуз. Восхищение.

Так-то.

Или я сажусь на воображаемый, как им кажется, велосипед. И уезжаю от них, прямо по воздуху.

Аплодисменты, браво! - за ними я, собсно, и ездил. Денег хватало. На приличную жизнь хватало.

Но славы мало всегда!

Пока я мотался туда-сюда, я много читал. Образ жизни обязывал. А если ты много читаешь, и у тебя неплохая память, то ты и много знаешь. Закономерность.

Ещё сделал себе Шенген, и в Штаты визу. Здесь я не работал. Просто закапывал золото там, а тут выкапывал.

А в Америку я поехал на спор. Захотелось с одного немца толстопузова спесь сбить. Зарубились мы на всю его недвижимость в США против всего, что есть у меня.

Думаете, неравно? Неравно. Но опять-таки как посмотреть. Он ставил лишь какую-то небольшую часть того, что есть у него. Я ставил всё.

Мы ударили по рукам, что я окажусь в Нью-Йорке быстрее, чем лайнер, на котором отплыл в Америку младший сын этого фрица. Кстати, Фриц. Три дня как отплыл. А я должен был встретить его на пристани.

Я выторговал ещё одно условие, что если вдруг встретить не смогу, но оставлю ему записку у начальника порта, то пари я выиграл. Понимаете, почему. Но всё обошлось. В день прихода лайнера я был на причале. И встретил.

Просто здесь я сел на самолёт и перелетел океан. И ещё несколько дней ждал. Заранее перелетел, чтобы исключить всякие случайности.

В Америке, взяв за старт немецкое барахло, я решил поиграть в бизнесмена. Но это мне быстро наскучило. Естественно, я разбогател. Читай здесь, прикладывай там - ума не надо.

И я вернулся было к гастролям. Но надоело, что ли. Короче, я взял и женился. У меня был дом в пригороде, автомобиль, выходы в свет. Но главное у меня была жена и две очаровательные двойняшки.

Что меня подвигло? Алиса. Она выпала с качелей. Мне дали нового солнцедруга. ну как дали, просто я оказался вдруг за его обеденным столом, и, несмотря на все его против, рассказал о том, что его ждёт.

А потом женился на Алисе. Я же её любил, как вы помните. Да, все мы мужики такие, любил её, но в других женщинах себе не отказывал.

А вы знаете, какие у тебя могут быть женщины, когда у тебя есть деньги? Поэтому не надо мне тут морализаторствовать. Сам, знаете ли, умею. Намастрячился.

Всё мы с Алисой думали, как наша жизнь сложится, когда и я перестану прыгать. Где окажусь? Вдруг там, в будущем. И поэтому не теряли ни одного дня, каждый день превращая в сказку.

А потом началась война.

И я, не тот который пишет это, а Фрейзе-я, пошёл на войну. Представляете? На ту.
Перелетел в настоящем в Москву обратно, замастрячил себе тут документы, и пошёл призываться.

И не просто там кем-то призвался, а замполитом, потому что лучшее, что я умел, так это рассказывать про будущее. Убедительно, с кучей мелких деталей и конкретизацией дат. Немного, правда, подкорректировав будущую реальность.

Народ верил. Ему надо было верить, с этим легче было умирать, когда знаешь, что не зря.

Люди разные были. Говна тоже не мало. Но народ у нас, что надо. Хороший народ, надёжный. А женщины - самые лучшие. Мне можно верить. Уж я то их повидал. Разных.

А после войны вернулся к своим, и узнал, что их больше нет. Нас вычислили инквизиторы времени, или как их там зовут. Они исправили возникшую ошибку - детей, которые не могут родится от человека, родившегося на несколько десятков лет позже них.

А заодно и Алису. Потому что только она и могла мне родить, сокачельница моя. Остальные женщины в том мире, в том времени детей от меня не могли иметь.

Я оxeрел, поседел, заболел. И всё, что я успел, пока не помер, так это написать книгу, чем-то похожую на эту. Но не чтобы опубликовать, а чтобы передать себе. Тому, кто ещё не свернул на дорогу в прошлое.

В Америке чего только нет. И, кроме прочего, есть служба доставки. Конкретная такая служба. Када куда Нада, так и доставят. Точные, как мои командирские часы. А они у меня - Швейцария отдыхает.

И вот одной из этих контор, не буду вас утруждать её названием, я и поручил доставку посылки с моими воспоминаниями о возможном будущем адресата.

И когда я садился в поезд, на котором я должен был надраться, потеряться, и проснуться в фонтане, ко мне подошли два товарища и передали бандероль.

Идея та же, что в фильме "Назад в будущее". А что, правильная идея. Грех было, в моём случае, не воспользоваться ею.

Я сел в поезд и начал читать. Когда я закрыл последнюю страницу, в моё заоконье въехал перрон. На перроне был вокзал. На вокзале вывеска с названием города.

Нет, эта была не Тюмень. Это...

Впрочем, без разницы. Что главное, нажраться я успевал. Оставалось выбрать.
15:16
14.06.2020



КОГДА ТЫ СТРАННЫЙ


Утро. И я не знаю у кого как и когда оно начинается. Но я знаю когда и как оно начинается у меня.

У меня оно начинается, когда я проснусь. Классно? А то! Согласен. Ладно, я не против, завидуй.

А потом я бегу. Три-пять? Нет, семь дней уже бегаю. Результатов пока никаких. Я даже весы из-под кровати не доставал. Всё и так видно. Особенно, когда бегу. Чую, как землю подо мной гиппопотамит.

Да продлит Аллах дни всеми хвалимых наших правителей, придумавших повышенный режим подготовки к ЧС. Такое не каждый выговорит, а уж придумать мог только он - могучий государственный Ум.

Именно могучий, именного государственный, и именно с большой буквы. А где восклицательный знак? Ну почему всегда так, ничо нельзя не проверить: где не проверил, там косяк?

Так вот, чтоб им так жить, как я сыром в масле катаюсь. Пятнадцать кило накатал, пузо горкой. На сегодня в планах пойти прикупить чего приличного, а то на собеседование пойти не в чем.

Не влазю ни во чо!

Есть пара вещей безразмерных, но в них только к бомжам на помойку если тока пойти наниматься. Там посмотрят на меня, да ещё, чего доброго, и помогут. Оденут, бедолагу, с барского плеча.

В общем, встал я такой счастливый, когда проснулся, пробегемотил свои два км с отдышкой, да в душ пошёл. И понял, что щётку я всё ещё так себе и не купил, а та, что есть...

Нет её, короче. Выбросил я её. Вчера. Чтобы вот точно не забыть купить новую, когда пойду в магазин. В магазине был, щётку не купил.

И тут меня осенило такая простая мысль, что я на момент так и замер статУей, с открытым ротом и вывернутой ладошкой вверх, согнутой в локте рукой.

Мысль была проста, как три рубля, и тем гениальна. Когда я отмер, то вернулся в комнату, натянул шорты с футболкой, воткнул ноги в тапки, и через десять минут стоял голенький под тёпленькой водичкой и чистил зубы новой щёткой.

Я гений!

И как этого не видят эти бюрократы из книжных издательств, не кидаются меня, жарко и аргументированно, разубеждать в необходимости убрать кавычки со слова «творчества» моего?

Это наверное, потому что я и не отправлял им ничего. А зачем, если и так всё понятно. Чо занятых людей от дела отвлекать, перед редактором краснеть. Стар я для такого. А то и ваще промолчат, как потом от такого позора перед собой отмыться?

В век ынэта всё проще. Сам написал, сам отредактировал, как мог, сам на сайте разместил - и всё: ты опубликован, тебя читают. Правда, кажется мне, что боты, но да это неважно.

Сегодня 28 новых читателей и 46 прочтений всех произведений. И это за день. Понял, да? Вот это важно. Я удовлетворён. Не совсем, канеш, и завтра на этом месте может быть и ноль. Нутк это будет завтра. Там и побазарим.

А пока душ принял, зубы почистил, о чём-то там подумал. Мысли, большей частью, разновекторные, нешелушённые. Из серии «Что ты несёшь?» А я ещё тот несун. Сам поражаюсь что откуда берётся.

Вот ты скажи, что ближе к любви: минет или брак? Не думал. А я подумал. Откуда, зачем? Почему пальцем в жопу - это проктолог, а хером - опустили? Какая разница кто кому зачем в жопу что засовывает? А она есть. И я феерический долbоёб, если сам не понимаю таких простых вещей.

А все детские вопросы? На них же так толком никто никому и не ответил. Ну там, почему и кто слона назвал слоном, а у жирафа шея длинная? И почему дядя Бог хороших людей забирает, а плохие живут, и другим мешают?

Вот зачем я себя записываю. Чтобы у врача, психиатрического, был готовый на меня анамнез, когда у нас с ним случится рандеву. А оно случится, с такими-то мыслями.

Их много, таких мыслей, у меня. Читайте и обрящете. Одна другой... витееватей, так скажем. Начинаю я их думать в душе, а заканчиваю в туалете.

Не знаю почему, но туалечусь я после душа. Понимаю, что по всем санпинам и прочим гигиеническим вывертам с подвыпервертамии наоборот как бы логичней будет, но ничего поделать с собой не могу.

Ещё с рабочих пор так повелось. Я вставал как можно позже, И на всё про всё у меня было времени, что не было. Просыпался, ставил чайник и в душ. Пока душусь, чайник уже свистит.

Я завариваю в турке кофе, докипячиваю. Молотый. Когда с корицей, когда с молоком, когда тёртые шоколад с орехом. К корице можно добавить гвоздику. А можно корок апельсиновых. А когда просто сахар, а когда и совсем просто, без ничего, чёрный. В общем докипятил, секунда-другая, и в туалет.

А потому что сходить, посрать, зачёркнуто, личинку отложить, зачёркнуто, подумать по-большому у меня процесс небыстрый. Встанет, и не туда и не сюда. А мне немного и выбегать, электричка ждать не будет. Кофе горячим прогреваешь тогда инсайд свой, за молитвой, и, глядишь, процесс пошёл. Как пендель волшебный.

Молитва не молитва, но посидим так за кружечкой на блюдечке, у меня и столик там откидной имеется, покурим, да парой мыслей перекинемся, пока зрею. Где он укорит, где я покаюсь. Бывает и попрошу чего. Он не жадный, даёт. Правда, не то, что просишь, обычно. Ну да он лучше знает, что мне надо.

Так, вру я.

Ни на каком унитазе ни с каким богом я не встречаюсь. Официально заявляю, последние три куплета, это подстава завистников и клеветников моих. Кто так делает, тот не я.

Вот чесслово! Ща тока пальцы закрещу.

Видел как съехал? Сейчас уже не знаешь кого бояться. Слово простое, как шелуха от семечки, сплюнул неосторожно, мимо урны, и уже какое-то меньшинство обидел, оскорбил в самых лучших чувствах, самых светлых мечтах. А уж если большинство, тогда иди и сам убейся головой о стену.

А тут сам бог! Хула на бога - куда похабней? Всё, от православных чекистов потом не отбрехаться будет. Припрут хоругвием к стенке, и анафема тебе, сердешный. И никто те не поверит, что ты, мол, не хотел. Что ты так-то кэмел, а не верблюд какой. Похож просто.

Им же, чекистам, на флаг-то глубоко и с прибором. Главное, чтобы власти побольше. А за мировую революцию ли, свободу, равенство, братство, или за отца небесного, брата нашего Иисуса - тебе пуля в лоб, после поломанных ребер и психики, лучше кого другого объяснит. Любого убедит. Насмерть.

Вот о чём я? Чо опять понес? Малюта, ёпт, Скуратов. А ты говоришь!

Не хочу ни собеседования, ни работы. А надо. Раз нет деревушки с речушкой, и синекуры какие где и есть, так не про нашу честь, то и давай, горб подставляй. Куй чужое богатство за бездарно потраченное на них время.

Ты им, избранным, возможность жить как они хотят, за твой счёт, а они тебе пенсию с удивлением: как жизнь прошла, а я где был? А всё потому, что не нашлось тебе дела по душе, превратив которое в работу, ты ни дня не будешь работать.

У меня, хм, не было такого. Не случилось как-то, не срослось. А знаешь, надо деньги посчитать, варианты прикинуть. Вдруг, да получится ещё побездельничать. Очень уж мне просыпаться, когда просыпаешься, а не по будильнику, понравилось.

Это, как я понимаю, для меня, по крайней мере, первый шаг к душевному покою. Реально, как на другие рельсы переходит твой мир. Перезагружается в какой-то другой реальности. Ты живёшь для себя. Каждым движением, каждым вздохом. И это опупеть, как нужно, как важно, как здорово!

Чего? А Х его знает.

Кививавера, как говорят французы.
Поживём - увидим, переводим мы.

А да, я ж постригся. Говорил те, нет? Вот, говорю: постригся. Какое-то амбивалентное у меня отношение к нынешнему отражению в зеркале.

Да ничо я не выпендриваюсь. Амбивалентность - двоякое отношение. Третьего дня сам только услышал. Вот и пользуюсь, пока не забыл. Не тебе же одному умным быть. Я тоже хочу. Если не быть, так казаться. А чо, нельзя, что ли?

Ты ж видел какие у меня патлы были. И борода. Нет ничего. Спортивная канадка с чёлкой, бритый подбородок и армейская окантовка сзади.

С одной стороны как бы ничо, особенно на следить за ней. Не надо каждый день шевелюру эту стирать, шампуни изводить. Расчёски, причёски - тоже досвидос.

Но с другой, мой внутренний хомячок остался крайне недоволен результатом. И я с ним где-то солидарен. Но все претензии к себе. Всё сделали, как сам просил. Вот и получилось так.

Как? Я же говорил, амбивалентно.

Мать родная, бли-ин! Ты время видел? А чё молчал? Я ж говорил, мне завтра на собеседование. Точно, о невозможности моей работы в очередной зазнавшейся конторе.

Не знают, просто, кому отказуют. Локти потом кусать будут, слёзы плакать, но все зря. Потому что поздно. А это - ад. Ад и есть, когда поздно.

Ад - это тогда, когда никогда навсегда!

Не пойти? Нет, нельзя. Я ж обещал. А кто они такие, чтобы я своё слово об них нарушал? Тем более, када прикупился, по такому случаю, выходной парой нового размера. Хороший повод выгулять обновы.

Всё, бай. Извини за сумбур. Да-да, твоя правда, у меня иначе и не получается.

Чо? Ага, к чёрту!

Своим привет.

Передам

Ну, как всегда - на созвоне?

ОК.
2:12
16.06.2020.



ПОЛЛЮЦИИ БОЛЬНОГО РАЗУМА


На дворе сложная геополитическая обстановка, а у меня сына в армии. Так что меня волнует больше всего? Правильно, чтобы не было войны. Особенно на Дальнем востоке. Мы с Японией не враги, а с Китаем - друзья! И до дембеля, чтобы никаких изменений!
7:29
16.06.2020


***

- Смотри, значит, где тут как и почему. Я те на пальцах. Как человек, я искренне сочувствую простым американцам, в связи с той котовасией, что у них там ща творится. Как и всем другим, кто там сейчас, где льётся кровь.

А вот как их теоретический противник в вероятной будущей войне, если она, тьфу-тьфу-тьфу, не дай бог случится, где Америка главный запевала в своре "наших западных партнёров", я просто обязан подливать масло в огонь этих их противоречий. Потому что, чем хуже у них, тем меньше им до нас.

Признаюсь те честна, в войне цветов, хоть чёрный с белым, хоть радуга с классикой, хоть зелёные с кем, я - за оранжевый. Оранжево-леопольдовский: и пусть всем будет хорошо!

Но если так никак, то выдал бы каждой недовольной бибизянке по паре штук баксов, и отправил бы в мозамбик. Или где кого там с пальм тада поснимали.

Потому что не должны люди, которые никогда не были рабами, требовать  извинений у тех, кто никогда не был рабовладельцем.

А билет - пожалуйста!

Каждый имеет право вернуться на родину.

За такое восстановление исторической справедливости, я только «за». Двумя руками и с ноги.

Конечно, я расист. Ненавижу! И евреев, и нигеров - ненавижу. Одни убили Христа, другие Тупака. Кто из них прощения. просил?. Никто. До сих пор. Так что фак им, а не извинения на коленях!

Но, если чо, я те ничо не говорил. А если и говорил, то не я. Ты меня не пишешь, случаем?
7:38
16.06.2020


***

- В корень зри. Я ничего  нового тебе не скажу, никакой тайны не открою, тебе это любой, не то что полковник, капитан подтвердит. И не обязательно боевой. Стратегию и тактику ведения боя в подобных условия знает - уже Чапаев!

Сравнять эту новоявленную Малороссию, или как они там себя называют, даже при всём нашем к ним расположении, заподлицо с ничем - дело техники.

Бах, бах и в дамки. Меня отправь, я и то всё сделаю как надо. А там спецы и поумнее меня водятся. А значит что? А значит не надо. Ни мира не надо, ни войны, ни пожара, ни залить - пусть угли тлеют. Когда подраздуем, когда притушим. Но угли нужны. На них что те, что другие, каждый свою картоху печёт.

Помнишь, как в том фильме, где Янковский был Мюнхаузеном, герцог Броневой говорил: "Война это... война"!

А там всегда сначала политика. Одни убивают друга друг, другие, за их спинами, бабло пилят. Как в шахматишки режутся. Гроссмейстеры, мать их. Да все хороши. Там каждый, в кого ни плюнь, даёт сеанс одновременной игры на нескольких досках.

И сношают друга друг с переменным успехом, нетрадиционалисты. А мрёт солдат. Вот кого жалко, так всех, кто под пулями живёт. Но больше всех - их матерей. И сколько двухсотых они ещё слезами своими польют, пока эти пиdорасы, свой гамбит разыграют - одному Богу известно.
7:51
16.06.2020


***

- Про поправки хочешь узнать моё мнение? Ну лови, сравнивай. Все темы для поправок вполне решаются на уровне федеральных законов. А то и того, чего уже насочиняли - вполне могло бы хватить. Было бы желание исполнять.

А вот про верховенство нашего закона над ненашим - это штука нужная. Слабые мы были, когда писали этот основной закон государства нашего. Вот и написали, как нам диктовали, что кто-то, кто не мы, может указывать нам, как жить.

Понимаешь, не уговаривать, не криком брать, а по закону. По нашему закону. Нас нашим же законом и иметь. Полная херь. Согласен, рубить надо, как борщевик, такое дело, под корень.

Чтобы я ещё законститустил?

А ответственность государства за здоровье детей. Так их застраховать, конституционно, чтоб на всё хватало, чтоб не собирали для них с миру по нитке, чтобы не мёрли они в очереди на операцию.

А про Путина я и сам не знаю, если честно. Жалко его. Совсем у него не осталось тех, на кого опереться можно, выходит. Кому трон можно оставить на время, как в прошлый раз, а потом без проблем получить обратно. Иначе, чего бы было огород городить?
8:28
16.06.2020


***

- Этот ваш Василий Петрович, занятный персонаж. МИД, разведка, ФСБ?

- С чего вы взяли? Нет, конечно. Он у меня, так сказать, зам по хоз.части. В своём деле, я вам скажу, дока. Одна беда, поболтать любит. Спасу нет. Балаболка. И всё с таким апломбом, как министр с трибуны.

- Мьда, я заметил.

- Что, и вас уже успел очаровать?

- Не то слово!
19:21
16.06.2020


***

Тут одной брошенке, с Рублёвки, три ляма муж бывший в месяц определил. Три миллиона рублей в месяц. Мало, говорит. Она, понятно, говорит, не он, жадюга. 

Квартира, дача, машина, всё евронорм, естественно, и три ляма, плюсом, на прокорм.

- Но я не смогу прожить на эти деньги, - жалуется она корреспонденту, ломая руки. И в глазах тоска. Такая, что веришь - не проживёт. Не деньги это, слёзы.

А потом думаешь за себя, и понимаешь, что, пусть и поначалу, пока во вкус не вошёл, но мне таких деньжищ, и в год за глаза будет.

Помните анекдот?

На улице шум, революция набирает силу. Внучка декабриста спрашивает у служанки:

- Что там, милочка?

- Народ бунтует, барыня.

- А чего хотят эти люди?

- Чтобы богатых не было, - отвечает служанка.

- Странно. А мой дед, - пожимает плечами старушка, - хотел, чтобы не было бедных.

Думаю, если кто-то решил совместить одно с другим, то я бы в его революционерскую ячейку не вступил, трусю, но в душе был бы со всем к нему сочувствием. Вот прям чую, как дурнеет кровь моя. И хочу, да не могу иначе. На людях-то ещё ладно, держусь, лицедею, а про себя-то чо врать, кому?
19:52
16.06.2020


***

Матерясь дождём по скользкой глине,
За нос водимый смехом лешего,
Выбирал из тысяч зол - посередине,
В толпе напрасно рыща меньшего.

Я до скрежета зубов нетолерантен,
Живьём съедает ненависть меня,
К зажравшимся не по талантам,
Дохренабаблаиметелям.

Я, в начале прошлой революции,
Был бы тем, кто резал их,
И хлещут из меня полюции,
В - жаль, не вещих - снах моих.

Разрушая прежнее до основания,
Я бы с киркой в первых рядах,
Разрываемый от желания,
В диком плясе прыгал бы на костях.

Ненавижу, ненавижу, ненавижу! -
Люто сердце, беспощаден взгляд...
И я снов других уже не вижу,
Душу всю изъел мне злобы яд.

Амбиций полный под завязку,
Прозябаю в низших я чинах.
Мечт вчерашних выцветшие краски,
Свесив языки, висят на фонарях.

И ничего с собой поделать не могу,
Разуверевшись и в Бога, и в себя,
Всё мне кажется - мир у меня в долгу,
Посмеялась надо мной судьба.

Бродит эта мысль во мне давно,
У печи, разлитая во фляги.
И не благородное вино
Черти выгонят из этой браги.

А чё, а и пойду-к я на кулички,
Там, на дне, я к небу без обид...
Ну, как самогонка? А дайте спички,
И пусть всё синим пламенем горит!



САМЫЙ ОБЫЧНЫЙ НОРМ


Человек платит за эмоции. Чтобы он не покупал, в конечном счёте, платит он за эмоции. Золото для индейца, в его системе координат, по его шкале ценностей, было менее важно и интересно, чем бусинки из разноцветного стекла, что им предлагали в мену нашедшие их континент европейцы.

И никто тут не прогадал.

А главное, что все были счастливы: моряки, думая, сколько они чего купят на то золото, что так негаданно попало им в руки, индейцы - бусикам. Меньшей ли ценностью обладали эти дешёвые стекляшки не где-то там за океаном, а здесь, на их земле, среди их народа, в орбите их богов?

Я не удивлюсь, если сами-то индейцы дураками, как раз, считали далеко не себя!


*

Помнишь, милая, скока радости было в осколках пивной бутылки, одинокой пуговице и фантиках, тщательно закопанных в секретик? А сколько восхищения в глазах подружек, когда ты с ними делилась этим секретиком? И секретиков этих, в женщине, от маленькой девочки до глубоких седин, никогда не должно быть мало. В них же радость. А радости не может быть мало. Так пусть её будет много!
13:44
17.06.2020


***

Она почти никого не любила, но если это случалось, она была искренна, и отдавалась вся, без остатка. Как дура, как баба.
(с)

Удивляя своей способностью найти серое на сером. Найти и выделить. Взять эту раскраску, раскрасить её красками своих мыслей, надежд, мечт и устремлений, а потом удивляться результату. Но от осинки не родятся апельсинки. И кусок стекла, закрашенный серебрянкой останется тем, что он есть, кого бы не отражал.
13:22
17.06.2020


***

Я самый обычный норм. Я родился в самой обычной норм-семье, в самом обычном норм-городе. Ходил в норм-садик, учился в норм-школе, закончил норм-институт. Норм работа, жена, дети. Норм работал и норм отдыхал. Всё и всегда у меня было норм. Может не лучше, но и не хуже, чем у других. Посередке. Где весело, где грустно. Где подешевле, где подороже. И так, и этак, в общем. Но не серо. Средне не значит серо. Норм - это не стагнация, норм - это стабильность. А стабильность - это уверенность. Уверенность в себе, в людях, что тебя окружают, в том, что всё будет хорошо, всё будет норм.
13:07
17.06.2020


***

У моей, в телефоне, на экране, у иконки каждого сайта или приложения, где ей может прийти сообщение, есть добавка, сообщающая сколько у неё скопилось этих неотвеченных сообщений. И там - ТРЁХзначные числа! были бы. Если бы счётчики не останавливались на 99+.

И у меня только один вопрос!

Как? -

предскажете вы, и будете неправы. Это не тот вопрос. Этого она и сама не знает, я спрашивал. А я не знаю, люблю я её или боюсь.

И вот этот вопрос меня напрягает.

Если она может спокойно смотреть на эти значки, что для меня, лично, заместо красной тряпки тореодора - не ведьма ли она?

Ага, прямо спросить. Не ответит, хрен с ним, не первый раз, привыкли. А как, если - да? Это хорошо или плохо? Или хорошо, пока рядом, и пипец тебе, старый трусливый немолодец, если вдруг-нет, даже только подумаешь в сторону двери, взгляд бросишь?
12:29
17.06.2020

***

Ограничивать себя сразу никак низзя. Резко, это плохо. Я знаю. Чесна-чесна. Я и пить бросал, и курить, и жрать как не в себя. Жысь такой серой станет, что неинтересно будет ею заниматься. Во всём нужна постепенность. А мы и никуда не торопимся, поэтому - всё успеем!
22:41
16.062020


***

Да брось! Дом не мой, жизнь не моя. Куда я тебя приглашу? Нет, твоё счастье где-то не здесь.
20:38
16.06.2020


***

Вчера мало бегать, так дал ещё десяточку в пешем, так сказать, строю. За весёлыми разговорами, в хорошей компании, как-то и не заметил, что натёр себе даже не мозоль, а Мозол целый. Пробежка, понятно, отменилась. Какие тут кроссовки? Но у нас есть велосипед. И тапочки. Восемь км до Мытищ, к брату, восемь, потом, обратно. Употелся, не то слово. Что в баню сходил. Ещё и седалище, после этой спортивной,  с позволения сказать, сидушки болит, ноет. Хожу кавалеристом, нараскоряку. Не сидушка, а пытушка. Но я жив, и это уже хорошо! Ищи, как грицца, позитив в мелочах - и будет тебе счастье!
20:24
16.06.2020



***К! - И? ВСЁ?


Как только мне, не знамо с каких щей, вдруг кажется, что у меня всё норм, как тут же случается он:

Ху-як!

Словно гонки вспотевшего разума голой задницей по ледяной горке...

Ху-як - и ты понимаешь всю хрупкость бытия;
Ху-як - и жизнь снова становится плоской;
Ху-як - и ты опять в точке сингулярности,
в самой её
Жжы.

«Мы просто пчёлы!»

Вотшобтебяполбусковороденью!
14:31
24.06.2020


***

В городе моей юности
Забытые прыщавые мечты
Выедают меня до глупости,
До тошноты.

Мне всё хуже и хуже,
И капельки яда стекают с души.
Шею потуже:
Глазки навыкат - чудо как хороши.

Этот город - тюрьма!
Возвращение было ошибкой.
Пуля в рот от ума,
Рот кривится улыбкой.

Этот город - болото!
Как легко не ступаю,
Я всей тяжестью бегемота
Всё глубже в него влипаю.

Сумбуризация вчерашних параллелей -
Мой выверенный, твёрдый шаг,
Под песни в стельку пьяных менестелей.
И два шага назад.

В гараже, на балконе, на даче, в кладовке...
Забитые пылью...
Я нашёл их под дулом винтовки...
Эти серые в бурых пятнах крылья.

А за окнами хлопьями падает снег -
Вот такое хреновое лето!
На  снегу, враскоряку, лежит человек,
Вернее сказать, теперь уже мёртвое тело...


***

Здравствуй, што ле, город моей нерадости. Не, я понимаю, что друззями нам не быть. Ну а что, если не дружить, но и не вражить? Просто представь, что меня в тебе нет, что мы, как и прежде, живём в параллельных жызь-вселенных. Вот я, например, тебя уже не ненавижу. Я знаю, что это ты виноват в том негативе, что переполнял наше существование, твоя энергия, энергетика, твоё желание подчинить, поработить, и мой против этого протест. А в ответ, и я бы легко тебя уничтожил, будь на то у меня руки нужной длины. Но теперь, знаешь, нет. Постарел, помудрел или просто уровень тестостерона упал, а может и без «или», кто его знает, но мне кажется, что всё у нас может получится. Жаль, если не так. Мне всё равно надо. Извини, дела. Так что, хошь-нет, встречай!
20:37
24.06.2020


***

Бессмысленно мне говорить, что город - это улицы, дома, машины люди; что это социум, география; что наделять его мыслями, чувствами - это к психиатру. Бессмысленно, но вы можете. Говорите, ваше право. У каждого индивидуума есть неотъемлемое естественное право судить окружающий его мир с его собственной точки зрения. Ведь реально то, что осознаёшь. И какова реальность, такова и оценка. Так что, говорите, что хотите, но знайте, тут я с вами несогласный: город - личность, он - живой!
20:56
24.06.2020


***

А мама продала дачу вместе с фасольницей, стаканами в подстаканниках, чайником на подносе и подборкой «Роман-газеты». Дача была одна на всех, но эти мелочи были частью моЕй дачи, создавали уют моего сердца. Наряду с комнатой на веранде, печкой, дедовой кроватью с периной, баней и туалетом у малины. Но дачи больше нет. Так чего цепляться за волосы на отрубленной башке?
Прошлое - прошлому. Надо освобождаться от якорей. Рухлядь на свалку. Очистите память. Не загромождайте проход. Дайте дорогу новому. Пусть мёртвые хоронят своих мертвецов. Лангольеры, вперёд!
22:56
24.06.2020



ЗАСОЛЯНИВ ПАРУ МЫСЛЕЙ


Сижу на кухне, печатаю, что читаете, а за окном бахает салют. Минут десять уже. Кем, кому и по какому поводу - поди знай. Ладно бы видно было. А так - баба Яга против! Подайте мне перо, бумагу, я буду кляузу писать.

Стоп!
Отставить!
Тпру, лошадка!

Во-первЫх, оказалось, что с окна не видно, а с балкона вполне. Пошёл, поглазел. Красива. Масштабна. Долго. Но, один чёрт, салюты, это не моё. Любые.

А во-вторых, я вспомнил, это был тот салют, что не случился девятого мая, и вместе с парадом, как бедный родственник, нашёл себе другую дату. Благо, люди незаржавевшие нашлись, помогли. В общем, утром парад, вечером он.

Поэтому ладно, унесите чернила, заберите перо. Кто властям на власть жалуется, какой дурак? Да и главное же не дата, а что не забыли, так же? Так.

Кто сказал нет?

Не уносите бумагу. Думаю, всё же есть, чем мне её заанонимить мелким бисером. Нынче спор с властью - это априори непатриотизм. И с такими уродами, что пачкают своими ротами наши святыни, нам не по пути. А без кляузы как партия разберётся, кому с ней не по пути?

Вот исполню свой долг патриота и гражданина, а завтра с утра, первой лошадью, на дачу.

Дача у нас хороша!

Дача она у нас, как определение, а по сути - дом в деревне. Хороший дом, с бруса. И двадцать соток земли под ним. Баня есть. И посадки. И грядки. И картоха. Мангальная зона. Хоз.постройки, в разных видах, с кирпича.

Водопровод, правда, летний. Так на то и дача. Зачем деньги на зимний выкидывать? Что на ветер, лишние траты. По той же причине и туалет на улице. Зато два. Кирпич с деревом. Стульчаки, что трон. Один в гараже, в нём и свет есть, другой на отшибе, у малины.

Там газетки стопочкой лежат на полистать. Старые, пожелтевшие. Новости из прошлого. Наберёшь малинки в кепку, сядешь там барином: ягодку кушаешь, куришь, прессу изучаешь. Ляпота, солнышко светит. До главного может и не дойти.

Интересно читать, когда знаешь наперёд как всё будет. А там ещё только предполагают, спорят, обсуждают. Ты на них, как на детей неразумных улыбаешься. И в щель за участком присматриваешь. Дверь на верёвочке, как на цепочке. Чтоб дым выходил, чтоб обзор был. За роднёй смотришь, за гостями. Не я, так кто? Они такого без пригляду наворотить могут, что и за три жизни не разгребёшь потом.

Итак,

«Я, как верный сын своей страны, гражданин и патриот, преданный делу партии и правительства, и лично товарищу Путину, да продлит Конституция годы его правления, на пути к благоденствию нашей Родины, куда ведёт нас, под его началом, наша истинно народная власть, девизом которой есть слова: «справедивость и милосердие», с единственной целью изобличения врагов Отечества, предотвращения их подрывной деятельности и пресечения их коварных происков, спешу, анонимно, сообщить...»
0:07
25.06.2020



ГРУСТЮ, МАЛЬВИНА, СКУШНА МНЕ.


Каждой Мальвине по Буратино!
(С)


***

Какое всё-таки разное это «хорошо». Вот глянь на меня какой бомж, так у меня всё вполне ОК. Да и не бомж. Процентов пятьдесят населения нашей необъятной, глянув на мои активы, скажут, что я блажу.

А я грустю.

И это тока у нас. А есть ещё Индия, Африка, Гондурас опять-таки/"нет, не ту страну Гондурасом всё-таки назвали, не ту!"/, ну и прочие другие разные территории, где народу живётся не в пример xepoвей даже наших бомжей.

А я грустю.

Надо же, вот сам не знаю, что со мной? Но хочется, чтобы это моё «хорошо» исчо хорошее было. И сыто мне и тепло, и любимо - чё б выпендриваться, да?

А я грустю.

Интересно, а где-когда на хотелки уже не цыкать надо, а головы сворачивать этим мЕчтам перелётным? А то одна, помню, довыхотелась. С корытом. Вот так - совсем не хочется.

Но вообще-та, если чесна, то это, наверное, дождь всё. Я всегда грустю, когда он. Когда он, когда небо серое. Серое небо - это не моё.
27.06.2020
15:09


***

Серое небо, свинцовые тучи, унылость во всём, на что не посмотрю. Или я через неё смотрю?

Лежу тюленем на диване, депрессирую, бессмысленно перетыкиваясь с канала на канал. Не в поисках интересного, а так, просто. Потому что всё неинтересно, потому что всё говно! И скушно. Всё. Вообще всё: даже есть, даже бабы - куда дальше?

Чёртов дождь!

Звонит мама по Скайпу из Болгарии:

- Ты как?
- Я норм.
- А то дождь...
- Нет, правда, всё о'кей. Как сама?

Звонит по WhatsAppу брат из Москвы:

- Ты как?
- Я норм.
- А то дождь...
- Нет, правда, всё о'кей. Как сам?

Звонит сына с Дальнего востока. По телефону. За мой счёт. Денег, видать, надо. Кто ж без дела родителей беспокоит?


- Ты как?
- Я норм.
- А то дождь...
- Нет, правда, всё о'кей. Как сам?
- Бать, ты, это, денег мне не кинешь?

Хм.

Родня.
Беспокоятся.
Эка раскидала жызь.

Но ща стока придумок, если хочешь поговорить, что трудней найти, как отмазаться, когда не хочешь этого делать.

Конечно, кину, куда я денусь. Побрюзжу вот немного, для порядка, и кину. Батя же! Имя помню, день рождения помню, денег мало, но даю - так что, не просто батя, а отличный батя!

Нет, не погундеть низзя. Иначе это уже непорядок. А порядок нужен, без него всё посыпется. Нарушить раз, нарушить два - и быть беде, наступит хаос. А в мутной воде и дела мутные, и время сырое.

Не каждому по душе, по совести, по сердцу. Если есть. Не все лицемеры, деляги, чиновники. И не все из «не всех» - бойцы, чтоб за дело правое мечом помахать.

А депрессняк пройдёт, куда денется. Не впервой. Плавали, знаем. Рассосётся серость эта, выглянет солнышко, и можно будет жить дальше.

Как бэ.

У меня давно уже всё так - как бэ. Не глубоко, не высоко. Не хорошо, не плохо - как бэ.

И пусть:

не хочу выше, когда есть вероятность упасть, не хочу лучше, когда может быть хуже. Устал я сражаться, покоя хочу.

Состояние:

хочется, чтобы кто-то погладил по головке. Как дитя меня обнял бы, прижал к большой тёплой сиське и погладил. И чтоб никаких поганых мыслей, типа какую из двух гладить-то? Никакого секса шоб! Простая человеческая ласка.

Да всё у меня работает, не язви. Как у той сволочи, что может, да не хочет. Не хочется.

Пятый десяток всего - а не хочется. И баб люблю - а не хочется. Вот почему либидо не колесо? Спустило - накачал. Знаешь, каким страшным становится мир, когда либидо спускает? Как только ты перестаёшь хотеть, то видишь всё как оно есть на самом деле.

Так что лучше смотреть на эту сказку страшную через несгибаемый стояк, даже если тебе не дают, чем видеть сущее насквозь. С либидо любое «как бэ» немного, но лучше. С либидо всё лучше. А оно спускает. И это вгоняет в депрессняк.

Хотя, может быть, и правда непогода виновата. Вот распогодится, душу просушим на солнышке, а там, между делом, и порасспросим Тортиллу. Она всё знает, старая. Пока же - корвалолу и спать. Какое кофе, совсем сдурел, Буратино, трухлявый?!
19:50
27.06.2020



АПОТМСПОЛТИПП


- А что такое Апотмсполтипп?
- Насколько я знаю, это одна из производных бошетунмая. Деградивная форма. Тупиковая ветвь. Временная трансформация последнего, в призме некоторых перпендикулярных параллелей сознания в разных точках вселенной.
- Вот как вы умеете всё объяснить простыми человеческими словами! Я просто завидую вашим детям, профессор.
20:05
27.06.2020


***

- Василий, это прорыв!
- Нет, это порыв.
- На сделать?
- На подумать.
- Та шо вы мене путаете? Ведь от порыва до поделать - только жопу оторвать!
- Кто вас так безбожно обманул, как девушку на сеновале лунной ночью? Это от порыва до подумать - и то, бывает, жизни мало. Но хоть и много, а меньше, чем от подумать до поделать. На порядок. Если не больше. Так что, если посчитать что есть, да пересчитать что было, перемножить, да прикинуть одно к другому - так может второе без первого и не стоит.
- Это как вас понимать?
- Да никак не надо меня понимать. Всё, буфет закрыт - берите комплекс!
20:23
27.06.2020


***

Ехать некуда. Так что сиди на жопе ровно. Потому что хорошо там, где нас нет. А мы есть здесь. И везде будет как здесь. Если мы приедем в тот там, где нас нет, то хорошо там уже не будет. И не догнать его, от себя не уйдя. А от себя не уйти, себя не бросить. Разве что с моста. Но тогда ты точно, без всяких «если», попадёшь туда, где плохо было и до тебя. И будет с тобой. И будет тебе. Хуже, чем там, нет нигде. Но если тебе будет от этого легче: там, в конце концов, окажутся почти все. А хорошо будет, как всегда, там, где нас нет. Нет, это не диалектика, это судьба. Счастье должно быть в тебе, а не где-то. А нет в тебе места для счастья, то и ехать некуда, понял?
22:48
27.06.2020



ПОКА БАБОЧЕК НЕТ.


Тараканы заполонили мою голову. Кишат прям, сил нет. Тащут и тащут туда чего-то, а потом хрустят этим. Громко хрустят. Люди уже внимание обращать начали. О чём я думаю, чем таким хрустит моя голова? А это не я, это они!

И никаким дихлофосом этих мозгохрустов оттуда не вытравить. Каким говном их только не травили, поверь мне, а они усы прижмут, переждут, и айда по-новой.

И только бабочки могут меня спасти. Бабочки - первое средство от этих паразитов. Бабочки в животе - пустота в голове.

Пустите бабочек!

Пожалуйста!

Этот хруст сводит меня с ума!

Я хочу бабочек!

Они такие милые, такие красивые. Порхают, порхают, порхают. И дарят счастье, и дарят радость! А тебе так легко, так просто, так хорошо, что кажется - так не бывает. Но - бывает. И ни фига это не сказочка. Я знаю, я помню.

Да заткнитесь вы, черти! Ну хоть потише хрустите, а? Дайте поспать!
29.06.2020
1:00



ПРАВИЛЬНОЙ ДОРОГОЙ ИДЁТЕ, ТОВАРИЩИ(!,?)


Я знаю:
Ему
бесконечно близки
мысли
народа нашего.
Я верю:
здесь расцветут цветы,
сады
наполнятся светом.
Ведь об этом
мечтаем
и я
и ты,
значит
думает Путин
об этом!

Я знаю:
грядущее видя вокруг,
склоняется
этой ночью
самый мой лучший на свете друг
в Кремле
над столом рабочим.
Весь мир перед ним —
необъятной ширью!
В бессонной ночной тишине
он думает
о стране,
о мире,
он думает
обо мне.
Подходит к окну.
Любуясь столицей,
тепло улыбается он.

А я засыпаю,
и мне приснится
очень
хороший
сон.

05.07.2020
05:49

- Чё за хрень? А кто будет отвечать за Чернобль в Арктике(Норильский никель)? За сбитый Боинг над Донбасом? За развал экономики и сельского хозяйства? За разграбления страны? Что мы отставим детям? Думайте, а потом пишите!

- Не поверите, всегда так делаю. Думать - это у меня в заводских настройках. И - что за тон, позвольте полюбопытствовать? Хотите дискутировать - прошу. Но в рамках приличий. Недопустимость подобных указующий перстов: что мне когда и где делать - одно из непременных условий диалога. В чужой монастырь, так сказать. А не нравится - пройдите мимо. Зачем портить себе карму? Однако, мне кажется, имеет место недопонимание. Это не моё стихотворение. Это стихотворение Евгения Евтушенко. Посвятил он его Сталину. Ещё при жизни последнего. Я просто поменял имена. И думал, что эта аллюзия и мой сарказм понятны. Если нет, то надеюсь, что этим комментарием я расставил точки над i.

Я знаю:
Вождю
бесконечно близки
мысли
народа нашего.
Я верю:
здесь расцветут цветы,
сады
наполнятся светом.
Ведь об этом
мечтаем
и я
и ты,
значит
думает Сталин
об этом!

Я знаю:
грядущее видя вокруг,
склоняется
этой ночью
самый мой лучший на свете друг
в Кремле
над столом рабочим.
Весь мир перед ним —
необъятной ширью!
В бессонной ночной тишине
он думает
о стране,
о мире,
он думает
обо мне.
Подходит к окну.
Любуясь столицей,
тепло улыбается он.

А я засыпаю,
и мне приснится
очень
хороший
сон


YOU ж NOW


Убитых словом, добивают молчанием(с).


***

Нет, Питер я не люблю. Впрочем, не за него самого, а за Балтику. Вот, что я точно не люблю - Балтику. Я там натурально гнию. И душой, и мясом. Есть, конечно, и мазь Вишневского и водка есть, но если можно без этого, так лучше без этого, не правда ли? Ладно бы, если любишь, тогда и перетерпишь: язвы смажешь мазью, душу водкой - но когда этого нет, к чему тогда весь этот мазохизм, да ещё и за твои же деньги?
9:29
05.07.2020


***

Звонок. А я никого не жду. Глянул, счастье. Сердце бешенно заколотилось. В глазах туман. Воздуха не хватает. Рука не думая потянулась к цепочке.

Стоп, бандерлог!
Онотенадаа?
Куда ты?

Счастье - это, да, всегда здорово, крышесносительно, лучше лучшего и выше неба - а то как же! Но для тя - и ужас, как коротко. You ж know. Крайне. Однозначно. Всегда. Без исключений.

Чего не скажешь про запой в тоске по нему: отсюда и в вечность. Ты однажды проснёшься, а счастья уже нет. Ушло, просочилось, испарилось, растаяло. И как всегда по-английски, и как всегда не пойми почему. Ни поцелуя на прощанье, ни записки. Ау!

Тут глазок потемнел. Счастье, оно ещё и глупое. С той же стороны ничего не разглядеть, это каждый ребёнок знает, даже не помню со скольки лет. Но ещё, темный глазок - это отличная мишень: точно знаешь куда стрелять, чтобы наверняка.

Нуткчо?

Момент истины?

Цепочка или всё же кольт?

Звучит барабанная дробь - иииииии...
22:37
05.07.2020


***

Там паслись стада недоенных возможностей и непуганых мечт. Там было всё, как я люблю. Такие люди, как я люблю, такая погода, как я люблю, такая природа. Такие дома, улочки, воздух, уклад жизни, да и сама жизнь. Там было всё, как я люблю. Кроме меня.
8:10
6.07.2020


***

Как бы тебе объяснить, вот хочется, чтобы было как в первом, и иногда бывает, но чаще, как во втором. Бывает, но не хочется. И виолончель, виолончель, виолончель.

...

А, ну тогда, конечно, ты меня сейчас не ферштейн. Чёт туплю. Я бы сам ничего не разобрал. Вот ссылочка:

https://music.yandex.ru/users/maxmartx/playlists/1003


Послушай, и всё станет ясно. Наверное.

...

Как ничо не нашла? А как ты искала?

...

Попробуй тогда вставить в командную строку, а не в поисковую. Сверху страницы.
8:20
6.07.2020


***

Беспутейность, белебердийность её головы страшила. А вкупе с некрасивостью - отталкивала. И ворота на засов. Но пришёл он и всё встало на свои места Пазлы сошлись. Мир обрёл смысл.

А потом он ушёл.
Навсегда.
Его не вернуть.
Наговорил много.
Громко.
Зло.
Не слова - ножи.
Как убил.
И хлопнула дверь.
Аривидерчи, детка!

Он больше не видел себя с ней. А она, как оказалось, уже не видела себя без него. Солнце зашло. Она стала тенью самой себя. Пришло время на собственном опыте проверить, а лечит ли оно?

Дай-то Бог!
15:12
6.07.2020



ЦИТАТНИК. глубоко вдохни, медленно выдохни


воздух улице.


***

Чукча не читатель, чукча писатель.


***

Лети, сокол, не всё брюхо стирать.


***

Я несу чушь и стараюсь её не расплескать. Потому что хороша только  полная чушь.


***

Переживи всех.
Переживи вновь,
словно они – снег,
пляшущий снег снов.

Переживи углы.
Переживи углом.
Перевяжи узлы
между добром и злом.

Но переживи миг.
И переживи век.
Переживи крик.
Переживи смех.

Переживи стих.

Переживи всех


***

Не спрашивайте, какую часть в жизни мужчины занимает секс. Спрашивайте, какую часть в сексе мужчины занимает жизнь.


***

Становится чудовищно щёкотно и неприятно, когда во мне начинают искать не меня. Щёкотно, но не смешно. И меня начинает безобразить. И я выхожу из себя. И во мне не остаётся никого. Весь наружу. Страшное зрелище. Мой вам плиз: не ищите во мне никого, кроме меня. Во мне других нет!


***

В условиях реальной психиатрической угрозы, два полка моих «я», были срочно преобразованы в бригаду.


***

Я хочу теплых, душевных отношений и миллион долларов. Шучу. Отношения необязательны.


***

Терпеть  не могу  это состояние: ждать как будто уже нечего, а всё равно ждёшь.


***

Брожу тёмной ночью
при полной луне.
Не спится, не спится,
не спиться бы мне.


***

Дисфория — пониженное настроение с раздражительностью, озлобленностью, мрачностью, повышенной чувствительностью к действиям окружающих, со склонностью к вспышкам агрессии, — со мной всё ясно.


***

Эгофобия - это отвращение к работе. Всё думали, я просто ленивый. Хер там! Я болен.


***

Чем меньше  сделаешь сегодня, тем меньше завтра исправлять.


***

Реально бесит это дурацкое чувство, когда пытаешься поступать с другими так же, как они поступают с тобой, но становится стыдно.


***

С возрастом все мои отговорки свелось к одной: мне - похеру.


***

Отстанься!

~~~~~~~~~~~~~
Закавычено
09.07.2020
16:32



ВРАЗЛЮБОВЬ. наречие пустоты


Через не могу я ещё могу, а вот через не хочу - уже не хочу.
11:19
3.08.2020


***

Я не хочу - прекрасная в своей лаконичности фраза. Не понимаю, почему её перестали воспринимать весомым, самодостаточным аргументом, и обязательно нужно объяснять причины, уточнять мотивы, приложить эссэ на пяти страницах...
(с)


***

Она ждала, ждала до тех пор, пока ждать стало некому. Да и некого. Время оно того... всех с Богом сводит.
11:20
3.08.2020


***

Жыzь прошла словно в ожидании чего-то.
Не пойми чего, не пойми зачем.
Шла, шла, шла и прошла.

Вдруг.
Вся.
Почти.
Не дождалась.

И ключевое слово тут...
Нет, не то...
И не это.

Ключевое слово тут: нахуя?
22:41
4.08.2020


***

«Жыzь прошла словно в ожидании чего-то» - штамп? Штамп. А что не штамп? Всё есть повторение. Всё уже было. Всё уже сказано, сделано, пережито. Но не тобой. И не здесь. И не совсем так.

Но "не совсем" - чуть-чуть, совсем.

А что поделать, если так оно и есть: почти так, почти есть?

Зачем каждый раз изобретать велосипед, зачем искать другие слова, если эти подходят лучше других и лучше других понятны - только потому, что они уже сказаны?

И что, что не тобой, и что, что много раз? И что, я спрашиваю? А ничего. Мелочи это. Страшно другое. И важно другое: что прошла; что не дождалась; что навсегда; что никогда. И это...

«Туалетная бумага «Papia» - потому что вы достойны большего!» - да телевизор, а ты как всегда прав, распиzdeлся я чё-та. Пойду-ка, чайку поставлю.
22:58
4.08.2020


***

Остатки чести бились насмерть.
Но с кем - мне было не видать.
Фонарей
в душе моей
как прежде – не было,
так и сегодня
фиг.
15:17
9.08.2020


***

Перефразировав кого не помню точно
и что дословно,
но

«ещё в воскресенье вечером мне кажется, что возможно всё».

А потом, да, наступает понедельник, и - ничего не начинается. Всё как всегда: серо, пошло, обыденно, навсегда.


***

Скушно, батенька! А не выпить ли нам? А не выпить. Бросил же. Как - зачем? Скушно стало. Да-да: серо, пошло, обыденно. Навсегда?
17:22
09.08.2020


***

Мне одному после слов психиатра: «Что вы так нервничаете, голубчик?» - хочется его съесть? И не спрашивайте меня где и когда он задавал мне этот вопрос. Укушу, бля!
19:50
09.08.2020


***

Я мог бы стать богом. И стал! Нет, не надо рубашки, доктор, я съем таблетки. И микстуру выпью. Сам. Вот. Но только то, что я чаще Галлилей, чем Бруно, правды не отменяет. Нет, доктор, это я не вам. И не себе. И не я. Ветер, осень, старый дом.
20:22
09.08.2020


***

Может ли Ланцелот победить дракона? Может. Но не дракона. И не в этот раз. И не Ланцелот. И не победить.
(с)


***

- Чо, служивый, научился уже людей-то презирать?
- Ты, что ли, человек?
- Научился.
14:18
11.08.2020


***

Всё решает послевкусие. Во всём. Всё зависит от того, что почувствуешь после. После общения, после поцелуя, после ссоры, после кофе, после взгляда. И это «после» во многом является определяющим.
(с)


***

А почему? А потому что через не могу я ещё могу, а вот через не хочу - уже не хочу!

Где связь? А нет её. Мысль просто классная. Оченрамне. Люблю когда такое надумывается. Сразу кажешься себе выше, глубже, цельнее. А может и есть: выше, глубже, цельнее. А может и не может, а только кажется. Кстати, цельнее - так правильно говорить? Некстати? Даипох. Ты это, знаешь чо, давай ещё раз. Подожди, я глаза закрою:

Через не могу я ещё могу, а вот через не хочу - уже не хочу!

Да-а-а...


***

Сплошная, одним словом, щедринсалтыковщина, да салтыковщедринщина, куды ни харкни. Гоголь, вобщимь.
14:55
24.08.2020