Ленин рык, Ленин кык, Ленин рыкыкык

               
                (почти документальное повествование)

   К сожалению, идея этого рассказа не пришла ко мне в голову. Великолепную историю я нашел на просторах Интернета и лишь слегка развил ее. Надеюсь, все так и произошло. Или почти.
               
                ***

   Простой народ обожает купаться в сиянии славы известных личностей. Как мотыльки слетаются на свет керосиновой лампы, чтобы отблески ее огонька отразился на их крылышках. Взять автограф, сфотографироваться (лучше, в обнимку)… А уж коли удастся выпить под разговор со звездой, то это уже верх блаженства — есть о чем рассказать родным и знакомым.
 
   Не счесть, сколько талантов съемочных площадок, театральных подмостков и стадионов сгубила подобное проявление народной любви.
               
                ***

   Теплые лучи позднелетнего солнца освещали «стены древнего кремля». Александр Васильевич Кармышев, подобно некрасовскому Морозу-воеводе, «дозором обходил владенья свои». Заложив большие пальцы в проймы жилетки, Кармышев прохаживался по брусчатке Красной площади, зорко поглядывая по сторонам.  В костюме тройка, галстуке в крупный  белый горох, завязанным большим узлом, Кармышева издали (да и вблизи, тоже) было легко спутать с Владимиром Ильичом Лениным. По причине теплого дня, знаменитая кепка торчала из кармана брюк и солнечные лучи ласково оглаживали сверкающую лысину. Благодаря поразительному сходству Александр Васильевич работал Вождем мирового пролетариата. Ну, как работал? Скорее, подрабатывал. График выхода «на службу» был свободным, налогов в государственную казну он не отчислял, поскольку не числился в индивидуальных предпринимателях и не состоял в Союзе театральных деятелей России.
 
   Работа была несложной: сфотографироваться с желающими (в обнимку такса была выше), сказать пару-тройку исторических фраз, добавив ленинскую картавинку, вскинуть руку в направлении зари светлого будущего. Доход хотя и был невелик, но стабильный. Особенно по красным датам советского календаря.

   Сегодня была пятница, Мавзолей не работал и жаждущих припасть любопытствующим или преданным взором к телу Вождя не предвиделось. Хотя, гости столицы, как правило, не утруждали себя заблаговременным изучением графика работы усыпальницы, наивно полагая, что Ленин, как и раньше, принимает ходоков круглосуточно, так сказать, 24 х 365. Поэтому надежда на заработок оставалась.

   А пока Александр Васильевич встретил Осипа Львовича Кацмана-Сталина. «Генералиссимусу» поклонники из Грузии прислали бутылку виноградной чачи и тому срочно требовался сподвижник для дегустации.  Оценить по достоинству качество напитка из солнечной Колхиды соратники решили в укромном уголке Александровского сада. Сталин извлек из полиэтиленового пакета с логотипом «Пятёрочка» помятый одноразовый пластиковый стаканчик, расправил, пытаясь придать правильную форму, и, набулькав треть стакана, протянул его Александру Васильевичу Ленину. Бутылку с чачей в целях конспирации из пакета вытаскивать не стал. Ленин в свою очередь порылся в кармане штанов, выудил слегка замусоленную баранку и, переломив ее, отдал одно полукружие товарищу по революционной борьбе. Однако, уединение было прервано. Поскрипывая артрозными суставами к  ним подлетела стайка пенсионеров. Самая бойкая старушка, видимо когда-то бывшая комсомольским вожаком, восторженно защебетала:

   — Ах, какая прелесть!  Два вождя вместе. Это же редчайший кадр! Вы позволите сделать селфи?

   Кармышев заложил руку со стаканчиком за спину и по-ленински грассируя, ответствовал:

   — Не вгемя, товагищи, пгедаваться культугно-газвлекательным утехам. Вихги вгаждебные все еще веют над нами. В данный момент мы чгезвычайно заняты, пговодим экстгенное заседание Совета Нагодных Комиссагов.

   И хотя очень жаль было терять потенциальный заработок, грузинский напиток хотелось продегустировать больше. Он повернулся к Кацману:

   — Так на чем мы остановились, товагищ Сталин? — Но тут же спохватился. — Извините, Иосиф Виссагионович, но это агхиважно!
 
   — А вас, батенька, — слова были обращены к старичку-энтузиасту, который в далеком детстве наверняка с задором распевал «Эх, картошка-тошка-тошка» и «Взвейтесь кострами» — я настоятельно пгошу пегевегнуть значок с моим изобгажением. Он у вас ввегх тогмашками пгистегнут. Словно звезда сатаниста, пгаво слово.

   Спровадив верных ленинцев (и сталинцев), соратники за неспешной беседой «усидели» до сухого донышка продукт грузинского кустарного самогоноварения. Вытряхнув последние капли чачи на газон, Сталин спрятал стаканчик в пакет, поднялся со скамьи и кивнув коллеге, двинулся в сторону Красной площади.
 
   Кармышев какое-то время оставался на скамейке, блаженствуя и щурясь  под лучами августовского солнца. Как уже упоминалось, была пятница, Мавзолей не работал и наплыва желающих сфотографироваться с Вождем явно не предвиделось.  Александр Васильевич вдруг пригрезилось, что он то ли на маевке, то ли в Разливе, он прилег на травку и провалился в глубокий алкогольный сон без сновидений.
                ***

   Бригаду оленеводческого кооператива «Атыыр Таба», возглавлял которую знатный оленевод  Егор Погодин, за высокие достижения в заготовке пант и увеличении поголовья северного оленя, поощрили поездкой в Москву. Событие и в Советские годы не ординарное, а уж в нынешние времена — словно воплотившаяся волшебная сказка детства. Кто из провинциалов не мечтал увидеть воочию рубиновые звезды Кремля (использование штампов осознанное. Автор), прогуляться по набережной Москва-реки, сравнить ослепительную чистоту белокаменных стен столицы с бескрайними просторами заснеженной Саха-Якутии? Но самое главное — прикоснуться взглядом, обласкать самого человечного человека на Земле, Владимира Ильича Ленина. И пускай он не оживет под восторженными взглядами (хоть самого главного и сильного шамана с собой привези), но уже само осознание того, что ты видел Вождя всех простых людей планеты, вселяло безмерную гордость.

   Проводить пятерку счастливчиков в Москву съехались из самых отдаленных уголков республики.  Перелет был долгим, однако оленеводам было не привыкать: путь от стойбища к стойбищу порой занимал куда больше времени. Добрались без происшествий, заселились в гостиницу и, отчаянно робея, отправились на метро в центр. В первую очередь встретиться с Лениным, а уж потом и все остальное.
 
   Но у входа в гранитно-лабрадоровую усыпальницу якутские ходоки столкнулись с трудностью. В Мавзолей их не пустили. Молоденький, но оттого еще более строгий солдатик объяснил, что доступ к Вождю закрыт по причине выходного дня – пятницы. Никто из оленеводов не понял, у кого выходной день. У Ленина или у самого солдатика?

   — Приходите в другой день. Только строго до обеда, потом снова до утра закроемся, — снизошел до пояснения охранник в военной форме.

   — Однако, хорошо жить в Москве, — поцокал языком тезка бригадира Егор Иванов, — работаешь мало, отдыхаешь много.

   — И чего хорошего? — возразил пастбищинский коллега Петр Сытин. — Работаешь мало и денег мало заработаешь. Опять же, олешку пасти негде, питаться нечем — с голоду подохнуть можно.

   Делать было нечего, к Вождю можно прийти еще раз завтра. А пока решили прогуляться по окрестностям. Ноги привели в Александровский сад.

   Первым безмятежно спящего на травке Кармышева заметил Максим Бысыинов, он всегда был самым наблюдательным.

   — Эй, эй! — замахал он руками. — Наш Ленин, однако! Совсем, как живой!
   Оленеводы сгрудились вокруг лежащего тела. Ситуация казалась непростой. Еще в школе-интернате их учили, что место Ленина — в Мавзолее. То есть, даже самому глупому якуту, не то что оленеводу, было понятно, что Вождь лежит не на месте. Нужно было срочно что-то делать.

   — Я думаю, что этот солдат, — бригадир мотнул головой в сторону Красной площади, — потерял нашего Ленина, потому и закрыл Мавзолей. А может и выкрали Вождя. Моссад или Ми-6, а может даже ЦРУ… Врагов у России много. Выкрали и отравили «Новичком», — Погодин был грамотным и политически подкованным бригадиром.

   — На место его надо вернуть, — подхватил Бысыинов.

   Несли тело Вождя бережно, как и положено, головой вперед. Каждому из оленеводов досталось по исторической конечности, бригадир, как начальник, поддерживал ленинскую голову, чтобы она зря не моталась.

   Часовой, простой рязанский парень, увидев процессию, едва не забыл о строгостях Поста №1 и не уселся на ступеньки усыпальницы.

   — Вот, принимайте пропажу, однако, — пропыхтел Егор Погодин. — Под кустами валялся, — бесхитростно пояснил он.

   — Да у нас и свой имеется, — ответил Ефим, так звали часового. — Полный комплект, так сказать.

   — Как это имеется, если мы его на руках перед тобой держим? Забирай скорее, пока он не протух. Жарко, однако, — Егор вытер вспотевший лоб. Частично лишенная поддержки голова Вождя мирового пролетариата (и оленеводов Якутии, в том числе) мотнулась в сторону и Владимир Ильич зачмокал во сне. Удивило это, пожалуй, только рязанского паренька.

   На шум из Мавзолея выглянул начальник караула. Прапорщик Макар Задримайло происходил из обрусевших украинцев, множество которых после распада Союза так и остались служить в Российской армии.

   — Шо за шум, а драки нет? — подправив пальцем лихо закрученные усы, строго вопросил начкар.

   — Разрешите доложить, товарищ прапорщик, — часовой Первого поста вытянулся во фрунт, — тут эти чукчи…

   — Якуты, — влез в доклад Егор.

   — Я и говорю, товарищ прапорщик, чукчи эти…

   — Якуты мы! — продолжил настаивать бригадир оленеводов.

   — А, — отмахнулся соуроженец Сергея Есенина, — один хрен — тундра! Вот я и говорю, товарищ начальник караула, эти… гости Москвы, прибывшие с Крайнего Севера, пытались мне что-то втюхать под видом охраняемого нами субъекта. Говорят, Ленина, мол, под кустами нашли.

   Задримайло крякнул, зачем-то подтянул форменные брюки. После чего снял фуражку, промокнул носовым платком вспотевший лоб и протер мокрый кожзамовский ободок околыша головного убора.

   — От же, едрит твою! Кто-то теряет, а кто-то находит, — философски сказал прапорщик, к месту вспомнив слова из старой песенки Эдиты Пьехи. — У нас тут что, Бюро находок или Объект охраны государственного значения? Ленин у нас под надежной охраной.

   — Точно? — усомнился бдительный часовой. — Уж очень этот, на руках у гостей столицы, похож на Владимира Ильича.

   Теперь засомневался и начальник караула.

   — А ну-ка, сержант, сбегай внутрь, проверь наличие!

   Петров козырнул и, оставив пост на начкара, нырнул в проем Мавзолея. Вернулся с улыбкой облегчения на лице и доложил, что ИХ Ленин на месте, никуда не делся.

   — Ну вот, — обратился прапорщик к оленеводам, — наш Вождь на месте. А вы притащили какого-то приблудного Ленина. Клона, — ввернул служака научный термин. — Тащите его дальше.

   — И куда нам его нести? — не мог взять в толк Погодин.

   — А это уже ваше дело. Хоть к себе в тундру. Вырубите там в вечной мерзлоте новый Мавзолей, далеко ездить посмотреть на Ленина не придется.

   Привлеченная скоплением народа у входа в усыпальницу, к ним подтянулась группа китайских туристов. Представители Поднебесной обступили плотным кольцом оленеводов с Кармышевым на руках и что-то оживленно залопотали. При этом они теребили штанины и рукава лежащего на руках Вождя. Якутские волонтеры крепче сжали пальцы, чтобы драгоценный груз не выпал на брусчатку.

   От группы китайских товарищей отделился человек, вероятно переводчик из своих же рядов и почти по-русски вопросил:

   — Почему Ленина тут, а не тама? — он показал пальцем на Мавзолей. — Неплавильно это. Ленина должен быть на своем месте.

   — Да это не наш Ленин! Наш лежит, где положено. Вот, ей Богу! — зачем-то побожился Задримайло и перекрестился.

   Переводчик повернулся к соплеменникам и начал что-то быстро говорить, тыча пальцем то в прапорщика, то в тело Вождя, покоящееся на руках оленеводов, то на Мавзолей, то куда-то в небо. Китайцы загалдели.

   — Нехолосо обманывать, очень плохо. Ленин, он один на всем Земном шаре, вот он, — переводчик, видимо не рискнув ткнуть пальцем, дабы не оскорбить почившего, но до сих пор живого, поклонился фигуре Кармышева. — Другого быть не может.
 
   — Да говорю же вам, не наш это Ленин. Этот — приблуда. Наш в саркофаге лежит.

   Переводчик снова начал что-то объяснять туристам, порой повышая голос и яростно жестикулируя.

   — В это очень трудно поверить, — снова обратился он к начальнику караула. — Если ваша страна решила выбросить великого человека на свалку истории, правильно было предать его земле со всеми почестями, которые он заслужил. Оставить Ленина на улице без присмотра — это позор его роду и всей вашей стране. Наш великий Мао содержится в Мавзолее в окружении народной любви, которую заслужил Великий Кормчий.

   Задримайло почувствовал, что на горизонте замаячил международный скандал. А до выхода на пенсию остаются считанные месяцы. И он решился.

   — Так, — обратился прапорщик к якутам, волнуясь и мешая мову с речью, — Заносите тело в сени. Тильки туда, дальше ходить не треба. Дальше мы сами его определим.

   Довольные оленеводы внесли тело Вождя в вестибюль Мавзолея, бережно опустили его на пол и напоследок поклонившись всем окружающим, отправились гулять по Москве. Удовлетворенные благополучным исходом, ретировались и китайские туристы.

   Пунцовая от ярости физиономия, украшенная усами, как у кота Базилио — первое, что увидел слегка протрезвевший Кармышев, когда приоткрыл глаза.

   — Ну ты, Вождь краснокожих! Шоб я тебя бильше тут не бачив! Йди звiдси. Дав бы тебе пенделя для ускорения, да на службе я. — и он вытолкал Александра Васильевича взашей.

   А на следующий день группа заслуженных оленеводов Саха-Якутии дружески улыбалась и подмигивала Владимиру Ильичу Ленину, лежащему в саркофаге под хрустальной крышкой.

_________________

• На одном из сайтов утверждалось, что данная фраза означает нетленное «Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить» на якутском языке. Однако, проведя тщательное расследование, оказалось, что это шутка.

                18.09.2020