Сава яля, нельмин-нос!

Часть 1-я
   Раннее утро. У песчаного берега покачиваются лодки. Поверхность воды - словно зеленовато-серый лист, выходящий из металлопрокатного станка. «Металл» изгибается, расходится крупными волнами, и своим чешуйчатым узором напоминает то ли кольчугу, то ли чешую какого-то древнего дракона.
   Мы отплываем в дальний поселок, и я, глядя на спешащие облака, на изредка появляющееся солнце, пытаюсь угадать погодный распорядок. Кто же поведает нам, в какую сторону качнется маятник стихии? Нарьян-Мар удаляется всё дальше, и вот уже на все четыре стороны один лишь «драконий металл» и далекие ивовые берега. На большой воде трудно сходу определить, в какую сторону двигаться, и без опыта тут никак.
   Волны бьются о нос лодки, распадаясь на множество частиц. Брызги поднимаются вверх хрустальными шариками, касаются пассажиров, сообщая свежий, прохладный заряд бодрости. Утренний ветер отвешивает пощечины, разгоняя остатки ночной расслабленности, крутится веером, стараясь пролезть за воротник, за рукава. Но, благо, мы не первый раз на Печоре, и вся одежда предусмотрительно застегнута плотно, без малейшего шанса для холодного воздуха. Лодка безоглядно «летит» по утренней реке. Подумать только: где-то там за горизонтом, уже через несколько десятков километров выход в Северный Ледовитый океан…
   По левому борту, оттолкнувшись от веток ивняка, почувствовав сближение с непрошеными гостями, взмывает в воздух Орлан-Белохвост. Частым взмахом крыльев хищник быстро набирает высоту, и, наконец, ухватив поток воздуха, расправляет крылья в полную длину. Серовато-коричневое оперение, обрамлённое светлой каймой, непередаваемо красиво! Не дерзаю определить с точностью, но в размахе крыльев - около полутора метров. Уверенно и без страха, страж северных земель удаляется, своим неспешным полетом сообщая: «Я вас запомнил. На этот раз пропущу, но буду за вами присматривать...» Похоже, это одна из самых крупных птиц, которых мне доводилось видеть в жизни.
   За штурвалом улыбается загорелый ненец, ничуть не удивившийся появлению внушительного обитателя тундры. По его словам, в последние годы орланов развелось немало. Да и промысловой птицы стало больше, ведь в этом году путевки охотникам из других регионов практически не выдавали. А местные добывают птицу в скромных масштабах, не стараясь брать больше, чем это необходимо.
   Во время пути нам то и дело встречаются медлительные баржи, груженные стройматериалами и автомобилями, быстроходные катера, входящие в опасно близкое расстояние. Песчаные берега с копошащимися на них чайками то приближаются, то отдаляются, сообразно маневрированию лодки. Усталыми накренившимися маяками дремлют остатки деревянных домов. Вот здесь, на этом месте, была большая школа, куда раньше из всех окрестных деревень и стойбищ свозили ненецких детей. У нашего спутника сохранились самые тёплые воспоминания: как трепетно было собираться на учёбу, надевать меховые сапоги, запрыгивать в оглушительно стрекочущий вертолет, и уноситься за тридевять земель на просторы бескрайней тундры…
   Незаметно наш катер оказался в сужении реки, где, не зная ограничений, гуляли высокие волны. И хотя капитан старался проходить препятствия под углом, нос лодки то и дело подбрасывало вверх, заставляя всех держаться крепче. Волна за волной ритмично забрасывали нас всё выше и выше. Я предусмотрительно стиснул зубы, чтобы ненароком не прикусить язык при очередном броске. Ветер, сдобренный острыми брызгами, сорвался с новой силой, изгоняя остатки успокоенности и неуместного самомнения, внушая чёткое сообщение: человек здесь лишь гость. Даже при всем нашем техническом оснащении, стихия царствует и повелевает в этих суровых местах!
   На малом ходу, полубоком, мы, наконец, выходим из неспокойного узкого места, и на горизонте показывается чаемый пункт назначения, затерявшийся в сплетении озер и рек, - ненецкий поселок Нельмин-Нос…

Часть 2-я
   Большая вода, сменив гнев на милость, пропускает нас в спокойную заводь-курью. Приглушив мотор и сделав пол оборота, плавно скользим вдоль берега, присматривая место для швартовки. На берегу, поросшем пушицей и белолистной ивой, уже ждёт знакомый, и, делая нам знаки руками, указывает место стоянки. Швартовый крюк брошен. Долгожданная суша под ногами, но по необъяснимой причине она продолжает качаться в ритме смятенных волн. Приложив ладони к вискам и успокоившись, осознаю, что колебания происходят лишь в моей голове, приспособившейся к движениям лодки.
   Рядом скрипит дощатый причал, с которого местные мальчишки ловят рыбу. Они держат удилища небрежно, смеются, о чём-то переговариваясь. Поплавки болтаются тут же, буквально под ногами, что не препятствует ребятам выуживать раз за разом серебряных трепыхающихся рыбешек. Добыча не самая крупная, размером с ладошку, но на хороший бульон вполне хватит.
   На высоком берегу памятник первому полярному лётчику-ненцу - Семёну Николаевичу Явтысому. От монумента ко всем поселковым улицам отходят деревянные мостки, - покрытие, единственно актуальное в условиях тундровых грунтов. Заставляя взрослых отходить в сторону, по дощатым тротуарам на самокатах без устали гоняет детвора.
   Население посёлка преимущественно ненецкое. Дома из бруса, с небольшой прилегающей территорией огороженной низким забором (или вовсе без него). Вся сельскохозяйственная деятельность вынесена за пределы поселка, в тундру. В подворьях лишь своего рода «базы» семейно-родовых общин, занимающихся оленеводством. Именно эти семьи и являются основными производителями сельскохозяйственной продукции во всём округе.
   Сельчане снаряжают болотоходы, готовят к зиме нарты, колют дрова и аккуратно укладывают их в «изгороди». По развевающемуся флагу определяем здание администрации, рядом с которой – библиотека и сельский дом культуры. Храма или часовни в Нельмин-Носе нет, и поэтому для совершения церковных треб располагаемся у знакомых.
   После, собравшись за обеденным столом, неторопливо беседуем о жизни и пробуем местные блюда. Из окна виднеются жерди для чума, собранные в готовую форму, находящиеся в стадии сушки. В конструкции традиционного жилища несущими являются две (иногда три) жерди, на которые и приходится вся основная нагрузка.
   На трапезе в изобилии оленина, под разными видами, и свежая слабосоленая белорыбица. За чаем рассказываю истории, сам расспрашиваю об укладе жизни в селе, отрезанном от «большой земли». По общему настрою понимаю: куда бы ни уехал местный человек, его всё равно тянет назад в тундру, на охоту, побыть с кочующим стадом, заплыть в свой дальний охотничий домик на берегу реки. И это не ради спорта или добычи, а скорее для души, для того чтобы в уединении разобраться в себе, проверить себя на прочность, после жизни в городском быту…
   Мужчины с неподдельной искоркой в глазах рассказывают о выращивании оленей, об их нередко строптивом нраве. Для усмирения и приучения к упряжи, почти каждый день в стойбище практикуют ловлю арканом (ярколава) молодых и строптивых бычков. Плести и бросать аркан мальчишки начинают уже с малых лет. В вопросах управления стадом так же помогают пастушьи собаки и иногда – ручной олень, взятый на воспитание в чум (выкормленный оленёнок, иногда ослабленный от рождения или оставшийся без матери). Именно этот домашний питомец (авка) знает, где чум, лучше слушается команд, и помогает вести стадо в нужном направлении.
   Конечно же, мы все с вами понимаем, что стадо держат не только в качестве транспорта, но и для последующей передачи на реализацию. После года выращивания с бычка можно получить примерно 35-40 килограмм мяса. И к слову сказать: из всего мясного разнообразия, представленного в нашей стране - это самая экологически чистая продукция (животное питается ягодами и диким ягелем, который является природным антисептиком).
   Выходим на улицу, чтобы немного пройтись. Жизнь в ненецком поселке идет своим чередом: в соседнем домовладении мужчины зашкуривают сруб, делая пристройку к основному дому, мирно ходят пушистые и доброжелательные собаки, не обращающие внимания на прохожих. Веет еловым дымом, смешанным с ароматом тундровых трав, цветущих в полную силу.
   Через улицы, по мосткам проходим за границу поселка. На горизонте высятся далёкие сопки, под ногами ходит мокрый и мягкий ковер, перемежающийся сухими островами с морошкой, пушицей и карликовой берёзой. По всем признакам ягоды в этом году должно быть много. Красноватая завязь «арктической малины» уже набрала вес, и всерьёз готовятся к созреванию через пару-тройку недель. Среди травы зеленые бусины водяники и не разглядеть, но они там, терпеливо ждут своего «звёздного» часа. На озере, поросшем кустовой ивой, плавают две пары лебедей, увлечённых поисками пропитания в неглубокой воде, не обращающих внимания на наше присутствие.
   Какая все же здесь нетронутая, скрытая от человеческого воздействия природа! Ощутимый контраст с южными рубежами нашей страны, где каждый кусочек земли чей-то, и для чего-то. В девственной чистоте тундры, при всей её красоте и экологичности, не так-то просто жить. Концентрация людей на квадратный километр очень мала, отсутствует привычное дорожное сообщение, простота быта и вещей. Кроме того - в майке и шортах особо не походишь, поскольку летом бывает довольно прохладно. А когда не бывает - комары одолевают.
   Собрав листьев морошки (которые, как говорят, хорошо подходят для заваривания), прижимая к животу теплую оленью шкуру, подаренную знакомыми, грузимся в нашу «боевую» лодку. С берега провожают по старинке, махая нам в след, желая доброго пути на звучащем непривычно, подобно щебетанию птиц, ненецком языке. И вновь, считая изгибы Печоры, разглаживая непричесанные волны, срывается катерок, держа курс на городок не велик, и не мал…