Помощь чудотворца

- Ваш сын вчера украл кошелек учителя английского языка. Немедленно явитесь в школу! - ледяной голос директора разорвал пространство.

Трубка с частыми, тревожными гудками выпала из рук и повисла на шнуре телефона.
“Не может этого быть!” - всю дорогу до школы твердила про себя Надежда. С раннего детства она старалась привить детям порядочность. Сами с отцом подавали пример. Никогда не брали горсти колхозного зерна. Другие колхозники таскали его мешками для своих коров. Наоборот - у них забирали. Деда раскулачили. Отобрали мельницу. Сослали в сибирь. А тут - сын украл! Не может этого быть, теребила платок Надежда.

В кабинете директора ее семиклассник Валерка, опустив голову молча стоял, уставившись в пол. Два милиционера, директор и учитель английского языка окружили сына.

- Не брал я никакого кошелька! - сказал Валерка, когда Надя вошла в кабинет директора.
- Он отпросился в туалет и не вернулся в класс до конца урока. Техничка видела, как проходил мимо кабинета Татьяны Петровны - сжав тонкие губы, хладнокровно резала ножом по сердцу Зинаида Петровна.
- Парня заберем с собой - сказал милиционер, подошел к Валерке и взял его за локоть.
Надя решительно подошла к сыну, загородила: “Никуда он не поедет!”
- Сегодня не поедет, потом поедет - с ухмылкой проговорил милиционер - А сейчас на обыск.

После отъезда милиции, в доме не осталось нетронутых вещей. Ящики с одеждой, книжные шкафы, кухня перевернуты. Все разбросано по полу.
Надя в отчаянии ломала руки. Как спасти сына! Он такой тихий, скромный, все рисует свои рисунки и книжки читает.

Вспомнила покойную бабушку: “Миколу чуть что проси! Поможет!” Надя взяла со стола вытряхнутую милицией из шкатулки маленькую бабушкину икону.

- Ты чудотворец! Сделай чудо! - сквозь слезы Надя закричала первую в своей жизни молитву.

На следующий день, в магазине родственница учителя увидела пропавший кошелек в руках девочки-старшеклассницы. Та спокойно расплачивалась из него за покупки. Потом и призналась в краже...

Икона Николая Чудотворца с зажженной лампадкой стоит теперь на полке в углу комнаты Надежды, как исток ее веры.