Письмо 8. Дороги, которые мы выбираем

Александр  Голубов
Письмо датировано 07.06.2016

"God Bless America,
Land, where we live…"


Да, ребята, не зря я кручусь вокруг да около и не знаю, как начать про Америку...

Слишком много противоречивых чувств, которые ещё не улеглись, которым ещё нужно много времени на то, чтобы остыть.  Времени, которого нет.  Поэтому надо как-то начинать.


Я благодарен Америке не только за то, что она меня приютила.  Но и за то, что позволила мне добиться всего, что я добился, своими руками, никому не кланяясь и ни от кого не завися.  Позволила мне реализовать в какой-то мере свой потенциал, чего мне не удавалось сделать дома, а потому не больно-то и хотелось, и почему я там загнивал.  А здесь жизнь заставила...


В аэропорту в Нью-Йорке меня заставили подождать минут двадцать в каком-то учреждении и вынесли какое-то временное удостоверение с правом работы; и дали понять, что я свободен.

Вот, это свобода, ребята!  Когда ты на краю земли, в чужой стране, один, как перст и гол, как сокол, почти без языка и без единого существа, к которому ты мог бы обратиться за помощью...

Правда, вскоре нашлись какие-то добровольцы, встречающие беженцев и помогающие им добраться до места назначения.  Мне надо было добираться в Балтимор, в транзитный центр для беженцев, что они и помогли мне сделать: сдали мой багаж на ближайший рейс и оставили ждать посадки на самолёт.  Но вскоре прибежали ко мне обратно и сказали, что нашли мне постоянного спонсора в Сан-Франциско и мне лучше лететь сразу туда, а не в транзитный центр в Балтиморе.  А багаж, мол, потом доберётся до меня через день-другой.  Я, конечно, согласился.  Вот тут запись в моих документах, что я баптист-евангелист, и сыграла со мной злую шутку.  Ибо встретил меня в Сан-Франциско какой-то старорусский пастор из Ростова и вскоре я понял, что влип.  Уехал на край земли, чтобы опять попасть к русским!  Этого я хотел меньше всего, потому что незадолго до отъезда из Москвы прочитал в Комсомолке статью какого-то беженца, который советовал за границей держаться подальше от русских. 

Весьма здравый совет!  Ибо ты попадаешь в то же болото, от которого и уезжал, в те же страсти и дрязги.


Уже на следующий день я понял, что надо отсюда выбираться как можно скорее, но останавливал багаж, который ещё не прибыл.  Вечером меня повезли в баптистскую церковь.  Помню, как я улучил момент в продолжении службы и вышел на улицу в ближайший сквер покурить.  Как же у меня было скверно на душе и одиноко!... 

Но, надо было терпеть.  На следующий день пастор повёз меня на церковную радиостанцию.  Кажется, он лелеял мысль, что я буду помогать ему охмурять страждущих Бога в эфире.  Но у меня это зрелище не вызвало энтузиазма и он, разуверившись во мне, отправил меня ночевать в церковь, где на полу располагались и другие беженцы вроде меня.  До этого я спал у него в доме, чувствуя себя заложником… 

(Кстати, мои чувства не обманули меня!  Я переписывался потом некоторое время с парнем, рядом с которым спал на полу в церкви и он прислал мне постановление церковного совета о выселении его из церкви с женой и тремя детьми!...  Совсем, как на комсомольском собрании: слушали, постановили…)

Ещё через пару дней, в самый канун Рождества пришёл наконец мой багаж и я сразу же отправился в аэропорт с ним.  Слава Богу, у меня были какие-то деньги, которые я заработал в Германии, которые и позволили мне выбраться из этого болота.  Я решил добираться до транзитного центра в Балтиморе, ибо больше мне некуда было податься. 

Кстати, в аэропорту Сан-Франциско меня облапошил один шустрый молодой американец во время моего ожидания рейса.  Я обратил на него внимание, когда заметил, как он обхаживает человека, сидевшего недалеко от меня, предлагая ему свои, якобы, золотые часы с "бриллиантами" за сумму цены билета, чтобы попасть домой на Рождество.  Я в книжках (у О'Генри) читал, как свят был для американцев День Рождества.  А тут наглядный случай, человеку очень надо быть дома на Рождество!  И я вызвался ему помочь, когда сосед отказался это сделать под предлогом, что у него нет денег.  С моей стороны, это была какая-то смесь чувств, естественное желание помочь человеку в беде и наивное чувство, сделать первое доброе дело в Америке, отблагодарить её за то, что она дала мне убежище. 

Короче, я дал ему деньги на билет в обмен на данные его паспорта и адрес, которые он клятвенно обещался выслать мне, как только я позвоню ему, когда у меня появится адрес.  Я его предупредил, что я только что приехал в страну, что отдаю ему едва ли не последние свои деньги.  Он стал передо мной на колени и благодарил меня, за то, что я помогаю ему встретить Рождество в кругу семьи и в довершение всего всучил мне свои часы, от которых я отказывался... 

В транзитном центре я рассказал про этот случай и они позвонили по телефону, который дал мне этот парень.  Его дядя отказался платить долги своего племянника, и сказал, что тот улетел в Японию из Сан-Франциско, а не домой.  Так плакали мои $500...


В аэропорту Балтимора я обратился в информационную службу, чтобы найти адрес этого центра.  Но, поскольку языком я владел весьма плохо, то агент меня спросил, на каком языке я хотел бы разговаривать.  Я совсем уже забыл, что я русский и сказал - на немецком.  Меня по телефону соединили с каким-то немецким переводчиком, через которого я и выяснил всё.  Попутно я заметил за время десятиминутного разговора, что мой немецкий лучше, чем у американца-переводчика, поскольку у него не было той практики.  К сожалению, мне он здесь был не нужен и надо было его забывать...

В транзитном центре я пробыл дней десять или больше, пока мне подыскали другого спонсора, американскую баптистскую церковь в Линкольне, штат Небраска.  Посмотрел я на карту - самая середина Америки, глубинка!...  Только и подумал, где наша не пропадала и, что нет худа без добра, и согласился. 

Сейчас я не могу себе представить, как бы сложилась моя жизнь в Америке, если бы не эта чета пожилых людей, которые меня встретили там и приютили на первое время.  Со временем они стали мне родными, можно сказать, заменили мне родных отца и мать! 

Я очень уважал старика, бывшего инженера, умного и грамотного человека и когда увидел, как он верит в Бога, то подумал, наверное, в этом что-то есть, если такой образованный человек верит в это и мне надо попытаться найти Это.  Я больше года ходил в эту баптистскую церковь и честно пытался быть, как все прихожане, не пропустил ни единой воскресной службы и т. д.  В конце концов, для меня даже построили радиорубку, чтобы я переводил проповеди другим русскоязычным беженцам-прихожанам без языка.  (У меня язык пошёл как-то быстро, хотя на первых порах я не расставался с карманным немецко-английским словарём).  Кажется, я успел это сделать пару раз, прежде, чем случилось происшествие, которое изменило моё отношение к церкви.


Весной в ней затеяли кампанию по помощи России.  Прихожане нанесли много всякого добра и сопровождать эти "дары" в Москву выпало жене пастора и её подруге.  А мне как раз жена сказала по телефону, что у сына развилась астма, бывают приступы и нужны ингаляторы для купирования этих приступов.  Я купил всё, что мог и даже своему врачу симулировал астму, чтобы он мне прописал эти средства для снятия приступов, ибо без рецепта здесь нельзя купить более-менее стоящее лекарство.  Но, хотелось доставить всё это побыстрее, чем обычной посылкой, которая шла обычно два месяца, а тут такая оказия.  И я обратился к жене пастора с просьбой, чтобы она передала лекарства моей жене.  К моему вящему удивлению, она наотрез отказалась!  Потом, правда, спросила, сколько весит моя посылка.  Я сказал, около килограмма.  Но для неё это оказалось слишком много, она согласилась только передать деньги... 

Я был так разочарован этим, что вскоре наотрез отказался ходить в эту церковь.  Жена мне потом рассказала, как она встречалась с женой пастора в гостинице "Космос".  Она всё смеялась с этой "попадьи" в брюках и накрашенной…  Такого фарисейства я вынести не смог, тем более, что были и другие случаи в той же церкви и вся моя "вера" быстро улетучилась…


Вскоре после этого мои старики продали свой дом (я к тому времени уже давно жил в своей квартире, которую снимал) и уехали на Восточное побережье, в штат New Carolina поближе к своим детям.  Я пару раз ездил к ним в гости, как всё равно домой, в течение нескольких последующих лет.  Последний раз в 2000-м году после тяжёлой депрессии...


Работать я пошёл через пару недель после приезда в Линкольн.  Подвернулась вакансия подсобника в маленькой частной бригаде каменщиков, где работал подсобником знакомый хохол, которого мои старики спонсировали до меня.  Начинать жизнь сначала в 42 года, я вам скажу, есть весьма неблагодарное занятие. 
Надо сказать, что хозяин оказался большой жмот и быстро заездил меня.  Где-то через полгода я повредил руку в локте упавшим с лесов на неё кирпичом, но не обратил на это большого внимания.  А поскольку каждый день надо было упираться изо всех сил, нас было всего два подсобника на бригаду в 10-12 каменщиков, то локоть вскоре  воспалился и, в конце концов, пришлось обратиться к врачу, который, в основном, вкалывал обезболивающие лекарства, которые действовали пару недель, а потом всё становилось только хуже.  Через пару-тройку месяцев такого лечения, хозяин решил избавиться от меня, видя, что толку от лечения мало и всё может обернуться для него бОльшими неприятностями в дальнейшем.  После очередного визита к врачу он сказал мне, что я могу больше не выходить на работу, когда я позвонил ему узнать, куда выходить на работу (мы кочевали с объекта на объект).
Кстати, как только врач узнал, что я больше не работаю, так сразу заковал мою руку в гипс на пару недель!  Почему он не сделал этого раньше, я не могу понять...

Мне назначили пособие по безработице, которое хозяин опротестовал, говоря, что я уволился сам.  Был арбитражный суд, на котором мы оба изложили свои версии и нас отпустили.  Хозяин вышел, а я замешкался собирая свои бумаги, справки от врача, который определил потерю 3% трудоспособности пожизненно, и спросил у судьи, как он собирается определить, кто из нас говорил правду, а кто нет?  Он страшно разгневался, говоря, что я не могу задавать никаких вопросов наедине и приказал мне выйти.  Через пару недель я получил решение этого суда по почте, в котором всё было решено в мою пользу.  Видать, обычная история, каких судья видел много...

Но тут уже во мне взыграло ретивое.  Я увидел, как со мной поступил хозяин, пытаясь оставить меня без пособия и посчитал себя вправе не церемониться больше с ним.  Сходил на консультацию к адвокату и тот взялся за моё дело.  Года через полтора мне удалось получить $7000 компенсации, из которых 33% я выплатил адвокату по договору.

Я к тому времени уже работал опять и эти, свалившиеся на меня деньги, стали основой моих минимальных взносов в два инвестиционных фонда ценных бумаг (акций), ибо надо было думать о будущем, которое рисовалось весьма смутно...

Подпись к  фотографии:
"Кирка, лопатка - верный мой товарищ, а тачка, тачка - верный мой жена!..."