Ядвига

Моё посвящение прекрасной женщине Ядвиге Моисеевне Слуцкер. С благодарностью и любовью. (глава неоконченного романа) 

Близость весны в тот год чувствовалась задолго до её календарного прихода. Так поменялся климат в этих краях. Рита укрыла Ядвигу Моисеевну пледом, а сама вышла на огромную, в три комнаты, лоджию, где намеревалась освободить дорожку для  прогулок Ядвиги Моисеевны. Сама Ядвига Моисеевна наотрез отказывалась выходить из дома, и после тщетных попыток убедить её в пользе подобных мероприятий было принято такое решение, воплотить которое взялась Рита.

В доме этом остро ощущалось отсутствие хозяйской руки. Лоджия была завалена ненужными вещами. Картонные коробки размокли, и Рита сбилась со счёта, сколько раз сбегала на мусорку. Жалея её, Ядвига Моисеевна не переставала ругать сына.

— Надо же, как всё захломил! У Моты всегда был идеальный порядок. Как я оставлю его, не знаю! Как он будет жить, Риточка?

Она часто называла Риту именно так, считая её краткое имя слишком неподходящим её доброму нраву. Но каждый добрый посыл в свой адрес Рита неизменно переживала с той же болью, которую у неё вызывали обидные слова. Таков был размер ущерба, причинённого её психике в детстве. Впрочем, вряд ли переизбыток тепла, получаемого от Ядвиги Моисеевны и её сына, двигал Ритой, когда она бралась за любое дело или выслушивала жалобы этой немолодой женщины. Всё это шло от души, от сердца, Рита иначе просто не умела. К тому же, посвящать время одной учёбе — неправильно, иногда нужно отдыхать. А лучший отдых для человека – это смена деятельности. Им даже на лекциях по психологии говорили об этом. Галя придерживалась другого мнения и всё чаще пропадала у своей новой подруги. Кроме того, терпеть не могла, когда Ядвига Моисеевна пускалась в воспоминания. Рита, напротив, всё больше дорожила такими моментами и полюбила те дни, когда Галя отсутствовала.

Стараниями Риты Ядвига Моисеевна всё-таки вышла на лоджию и даже прогулялась туда и обратно. Потом повисла на ограждении и долго смотрела вниз, наблюдая за тем, как в огромной луже, прямо под балконами, барахтались воробьи. Накануне, уже совсем некстати, выпал снег и теперь таял и бурлящим потоком сбегал вниз по водосточным трубам.

— Смотри, смотри, Риточка, вот так и в жизни: один скромно стоит в сторонке, а другой, расталкивая всех, лезет по головам.

Ядвига Моисеевна имела в виду воробья, который на фоне своих пернатых собратьев выделялся выдающимися размерами, что позволяло ему именно таким образом, о котором она говорила, оказаться в самой глубокой части лужи, где была выбоина. Рита улыбнулась. Она уже успела понять, что такие люди – не редкость.

Ядвига Моисеевна быстро устала и попросилась домой. Устроилась на своём диване и велела Рите присесть рядом. Сам её таинственный вид говорил о том, что сегодня она готова изменить своим строгим правилам, чтоб поговорить о покойном муже. Прошло девять месяцев, как его не стало, и рана, видимо, всё-таки успела зарубцеваться.

Потеряв близкого человека, люди ведут себя по-разному, и одни, как Рита успела заметить по своей маме, всегда находят повод поговорить об этом, другие, напротив, носят эту боль в себе, что в конечном итоге вполне могло стать причиной инфаркта. Кто-то, конечно, мог посмеяться над семнадцатилетней девочкой, берущейся рассуждать на такую взрослую тему, но сама Рита в силу очень многих обстоятельств своей жизни, включая ту страшную трагедию, которая произошла в её семье до её рождения, была гораздо серьёзнее многих взрослых. Отсюда, из желания помочь, происходило её любопытство.

— Ядвига Моисеевна, я прошу вас, расскажете мне о своём муже. Гена сказал, что вы познакомились сразу после войны, и он был офицером.

— Так и есть, — улыбнулась Ядвига Моисеевна, и её глаза ожили. Еврейские, с поволокой, они передались её сыну, и было не трудно сделать вывод, что их хозяйка в молодости была красавицей. – О! Это была такая встреча, Риточка, такая любовь. Всё вышло случайно, но я сразу поняла, что влюбилась. Мота был старше меня на целых восемь лет и всегда говорил, что умрёт раньше. У него было ранение.

— Вы были красивой парой, судя по фотографиям.

— Пожалуй. Я теперь так думаю. Но тогда только Моту считала красивым. Он ведь мог найти себе моложе. Женихи были в цене, причём, любые. Он бросился меня наряжать и баловать. Откормил. После войны я была такая худющая! — Ядвига Моисеевна рассмеялась так беззаботно, будто вернулась в ту счастливую пору, потом глаза стали печальными. — Поначалу мне не хотелось жить без него. Когда я поняла, что не умерла от удара, я очень расстроилась, но потом Гена мне сказал: «А, как же я, ты ещё должна меня женить». И я поняла, что ещё не до конца всё сделала. Мота подождёт, а Гена совсем один останется. А я очень хочу увидеть своими глазами его счастье. Он ведь уже не мальчик, 33 года.

Рита с трудом сдержала слёзы, так тронул её рассказ хозяйки и эти последние слова, которые касались Гены.

— Так, значит, любовь существует? – спросила Рита и по взгляду, каким Ядвига Моисеевна обыскала её лицо, поняла, что выдала себя этим вопросом.

— Конечно! – не медля ни минуты, выдохнула Ядвига Моисеевна и впервые с момента их знакомства посмотрела на Риту строго. — Мне 72 года, но я верю в это. Ты меня удивляешь, детка. Нет, огорчаешь, наверное.

Рита смутилась.

— Ты такая юная, красивая и вдруг такое! Просто не может быть, чтоб у тебя не было молодого человека. Я ведь наблюдаю, те письма, что приходят тебе от каких-то мальчишек – совсем не то, что ты ждёшь. И за этим твоим равнодушием кроется какая-то тайна. Возможно, даже никто не знает о ней. Я ведь сама была молодой, знаю, как трудно бывает открыться.

— Трудно, — призналась Рита, — только пообещайте, что не станете расстраиваться. Я только этого опасаюсь, а рассказать хочу давно.

— Так, в чём же дело? Я – вся внимание! Если хочешь, не буду на тебя смотреть. Рассказывай.

Рита начала свой рассказ, а Ядвига Моисеевна устремила взгляд прямо перед собой и лишь изредка, когда что-то поражало её больше обычного, обозначала на своём лице беспокойство. И тогда Рита дополняла повествование какими-то подробностями.

Какое-то время ушло на восстановление потраченных сил, и, понимая это, Ядвига Моисеевна не торопилась с выводами и продолжала обдумывать то, что услышала, со всей ответственностью опытного человека.

— Прямо сюжет для книги! Но, знаешь, моя девочка, в жизни бывает столько случайностей! Чтоб лучше было понятно, я расскажу тебе эпизод из своей жизни. Однажды всё получилось так, будто я застукала своего мужа с уликами измены. И, хоть он, можно сказать, был безупречен в отношении ко мне, я почему-то сразу поверила! До сих пор стыжусь! Мы были приглашены на банкет в ресторан, и одна женщина просто вешалась на моего Моту. Он очень любил танцевать. Так растанцевался, что снял пиджак. Через несколько дней я решила его в химчистку сдать и нашла в кармане женский носовой платок, испачканный губной помадой, и саму помаду, ещё какие-то номера телефонов на бумажке. Много. И имена женские. Ещё эти приспособления, не могу выговорить. — Она умолкла и покраснела, потом продолжила. — Я места себе не находила, а Мота в командировку уехал. Даже спросить не у кого, тем более, скандал устроить. И тут вечером звонок по телефону. Звонит один из участников банкета и говорит, что у него чужой пиджак, то есть, свой ищет. Я бросилась к шкафу и едва не лишилась чувств. Пиджак, который висел в шкафу, не подходил к своим брюкам. Даже не пойму, как я могла не заметить. Видимо, разволновалась очень.

Рита слушала её рассказ и перебирала в уме факты, но, видимо, те настолько невпопад были врезаны в её память, что даже при большом желании она не могла найти для себя ничего утешительного. Это отразилось в её взгляде.

— Нет, моя девочка, тебе следует поговорить со своим мальчиком. Послушайся моего совета. Что-то подсказывает мне, что ты заблуждаешься.

— Да, я не видела их вместе, а потом порвала много его писем, не прочитав, но вечер выпускников сказал мне гораздо больше. Он смотрел на меня, как на пустое место. И это все заметили.

Ядвигу Моисеевну почему-то рассмешили эти слова.

— Только не обижайся, молодость – очень глупая пора. Мы больше всего боимся обнаружить свои настоящие чувства. Но, раз он так смотрел на тебя, как ты говоришь, это совсем не о равнодушии говорит, а об обиде. Он чувствует себя обиженным и хочет обидеть тебя. И ты ведёшь себя также. Наверное, флиртовала с кем-то?

— Откуда вы знаете? – удивилась Рита, хоть всё ещё не могла понять, к чему клонит Ядвига Моисеевна, и та, перехватив её взгляд, улыбнулась.

— Очень часто всё не так, как кажется. И в нашем случае, скорее всего, указывает на то, что мы не знаем чего-то главного. Ты же – математик, должна понимать, что в этой задаче не хватает данных. Возможно, они были в тех письмах, что ты не стала читать. А человеку всегда нужно дать возможность высказаться. Тем более, любимому человеку.

Услышав это, Рита обняла свою хозяйку. Было удивительно, что та повторила её мысли, правда, касались они мамы, той, далеко не единственной, ситуации, когда  права голоса лишали саму Риту. Выходит, и она была ничуть не лучше? А ведь это обидно и больно, когда тебе не дают сказать. Кому, как не Рите было знать об этом!

— Я так ругала Гену за эту его парикмахершу, а потом поняла, что должна позволить ему выговориться. И, знаешь, что мы сделали потом: наплакались вместе. И стало легче. Возьми это за правило в своей жизни, девочка моя. Это едва ли не самое главное…