9

В первое после учебы в училище лето Нина и Саша снова встретились в родных пенатах.  Они подолгу гуляли вдвоем, наперебой рассказывали друг другу о своих студенческих делах, хвалились успехами, делились тайнами. Им всегда хотелось быть вместе. Неразлучная парочка была у всей деревни на виду. Тут ничего не скроешь. Никто не подглядывал и не пытался разузнать основу неразлучности Нинки и Сашки, было и так ясно – это любовь. Сами они еще не подозревали об этом, просто дружили как прежде.

Так они исходили все окрестности. Однажды, гуляя по «немецкой» стороне леса, оба услышали чужие голоса. Притихли, прислушались – разговор шел на немецком языке.  Странное явление! Война давно прошла, а двое чужаков на их родной земле говорили по-немецки! Сашка знал немецкий лучше, чем Нина, в училище он особенно нажимал на изучение иностранного языка, потому что в дальнейшем хотел поступать в Харьковское Высшее командное авиационное училище. Преподаватели сразу выделили Сашку среди других курсантов, директор училища серьезно поговорил с ним и посоветовал учиться дальше. Немецкий язык был одним из главных предметов, которые стоило подтянуть. В общем, Сашка там в лесу из обрывков фраз понял, что двое говорили о каком-то кладе, оставленном немцами в годы войны.
 
- Что это за клад такой может быть? – Нинка сверкнула глазами. Дух авантюризма тут же проснулся в ней и громко заголосил внутри, просясь на волю...
 
-  Не тот вопрос задаешь. Нинка! – перебил ее Саша, хотя понял, что она готова «бороться, искать, найти и не сдаваться». – Вопрос, что это за люди говорят здесь на языке нашего врага.

- Саш, ты что! – заспорила Нинка. - Война давно прошла. Какие враги?

- Ты хочешь сказать, это русские люди здесь, в партизанских местах, обсуждают свои дела на немецком языке?

- А что? Может быть. Они просто не хотят, чтобы кто-нибудь нашел этот клад вперед них, вот и кодируются. А мы найдем первые!

- Нин, не нравятся мне эти разговоры. Надо в милицию сообщить.

- Ты слишком правильный Сашка! – Нина не на шутку разгорячилась. – Давай сначала клад найдем, а потом и про клад, и про людей этих сообщим, куда надо.

Поиск клада отложили на завтра. А на следующее утро отправились к лесу, где когда-то шли бои. Оделись по-походному: Сашка был в дядиной спецовке – комбезе и куртке защитно-пятнистой окраски, в сапогах; Нинка отыскала тренировочные брюки, лежавшие после школы без применения, надела футболку с длинным рукавом и прихватила с собой плащ из болоньевой ткани  на всякий случай. Среди вещей были еще лопата, саперской не нашлось, Сашка взял обычную с огорода, отцовский охотничий нож и бутылка с водой.
 
Встретились на развилке.

- Начнем с немецкой стороны, - предложил Сашка, - там вчера эти люди бродили.

- Начнем с того, кто мог этот клад запрятать. – вставила Нина. - Далеко идти не надо. Если люди вчерашние говорили о кладе по-немецки, значит и клад запрятали немцы.

- Ну, вот я и прав. Начнем с неметчины.

- Нет! – решительно запротестовала Нинка – Там они уже были и ничего не нашли. Немецкая сторона – вся как на ладони! Сколько лет после войны прошло, там все хожено и перехожено. Надо искать в болотах!

- Немцы и болото? Ты что-то путаешь. Они сюда нос боялись сунуть.  Только партизаны, люди местные, могли по болотам передвигаться, знали надежные тропки.  Да что я тебе говорю! Ты сама лучше знаешь, что такое наши болота.

-  Я знаю и немцы знали. Мне кажется, потому и прятать надо было именно здесь. В 1944 году, когда немцы стали отступать, партизаны с болот ушли. Вполне  возможно, кто-то из немецкого командования зарыл в болотах, чтобы с собой не тащить, что-то тяжелое и достаточно ценное с надеждой когда-нибудь каким-то образом забрать. Может, немцам помог или помогает кто-то из русских - сволочь какая-то.

- Гениально! – Сашка даже присвиснул от восхищения.

Так и решили – искать в партизанских болотах. Утро было солнечное, но свежее.  Шли по росистой траве, благо, что в сапогах. Впереди показалась зеркальная поверхность речки Журки,  теперь надо было уходить вправо, сначала шли лугом, потом начинался партизанский  лес. Сашка и Нинка знали эту дорогу как свои пять пальцев, вспомнили, как играли здесь в партизан и гитлеровцев, как Сережка настаивал в случае победы на призовом Нинином поцелуе, а Нинка легко согласилась. Сашка тогда жутко заревновал ее, а она просто была уверена, что ребята ее не найдут. В лесу было прохладно, под ногами хлюпала болотная жижа. Саша увидел, как Нинка ловко перешагивает по невидимым кочкам, и вспомнил, что она именно тогда показала ему и Сергею заветные зеленые квадратики болотного наста, по которым можно свободно перебираться, не опасаясь провала в грязную кашу. Почти весь день друзья провозились на болоте, выпили всю воду, захотели есть и, не солоно хлебавши, вернулись домой.

На следующий день они повторили поход, в этот раз планировали поиски дотемна, потому захватили с собою провизии. Долгие и неуклюжие хождения по партизанским топям в этот день увенчались успехом.  Сашка носком сапога уткнулся во что-то твердое, под заросшей мхом кочкой он обнаружил тяжеленный металлический ящик. Закрыт он был настолько плотно, прямо-таки замурован, что пришлось почти час возиться, ковыряя ножом, прежде чем крышка сдвинулась. Ящик оказался тяжелым не из-за веса содержимого, а из-за металла, из которого был сделан, к тому же стенки его были толстыми. А внутри лежали гитлеровские кресты, изготовленные из светлого металла с напылением, инкрустацией и камнями, наверное, драгоценными, решили юные искатели. Неподалеку они обнаружили еще шесть таких же ящиков. Открывать их следопыты не стали. Нинка осталась на болотах, Сашка побежал сообщать о находке в местные органы милиции.

Через полчаса Сашка привел к месту находки майора милиции и двух лейтенантов. Те подивились, но сильно виду не подали.  Нину и Сашку домой не отпустили, они пригодились как провожатые; болота не зная, можно было и груз потопить и самим не выбраться, а ребята показались милиционерам толковыми, раз в болоте клад сумели найти.  К ночи на границе  болот и бывшей немецкой стороны появился крытый грузовик.  Взвод солдат из районного гарнизона потихоньку  перетаскал найденные ящики в грузовик. Совсем обессиленные, Сашка и Нинка за полночь вернулись домой,  объяснять родителям ничего не хотелось, да и не разрешалось.

Дело это огласки не получило – причем совсем никакой: ни строчки в прессе, ни словечка односельчанам. Месяца через два Нина и Саша  получили повестки в районный отдел МВД. Поехали вместе, в каком-то непонятном настроении, не зная, то ли радоваться, то ли насторожиться. В одинаковых официальных формулярах стояло время явки: 12.00. Время выждали, явились по адресу точно в срок.

В комнате, куда девушку и юношу проводил невзрачный гражданин в штатском, их ждали полковник МВД (он представился, хотя Сашка сразу распознал звание по пагонам) и молоденький лейтенант, выполнявший функции секретаря-протоколиста. По лицам военных вошедшие поняли, что ничего страшного им не грозит, хотя оба понимали, что вмешались в серьезное государственного значения дело. Без долгих предисловий полковник встал, лейтенант тут же вскочил, а Сашка и Нинка, резко ощутив себя Александром Матросовым и Зоей Космодемьянской, вытянулись в струнку как на параде. Полковник зачитал, а потом вручил ребятам правительственные благодарственные письма стандартного образца: Нине – за найденный клад, представляющий важные военные трофеи, а Александру – кроме клада еще и за проявленную смекалку в поимке опасных государственных преступников. Нинка скосила взгляд на Сашку: когда это он успел рассказать о чужаках из леса? Сашка глазом не моргнул, только слегка приподнял плечи: мол, сам не пойму, как это случилось.  После официально-торжественной части полковник поблагодарил ребят от себя и тоном старшего товарища попросил больше по болотам не шастать, мало ли что. Нинка хотела было встрянуть с объяснениями, но Сашка дернул ее за руку и поспешил заверить товарища полковника, что искать клады они больше не собираются, да и лето к концу, скоро учеба.

На том и завершилась совсем даже нерядовая история с преступниками и военным кладом. Радость участия в таком большом деле для Нинки и Сашки омрачилась тем обстоятельством, что ни рассказывать о нем, ни показывать наградные документы нельзя было никому еще 20 лет. Это была тайна, которая связывала одноклассников  и придавала их дружбе особенный оттенок.