Глава III Экспедиция, это романтично?

        После демобилизации из армии, пребывание на гражданке действует не самым лучшим образом.                           
        Поступление в институт, и все остальные планы, построенные в армии – летят в  неизвестном направлении. Ранее туда же отправляются остатки здравомыслия.
        Впрочем, трудно быть здравомыслящим и предусмотрительным в двадцать один год. Если бы все мои сверстники обладали такими качествами, то…. это было бы поколение молодых пенсионеров, на сто шагов вперед просчитывающих свои действия. Невозможно себе это представить! В этом возрасте всё возможно, всё достижимо, на всё хватит сил и времени! Решение куда направить эту энергию, тоже не вызывает больших сомнений. 
        Я направил свою на путь скорейшего обретения самостоятельности. Большую роль здесь сыграл ореол романтизма в волшебном слове «Экспедиция». Прочтение книг Георгия Федосеева не прошло для меня даром, тайга, первопроходцы, опасности и прочее. Собрал рюкзак и на самолет.
        Базовый поселок экспедиции расположился на берегу Ангары. Набор строений в этом поселке не отличался разнообразием, всё по стандарту. Контора, клуб, магазин, баня, два общежития и несколько жилых домов. Деревянные тротуары вдоль непролазной грязи, и огромное количество собак. Моя первая должность звучала очень внушительно – заместитель начальника партии по строительству и снабжению. Новая партия, экспериментальная, прогрессивный метод разведки. Больше ничего внушительного не было. Всё было крайне прозаично и неромантично, в том числе и малюсенький оклад. На первых порах, для ориентировки на местности, остановил свой выбор на этом варианте.               
        Партию готовили для выхода в поле, нужно было построит балки, сварить для них сани, в общем, масса работы, а сроки поджимали.  Контингент рабочих состоял в основном из только что освободившихся зэков. Пили и дрались они круглосуточно, без выходных и перерывов на обед.  Текучка  кадров сумасшедшая. Личности были запоминающиеся… 
        Заходит как - то очередной кандидат на должность рабочего партии, глаза в пол - сама скромность! 
-Где работал до отсидки?               
Не поднимая глаз:
– На красноярском железнодорожном вокзале.
Второй вопрос: 
- Кем работал?               
Опять скромно произносит: 
- Сварщиком.
А мне как раз нужен сварщик, интересуюсь, что он сваривал, какой сложности конструкции?
Ответ потрясающий: 
– Ноги к чемоданам приваривал!               
        У такой категории людей, как правило, наплевательское отношение и к своей, и тем более к чужой жизни. Думать о последствиях поступка – пустая трата времени. В полевых партиях совсем не редкими были случаи убийства. Вылетая в «жилуху» -так они говорили, пропивали всё заработанное - до последней копейки, потом помогали пропить друзьям и знакомым. Потом помогали незнакомым. Пили без повода, а при наличие оного - пили вдвойне…               
        Однажды, люди такого склада, человек шесть, собрались для торжественной процедуры - поздравления именинника в своих тесных рядах. Ради такого случая решили поехать в райцентр, расположенный в шести километрах от поселка, и купить имениннику подарок. Дело непростое, для начала посидели в ресторане местного аэропорта, и только потом пошли выбирать подарок. В результате в руках у именинника оказалась балалайка!
        Вернуться в поселок решили в пешем строю, погода была отличная, и пока шли через райцентр, магазинов навестили много,  в основном винно-водочные отделы. За окраиной райцентра простиралось поле, по которому одиноко вилась дорога в поселок. Вдоль дороги стояли столбы линии электропередачи. К этому рубежу компания добралась неспеша, впереди шагали «гости», а именинник, тренькая на балалайке, тащился сзади.
        У последнего дома перед полем, прямо на дороге, лежал бык. Передовой отряд спокойно миновал это препятствие, и только имениннику показалось, что бык лежит не на месте. Не утруждая себя мыслительным процессом, он со всего маху пнул быка под хвост! 
        Обиженное животное мгновенно вскочило, и, не долго думая, определилось с источником неприятностей - пять здоровенных мужиков топали по дороге!
        Бык пошел в атаку, «гости» заслышав сзади рев и топот копыт, оглянулись и бросились кто куда. Счастливчики успели добежать до ближайшего столба, менее везучие прыгнули в придорожную канаву, ну а совсем невезучие пустились бежать по дороге. Коррида длилась минут двадцать. Именинник наяривал на балалайке и умирал со смеху! Такого подарка ко дню рождения у него ещё не было!
        Здоровенный бык с ревом гонялся за «гостями» по дороге, обитатели придорожной канавы закапывались в грязь, а сидевшие на столбе - орали благим матом, получая занозы во все неприличные места! Набегавшись, бык успокоился и двинул своей дорогой.
        Убедившись в полной безопасности, «гости» потихоньку выползали из канавы, спускались со столба и просто в изнеможении плелись по дороге. Весёлый именинник направился к «гостям», выдавая на балалайке неземные звуки.
        Когда вся компания собралась и отдышалась - то принялась, без объявления войны, дубасить виновника торжества! Из больницы он выписался только через месяц.
        Для создания постоянного коллектива из таких «бойцов» начальник нашей партии принимал экстренные меры, провел беседу с продавцами магазина, предъявил им весь кадровый состав рабочих и запретил для них продажу спиртного. Установил свой вагончик у остановки автобуса и отлавливал рабочих, которые ездили за спиртным в райцентр. После «отлова», руководящий состав партии проводил воспитательные беседы -  лупцевал в этом вагончике пойманных любителей горячительных напитков. Особо отличившихся раздевали до нитки и выбрасывали в таком виде на улицу – всё, что носили на себе эти герои, от трусов до шапки, было им выдано при приеме на работу.
        Титанический труд  принес свои плоды, образовался маленький постоянный костяк рабочих. Умельцы среди них попадались уникальные, могли и двигатель трактора починить, и крестиком вышить! Для проявления этих талантов надо было только держать их подальше от магазинов.
         Это сделать несложно, когда партия выходит в районы своей работы, удаленность от жилья иногда больше пятисот километров. Но если магазин в шаговой доступности - запой был гарантирован.  Удержать такого кадра от соблазна могли только экстраординарные меры….
        Тракториста, детину двухметрового роста, могла привести в чувство только его гражданская жена, работавшая в партии поваром. Главным аргументом была цепь от бензопилы, которой она нещадно охаживала супруга по всем местам. От него летели в разные стороны клочья одежды и мяса, он орал благим матом, но поднять руку на своего истязателя не осмеливался. Загадка человеческой натуры, в пьяном состоянии тракторист мог сокрушить все и вся, но панически боялся своей сожительницы.
        Моя «стажировка» в этой партии закончилась через пол года. Насмотревшись на все прелести реальной жизни в полевой партии, я перевелся в стройцех. Это заведение входило в состав экспедиции. Должность на новом месте была самая рядовая -  плотник.
        Бригада, в которой мне предстояло трудиться, занималась строительством коттеджей. Название данных строений не отвечало действительности, в нашем варианте это был простой одноэтажный дом из бруса. Состав бригады был разношерстным, и по возрасту и по национальности, но бригадир ухитрялся держать работоспособность коллектива на высоком уровне. Ему удавалось даже самое невероятное, временно прекращать спор между двумя членами бригады, узбеком и молдаванином, которые постоянно  старались выяснить главный для них вопрос - кто из них больше «чурка»?
        Работали много и тяжело, скрашивала эту каторгу только цифра в ведомости зарплаты. Бригадиром был мужик лет сорока, успевший пройти огонь, воду и медные трубы. Во время перекуров он любил вспоминать свою морскую жизнь. Все уже знали его слабинку, и когда хотелось затянуть перекур, задавали наводящие вопросы. Не заставляя себя долго упрашивать, он тут же начинал очередную историю…
        -На рыболовном траулере команда держала кота. Кот был невероятных размеров и такой же силы. И повадился он точить когти о деревянные ножки стола в кают-компании. Стало ясно, что скоро стол рухнет.
        Все попытки команды подсунуть ему другой объект для этой процедуры, терпели поражение. Кот упорно продолжал свою черную работу. Тогда решили покрыть ножки стола жестью. Притворили идею в жизнь. На обед собралась вся команда и стали гадать, как поведет себя кот? Кот пришел, поел и направился к столу. Сделав несколько попыток вонзить когти в жесть, кот растерялся и под хохот команды удалился. На следующий день ждали повторения конфуза.
        Главный герой заявился на обед, поел, и направился к столу. Публика замерла. Ненадолго. Благим матом заорал матрос, в ногу которого кот вонзил свои когти. Жесть с ножек стола убрали, а судовой плотник начал делать запасные ножки для стола.               
        На корабле воцарился мир и  взаимопонимание, а тут ещё радостная новость, на горизонте показался наш траулер. Такие встречи не часты и всегда приятны. Пришвартовались, море спокойное.
       На судне гостей команда держала небольшую обезьянку, типа макаки. Обезьяна сразу начала обследовать новую территорию. Кот фырканьем и злобным шипением встретил непрошеного гостя, чем привлек к своей персоне внимание макаки. Если точнее выразиться, кот оказался объектом повышенного интереса. Причем интереса весьма специфичного, обезьяна была мужеского полу, и сердце его дрогнуло при виде кота.
        Разбираться в половой принадлежности увиденного животного макака не стала. Решив, что на безрыбье и кот сойдет, новоявленный ухажер погнался за ним, в надежде на романтическую связь. Бедный кот носился по кораблю, не зная, как избавиться от этой напасти. Погоня сопровождалась оглушительным визгом и мяуканьем. Команды обоих кораблей с хохотом наблюдали, чем закончится этот «роман». 
        В какой-то миг роли в этой гонке поменялись, и теперь уже кот преследовал макаку. Несостоявшийся кавалер неудачно сунулся в слишком узкий для него проход, и безнадежно застрял. Подбежавший кот имел свой интерес к наглецу, неизвращенный. Он начал методично и безжалостно полосовать когтями филейную часть неудачливого «Дон Жуана». Душераздирающий визг макаки взвился до небес! Прекратили эту вакханалию только с помощью ведра забортной воды… 
        Нашу бригаду, иногда, привлекали к процессу получения грузов, поступавших для нужд экспедиции. Километрах в двадцати от поселка находилась железнодорожная станция, на неё прибывали вагоны с продовольствием и оборудованием. В сопровождении представителя бухгалтерии, который осуществлял бумажную приемку грузов, вся бригада выезжала на процедуру погрузки – разгрузки...
 - Вагон с чешским пивом, –  примерно так был озвучен груз, находящийся на станции.
        Если учесть, что этот напиток, даже отечественного производства, находился в верхней строчке списка дефицита, то излишне описывать, с каким воодушевлением мы ехали на станцию. Бригадир, не теряя времени, обрабатывал девушку – бухгалтера, пытаясь ей объяснить, что даже алюминиевые бочки - тара ненадежная, и она может прийти в негодность в процессе разгрузки. В итоге, лекция бригадира - «о несовершенстве тары», возымела своё действие. 
        В железнодорожном тупике стоял одинокий вагон, который и предстояло опустошить общими усилиями бригады. После вскрытия вагона мы смогли увидеть импортное чудо – алюминиевые бочки, да ещё и с чешским пивом! Сейчас, когда изобилие этого напитка приобретает масштабы национального бедствия, трудно представить, что были иные времена.
        Выкатив из вагона первую бочку, бригадир принялся колдовать над ней. Он уже был знаком с процедурой вскрытия такой тары, и весь процесс длился не менее получаса. Наконец металлическая пробка была отвинчена, ключ отложен в сторону и в дело вступили бак для питьевой воды и кружки, купленные по дороге на станцию. Дегустация не затянулась, оценили хорошее качество напитка и принялись за разгрузку. Освободив от груза половину вагона, бригада опять собралась у бочки, для продолжения дегустации.
        Но процедуру пришлось отложить – к нам подошла бухгалтер, у которой слезы градом катились по щекам. Хлюпая носом, икая, еле – еле смогла объяснить причину всемирного потопа:
- Подъехали на машине трое, суют деньги – продай пиво. Я им объясняю, что продавать будут у нас в поселке, а они опять за своё. Потом обругали меня по всякому!
 - Не реви, сейчас устроим магазин, - и бригадир направился к стоявшим в отдалении Жигулям.
        Принимая во внимание контингент бригады, и количество лет, проведенных ими за решеткой, выкинуть этих «покупателей» вместе с машиной – дело одной минуты, но бригадир затеял что – то своё, и мы осталась на месте. Весь спектакль не занял много времени.               
        Подъехала машина, из неё вышел бригадир и один из «покупателей», он принес свои извинения бухгалтеру и протянул ей деньги. 
– Возьми, – сказал бригадир.
        Девушка взяла деньги, а бригадир повел к вагону любителей пива, которые тащили две алюминиевые фляги, надеясь наполнить их пивом. Залезли в вагон, откатили на пустую половину вагона одну бочку, бригадир дал им ключ, для вывинчивания пробки и присоединился к нам.Точка обзора у нас была великолепна – мы находились в партере, а суетящиеся в вагоне около бочки «покупатели» - на сцене. Получив в своё полное распоряжение вожделенную бочку, «покупатели» решили не растягивать удовольствие, да и пристальное внимание всей бригады - им не нравилось.
       Ключ вонзился в пробку и быстро завертелся – с оглушительным хлопком пробка врезалась в потолок вагона и следом за ней, туда же, ударила пенная струя чудовищной мощности. Фонтан смотрелся хорошо, не хуже выглядели и «покупатели», с головы до ног в хлопьях пены и гремящие флягами - в последней надежде получить хоть каплю, от бездарно утраченного изобилия. Впрочем, долго суетится на этих «подмостках» им не позволили…
        Осенью  бригада закончила создавать очередной шедевр, под названием коттедж, и я решил продолжить поиск полезных ископаемых в составе полевой партии. Базировалась эта партия в Эвенкии, оборудование и людей забрасывали авиацией. Воздвигли меня на должность начальника топографического отряда! В реальности это выглядело не так помпезно. Если посмотреть взглядом постороннего человека, то можно увидеть трактор, который тянет за собой балок на санях и будку с горючим, то же на санях. В балке сидят четыре человека – рубщики. Весь этот набор техники и людей  называется топотрядом.
        Один из членов отряда, кроме обязанностей рубщика, ещё должен выбирать маршрут, по выданному топопланшету, держать связь по рации с основным отрядом, обеспечивать качество и ритмичность работы, следить за техникой безопасности производства работ, за наличием и своевременным пополнением продуктов питания и прочая, прочая.  В общем – крайний. Этим крайним меня и назначили.
        Надо заметить, что опытом работы рубщика обладал только один член нашего коллектива, по этой простой причине будущее отряда было не слишком завидно. Тем более что, от успехов работы  топотряда зависело выполнение программы всей полевой партии. Наш отряд шел по тайге первым и выполнял подготовительную работу для тех, кто идет за нами. Можно предположить, что нашего начальника торопили начальники экспедиции, а тех торопили начальники объединения Енисейгеофизика, и далее по цепочке. В результате быстренько родили отряд, с выходом которого, можно было бодро отрапортовать о начале полевых работ.               
        Ничего не подозревая об этом раскладе, я прилетел на базу и подключился к процессу создания топотряда. Мне выделили новый балок, старый бульдозер и познакомили с коллективом, с которым я должен болтаться по Эвенкии ближайшие пять месяцев, безвылазно. Это посерьезнее чем бытие космонавтов, если учесть, что вопрос о психологической совместимости членов нашего отряда – не ставился. Пять человек должны работать и жить, практически не вылезая из тайги всю зиму.
        В основном отряде, который пойдет за нами, народу было много, рабочие, операторы, начальники, и даже повариха, с отдельным балком – кухней. Операторы и начальники жили в отдельных балках, и общими усилиями им было легче приводить в чувство отбившихся от рук рабочих. Я был лишен таких привилегий. Надо отдать должное, мне выделили самых вменяемых рабочих и хорошего тракториста. Но все равно, небольшие конфликты возникали уже на стадии подготовки.
        Всеми правдами и неправдами рабочие уговаривали меня, вместе с остальными продуктами получить дрожжи или томатную пасту. Но прекрасно зная талант умельцев изготавливать брагу из всех подручных продуктов, я на уговоры не поддался. Знал и то, что работать в топотряде будет много желающих, которые приложат максимум усилий, что бы попасть в такие хорошие условия. Начальников почти нет, брать в расчет неопытного сопляка, каким я и был, не надо - ставь брагу и живи в полное удовольствие!
        Скоростная подготовка нашего отряда завершилась, и вечером, накануне выхода, начальство устроило торжественное собрание в честь открытия полевого сезона. Собрались в столовой, помещение было небольшое, и все стояли «тесными рядами». Главный геофизик экспедиции начал тронную речь. Но тут вбежал опоздавший механик и заорал: – Балок топиков горит! Все ринулись на улицу, к счастью горел старый балок топотряда и стоял он в отдалении от других. Когда он догорел - торжественная часть общего собрания закончилась.
        Утром, ещё раз прослушав все напутствия и советы, наш отряд тронулся в путь. На предстоящий день была поставлена только одна задача, пройти прижим, не допустив аварии. Участок дороги был пробит вдоль склона большой сопки, и от тракториста требовалось большое умение провести по прижиму жилой балок и прицепленную к нему будку с горючим. На подходе к опасному участку наш опытный тракторист выгнал из жилого балка всех людей, разъединил сцепку между балком и будкой, и по одному перетащил их через прижим.  Я по рации доложил, что все в порядке, и ободренные начальственными поздравлениями, мы двинули вперед, к свершению трудовых подвигов!
        Ещё летом, по предполагаемым маршрутам отрядов, в тайге были прорублены просеки, их называли «профили». Все профили были обозначены на карте, и  участь заблудившихся в тайге, нам не угрожала. Надо только найти нужный профиль и затес на дереве, с номером пикета. Там мы и начнем свою деятельность. До наступления темноты отыскали место первой точки и расположились на ночлег. Дежурный приступил к своим обязанностям, растопил печь и начал готовить ужин - дежурили все по очереди. После ужина приготовили спальники и вышли на улицу, освежиться.
        К нашему удивлению на улице было светло, но свет был какой-то странный, увеличивал это ощущение еле слышный гул. Первым сообразил тракторист:  -Пожар на буровой!               
        Днем мы проезжали мимо буровой вышки, расположенной  в низине, между сопок. Победоносно  пробурившись до месторождения газа, буровая вышка оказалась в центре озера, состоявшего исключительно из снега пропитанного газовым конденсатом. По краям этого озера расположились жилые балки и вся техника. Заглушить скважину буровикам не удалось, и озеро продолжало увеличиваться с каждым днем. Газовый конденсат - смесь не хуже бензина, воспламенялась от искры. Судя по зареву над тайгой – такая искра нашлась.
        Надо было спешить на помощь, бульдозер мог здорово пригодиться на пожаре. Отцепили бульдозер от нашего маленького санного поезда, и я с трактористом поехал на буровую. По мере приближения к буровой гул от пожара усиливался. Когда мы выехали из тайги на край поймы, масштаб увиденного был просто ужасен. Озеро конденсата пылало с такой силой, что пламя скрывало буровую вышку, снег растаял даже на склонах сопок, а рев пламя заглушал все остальные звуки. С большим трудом в этой суматохе отыскали начальника буровой и предложили свою помощь - надо двойной сцепкой сдергивать примерзшие балки и тащить их в сопки. От нашей помощи отказались, наверное, техники у них хватало. Героического поступка нам свершить не удалось, и мы с чистой совестью вернулись на стоянку.
        Заглушить скважину и остановить пожар на буровой, смогла специализированная команда, прилетевшая из Тюмени.
        Утром, под еле слышимый гул пожара, приступили к прямым обязанностям, прокладывать «визирки». Визирка - тропа в тайге, по которой потом будут протягивать «косы», пучок проводов с датчиками. На точке должны быть проложены визирки в форме трех квадратов, с разными по длине сторонами и своей диагональю лежащие на профиле. Стороны у квадратов были сто, четыреста и восемьсот метров соответственно. Располагались они по принципу матрешки, в центре самый маленький и дальше по смыслу. Погрешность допускалась не более десяти процентов на одну сторону. Направление задавали буссолью и вешками, а потом два рубщика, придерживаясь заданному направлению, прокладывали визирки на встречу друг-другу. Инструмент для работы – лыжи и небольшой топор.               
        Всё очень просто, но прорубаясь через кустарник, обходя деревья, перебираясь через сугробы и валежник, выдержать точность направления очень сложно. Об этом я узнал, когда основной отряд  добрался до нашей первой точки. Рация раскалилась от матов, которыми меня осыпали. Учитывая оказанное доверие, и всю ответственность, лежащую на нашем топотряде, я был просто обязан за сутки превратится сам и превратить остальных в опытных прокладывателей визирок. Переговоры по рации происходили в балке, и весь наш маленький коллектив был в курсе происходящего.
        Настроение это не поднимало, а тут еще доморощенный охотник объявился. Один из рабочих, Николай, привез собачонку, лайку, толстая она была неимоверно - бревно на четырех палочках. За две недели бесконечной беготни по тайге, эта перекормленная собака превратилась в поджарую и смышлёную лайку. И начала гонять соболей, которых было предостаточно. Заслышав тявканье собаки, Николай всё бросал и бежал за ружьем в балок, а потом на голос собаки. В результате, рубщик идущий ему навстречу, мог запросто продолжить свою визирку хоть до Северного полюса.               
        Пришлось провести беседу с горе-охотником и самому встать с ним в пару. Несколько дней, не обращая внимания на лай собаки, он работал, подавляя в себе охотничий инстинкт. А потом опять сорвался, да ещё как!
        Наши визирки почти встретились, когда поблизости опять залаяла собака. Николай уговорил меня вместе сходить посмотреть - на кого лает собака. Посмотрели, на вершине лиственницы сидел и злобно урчал на собаку здоровенный соболь. Но самое главное, что мы увидели – это был настоящий «Баргузин»! Его мех был практически черным. Бедная собака в ярости грызла кору дерева, хватала пастью кусты - в общем азарт у неё был неимоверный.И заразный.
        Мне отвели роль пугала - ходить с длинной палкой вокруг дерева, пока Николай бегал за ружьем. Вооружившись палкой, я успел сделать несколько оборотов , прежде чем вернулся Николай. Выстрел сорвал соболя с вершины и он закувыркался падая вниз. Подскочив к добыче, мы придавили соболя лыжами, а сами стали отгонять и успокаивать собаку. Когда переключили свое внимание на соболя, оказалось, что он исчез! Под лыжами остались только несколько бусинок крови. Раненый соболь ушел под снегом. Сбросив лыжи и используя их как лопаты, начали поиски пропажи, но все было без толку.
        Утром, выйдя на сеанс связи с отрядом, после разговора о производственных делах, упомянул про упущенного «Баргузина». Спустя несколько дней я пожалел об этом. На очередном сеансе связи меня опять материли почем зря  -  оказывается, я сорвал рабочий день всего отряда! Причиной тому послужил недобитый соболь. Когда отряд подошел к точке, где мы неудачно охотились, несколько рабочих принялись искать соболя. Позже это переросло в массовый психоз и рабочие в полном составе крушили тайгу бульдозерами.
        Остановить этот погром удалось только с наступлением темноты. Единственное, что я мог сказать в свое оправдание, это - не распускать язык после связи, и не упустил случая поехидничать по поводу таланта руководителей в умении организовывать работу подчиненных, за что они меня не раз критиковали.
        Свою головную боль, по ликвидации охотничьего инстинкта  у Николая, я решил очень просто. Тракторист, бывалый мужик лет сорока, посмотрев на мои мытарства с этим охотником, поделился своими знаниями о воспитании охотничьих собак…. После завершения работы на точке и перебазировки на следующую, оставалось примерно полтора часа до наступления темноты. Взял ружьё, попросил у Николая его собаку, и отправился в лес. Пройдя километра три, наткнулся на кедровок - птичка типа «дрозд». Недолго думая, открыл по ним пальбу.
        Собака смотрела на меня своими умными глазами, и не могла понять - что я делаю. А я продолжал шествовать по лесу и стрелять во всех кедровок, которые попадались.               
        Понемногу, оправдывая свое звание «умница», собака начала мне помогать, разыскивая и облаивая кедровок. К концу охоты у нас сложился прекрасный дуэт – собака с азартом облаивала кедровок, а я не менее  азартно пугал их выстрелами. На следующее утро, мы как обычно приступили к работе. Николай по прежнему  периодически убегал к лающей собаке, а я работал и ждал результата. Вечером, горе-охотник проводил с лайкой воспитательную работу. Он держал её за морду и глядя в глаза уговаривал не облаивать кедровок! Пробегав ещё два дня на каждый лай собаки, он плюнул на бесполезное дело и оставил охотничий промысел.
        Вечером, попивая чай с трактористом, я благодарил его за хороший совет! Но скучать от размеренной и спокойно трудовой жизни мне не пришлось. 
        Один из рабочих, молодой парень Слава Седов, напомнил о себе кардинальным образом! Был он немного странным, впрочем все мы были странными - ни один нормальный человек не согласится на такую работу!
        По натуре имея тихий и необщительный характер, вел он какую-то свою, немного отдельную от других, жизнь. В общежитии поселка, куда селили рабочих, он обосновался в комнате, где кроме него было только десяток раковин для умывания, в других помещениях места для него не нашлось. Оказавшись в нашем маленьком отряде, он организовал отрядик ещё меньше – из одного себя.
        Немного играя на публику, он старался изображать бывалого таежника. В его понимании - бывалые таежники не очень опрятные люди, потребляющие свою пищу из одной миски с собаками. Начал он с того, что перестал мыться и следить за собой. Не прошло недели, как он начал источать такое амбре, от которого можно было задохнуться. Находясь на свежем зимнем воздухе он ничем от других не отличался, но придя в балок, и немного оттаяв он становился личностью которая привлекала общее внимание. Только услышав угрозы о его переселения в будку с горючим, он начал совершать гигиенические процедуры.
        Выглядели они примерно так – героически сверкая голым торсом, он выходил из балка на мороз, и натирал свою цыплячью тушку снегом, вернувшись, доставал из спальника грязный вкладыш(сменное постельное белье для спальников), и хорошенько растирался, а вернее натирался этой грязью. Большего от него добиться не удалось.               
        Продолжая следовать таежным привычкам, Слава, после употребления ужина, выкидывал свою миску из балка, там её хорошо обрабатывали своими языками наши собаки. Утром, «чистая» посуда, возвращалась обратно. На доводы, что все миски одинаковые и он может их перепутать, а желающих мыть свою посуду таким образом больше не было – бывалый таежник не реагировал. Пришлось ему организовать отдельную, и очень отличимую от всех посуду – банку из под атлантической сельди! Селедка в ней была крупная и банка, соответственно, то же была размеров невероятных.
        Вечерами, после ужина, мы садились играть в малый преферанс.  Слава игру в карты не воспринимал и проводил время по своему. В этот вечер ему вздумалось прогуляться по тайге. Единственным оправданием такого поведения, вероятно, было желание побыть одному, но ведь целыми днями, находясь на работе, мы были одиноки, встречаясь с напарниками только в конце визирок! Предупредив его о времени возвращения, я уселся за карты. Игра закончилась и мы вышли из балка - «посмотреть на звезды», и заодно проветрить помещение перед сном. Когда упаковались в спальники, вспомнили - Слава не вернулся!
        Выбираться из теплого спальника, одеваться и опять идти на мороз - удовольствие не из приятных. Ворчание и маты сопровождали процедуру подъема. Но выбора нет, человек пропал, кругом одна тайга, мороз давит под сорок градусов и вдобавок  - вчера, неподалеку от места работы, видели волчьи следы. Быстро оделись, взяли два ружья, фонарики и вышли из балка. Надели лыжи, разделились на пары и пошли по профилю в противоположные стороны. В каком направлении ушел наш гуляка - мы не знали. Надеялись только, что далеко от просеки он не станет уходить в тайгу.
        Не успев пройти сто метров, увидели вдали одинокий огонек, одноглазых волков не встречали, поэтому решили, что это возвращается Слава, освещая себе дорогу фонариком. Окликнули вторую пару и собравшись вместе стали ждать. Когда стало совершенно ясно, что это возвращается наша пропажа, я отослал, злых как черти мужиков, в балок, а сам остался ждать. Встретил, и мы пошли спать. Наутро мужики похвалили мои легкие – в балке они прекрасно слышали весь мой монолог, которым я встретил Славу.
        Пока мы были на работе, тракторист решил посмотреть  - по какому маршруту гулял наш таежник. После короткого обеда, когда всё приготовили для перебазировки на следующую точку - отправились посмотреть находку тракториста. Лыжня Славы пролегала параллельно просеки, углубившись немного в лес, нашли еще одну параллельную просеки тропу – волчью! Сходив с нами на эту экскурсию, молодой таежник вечерами от балка не отходил, и его поисками мы больше не занимались.
         В неустанной борьбе за качество выполнения своей работы прошел месяц ,и результат нашей деятельности начал укладываться в допустимые рамки погрешности, но теперь оказалось, что мы медленно работаем. Как я уже упоминал, работать в моем отряде было много желающих - вольная жизнь без начальников, меня в расчет не брали. Обстоятельства складывались так, что мне надо было на неделю слетать в поселок, перед отлетом состоялся разговор с заместителем начальника партии. Он захотел сменить состав моего отряда, трое его рабочих клятвенно заверяли, что смогут подготавливать по две точки в день. Несмотря на все мои протесты и доводы, он настаивал на замене рабочих. На этом и расстались, я улетел в поселок.
        Связь со всеми полевыми партиями осуществлялась по радиостанции в здании управления экспедиции. Все новости тотчас облетали наш небольшой поселок. Ко мне в общежитие зашел знакомый мужик:
- В вашей партии убийство.
Почти догадываясь, спрашиваю :               
- В каком отряде? Кто? 
– В твоем. Тракторист.
        Через три дня я вылетел в расположение партии. Оба отряда собрались на одной стоянке, работа партии была остановлена. В отдалении от жилых балков и бульдозеров, стоял балок топотряда, с выбитым окном. Мне рассказали, что вчера из Байкита прилетали следователи и забрали троих обвиняемых, рабочего Седова и труп тракториста. Следователи не делали никакой тайны из допроса арестованных. Из показаний:               
        -Уговорив начальника, трое рабочих добились своего перевода в топотряд. Из старого состава отряда оставался тракторист и рабочий Седов. Как только эти трое оказались в отряде, они сразу же поставили брагу. На все упреки тракториста не обращали внимания, а молодой рабочий Седов старался вообще не вмешиваться в дела этой троицы. Спустя три дня, вечером, «Стахановцы» уселись у фляги с созревшей брагой. Тракторист отказался от угощения, и более того, начал им угрожать, если они не прекратят пьянку - он их вместе с балком раскатает в лепешку. Мужик он был не робкого десятка, и свою угрозу - раздавить бульдозером балок вместе с ними, вполне мог осуществить. Но пьянка продолжалась.
        Тогда тракторист выскочил из балка, завел бульдозер и развернул его ножом на балок.  Ночь была очень морозная, и на свою беду тракторист не надел варежки – голые руки примерзали к рычагам. Он выпрыгнул из бульдозера, подбежал к балку и открыл дверь, его рукавицы лежали неподалеку от двери. И только он просунулся в балок и потянулся за рукавицами - раздался выстрел. Убили его сразу. Стреляли медвежьей картечью и снесли пол черепа.
        Седов, ошарашенный происходящим, выбил окно и выскочил из балка. Пять километров, по морозу, одетым только в трико и носки, он бежал до основного отряда. Добравшись до отряда, закрылся в балке с генераторной установкой и не впускал никого. Только кричал, что убили тракториста. Срочно собрали вооруженный отряд и на двух тракторах выехали к месту стоянки топотряда. Перестрелка и вооруженный захват убийц не понадобился. Заткнув выбитое окно подушками и выкинув труп, эти трое продолжали пить до потери сознания. Повязали их у фляги с брагой. Убитый тракторист был единственным человеком в этом зверинце. 
       Работа должна продолжаться несмотря на любые обстоятельства. Эту истину я хорошо уяснил, восстанавливая свой отряд. Для начала надо было привести в порядок балок. Застеклил разбитое окно, растопил печь, натопил снега в ведре и, одев на руки верхонки, о резиновых перчатках оставалось только мечтать, принялся смывать со стен застывшую кровь и мозги тракториста.
        На следующее утро топотряд возобновил свою работу. Рабочих - двух оставшихся, мне вернули и выделили на замену Седова еще одного. Вместо старого бульдозера, на базе трактора С100, мне выделили новый, более мощный бульдозер С130. Скоро начнутся большие снегопады и пробиваться по профилям будет сложно. В новом бульдозере сидел новый тракторист. В этот раз с трактористом мне не повезло.
        Лень родилась вперед него! Круглыми сутками он спал, просыпался только на время приема пищи. Машину держал в ужасном состоянии, и самое главное – бульдозерист он был никудышный. Более бестолкового человека за рычагами бульдозера я не видел.
        Не прошло и недели, как у него в кабине не осталось ни одного застекленного окна, все полуповаленные деревья в результате его маневров взлетали над ножом бульдозера и крушили кабину в хлам. Проработав меньше месяца, он умудрился вывести из строя двигатель. Когда его заменили вместе с машиной – все перекрестились!
        На выданных схемах маршрута, не всегда четко обозначались номера профилей и пикетов.  Приходилось, после уточнения по рации, заводить бульдозер и ехать искать нужный профиль. Очередная вынужденная «прогулка», не заставила себя ждать. Залили полный бак солярки, прихватили бензопилу, лопату, паяльную лампу и двинулись на поиски. Погода стояла солнечная и безветренная, заблудиться мы не боялись – свои следы приведут обратно.  Поиски нужного профиля затянулись, пришлось потратить  пол дня, но мы все-таки нашли продолжение маршрута. Соорентировались в пространстве, и решили вернуться, не повторяя «заячьих  петель» нашего поиска. 
        На обратной дороге, в одном из распадков между сопок, увидели заброшенную избушку охотников. Осмотр внутренностей полуразвалившейся избушки натолкнул меня на мысль – устроить здесь баню!   Запас отработанных точек у нас был, основной отряд обеспечен работой на несколько дней, и мы можем себе позволить один день посвятить бане! Надо учитывать, что многие из нас не видели бани два месяца. Вернувшись к месту стоянки отряда, я озвучил свое предложение - такого энтузиазма у личного состава отряда я давно не наблюдал!
        Перебазировались к избушке и остаток светового дня потратили на устранение дыр в стенах и потолке будущей бани. Отремонтировали печку и заготовили дрова. Проблему с водой помогла решить, промерзшая почти до дна, речка, протекавшая в распадке. Бензопилой напилили льда и сложили у дверей бани. Следующий день подарил нам прекрасную солнечную погоду, и к вечеру все достигли наивысшей степени стерильности! Баня работала весь день, парились, мылись, стирались, и только получив наслаждение на все сто процентов, отряд  двинулся дальше! Следующая банная процедура будет не раньше чем через три месяца, когда партия закончит работу и вернется на базу.
        Немного освоившись с причудами работы рации, меня начали терзать смутные сомнения о качестве и устойчивости связи. Когда лился поток начальственных указаний, связь была хорошей, стоило мне только заикнуться о закончившихся продуктах – связь моментально исчезала. Меня категорически не было слышно, мешали атмосферные бури, солнечная активность и высота соседних сопок. Поработав головой, пришел к единственному правильному выводу.Теперь, только услышав начальственный рев, я то же орал в микрофон:
- Вас не слышно, прошу дать настройку!
        Когда всем надоела эта клоунада - связь наладилась. Даже подкинули продуктов, правда привезли не то что мы заказывали. Тушенка превратилась в рыбные консервы, от присланного мяса пришлось отказаться. Привезённую сохатинную ляжку, со следами проехавшего по ней трактора, я отказался брать еще на базе, в начале сезона. Снабженцем работала жена заместителя начальника партии, вот они и старались сбыть все испорченные продукты. Позже, когда в нашем отряде закончилось сигареты, две недели кормили обещаниями, припоминая наш отказ взять «тракторную сохатину». Коробку папирос «Волна» сбросили с вертолета, когда мы собрали по тайге этот подарок, оказалось что папиросы покрыты суровым слоем плесени.
        Но мир не без добрых людей. К нам прибилось три собаки, лайки. Кадровый охотник вылетел сдавать пушнину и загулял. Сообщил в отряд и поставил собак на довольствие - своих было две, теперь кормили пять. Жили у нас собаки десять дней, потом приехал охотник, забрал собак и в знак благодарности оставил пятьдесят килограммов отличной сохатины.
        Кадровыми охотниками работали, в основном, русские. Коренное население - Эвенки или как раньше их называли – Тунгусы, охотой почти не занималось. Насильно загнанные в поселки, они неизбежно спивались. Спивались поголовно, мужчины, женщины, старики и дети. Если полевая партия приближалась к эвенкийскому поселку - творилось страшное. Жутко  было смотреть, как эвенкийские девочки, совсем ещё дети, бегали в балки к бичам, готовые на всё ради глотка спирта. Гонять их было бесполезно - проникали в балки любыми способами. Если местные добывали пушнину, то отдавали за бесценок . В организованных оленеводческих колхозах работали неохотно -  уходить далеко от магазинов не хотели. Как один из примеров этого, ходила в среде работников экспедиции байка…
        Отряд партии сейсморазведки стоял на точке, рано утром оператор выбежал из балка по необходимости. Не успел он сосредоточиться и посмотреть на небо, как видит – через профиль идет стадо оленей. Забыв про все кинулся в балок за ружьем, и с первого выстрела завалил оленя! Радость переполняла его грудь недолго – из леса показался вьючный олень, за которым шествовал эвенк:               
- Тлатуйте, потему тилял, стадо колхозное!
Оператор обомлел: 
-  Хрен их разберешь этих оленей – то ли они дикие, то ли колхозные! 
        Но конфликт надо срочно улаживать. Затащил пастуха в балок и угостил спиртом.  Довольный эвенк ушел в тайгу, догонять стадо. Прошло несколько дней, опять утром оператор выскакивает из балка, и опять видит – стадо оленей идет через профиль! Мозги сработали правильно, мясо ещё есть, а стадо может опять колхозное.
        Плюнув на оленей, занялся своими делами. Из леса показался вьючный олень с пастухом в арьергарде. Оператор обомлел, стоит и ждет. И дождался. Речь пастуха была немногословной:
- Тлатуйте, а потему не теляете?               
        Выводы из этого сделать не сложно. Партия должна закончить зимний сезон до конца апреля, и выйти из тайги на базу. Наш отряд  ритмично и спокойно выполнял свою работу, продвигаясь по запланированному маршруту. Начинало пригревать солнце, по утрам образовывался на снегу наст, и по этой твердой корке можно было ходить без лыж. Но во второй половине дня этой привилегии  мы лишались, и приходилось снова одевать лыжи. Световой день увеличился и по решительному настоянию начальства мы отрабатывали по две точки в день, не вдаваясь в подробности.
        Люди устали за четыре месяца, по десятому кругу перечитывались вечерами книги, не знали чем занять время до сна - всё уже надоело. Слишком маленький круг общения накладывал свой отпечаток на атмосферу в отряде. Но надо продержаться ещё две – три недели. Что бы хоть как – то разрядить эту тягостную атмосферу, на предстоящий праздник – День Геолога, разрешил поставить брагу и сделать день выходным.
        Весь процесс празднования должен происходить только по оговоренному сценарию. Как ни странно, но сценарий был соблюден полностью. Хмельного зелья было заготовлено с расчетом на четверых – плюс одна кружка для меня. Всё, до последней капли, было выпито в праздничный вечер, а на следующее утро мы уже совершали дальнюю перебазировку – которая заняла весь день. Я с трактористом по очереди сидел за рычагами бульдозера, а остальные трое, спокойно колыхаясь на нарах в балке, приходили в себя.
        Последнее средство для разрядки атмосферы я использовал за неделю до окончания сезона.  Умываясь после работы, разыскал бритвенный станок и побрился – за время работы в тайге все обросли внушительными бородами. Когда я закончил процесс и публика могла лицезреть результат – хохот стоял  два дня! На третий день сбрил бороду еще один доброволец, и потом все по очереди.
        И как вишенка на торте, нам выпала удача увидеть воочию, как пожилой человек превращается в молодого мужчину! Работавший с нами старый полевик, по кличке «Петька Чингачгук», однажды вечером помолодел лет на двадцать! Сбрил бороду и вставил челюсти. Весь сезон он перетирал пищу деснами и при разговоре «шамкал» как заправский дед, и вот теперь предстал перед нами во всей своей красе!
        К концу апреля все отряды вышли на базу, партия завершила зимний сезон, план выполнили. Баня работала круглосуточно, смывали многомесячную грязь и готовились для вылета в цивилизацию. Вылететь до первого мая мечтали все, но база партии находилась в низине между сопок, и погода была постоянно нелетная - до обеда стоял туман или шел снег, а потом начинался такой сильный ветер, что умудрялся раскачивать балки.  Когда вертолет прорывался через непогоду, на базе начиналась суматоха – каждому надо было срочно лететь. У всех находилась веская причина попасть именно на этот рейс.
        Но у руководства были свои планы, соответственно которым происходил вывоз людей. Настал день вылета и для нас, мы со своими рюкзаками расположились в вертолёте, пилот начал пересчитывать пассажиров по головам. Именно так комплектовался груз, наплевать на вес, багаж – главное количество голов. Результат переписи населения показал, что один пассажир лишний! Через минуту из люка вертолета выбросили бича по кличке «Сапог».
         Самый тщедушный и весящий вместе с сапогами сорок килограммов человек - оказался лишним на этом празднике.
        Пилота результат естественного отбора удовлетворил, и вертолет взлетел.

Продолжаем - http://proza.ru/2020/09/22/122