Цыганская, страстная любовь. маленькая повесть

Эх, земля ты Бессарабская, да песенка цыганская, растревожила меня. Песня ты цыганская. Вот же, не хотел, да и не умею стихи сочинять, но что-то потянуло на лирику.

  И это только от одной песни, что услышал. А если бы увидел цыгана скакавшего на лошади, что бы ты Сашка сделал? Наверное, побежал бы заним и кричал бы? «Эй, ромалэ, стой!» А перед глазами стоит картина , что видел в детстве:
   
 Трава зеленая вдоль дороги, по обочине. Вдали со стороны Молдовы, движется цыганский табор. Впереди скачущий атаман на коне, а за ним кибитки, запряжены пару лошадями. А за табором вьется пыль дорожная, что стоит , тянется шлейфом, за ними.
 
  Я, стою, приложив к глазам ладошку, заслоняясь от яркого солнца, наблюдая за ними. И гадаю, куда повернут, если к лесочку, значит к нам, а точнее в конец нашего огорода, что сдает Окницким цыганам, атамана Николуцэ, дед мой Якоб. Он их ждет, надо перековать его коней

  У него власти оставили пару коней, жеребца и кобылу, когда в 1944, в августе советские войска перешли Днестр и зашли без боя в наше село. А с кем воевать? Был в селе один полицай, да и того забрали в вновь открывшую психбольницу. Он был в не в своем уме.
 
  Бабка моя, мамы моей мама, боярыня румынская, сразу как появился в селе представитель власти советов, пришла и заявила ему: «Забирайте все мои земли, скот, лошадей, два сада. Мне оставьте возле дома моего гектар земли, сад возле дома, виноградник, в поле за яром виноградник вам отдаю. Моему мужу оставьте одного жеребца и кобылу.

  Зерно все выгребли. Бабка не убивалась, наблюдая с какой жадностью, выгребали милиционеры, приехавшие с военкомом из области. Дед говорил: «Я ушел, чтоб не наблюдать это надругательство.

  Вот так всегда, как начинаю вспоминать,  то время,так вспоминаю деда и то, как он мне рассказывал о том, как бабка подарила их землю. Все же, вернусь к цыганам.
   
  Стою. Жду, куда повернуться цыгане, в нашу сторону, или к станции, где каждый день собирается много народа. Каждому, надо куда-то ехать. В сторону Киева на Москву, в сторону Еденцев, а там, в Одессу, Кишинев, Бельц. В сторону Львова на Чоп, международная линия проходит в Европу.
 
  Нет, к нам повернулись. Хорошо, а то соскучился по цыганским песням и танцам. Дня три, а там мы, местные будим собираться на толоке(небольшая площадка, утоптанная чеботами парубками). Слушать цыганок, их песни, а то и погадать иногда хочется, да чтоб погадала не старая цыганка, а молодая.
      
   «Эх! Молодая, э-э-э-э-х, молодая», уже издали слышится. Переборы гитар, а вот и скрипки затянули медленную, тоскливую мелодию. Опять Гуцуз, страдает на своей скрипке. Старый, старый, а как заиграет. Да как притопнет ногой,  наши ноги сами просятся в пляс.

   Надо положить овец на полянке, да сбегать к Злому Николаю, он по цепочке от дома к дому, от подворья к подворью передаст молву, цыгане едут, Марица с подругами приедет. Это их заводила, на всех наших вечерницах.
 
  Сбегал. У Николая была Иляна, соседка Ганни, а те другим передадут. Да, пойдут веселые деньки и вечера.
 
  Мне десятикласснику, хорошо очившему в девятый и перешедшему в десятый, только остается, что гулять. Не успеешь, после десяти классов поступить учится, прямая дорога в Армию.

   А цыгане заметив меня, послали в мою сторону цыганенка. Оборвыш, бежал ко мне. Подбежав, и узнав меня, он поздоровался, как взрослый, протянув мне свою черную от грязи руку.
   
   - Здоров. Тебя мамка узнала издалека. Ты Николай, деда Якоба внук. – Спросив меня утверждая. Я кивнул головой, да. Он мне:
   
  - Тебя приглашает мамка. ( Мамка, жена атамана табора-Зара). Она мне в два года  было,  привез в табор дед, с больными ногами. Я ходить не мог. За два года меня мамка Зара поставила на ноги.

  Отец приехал на мотоцикле, забрать меня домой. Ему передали приехать за мной. Он мамке сказал:
   - Приехал за сыном, как договаривались с тестем. Она ему:
   - Ищи. Где твой. Он посмотрел и увидел цыганенков  игравших. Все бегали босые, чумазые и в рубашках до колен. Где я? Он меня среди этих цыганенков не узнавал.

   Тогда он пошел на хитрость. Крикнул:
   - Николуцэ!
Я узнал голос отца, и бросился к нему с криком:
   - Тату! Иду! – и подбежав к нему с распростертыми руками, он подхватил меня на руки и усадив в коляску сказал мамке Заре:
   - Как и договорились, летом ждем вас табором.
 
  С тех пор табор цыганский каждое лето приезжает к нам, всем табором. У нас в конце огорода протекает безымянная речка, впадающая в Днестр. И там, на ее берегу растет клевер, трава.

  После того, как траву скосят, на это место дед и отец разрешают цыганам располагается табором. Места им хватает. Часть цыган, со своими семействами, остается в таборе для охраны халуп цыганских. 

  Среди цыган-парней и девчат, с которыми я играл в раннем детстве,  у меня остались други. Я поручил ему овец, зная, что он уже получил от старших указание на это. Быстро пошел навстречу табору.

   Кибиток было с десяток, полные цыган и верховых на конях. Я подошел к ним, поздоровался с ними по цыганскому обычаю. Они поздоровались, цыганочки на ходу выскочили из кибиток и под гул цыган и цыганок постарше, загудели приветливо.

   Окруженный, молодежью, пошли, приотстав от остальных, старших да младших. Нам было о чем поговорить. Мы ежегодный их маршрут знали.

   Впереди стоял смешанный лесок, в котором на опушке стояла криница с журавлем. Возле нее и останавливались табором на обед. А старшие цыгане на то, чтобы перекинуть пару-тройку стаканов вино. Зная, у моего тато уже приготовлен бочонок вина с выдержкой. В зависимости от выдержки и плата. Дружба, дружбой, а деньги отдай, такой у их старших был уговор.

   Когда мы подошли к табору, там звучали гитары и скрипки, бубен постукивал ритм. Цыганки, подбодренные видно, вином все потряхивали своими грудями, цыгане водили в так плечами и постукивали кто ладошками, кто ногами.

  Мы сходу влились в это веселье. Цыганочка Марта лет двенадцать-тринадцать, хоть и знаю их, всеравно года не определю. Подошла ко мне со стаканом вина и поднесла мне. Я знал, по цыганскому обычаю, если зная, что у меня нет девушки, и девушка подносит первая выпить, это она предлагает любовь или дружбу,(что у цыган почти одинаково) как  выйдет.

  Цыганочка мне давно нравилась, но первым мне нельзя было предлагать. Я не из их табора, и тем более не чистокровный цыган. Ну и что, что черные волосы и карие глаза? Это еще не дает мне права, выбирать цыганочку. Видимо  она или знала откуда-то, или догадывалась, по моим взглядам, что я бросал на нее иногда.

  Я обрадовался, но не подал, видя, ликуя нутрии себя. Взял не спеша стакан. Выпил и прежде чем отдать стакан, решил воспользоваться своим правом и крепко поцеловал ее в губы. Она хоть и цыганка но, зарделась, а парни рассмеялись и сказали ей шутя:

    - Нарвалась? А ведь у него есть цынганская кровь, не растерялся. А мамка Зара, одобрительно глянула на меня, а на, нее глянула с лукавинкой. Я знал, ничего я пока не нарушил, и нечего боятся. С тех пор и пошла моя жизнь, а вернее не жизнь, а только лето, в любви, в свиданиях, в поцелуях и обнималках.

  Теперь я вспоминаю те годы с улыбкой. Были года, и была любовь, за которую готовь, был в огонь и в воду. Помню как в лунную ночь, а в августе, как везде на юге, и тем более на юго-западе Украины, небо было в ярких звездах.

   И был звездопад, и мы стояли на высоко берегу Днестра( как нас туда за 14км, занесло и сейчас удивляюсь), обнявшись, наблюдали звездопад. Наверняка Марта что-то загадала. Мне нравились наши, убегалки, никого не предупредив. А зачем? Цыгане знали, она со мной.

  Представьте: ночь темная, только звезды яркие и костер, Я у костра на корточках сижу, а Марта-цыганочка передо мною танцует. Да такое вытворяет в движениях, как только я выдерживал, чтоб на нее как зверь не бросится? До сегодня понять не могу.

  Неужели воспитание? И лежали и обнимались. Доводили себя до измовождения, целовались.  Но, ни она, ни я, и не пытались переступить границу не дозволенного.
 
  Но однажды она пригласила меня на наше место. И не глядя на то, что я до позднего вечера маме помогал на поле колхозном, со звездами на наше место пришли  почти вместе.

   Разожгли костер, она выложила на лопухи еду, помидоры, огурцы, и кусок варенного мяса и бутылку водки. Сказала мне:
     - Пообещай, эта ночь моя. Чтобы не пожелала, выполнишь. Мне пришлось пообещать. Клятвы не давали, да они нам и не нужны были. Выложила стопки, налила и пожелала, чтоб мы подняли и выпили, за нашу детскую любовь, так она сказала.

  И эти слова врезались мне в память, на всю жизнь. Она опять танцевала, но одни танцы и песни подпевала в танце с грустинкой. У меня сердце тёхнуло. Понял, что-то Марточка, задумала.
 Подспудно догадывался, но отгонял от себя эти мысли. А оказалось зря. Я сидел у костра, она танцевала, и вдруг встрепенулась, затрясла своими маленькими грудями, приспустив кофточку так, что груди ее маленькие, торчащие в разные стороны, сосками смотрели на меня.

   И так поворачивался я, и этак, а они все равно на меня смотрели. И в вихре закружив, бросилась на меня. Юбки оголили низ ее, и все ее девичьи прелести сверкали перед моим носом. Схватила меня за уши и притянула к себе и стала страстно целовать меня.

   Мне не оставалось ничего не делать, как сделать то, чего она хотела, со всей цыганской страстью. Больше я за вои прожитые годы не встречал ни девушек, ни женщин с такой страстью как ее.

  В то утро, так и  не уснули ни минуты, некогда было. Перед расставанием она мне скала с грустинкой на лице:
 
  - Больше мы, с тобой Коля не увидимся. Я выхожу замуж, за старого цыгана. Отец так сказал. Хотела, чтоб ты у меня был первый. Вот это я и хотела от тебя.

  Подошла ко мне перед селом, когда мы возвращались, обняла меня, поцеловала, и сказала: Прощай любимый!
 
  Прошло много лет, и только сегодня, она мне приснилась такая, какой я видел ее в то утро, расставания!