Тест на глюкозу

Модерн-АУ про Санзо и Хейзеля
(ну и сопричастных личностей),
на первый взгляд немагическая…
На почве, в частности, внезапной любви к этой паре
автор посмотрел Ghost Hunt и вдохновился

– О, что я вижу! – зайдя в комнату, Хейзель, конечно же, не смог промолчать. – Сидит на подоконнике, курит и думает о нём.
Надо сказать, Санзо именно этим и занимался. Иногда очень выводило несовпадение в их расписании занятий. Но не огрызнуться тоже не смог:
– Мне давно не тринадцать.
– Тогда у меня к тебе предложение на сто миллионов. Будем, как взрослые серьёзные люди, валяться на диване, есть печенье и смотреть аниме?
– Если обезьяна все печеньки не слопала, прежде чем они с Гатом не свалили гулять. И если аниме будет не на их уровне развития.
– Я всё предусмотрел, ты не поверишь. Тебе понравится. И то, что поесть, и то, что посмотреть. Прямо-таки гарантирую неослабевающий интерес.
И они погрузились в приключения межконфессиональной, а также и околонаучной команды охотников за привидениями.
* * *
– Погоди, остановлю на секунду, – Санзо нажал на «паузу» и закатил глаза. – Вас, заморских экзорцистов, что, всех в одной школе учат нашему языку?
– Как знать, как знать, лично я самоучка, – Хейзель хитро прищурился. – А он и правда учил язык в том регионе.
На экране ноутбука застыло изображение хорошенького белокурого мальчика с наивными голубыми глазами. Мальчика звали Джон Браун, и никто не дал бы ему его девятнадцати лет. И уж тем более не поверил бы, что мальчик в священном сане и, кроме шуток, довольно известный экзорцист из далёкой Австралии.
По крайней мере, никто бы не поверил, пока не увидел бы Джона не в дурацких футболках, а при полном параде, в священном облачении.
– Крест хорош, – оценил Санзо. – Да и весь образ. Тебе бы пошло.
– Я, конечно, учту. Только Джон видишь какого небольшого роста? А я почти с тебя. Не находишь, что не очень хорошо для косплея?
– Да нахожу. Тем более что и из меня местного буддийского монаха не выйдет. И не потому что масть не та.
– Ой, и в самом деле! Он, конечно, поступил со своей жизнью прямо как ты, только ты бросил монастырь, чтобы поступить в университет, а он ради рок-музыки. Но Такигава Хосё общительный, играет в группе, поддерживает всех, особенно молодых и неуверенных, сам дальше увидишь.
…Они смотрели дальше, переживали – Хейзель эмоционально, даром что уже знал всю историю, Санзо почти незаметно. Только пару раз принимался орать в том смысле, что, мол, «ну кто ж так делает-то». Иногда оба синхронно фыркали от смеха – и совсем не в тех местах, где это делало бы большинство.
Очнулись где-то серии на десятой. И то потому что и Гоку вернулся, и чай-кофе надо было перезаваривать. Хейзель с сожалением поднял голову с плеча Санзо и спустил ноги на пол.
– Сейчас всё будет, – хоть и лениво было шевелиться. –  И я даже готов сказать мартышке, что как сами досмотрим – так и с ним поделимся.
– Обяжешь. Готов даже оставить тебя ночевать.
– О, как здорово, Санзо-хан! Тогда отпишусь Гату, чтобы не ждал и не морочился на ужин.
* * *
– Нет, точно, никакого косплея, – Санзо перевёл взгляд с экрана на Хейзеля, тихонько подпевавшего рождественскому гимну в финале очередной истории. – Джон простой, как пряник. Бесхитростный. Если только у него нет двойного дна.
– Насколько я в курсе, нет. Одно только – он слишком молод для такого сана и, как говорят в самой истории и как я тебе тоже подтвержу – проводит обряды не по правилам. Может, поэтому он делает карьеру на чужбине.
– Очень подозрительно. Просто очень.
– И злые авторы не возжелали рассказать нам больше. Может, когда-нибудь.
– Обычно никто не доживает до «когда-нибудь» и не узнаёт всех секретов.
– Избранные узнают. А зато знаешь что расскажу? Автор манги на одной экстра-страничке уверяет, что Джон донашивает за Хосё эти его живописные футболки.
– Да иди ты в баню.
– Только вместе с тобой. Каждый судит в меру своей испорченности, Санзо-хан.
Глаза Хейзеля смеялись. Оба знали: у этого разговора не только двойное, но и тройное дно. Только Санзо удивлялся, почему же до сих пор позволяет Хейзелю нарываться и ничего с этим не делает. Может, и сам Хейзель удивлялся не меньше.
– Не спим и гоним дальше? – решил он снова кивнуть на экран.
– Можем.
И тут кто-то начал названивать. “Take me to church…” – ещё и, блин, опять Хейзель без спросу поковырялся в настройках и влепил эту песню!
– Возьми, а? – Санзо раздражённо покосился на мобильник. – А то ж я их сейчас выматерю, и мы с тобой останемся без аванса за подработку.
– Секунду, – и уже в трубку: – Нет, это не Генджо Санзо-сама. Это его личный секретарь. Хейзель Гросс, к вашим услугам.
Судя по лицу Санзо, он явно считал, что таким голосом предлагают уж точно не услуги экзорцистов. Но ведь сам же попросил!
Хейзель тем временем перестал паясничать, схватил ручку и принялся записывать, роняя только «да» и «понял», а под конец «я передам» и «скоро будем».
– Ну и на что ты нас подписал? – спросил Санзо, когда Хейзель наконец нажал на «отбой».
– Ты же сам сказал соглашаться! Ничего такого ужасного, в заводской столовой уже не первую ночь переворачивают кастрюли, то есть они как будто сами переворачиваются, они же огромные. И продукты тоже кто-то портит.
– Придётся брать с собой обезьяну. Так он кому-то и спустит с рук преступления против еды.
– Нам же проще будет. Мы, конечно, всего лишь студенты, зато у нас есть артефакты и силовая поддержка, а у Хосё и Джона только молитвы и мантры. И довольно странная компания.
– Ага. Пошли уже.
– Сейчас, в христианский вид приведусь… Я быстро.
– Глаза накрасить не забудь, – Санзо тоже полез в шкаф за облачением и всяким ритуальным добром.
– Для тебя – не только глаза. А что вдруг?
– Ты так общаешься с клиентурой, что я начинаю думать: языку тебя учила некая нехорошая уличная женщина. Им, знаешь ли, свойственен такой выговор.
– О, Санзо-сама великий специалист, – Хейзель вынырнул из футболки с надписью «Разорви цепи и стань свободным» и потянулся за своим длинным подрясником.
– Санзо просто читает всё, до чего дотянется. А ты опять влепил мне на звонок эту песню!
– Прошу заметить, номер корпоративный, мы и платим за него пополам, и, если что, пойдёт переадресация на мой. А ты в тот раз вообще “End of Innocence” поставил.
– Она хоть философская.
– Вот и кому какая печаль, мы же не у меня дома, ну не поймёт каждый первый, о чём поют…
– Нет, слишком известная штука, а вдруг мы будем на людях и при параде. И как я тебя ещё терплю. Ты… ты… ты как тест на глюкозу, вот. Не доводилось делать?
– Нет… – посмотрел с огромным интересом, серьёзными глубокими глазами – и тут же съязвил: – Я-то не ем конфеты горстями, потому как и не курю.
– А меня как-то гоняли. Сдаёшь, значит, кровь натощак, потом выпиваешь стакан дико сладкого раствора и через два часа сдаёшь снова. Так вот пока пьёшь – не понимаешь, как это вообще можно вынести. Потом минут пятнадцать тебя откровенно мутит, но это проходит. И даже не замечаешь – а так хорошо становится…
Санзо осекся и уже пожалел, что сказал лишнее. Но, впрочем, видеть, какое лицо у Хейзеля, когда и крыть ему нечем, и ушам своим он не верит, и радуется, будто ему мороженое купили – видеть такое дорогого стоило.
* * *
Потом они толкались в метро, Гоку прокладывал путь через толпу, Санзо тоже бесцеремонно проходился по чужим ногам, а Хейзель, крепко держась за его рукав, рассыпал за всех «простите» и «извините» – и победоносно всех оглядывал. Мол, я культурный, не то что вот эти вот все!
Когда подошли к воротам завода, уже стемнело. Из тёмных корпусов доносился зловещий шум. Впрочем, компания экзорцистов отличала штатные шумы от сверхъестественных, которых пока было и не слыхать.
Гоку уже уверенно правил к зданию столовой. Не иначе, ориентировался по запаху. А может, и по звукам, Санзо с Хейзелем уже тоже начинали слышать. Шорохи, вздохи. Сухой перестук чего-то рассыпавшегося. Звон. Плеск.
Хейзель сжал двумя пальцами медальон. Замер. Объявил:
– Здесь есть неупокоенные души.
– И что, много?
– Хватает. Одна главная, остальные вокруг неё.
– Что ж тут было? Массовое отравление? – и громко: – Обезьяна, ничего там в рот не суй! Ещё отравишься!
– И не собирался, – прокричал в ответ Гоку, – оно всё пахнет плесенью!
– Плесенью вот так сразу? – задумался Санзо. – Кто-то там ходит – хуже некуда.
– С самой той стороны, да, – кивнул Хейзель, – кто-то древний и очень злой. Почему только теперь?
– У них тут специи поддельные! – снова завопил Гоку.
– Ты их что, пробовал, бестолочь?!
– Санзо-хан, давай и мы внутрь пойдём, – шёлковым голосом вклинился Хейзель, – зачем кричать как больные слоны, нас и так уже засекли…
– Не, не пробовал, – пояснил мальчишка, уже когда снова их увидел. – Я не псих! Но уже учуял и так. Вот этот стеллаж, все банки, по-моему.
Санзо и Хейзель взяли по банке. И в самом деле, этикетки отстают, цвета на них блёклые, и пахнет и правда странно.
– Тысячелетние традиции, – вычитывал Хейзель, – ну, это уже реклама, но если рецепт и правда старинный…
– Думаешь, оскорбили автора, как эта партия пришла?
В ответ об пол грохнула кастрюля.
– Вот удоды! – вырвалось у Гоку. Он ещё и не уточнил, кто.
– А ну тихо! – рявкнул Санзо.
Хейзель возвёл глаза к потолку – мол, ну просил же не кричать! И обратился в пустоту:
– Досточтимый дух! Господа снабженцы закупили эту презренную смесь не нарочно. Мы сделаем всё, дабы это не попало в тарелки граждан. Ваши скорбь и гнев вполне понятны, но всё же это не повод притягивать сюда души с обоих ближайших кладбищ. Отпустите их, будьте так любезны!
Стенания, вздохи, самый воздух вокруг вибрировал.
– Санзо, они не могут уйти, их что-то держит! Жаль, я не вижу, что.
– Сейчас вдарю. Обезьяна, иди наружу на всякий. А ты мне за спину.
…За спиной Хейзель долго не выдержал. Высунул руку с медальоном, хотел помочь пленённым душам найти временное убежище, а потом лично выпустить у могил. И тем самым выбесил духа, которого так пафосно уговаривал.
Что-то чёрное ударилось об медальон, сбило Хейзеля с ног – а само срикошетило в стену.
К счастью, в этот момент сутра Санзо ещё не вернулась к нему на плечи. Так что дух был упокоен жёстко и принудительно.
– Ну всё… – Санзо обернулся. – Эй!
Хейзель лежал с закрытыми глазами и, похоже, не слышал.
– И кто тебя просил, бестолочь?! Ты же знаешь, что наши артефакты не совмещаются!
Санзо опустился рядом с ним на пол, приложил пальцы к шее – проверил пульс. Выдохнул. Главное – жив, а там… Санзо сел на пятки и бережно пристроил голову Хейзеля к себе на колени. Что-то там мелькнуло в памяти про «ноги выше головы», но поди тут сообрази. И ещё про «позвонить Гату», но тут уж Санзо опередили. Гражданин коренной американец всегда откуда-то знал, если с Хейзелем что-то случалось. Из которого-то гроссовского кармана полилась песня:
Hazel, are you stable?
Please pick up the fucking phone, why you MIA?
I don't want you to be alone if you're feeling crazy
Tell me something I don't know, yeah, I don't know, yeah
Call me back
Пока выпутал телефон из рясы, эта песня всю душу вынула.
– Санзо. Забери нас… – назвал адрес, – расходы на машину компенсирую.
А через пару минут Хейзель открыл глаза.
– О… ради такого стоило приложиться затылком об пол! – и прижался покрепче.
– Не делай так больше, идиот! Я у тебя этот медальон отберу и засуну… так, нет, извиняй, плохая идея, слишком опасный артефакт!
Хейзель просто беззвучно умирал со смеху, уткнувшись Санзо в колени. Эту двусмысленную картинку и узрели Гат с Гоку, переглянулись…
– Вставать будете? – бесстрастно осведомился Гат. И протянул руку.
…Потом, уже в машине, Санзо тихо поинтересовался у Хейзеля, благо тот снова положил голову ему на плечо:
– Если Гат тебе звонит этой песней – всё понятно. Но, скажем, я тоже?
– Если ты вообще кому-то звонишь – значит, где-то небо падает на землю. Но да, этим мне звонят все.

Ноябрь 2019