ЕВ-а

   Ночь топила облака в чёрной проруби неба, они таяли, как сугробы и неровные их ломти некрасиво пенились, так, что жалко было глядеть.

- Прочитай мне её ещё раз!
- Что, басню?
- Ага!
- Опять?!
- Да, у тебя здорово получается, текст тот же, а смысл другой. Давай, начинай!
- Уж сколько раз твердили миру...

- Ты помнишь, как мы познакомились?
- Не-а! А ты?
- И я не помню! У меня такое ощущение, что ты рядом всегда.
Подобное можно сказать о друге, если он, конечно, является таковым. А как узнать о том, что вы уже бывшие, и что послужит разрывом - беда или радость? Ну, наверное, пока не настигнет одно из двух.

- Друзья - святое, выше дружбы ничего нет, - часто повторяла она. Когда я заметил это в первый раз, то растерялся. Такое не произносят вслух, если уверены, но тут мне показалось, что она говорит, дабы услышать себя со стороны, зазубрить, не понимая ничего в этом  уроке о том, что дружба - источник ответственности за того, с кем дружен. Честно, это было довольно странно. Тем более, всё, что мы пережили, говорило о том, что ей не всё равно, что со мной.

    Помню, она уже была замужем, а я одинок, привёз из командировки в совхоз, где мы работали на ферме, стыдно сказать, - чесотку. Родители устроили мне скандал, я  хлопнул дверью, и ушёл в никуда. А так как выбора у меня не было, как и знакомых, то позвонил ей, и не успев объяснить всего, услышал: «Приезжай немедленно!»

    Она жила в однокомнатной хрущёвке с мужем и маленьким сыном. Не смея войти, я объяснил суть ссоры, но она, не дослушав, буквально затащила меня в коридорчик, ухватив за рукав:
- Заходи, не стой на пороге!
- Ты в своём уме? - Поинтересовался у неё супруг, - Заразиться не боишься?
- Нет! - Так решительно ответила она, что даже я поверил, что всё обойдётся.
Оно и вправду обошлось.

     Несколько лет спустя, когда я уже обзавёлся семейством, а она, прогнав мужа, завела кота, то приютила нас однажды, в той же крошечной квартирке. Прорвавшееся среди ночи отопление вынудило ввалиться к ней вчетвером глубокой ночью, и наш грозный пёс, который не признавал никого чужого, проникся к ней симпатией с первого взгляда, хотя видела впервые в жизни.

     Зная, как нелегко мы живём, она могла подарить на день рождения сумку с овощами и банку компота. Временами она нудила, заставляя записывать всё, что вижу в поездках, а я отнекивался, ссылаясь на хорошую память и внимательность. Но она упрямо твердила, улыбаясь неприятно и хищно:
- Не ленись, записывай, забудешь!
- Так я и запишу - потеряю... - Оправдывался я, а она настаивала:
- Мне отдашь, я сохраню.

     Дружба окончилась в тот день, когда я купил машину. Первый человек, к которому я ехал  поделиться радостью, была она. По дороге, предвкушая, что мы договоримся вместе отправиться куда-нибудь далеко, я улыбался и представлял, как перед тем мы вечерами будем хохотать подле карты, намечая пробег, по пути которого будем останавливаться в чистом поле или на берегу красивой речки...
     Мы сидели в её тесной уютной кухне за столом, и я плавился от удовольствия, предлагая разделить радость со мной, но понял вдруг, что яркие краски чувств не остаются на холсте её души, а отскакивают, словно теннисный мяч. Всё дальше и дальше, туда, откуда его уже не достать.
Смешавшись, я уехал, и, едва вошёл в дом, меня подозвали к телефону. Некто, её голосом отчеканил:
- Не унижай себя дружбой со мной!

    Позолота рассвета так тонка, что скоро стирается от самого лёгкого прикосновения дня. И только осени удаётся, примерив её на себя, удержать подольше или даже навсегда.