Своя тара

Бочку привозил грузовик.
Она тащилась за ним, двухколёсная, безвольная, пассивная.
Но в день её появления всё в районе изменялось.
Даже мужики к завершению этого дня оказывались трезвее, чем накануне: попробуй накачайся пивом, когда ты уже надулся квасом.
Поставили её в этот раз, как обычно, на нечётной стороне улицы, возле магазина, под раскидистым грецким орехом, на котором красовались уже мягкие, белые внутри, плоды в светло-зелёной веснушчатой кожуре. Проникновение под их кожуру грозило стойким коричневым окрасом пальцев, а того гляди и одежды. Хотя нежное содержимое, начавшее твердеть, того стоило.
Прямо по поверхности земли тянулась тонкая водопроводная труба, к ней и подключали бочку. Не разбавлять, конечно, а мыть бокалы. Сток тоже был неподалёку.
Тем, кто курил под орехом, приходилось убираться в другое место, потому что этот тихий и спокойный уголок, с шаговой доступностью к табаку и алкоголю, до самого вечера терял свою тишину и безмятежность.
Процедура была похожа на ту, что происходила при завозе хлеба.
– Мама! Батоны дают!! – кричала Зинка в сторону балкона пятого этажа, где виднелась макушка её сестры, или рожица одного из братьев, или ещё кто-нибудь из этой многочисленной и жизнерадостной рабочей семьи.
И через минуту вниз летел бумажный комок с деньгами. Обязательно с мелочью, иначе он мог спланировать на балкон университетскому декану или полковнику-артиллеристу, а там и семьи человека по три, и дома иногда никого нет. А ведь ситуация не терпела промедления.
Квас же считался роскошью, хоть и недорогой. Батон, не тяжелее четырёхсот грамм, стоил тринадцать копеек, а литр кваса даже дешевле, всего двенадцать. Да и кончался хлеб гораздо быстрее, чем собиралась расходиться очередь. А квас в первый день мог и вообще не закончиться. Это как повезёт.
– Батоны дают!! – и весь дом в один миг понимал, какова цель жизни и что надо делать безотлагательно, а что и подождёт…
– Квас привезли! – крикнул Лёня, подойдя к подъезду с мячом, который он только что гонял с друзьями на площадке возле монументальной, сложенной из красного кирпича общественной бани.
  Через несколько минут спустилась Зинка, с важным видом, с туго завязанным «лошадиным хвостом», с трехлитровой банкой в авоське и раскрыла смуглый кулачок. На ладони лежал мятый бумажный рубль.
– Мама сказала, чтобы ты сходил. Мне прибираться надо.
Лёня сунул рубль в карман штанов.
– Забери домой мяч.
Из третьего подъезда вышел Алик, ровесник Лёни, а за ним выбежал Павлик, на два года младше. Оба догнали Лёню и направились с ним в сторону дома номер тридцать один, за которым и стояла бочка.
В очереди стояло человек десять или чуть больше, все местные, хоть и не знакомые друг с другом. Какой-то дядька в гимнастёрке цвета хаки, девчонка в лёгком белом сарафанчике, цыганка из ближнего села. Некоторые, заняв очередь, отходили в магазин, потом возвращались.
Вкушали квас стоя под деревом или ставя кружку на специальное крыло бочки, снабжённое пупырышками, чтобы кружки не очень скользили. Поставить саму бочку строго горизонтально было довольно трудно, да почти никто в те времена и не ставил подобных по смыслу задач. Достижение удобства для граждан в чём бы то ни было – не считалось достойной целью. Росло послевоенное поколение, способное всё делать своими руками даже в электронике, да и вообще не боявшееся трудностей.
По лицам, проглядывавшим за стеклянными стенками гранёных с широким ободком кружек, в окружении лопавшихся пузырей, было видно, что качество не подкачало.
Опустошив кружку, надо было поместить её перед продавщицей на прилавок. Та брала сосуд, переворачивала, ставила на специальный поддон и промывала внутренность, крутанув рукоятку, а затем быстренько омывала и внешнюю поверхность. Второе действие было сложнее, так как требовало сбалансирования высоты струи. В случае неловкого движения первым двум-трём покупателям в очереди доставался в качестве бонуса холодный душ. Но даже и в жаркий день не всякий был способен это оценить.
Очередь постепенно продвигалась. Старичок из тридцать третьего дома попросил налить две банки. Вставив воронку, продавщица осуществила этот неординарный запрос. Было смешно смотреть, как он идёт, ковыляя, к себе домой, сумка в левой руке, авоська в правой. Наверно, внуки сегодня приезжают из пионерского лагеря. Ему самому столько и за неделю не выпить.
Лёня и Алик обсуждали вчерашний финал Кубка СССР. Удар спартаковца Галимзяна Хусаинова по воротам донецкого «Шахтёра» на 10 минуте, разумеется, был бесподобен. В этом не усомнился ни Павлик, который футболом особо не увлекался, ни близорукий Профессор, который вообще не играл в него из-за очков, и только что подошёл в конец очереди.
Если очередь накапливалась, тут всегда образовывалось нечто вроде клуба. Интерес и участие вызывал не только квас. Тут крылось нечто большее. Некая возможность побыть вместе без каких-либо обязательств. Может, люди ждали чего-то доброго и значительного. Ведь не обо всём узнаёшь из газет. Может, именно тут, в тени орехового дерева, под его жилистыми, аккуратными светло-зелёными листьями проявлялось каким-то неведомым, неуловимым образом светлое коммунистическое будущее человечества, которое в отдельно взятой стране должно было наступить примерно к началу восьмидесятых годов. В умах народных, ведомых знатоками марксизма-ленинизма, оно уже года три бродило столь же интенсивно, как желанный напиток в резервуарах под наблюдением технологов-пищевиков квасной промышленности.
Может, не всё так просто было и с самим этим квасом. Поговаривали, что на дне бочек, откуда невозможно вылить остатки, живут большие белые черви. Их никто не видел, но большинство в это верило. В самом деле, никто не ожидал, что черви среди бела дня появятся оттуда, чтобы сфотографироваться на память с продавщицей, как участники особо тонкой и секретной стадии технологического процесса. Тем более что в узкий краник им пролезть, понятное дело, никак бы не удалось. А до верхнего люка у них дотянуться не было никаких шансов, разве что если встать пирамидой, наподобие гимнастов в цирке.
Всё шло чудесно, утолившие жажду продолжали нести бокалы продавщице, но после старичка с банками никто, кроме него и их, не отходил от неё.
Возникла заминка, а что было её причиной, из-за спин стоявших впереди было не видно.
– Что случилось? Квас кончился? Сдачи нету? – послышались версии со всех сторон.
Павлик проскользнул вперед и вернулся с известием.
– Вода идти перестала.
В хвосте очереди раздался разочарованный гул. В тех, кто впереди, ещё теплилась надежда. Никто, понятно, такому известию не обрадовался. Но и не удивился, поскольку в этом районе воду время от времени отключали.
– Кто со своей посудой, подходите без очереди! – раздался звонкий голос продавщицы.
– Пойдём в ЦПКиО, я знаю автомат, он газировку с сиропом без денег даёт, – сказал Павлик.
– А как? Поинтересовался Профессор.
– Пойдём. Я покажу.
Алик вопросительно повернулся к Лёне, но тот уже пробирался с трёхлитровой банкой и рублём в кулаке к продавщице.
Милое дело – своя тара.


23.07.2016