Лунное затмение 61 глава

   Лидия Николаевна шла по аллее ТашМИ, прижав руку ко рту и не сдерживая слёз, плакала. Потом вдруг остановилась и огляделась по сторонам.
   - Господи... что же это я? Ведь он жив! Главное, мой сын жив! А если бы, как Юрка? Не дай Бог... что бы я тогда делала? - женщина продолжила идти дальше.
   Выйдя на улицу, она перешла через дорогу и подошла к остановке. Ждала Лидия Николаевна недолго, подъехал её автобус и сев в него, она доехала до Дархана. На углу улицы, женщина зашла в гастроном, взяла свежую булку хлеба, немного сыра и колбасы, сметану и творог. Купив и курицу, она пошла домой.
   - Ну что? Видела Димку? - спросил Ефим Натанович, встретив жену у калитки и взяв из её рук сетку с продуктами.
   - Видела, Фима. Он... не узнаёт никого... но это ничего, главное, наш сын жив. Вот увидишь, совсем скоро, он узнает... память к нему вернётся, - уверенно ответила Лидия Николаевна.
   - Я завтра уезжаю... очередная командировка. Измучилась ты... тебе отдохнуть нужно, не ешь толком. Так нельзя, Лидочка, в конце концов и сама сляжешь, - проходя к дому и входя на террасу, говорил Ефим Натанович.
   - Я поем... теперь поем, - ответила Лидия Николаевна, снимая сапожки и бросая сумочку на стул.
   Ефим Натанович помог ей снять пальто, платок паутинку с головы она сняла сама и сунула его в рукав пальто.
   - Вчерашний борщ есть, разогреть? Вместе бы поели. Я тебя ждал, - сказал Ефим Натанович, проходя на кухню и подходя плите.
   - Да я сама. Посиди, я быстро, - ответила Лидия Николаевна, ставя кастрюлю на плиту.
   Ефим Натанович был удивлён. Лидия Николаевна уходила в тревоге, едва не плакала, хотя он часто и ночами слышал, как жена плачет. Но вот вернулась спокойная, ему даже показалось, что она улыбается.
   - Может мне показалось? - подумал он, сев за стол и взяв в руки газету.
   - Утром Димке бульон сварю, профессор же сказал, что ему чуть-чуть можно. Я и курицу купила по дороге, в гастрономе, - готовя на стол, говорила Лидия Николаевна.
   Вика, проводив Лидию Николаевну, вернулась к Димке. Она взяла стул и села рядом с кушеткой.
   - Слушай... может тебе книгу почитать? Ну... или журнал? - спросила Вика.
   Димка с удивлением посмотрел на неё.
   - Ага... почитай, - отворачиваясь от девушки, произнёс он, тяжело вздыхая.
   Но в палату зашла Марина, держа в руках лоток со шприцами.
   - Поможешь? Лучше в ягодицу делать и капельницу поставить надо, - сказала медсестра, ставя лоток на стол.
   - Так ему нельзя поворачиваться, - ответила Вика.
   - И не нужно, просто открой ему попу, дальше я сама, - сказала Марина.
   Вика убрала одеяло и спустила Димке трусы.
   - В руку делайте, - кажется стесняясь, сказал Димка.
   Но Марина ловко сделала ему укол в ягодицу. Вика накрыла парня и Марина, поставив капельницу, вышла из палаты, бросив на ходу:
   - Присмотришь? Позовёшь, когда закончится.
   - Какой тебе интерес сидеть тут со мной? Ты красивая... парня нет, что ли? - спросил Димка, пристально посмотрев на Вику.
   Говорил он уже более свободнее, хотя голос ещё хрипел, видимо, от наркоза.
   - Мне никто не нужен, кроме тебя. Я тебя люблю. Вспомни... прошу тебя... нам было так хорошо, ещё два дня назад... ты так страстно любил меня... - тихо, осторожно нагнувшись к нему, чтобы не волновать Димку, говорила Вика.
   Потом, склонившись над ним, прижалась губами к его губам, Димка, конечно, тут же отреагировал, поцеловав её, как он делал это раньше. Вика, закрыв глаза, ждала, когда его поцелуй закончится.
   - Оставь меня... больно... уйди! - произнёс Димка.
   Вика испуганно подняла голову и с недоумением посмотрела на него. Но увидев, как исказилось болью лицо парня, она поднялась со стула.
   - Успокойся! Я уже ухожу. Прости... - растерянно пробормотала Вика, пятясь назад.
   В палату вошёл Дмитрий Константинович.
   - Вика? Что случилось? - спросил профессор, увидев лицо парня.
   - Доктор? Пусть она уйдёт! - сказал Димка.
   - Да, конечно. Вика, выйди, - кивая дочери головой, сказал Дмитрий Константинович.
   Вика тут же вышла из палаты, она была напугана.
   - Ну что, молодой человек...вижу положительную динамику в твоём состоянии. Неплохо... ну-ка, давай я прослушаю твоё сердце... так... хорошо. Отдыхай пока, думаю, завтра можно будет перевести тебя обратно, в твою палату, - то ли себе, то ли Димке, говорил Дмитрий Константинович, словно рассуждая вслух сам с собой.
   Но однозначно, профессор был доволен Димкой, его состоянием. Он вышел в коридор, где волнуясь, ждала Вика.
   - Ну что? Как он? - спросила она.
   - Ты знаешь... неплохо, весьма неплохо, если учесть, какую травму он перенёс, какую сложную операцию... он просто молодец, за столь короткий срок, крепкий парень. Но нельзя морально торопить его, понимаешь? Память в одну минуту не возвращается, нужно набраться терпения и постепенно напоминать ему, что он не одинок. Ладно, я пойду к больному, утром беру его на операцию. А ты пока не заходи к нему, дай ему время, не торопи, - сказал Дмитрий Константинович, уходя по коридору во второй блок отделения.
   Вика, приоткрыв дверь, заглянула в палату. Димка лежал под капельницей и смотрел в потолок. Лицо его было сосредоточенным, он хмурился, при этом сдвигая брови. Потом, словно наступало озарение, он морщился, казалось пытаясь вспомнить что-то, но вновь расслаблялся и закрывал глаза. Вика прикрыла дверь и ушла в палату, где прежде лежал Димка и где совсем недавно, они спали вместе и им было так хорошо.
   Вика пыталась понять то, что сказал ей отец, но как набраться терпения, она не знала. Сев за стол, она убрала салфетку и положив в чистую тарелку всего понемногу, стала есть, совсем без аппетита, мысли были там, рядом с Димкой. Едва сдерживаясь, чтобы не вернуться к нему, поев, Вика легла на кровать и закрыла глаза.
   Она уснула тут же, видимо, устала от напряжения, от волнения, а может молодой организм... но девушка проспала до утра. Ночью заходил Дмитрий Константинович и укрыл её одеялом, поцеловал, убрав с лица чёрные волосы дочери и тихо вышел, прикрыв за собой дверь. Сам же профессор смог поспать всего пару часов, хотя рано утром ему предстояло оперировать больного с травмой головы. Плановые операции его не так беспокоили. Дмитрий Константинович и сам не мог понять, почему среди стольких больных, Димка вызывает у него особый интерес, особые чувства. Нет, не потому, что парень спас его дочь от рук Саши, впрочем... может и из-за дочери, скорее всего из-за дочери.
   Вика утром уехала в университет, буквально на минуту встретившись с матерью у ворот больницы.
   - Мама? Привет! Ты на работу? - спросила Вика, останавливаясь при виде Елизаветы Фёдоровны.
   - Доброе утро, милая. Да, а папа где? - спросила Елизавета Фёдоровна.
   - У него операция, я в университет еду, последний экзамен и сессия закончится. Ты ведь поможешь потом перевести документы оттуда сюда? - спросила Вика.
   - Я опаздываю, дорогая. Давай потом об этом поговорим, хорошо? Удачи! - быстро сказала Елизавета Фёдоровна и пошла в сторону кардиологического отделения.
   Сдав последний экзамен, Вика поехала домой. Ей нужно было остаться одной и подумать.
   Лидия Николаевна, проводив мужа на работу, закрыв за ним калитку, вернулась в дом и принялась готовить бульон. Ефим Натанович, сказав, что вернётся через два дня, если успеет управиться с делами, сел в служебную машину, которую предоставили ему, как только повысили в должности и назначили председателем райисполкома Куйбышевского района и уехал. Ближе к обеду, Лидия Николаевна, налив бульон в банку, положив и куриную ножку, красную морковь и даже пару картофелин, завернула её в плотное полотенце и собравшись, вышла из дома, чтобы поехать к сыну и самой покормить его. Женщина знала, Димке можно лишь совсем немного бульона, но Лидия Николаевна не могла повезти ему только жидкий бульон.
   К её радости, Димку перевели в его палату и он лежал на своей кровати, повязку на голове ему поменяли, теперь повязка была более лёгкой и тонкой и лицо более открытым. Лидия Николаевна подошла на пост и спросила разрешения войти к сыну. Ей дали халат и надев его, она подошла к двери. Её охватило некое волнение, когда открыв дверь, она подошла к Димке.
   - Димка? Как ты, сынок? - стараясь говорить спокойно, намеренно называя сына Димкой, как его обычно называли дома, спросила Лидия Николаевна, едва сдерживаясь, чтобы не заплакать и не броситься обнимать своего ребёнка.
Она столько времени страдала от ожидания, пока он воевал, потом госпиталь, теперь вот эта больничная койка... сын её не узнаёт, не узнаёт родную мать...
   Димка медленно повернул голову и внимательно посмотрел на неё. Лидия Николаевна видела, как сосредоточенно сдвинулись его красивые брови, как он сжал руки. Потом, вдруг резко расслабился и перевёл взгляд.
   - Вы? Нормально, - ответил Димка.
   - Я тебе бульон принесла, давай, я накормлю тебя? Хорошо? - ласково говорила Лидия Николаевна, отходя к столу и разворачивая банку.
   Димка молча ждал, но когда она, налив немного бульона в бокал, взяла ложку и подошла к нему, он вновь сжался. Лидия Николаевна молча стала кормить его, наклонившись над ним и не садясь на стул. Но немного поев, Димка отвернулся.
   - Спасибо... Хватит, - тихо произнёс он.
   Лидия Николаевна поставила банку на стол и вернувшись к кровати, наконец села на стул. Она хотела взять руку сына, прижаться к ним губами... но не решилась, боясь напугать его.
   - Помнишь, сынок... - начала говорить Лидия Николаевна, рассказывая Димке разные случаи из его жизни, вплоть до окончания школы, терпеливо, подробно.
   - А помнишь, когда Петька и Юрка разбили скрипку Игорька... - произнесла улыбаясь Лидия Николаевна, неотрывно смотря на сына, на его реакцию.
   - Ох ты и задал и Петьке и Юрке! - засмеялась женщина.
   Но тут же испуганно застыла, увидев, как исказилось красивое лицо её сына. Она тут же замолчала, выжидая. Димка хотел было что-то сказать, но дверь палаты открылась и вошёл Дмитрий Константинович.