Одна в поле. Продолжение 7-9 главы

Глава 7

    Только во второй половине дня Дэй удалось продать двух лошадей тарканов достаточно дорого, а третьего самого старого коня отдала за треть цены. Молодую кобылу она оставила себе. Рахим отказался от денег, когда она предложила ему половину выручки. Сказал, что ему хватит своих с продажи сыра и овец, а ей могут понадобиться, раз она остается в городе. Он также не одобрял ее решение, пытался отговорить, настаивая на том, что одинокой женщине везде трудно. Однако и с собой не звал. Но Дэй уже решила исследовать эту часть здешнего мира. Что толку тратить время на жизнь в кочевье, разве для этого она оставила свою планету и осталась в живых?
    Ей хотелось сделать какой-нибудь подарок для Шафтали и Тошан-аши. Особенно для Шафтали, после разговора с Хардиком о наследстве, ей было жаль девочку. Кому ее спихнут? Без Кычина, наверное, не обойдутся. Он глава луса, подыщет ей подходящую партию. Только понравится ли это Шафтали? Дэй бы точно не понравилось быть разменной монетой в играх родичей-мужчин. И все же изменить судьбу девушки было не в силах Дэй. Она хотела купить девочке добротную одежду, и хорошо бы передать ее с Хардиком. Пусть отдаст ей, а заодно, может, разглядит в ней будущую невесту. Хорошая была бы пара, Дэй размечталась. И золото, снятое с таркана надо сбыть, и оружие купить. И ночлег найти. И поесть где-то надо, утром проглотила половину лепешки, а уже было далеко за полдень. Она взвесила на ладони цепь и серьгу, сорванные с таркана. Пожалуй, стоит сначала наведаться в ювелирную лавку, попробовать продать. К чему ей украшения?
Она отыскала особенно неприметную лавчонку, логично рассудив, что здесь не будут задавать ненужных вопросов. Через дорогу от лавки у коновязи расположились несколько алафских всадников – молодых парней в кожаных жилетах и черных платках.  Они разговаривали между собой, и на Дэй не обратили внимания. Она привязала поодаль своею кобылу, заметив меж алафских лошадей  боевого коня в богатой сбруе, под дорогой попоной.
     В лавке было сумрачно, несмотря на горящие светильники. Не было привычной витрины, лишь прилавок с весами, да у задней стенки какие-то шкафы и тигли. За прилавком стоял  седой коренастый старик. Кустистые брови и всклоченная бороденка, а также хитрые прищуренные глаза выдавали в нем скрягу и пройдоху. Но одет он был в опрятный бархатный кафтан зеленого цвета, под которым виднелась светлая рубаха. В лавке был еще один посетитель в темной дорогой одежде, кожаном плаще с меховой опушкой и небольшой меховой шапке с щегольским пером, украшенной пряжкой с крупным бриллиантом. Он что-то вертел в руках, как будто приценивался. Дэй сначала напряглась, но потом решила, мало ли кто заходит в лавку.
     - Заргар-мани, не могли бы вы помочь мне в одном деле?
     Она вежливо склонила голову и прижала правую ладонь к груди – привычный жест приветствия в Шалехе. Пока стояла в конном ряду на базаре, насмотрелась на расшаркивание горожан и приезжих.
     - Слушаю вас, хатун.
     Старик отвечал также вежливо, хотя внешне Дэй больше походила на простолюдинку, чем на госпожу.
     - У меня есть золотая вещица, дорогая моему сердцу. Но мне бы хотелось обратить ее в обычный брусочек золота и разменять его на монеты.
     - Вот как. – Старик задумался. – Обязательно переплавлять вещицу?
     - Обязательно, даже если бы вы захотели купить это золото. – Дэй улыбнулась и машинально положила руку на эфес.
     Старик многозначительно посмотрел в сторону второго покупателя. Дэй тоже глянула на него. Это был довольно высокий молодой мужчина благородной наружности, настоящий сардар. Он смотрел на нее с интересом.
     - Хотите скрыть происхождение золота? – спокойно спросил он.
     - Ну, что вы, оно мне досталось от любимой, но ныне покойной бабушки.  Сейчас мне нужнее деньги. – Тоже спокойно ответила Дэй.
     За последнее время ей приходилось столько раз врать, что порой свою же выдумку она принимала за  истину. И ничуть не смущалась, искренне веря, что ложь дает ей возможность выжить.
    - Истратились? – усмехнулся мужчина.
    - Я тут проездом, немного задержалась и слегка поистратилась. Это верно. – Все так же спокойно пояснила Дэй.
    - А что за вещичка? Может я куплю ее у вас целой? – Участливо предложил незнакомец. – О цене договоримся, обещаю, что никому не расскажу чьей она была.
    Хозяин лавки переводил взгляд с нее на мужчину. Она решила, что стоит рискнуть, нельзя же все время всех подозревать во враждебности к своей персоне. Вдруг он предложит хорошую цену. И все же цепь была слишком приметной, явно сделанной на заказ. По ней легко можно было найти прежнего хозяина. И хотя лавочники довольно часто принимали рискованные предложения, тарканы были не в чести у них. Честным путем трудно много заработать, и каждый выживал как умел. Она решила показать свой товар, чтобы оценить реакцию хозяина лавки и его посетителя. Может, они в сговоре.
    - Это цепочка, - Дэй вынула из-за пазухи цепь и бросила ее на прилавок.
    - Ого, ваша бабушка была не из слабых! Знатная цепь, наверняка степные псы были у нее не в чести.
    Дэй сделала вид, что не расслышала последнюю фразу про шакалов. Незнакомец был явно не дурак, догадался о происхождении мифической бабушки.
    - Да, крепкая была старушка. Но целой цепь я не продам. Память о бабушке останется со мной, но ее цепь пусть больше никого не украшает.
    - Занятная вещица. И плетенье явно нездешнее, – не сдавался незнакомец.
    Дэй сжала зубы, дерзкий ответ так и вертелся на языке. И все же она постаралась улыбнуться как можно непринужденнее. Сардар только усмехнулся, после чего кивнул лавочнику, и сказал, как приказал.
    - Плавь!
    - И вот это отправь туда же. Камень можно вынуть.
    Дэй положила на прилавок серьгу. Лавочник сгреб золото и отошел к тиглю. Она же с видимой беззаботностью оперлась о прилавок, поглядывая с некоторым опасением на незнакомца, прикидывала: «Догадался, что цепь не моя. А вот догадывается ли он, откуда она у меня?» Он тоже разглядывал ее, скорее с интересом, чем с опаской. Также как Дэй облокотился о прилавок, под плащом блеснули самоцветами шикарные ножны. В таких ножнах должно было находиться исключительное оружие. Дэй перевела взгляд на свой меч, вздохнула.
    - Отличное оружие, - заметила она. – Не покажите поближе?
    Мужчина помедлил, потом молча вынул меч из ножен и вытянул его перед собой, острием почти упершись Дэй в грудь. Она и глазом не моргнула на этот выпад.
    - Ас! Отличный клинок! Хад, не то, что мой мэс.
    Кивнула она, заметив как мужчина сочувственно посмотрел на ее оружие. Ей хотелось показать, что несмотря на свой потрепанный вид, она разбирается в холодном оружии. Она уже знала, что хад – это обоюдосторонний боевой меч, мэс же был грубым оружием часто с односторонней заточкой, дешевое оружие небогатых степняков и разбойников. Оружие заменить она еще не успела. Если ей тут повезет, то следующей лавкой, была бы лавка оружейника. Дэй вздернула подбородок, стараясь держаться скромно, но достойно и независимо. Они с незнакомцем какое-то время оценивающе молча смотрела друг на друга. Глаза в глаза, кто первым не выдержит. Пристальный взгляд  незнакомца она выдержала, не выдав себя ни единым движением. Он же как будто наслаждался щекотливой ситуацией.
     - Где такое продают? – Наконец нарушила затянувшиеся молчание девушка, но взгляд не отвела.
     Она не рабыня, не степная жительница, для которых мужчина – хозяин, а значит, занимает более высокое положение. Она - свободная женщина, и ни чей взгляд не заставит ее стушеваться. А серые глаза мужчины смотрели на нее чуть насмешливо, и в то же время с некоторым восхищением. Чем он восхищался, ее смелостью, или цветом ее глаз?
     - Здесь, нигде, – Сказал мужчина и вдруг предложил. – Отдам свой меч взамен на ваше золото, разумеется в слитке.
    Дэй прикидывала, можно было бы купить за слиток пару-тройку мечей похуже. Но три-то ей зачем?
     - Только меч, без ножен? – Уточнила она.
     - Ваше золото, камень и ваше оружие, взамен на мое в полном комплекте.
     - Хорошее предложение, хатун, соглашайтесь, лучше никто не предложит,  – подтвердил лавочник. – С вас така за переплавку.
     Он вытряхнул слиток из формы прямо на каменный прилавок, вынутый камень положил рядом.  Дэй потянулась за мешочком с монетами.
     - За мой счет.
     Незнакомец бросил медную монету на прилавок, забрал золото и камень. Потом они обменялись мечами. Дэй не поняла, зачем ему понадобился ее, вернее рахимов меч. Прицепив вновь приобретенный меч у бедра, она двинулась к двери.
     - Шапку снимите, - крикнул ей вдогонку мужчина.
     Дэй резко обернулась, правая рука молниеносно отыскала рукоять  меча.
     - Хочу знать вас в лицо, вдруг мы еще когда-нибудь встретимся, – пояснил он.
     Дэй ухмыльнулась, но свой малахай стянула с головы. Рукой откинула свои светлые волосы со лба.
     - Теперь узнаете? – самодовольно бросила она.
     - Несомненно, - подтвердил он, улыбнулся. – А ваше имя?
     - Ага, и паспорт в придачу. Имя мне – ветер.
     - Я арл Зара, – назвал себя незнакомец.
     - А я королева Зазеркалья!

     По базару Дэй старалась двигаться не в толпе, в которой наверняка сновали ловкие воришки. Верхом ехать было несподручно, трудно было разглядеть нужный товар, но вести лошадь в поводу, означало, что можно было лишиться всего того, что было приторочено к седлу. Верховых на рынке было не так уж много. Особое внимание на себя обращали всадницы в серых одеждах на единорогах с мечами за спинами. Они скользили меж торговцев и покупателей как тени. Перед ними толпа безропотно расступалась, вновь смыкаясь за наездницами. «Серая стража», - слышался им вслед шепот, однако ни у кого всадницы не вызывали удивления. «Единороговая полиция», - сообразила Дэй. Больше на единорогах никто не ездил.
     У палатки с красочными шарфами Дэй остановилась и выбрала подарки для Шафтали и Тошан-аши. Пробираясь сквозь ряды с одеждой и обувью, она купила полный комплект невесты: красные мягкие сапожки, тонкую льняную рубашку и яркий синий дэли. Пусть девчонка порадуется. Вряд ли Рахим ей купит обновки. Дэй увязала все в узелок и задумалась, как передать все Хардику.  Рыская по базару она потеряла из виду конные и скотные ряды. И теперь остановилась в растерянности. День клонился к вечеру, хотя светило было еще довольно высоко, базарная площадь уже слегка поредела. Торговый люд еще не закрывал свои лавки, но покупателей стало существенно меньше. В основном сновали те, кто желал купить товар дешевле.
Дэй медленно ехала вдоль торговых рядов, вертела головой,  соображая в какую сторону податься.
     - Заблудились, хатун по имени ветер? – окликнул ее кто-то.
     Она обернулась, увидела позади давешнего посетителя ювелирной лавки. Он ехал верхом со своей свитой. При свете дня он выглядел важной персоной. Дэй прикоснулась рукой к шапке и слегка наклонила голову, показывая тем самым, что узнала его. Мужчина подъехал ближе.
     - Вы меня преследуете? – воскликнула она.
     - Отнюдь. Мир тесен, хатун, и встретившиеся однажды, могут встретиться еще какое угодно количество раз, – сардар улыбнулся, и добавил.  – Особенно на базаре.
     - Мир тесен? Возможно...
     - Может, нужна помощь? – любезно предложил он. – Вам есть где остановиться?
     - Э-э..., - Дэй напряглась. – Мне нужно в конные ряды. Там мои... э-э... родичи.
     Вряд ли он ей поверил, но Дэй не особо волновал его насмешливый взгляд. Упоминание о родичах означало, что она не одинока, что у нее есть защитники. Она вспомнила, Рахим ее предупреждал, что на рынке могут быть сводники, выискивающие неосторожных или одиноких женщин, что они могут быть одеты как благородные горожане. Дэй покрутила головой, отыскивая базарную стражу, как назло серых плащей нигде не было видно. За ее неожиданным доброжелателем виднелись шесть алафских всадников, может охрана, а может пособники. Хотя внешним видом ее знакомец не походил на мошенника, Дэй решила не рисковать. Подозрительность всегда была присуща ей не только как разведчику. Здесь все было подозрительным, и возможно враждебным. Доверять первому встречному она бы никогда не стала. Тем более в совершенно незнакомом ей городе на краю вселенной.
     - Я была бы благодарна, если бы вы указали мне нужное направление, – она сдвинула малахай на затылок, скептически разглядывая мужчину.
     Красивый, ничего не скажешь, по любым меркам, хоть по здешним, хоть по земным. Держится достойно, может быть, действительно совершенно искренне хочет помочь? А может... Пружинка подозрительности не хотела разжиматься. Расслабиться никак не получалось и Дэй криво усмехнулась.
     - Так куда мне ехать, чтобы встретиться с родными?
     - Туда, хатун, - он кивнул головой влево, - видите белый флаг с бегущей лошадью? Это и есть конные ряды.
     - Благодарю, провожать не надо, - Дэй поклонилась.
     Кажется мужчина был слегка разочарован ее ответом.
     - Что ж, желаю вам найти своих близких как можно быстрее. Скоро стемнеет, – пояснил он. – Прощайте, хатун.
     Дэй ехала в нужном направлении, виляя среди торговых палаток и возков, держа в ориентире белый флаг. «Вот, глупая! Сама могла бы сообразить!» - корила она себя. Внутри зрело непонятное чувство сожаления, как будто она что-то неотвратно потеряла.
     Степняки были довольны первым днем своей торговли. Обсуждали свою прибыль, делились наблюдениями и соображениями. Дэй приветствовали сдержанно. Похоже, ее появление обрадовало только Хардика. Он искренно порадовался, что она благополучно избавилась от тарканских лошадей. Узелок с подарками взял, обещал передать по возвращении, но Дэй заметила, что для него эта услуга особого удовольствия не доставила. Она попрощалась со всеми и двинулась прочь. Было не очень приятно, что после стольких дней, проведенных вместе и всех совместно переносимых тягот дальнего пути, ей не предложили  остаться хотя бы на ночь в их обществе. Наверняка ей бы нашлось местечко в одной из повозок.

Глава 8

      «Вот она цена независимости! Давай, девушка, действуй дальше самостоятельно, раз ты такая храбрая!» - иронично подбодрила себя Дэй. Теперь ее главной заботой были поиски ночлега. Постоялые дворы, гостиницы и ночлежки были за пределами базара.  Первый двор, куда она заглянула, оказался битком набитым исключительно приезжими мужчинами. На вопрос о свободной комнате, хозяин сделал такое изумленное лицо, что Дэй пожалела, что спросила. Все оказалось просто, на постоялых дворах отдельных комнат практически не было. А если и были, то предоставлялись только особым гостям. Сами дворы больше напоминали сараи - огромные помещения, разделенные самодельными перегородками из ткани и ковров, которые зажиточные постояльцы крепили к столбам, поддерживающими крышу. Другие постояльцы не утруждали себя отгораживанием от общества. Сидели в компании себе подобных на коврах или кошмах, а то и просто на глиняном полу, пили, ели, и тут же укладывались спать, буквально вповалку. Лошадям отводилось общее стойло, отделенное от двора невысокой загородкой. Одинокой женщине в таком месте не стоило оставаться на ночлег. Хозяин двора так прямо и сказал. При этом неодобрительно глядел на нее и качал головой.
     Гостиницы в окрестностях рынка были также переполнены, свободных мест не было, так ей говорили. Но Дэй показалось, что просто никто не хочет с ней связываться, не хочет приютить на ночь женщину без сопровождения. Ей отказывали, даже  не слушая ее объяснений, и плата как будто никого не интересовала. Кто-то из прислуги посоветовал ей поискать жилье в ночлежках на окраинах города, хотя предупредили, что это может быть опасно.
     Дэй ехала по каким-то узким улочкам в замешательстве. Возвращаться на рынок и просить помощи у знакомых кочевников было слишком поздно. Темнота надвигалась неумолимо. Да она бы и не нашла обратный путь к рынку в этом лабиринте. И хотя она никак себе не представляла жизнь в этом городе, первый день пребывания в нем ее не просто разочаровал, привел ее почти в отчаяние. Она жалела о том, что не воспользовалась предложением сардара. Нужно было хотя бы попробовать довериться незнакомому человеку. А так ее осторожность грозила ей большей опасностью – остаться одной на улице ночью. У нее уже возникла совершенно шальная мысль постучаться в любую дверь и попроситься переночевать.
     Пока она обдумывала свое положение, соображая, что предпринять, услышала за спиной подозрительный шорох. Как будто кто-то крался. Она резко обернулась, но лошадь не останавливала. Сзади  двигались плечом к плечу трое подозрительных типов в темных одеждах с надвинутыми на глаза шапками. Не просто шли. Отрезали ей путь назад. Руки демонстративно держали в карманах, но Дэй не сомневалась, что под куртками у них имеется оружие. Первым ее порывом было скакать вперед. Но едва она пришпорила коня, как из переулка впереди нее показались еще четверо. «Семеро! Ну, знаете, это уже слишком!» - разозлилась она. Нужно было срочно решать, оставаться в седле или спешиться. Развернуться верхом на узкой улице было почти невозможно. Перспектива быть стянутой с лошади ее не устраивала, так с ней расправятся в два счета, даже если она успеет нескольких прикончить. Биться вкруговую тоже не получится, слишком узкое пространство для маневров. Понятное дело, эти типы не собирались соблюдать никакие правила боя, драться будут с подвохами и хитростями. Можно было бросить им мешок с деньгами и ускакать, но это было равносильно самоубийству, вряд ли воры удовольствовались бы только ее деньгами. Скорей всего им и ее лошадь была нужна, и ее оружие. Оставалось соскочить с коня, встать спиной к стене и отбиваться пока хватит сил. Но это стоило сделать немедленно и так, чтобы не подпустить воров к лошади. Она жалела только об одном, что оставила глок в мешке, притороченном к седлу, и достать его уже не было времени. Воры взяли ее в полукольцо. И Дэй выбрала подходящее место для поединка – угол переулка.
     Едва она успела занять нужную позицию, хлопнув лошадь по крупу, чтобы та рванула с места, как ватага проворно вынула ножи и кинулась на нее. Они явно были обозлены тем, что не сразу поняли ее намерения и упустили лошадь. Дэй слышала как та проскакала вглубь переулка. Сама же она с не меньшей ловкостью принялась отбивать удары обеими руками. Удачное место, длина ее меча и кинжала поначалу ей здорово облегчали задачу, но их было все-таки много, держать всех в поле зрения было трудно. Да и ее противник преуспел в нападении на одиноких вооруженных путников. Они не лезли все разом под меч, бросались то с одной стороны, то с другой. Дэй все же смогла двоих уложить меткими выпадами, одного легко ранить, но остальные были целы, и казалось, совсем не устали. Из дверей соседних домой никто не стремился ей на выручку. Только в узких окнах дома напротив зажегся свет, чем ей сильно помешал, а на воров не произвел никакого действия. Свет хоть и был слабым, ослеплял ее, и противник этим воспользовался. Они бросились вдруг разом со всех сторон, Дэй с усилием отбила удары, но один все же смог ее достать. Воровской кинжал полоснул с правой стороны по ребрам. Четверо нападавших с возгласами удовлетворения отскочили, думая, что победа за ними. Однако Дэй и не думала падать. Вместо этого перенесла всю тяжесть тела на правую ногу и дернувшись влево, вонзила свой меч по самую рукоять в нападавшего и резко выхватила его обратно. Едва устояла на ногах, откинувшись назад, уперлась спиной в каменную стену. Воришка испустил вопль и упал, зажимая рану обеими руками. Выпавший из его рук кинжал, звякнул по камням мостовой. Дэй чувствовала, как набухает кровью рубаха под кожаной курткой, старалась дышать короткими вздохами, чтобы уменьшить кровоток. Ситуация была безвыходная, но она решила, что просто так не сдастся. Сжала зубы и приготовилась к очередной атаке. Вдруг со стороны переулка из-за ее спины послышались голоса и стук копыт. Воры замерли на мгновенье, а потом бросились по улице в разные стороны. Дэй сползла по стене на землю, но ни меч, ни кинжал не выпустила из рук.
     Подоспевшие всадники, казалось, заполнили все пространство улицы. Это была серая стража на единорогах. Двое остались возле Дэй, остальные кинулись вдогонку убегавшим ворам. Дэй поняв, кто перед ней, слегка расслабилась.
     ; Э, дружок, ты еще жив? – ее потрясла за плечо спешившаяся стражница.
     ; Жива, – отозвалась Дэй, спросила. – Вы кто?
     ; Эге, Чадна, да это женщина! Мы, милостивая хатун, ночной дозор. Извини, что припозднились, город большой, а нас не так уж много, чтобы за каждым ворюгой уследить.
     ; Вы кто? – поморщившись повторила Дэй.
     ; Заладила! Мы – гури! ; крикнула та, что сидела на единороге.
 Первая стражница склонилась над Дэй.
     – Да она ранена!
     ; Ну, да, немного, – скривилась девушка.
И свалилась мешком у стены, продолжая крепко держать оружие в руках.

     Придя в себя, Дэй не поняла, где находится. Какое-то довольно мрачное помещение. Свет, проникавший сквозь узкие, находившиеся почти под самым потолком окна, мало освещал то, что было внизу. Пространство было как будто небольшим, пахло сухими травами. Она лежала на широкой скамье, покрытой тощим тюфяком. Под головой подушка в виде валика, сама накрыта тонким войлочным одеялом. Дэй попыталась приподняться, почувствовала, что грудь стягивает тугая повязка. Она осмотрела себя, ощупала, глаза немного привыкли к сумраку. На ней была чужая рубашка из серого полотна, чистая, тоже пахла травой. Пошевелила ногами и поняла, что больше на ней ничего нет. От ее хаотичных движений закружилась голова, и она без сил опустилась на свое жесткое ложе.
      - Очнулась?
      Дэй услышала голос где-то не в пределах своей видимости, попыталась повернуть голову, чтобы понять, кто говорит. Подошедшая женщина, была стражницей, но уже не в сером плаще, а в обычной мужской одежде: облегающая шерстяная туника, кожаные штаны, заправленные в короткие мягкие сапожки. Темные волосы стянуты в хвост. Черты лица жесткие, и только в карих глазах было некое сочувствие.
      - Лежи, не дергайся. Крови много потеряла, рана оказалась глубокой. Пришлось зашить, – пояснила она, спросила строго. – Ты кто будешь? Почему одна таскалась по темным закоулкам? В это время ворье только и ждет, кого бы обчистить. А то и прирежут, недорого возьмут.
Дэй хмыкнула на такой жаргон стражницы. Та пододвинула к скамье трехногий столик, на нем стоял глиняный кувшин, оловянная кружка и такая же миска с торчавшей в ней костяной ложкой. От миски потянуло чем-то вкусным.
      - Чего хмыкаешь? Есть хочешь? Ну?
      - Есть хочу, – сказала Дэй. – И на вопросы отвечу. Но сначала поем, со вчерашнего утра ничего во рту не было. Желудок к позвоночнику прирос!
Она глянула на стражницу, та смотрела на нее с ухмылкой.
      - Со вчерашнего? – переспросила Дэй. – Сколько я тут лежу?
      - Два дня лежишь, стало быть три дня, как голодная. Ерунда, без еды можно и шесть дней пролежать. Мы тебя снадобьем напоили, так что ты голода и не чувствовала. Ешь давай. А потом я послушаю твою байку. Да не торопись, успеется, времени у нас много.
      Женщина помогла Дэй принять положение полулежа, чтобы удобнее было есть, сунула ей миску в руки прямо на грудь. Дэй с удовольствием уплетала мясное варево со специями, запила все каким-то отваром, то ли из овощей, то ли из фруктов.
      - Спасибо, - она вытерла рот ладонью.
      - Пажалста, - буркнула стражница. – Ну, выкладывай. Да не ври слишком, мне это ни к чему.
      Она основательно уселась напротив Дэй на низенькую скамейку, приготовилась слушать душещипательную историю.
      - Погодите, мое оружие и вещи пропали?  И я вообще где?
Наверное Дэй выглядела странно, обеспокоенная потерей имущества, ведь она была жива. Стражница весело хлопнула себя по ляжкам.
      - Ага, хватилась! – усмехнулась она. – Все твое цело, оружие твое под скамейкой лежит, одежа сохнет, пришлось постирать, вся в крови была. И лошадка в стойле солому жует. Воришке токма одному удалось улизнуть. Ничего, в следующий раз поймаем.
      Она помолчала, видя, что Дэй не интересует судьба воров.
      - Меч у тебя ладный, и кинжал тоже. И лошадка алафская хороша. Воюешь?
      - Бывает..., а сумка, мешок такой кожаный, к седлу был привязан? – занервничала Дэй. – Там деньги и вещи мои...
      - Да, вот он твой мешок, под скамьей же и лежит. Мы чужого не трогаем, тем более у женщин. Гури – честные воины. А это храм наш, Гур-риш. Где твое жилье, нам было не ведомо, поэтому сюда привезли, не бросать же на улице.
      - Нет у меня никакого жилья, - вздохнула Дэй. – И родни никакой нет. Одна я тут. Потому и таскалась ночью по темным переулкам, не зная, куда голову преклонить.
      И рассказала стражнице свою историю, опуская мелкие подробности, и, разумеется, словом не обмолвившись про звездолет, глайдер и его падение. А еще насколько хватило ее словарного запаса. Гури слушала, не перебивала.
     - Значит, Дэй, тебе некуда идти? Ишь ты, Дэйдре, странное имя! Тидда, слышала? Как думаешь, правда?
Дэй даже не заметила как подошла другая женщина. Она была гораздо моложе и не так сурова.
     - Слышала, Бэла, не глухая. Наши правила знаешь. Кандидатка подходящая. Пусть отдыхает, после поговорим. Спи, мохини, здесь тебя никто не тронет. Главное для тебя сейчас – выздороветь.
     - Хорошо, спасибо вам. Только скажите, гури – это кто? Я знаю, вы – гури, но кто вы такие?
     - Тидда, разъясни любопытной, а то не заснет. – Бэла скривила губы, изображая улыбку.
Дэй только сейчас заметила, что у нее шрам на щеке слева у самых губ, он-то и делал ее улыбку неестественной.
     - Гури – свободные воины. Мы подчиняемся Нэму – закону гури, и больше никому. Мекгури Шэра – наша предводительница. Мы нанимаемся за вознаграждение в стражи, охрану, здесь в городе, или за его пределами в Таламе или Заре, – она произнесла это с гордостью, потом нахмурилась. – Спи, завтра поговорим.

     Они ехали уже несколько часов неспешным шагом. Повозка, в которой сидела Дэй, грохотала деревянными колесами по пыльной щебнистой дороге. Дэй подложила под спину свою сумку в надежде, что будет меньше трясти. Проку от этого было мало, перекладина борта на каждом камне впивалась в поясницу. По-видимому рессоры в этом мире еще не придумали. Впереди маячила серая спина Бэлы, которая правила упряжкой, сзади вилась унылая дорога. Высокие борта мешали боковому обзору. Повозку вроде телеги или арбы тянули две лошади. Девушки на единорогах ехали впереди. Лошадь Дэй бежала в поводу за повозкой. Сама она не рискнула ехать верхом, да и девушки не советовали. Рана могла открыться. Хотя в целом Дэй чувствовала себя вполне сносно. Бэла сказала, что мекгури доведет ее лечение до полного выздоровления. «Как новая будешь!» - заверила она ее.
      Выехали еще засветло. Дана – глава их кавалькады, обещала, что еще до ночи они будут на месте. Дэй кивнула. Какой у нее был выбор? Тидда несколько дней назад объяснила ей, что только безродные женщины, попавшие в трудные обстоятельства, могут быть приняты в Орден гури. Безродные в том смысле, что у них больше не было луса. А ситуация, в которую попала Дэй была как раз такой. Куда ей деваться? У нее не то что родных, у нее и знакомых тут практически нет. Рахима-бэлчи и всех его родичей вряд ли можно было теперь брать в расчет. А так у нее две дороги: одна в покойницы, другая в невольницы. Первую она, слава Богу, миновала благодаря помощи гури. Вторая ее никак не прельщала. Насилие над собой Дэй не принимала ни в каких вариантах. Бэла так и сказала, что невольница – это вещь. Прав у нее никаких, а обязанности зависят от прихоти хозяина. Одинокую женщину в Шалехе рано или поздно ожидала именно такая участь. И не только в Шалехе. Может, где-то и не было рабства, но туда нужно было еще добраться.
Был и третий путь – путь гури. У гури тоже есть обязанности, но это обязанности другого рода. Промывания мозгов Дэй не боялась, а насилия над телом, кроме тренировок, в Ордене не было. Он для того и создавался, чтобы защитить женщину от неугодных ей посягательств. Гури, в отличие от других местных женщин, понимали, что такое права и свобода, и что такое долг. Первоначально гури занимались благотворительностью: давали укрытие в своей крепости одиноким женщинам, оставшимся без мужской защиты, помогали вдовам и сиротам, лечили больных. Это был еще не Орден, это было сообщество обездоленных женщин. Но постепенно с увеличением численности, женщины стали нуждаться в защите самой крепости от нападений разбойников, воров и просто лихих людей. Внутри сообщества выделился отряд девушек и женщин, которым пришлось овладеть навыками боя. Они стали первыми настоящими гури-воительницами.
      Откуда взялась сама крепость и почему женщины находили укрытие именно в ней, Дэй не очень поняла из рассказа Тидды.
      Первая мекгури Мэгха превратила сборище женщин в Орден ; своего рода особую касту для женщин. Известно было, что она происходила из семьи воинов, и потеряв всех родных во время войны, нашла укрытие в стенах Гур-килья. Нэм гури – свод правил и нравоучений, а также «Уроки», своеобразное миронаставление для женщин, были писаны ею и сохранялись среди гури до сих пор. Нарушительниц  Нэма ждало суровое наказание, и в крайнем случае -  смерть. «Уроки» же всего лишь книга, которую гури обязаны были читать, но следовать ей могли по своему желанию. Или, как считалось, по велению души. Возможно ранение и сама война ожесточили Мэгху, и  поэтому «Уроки» были полны пренебрежения к мужчине как человеку. Только мужчины были повинны во всех несчастиях женщин. Превосходство женщин, по мнению Мэгхи, было очевидным. Последующие мекгури не во всем с этим соглашались. Жизнь вносила свои коррективы в отношения с окружающим миром. Но Нэм оставался почти неизменным.
      В Орден попадали женщины разного возраста и положения. Но их всех объединяло одно – у них не было семьи, не было луса, способного защитить и помочь. Или их лус был так далек или слаб, что о помощи не могло быть и речи. По разным причинам они становились одинокими. У них не было больше крова, имущества, связей и просто свободного будущего. Не все решались на участь гури. Оставались те, кто отчаялся найти свое место в мире мужчин. Чаще они сами приходили в Гур-килья или Гур-риш, но иногда их приводили гури. Были и такие, которые сбегали из неволи, из Гур-килья их никогда не выдавали. В таких случаях авторитет мекгури был им защитой.
      Орден имел древнюю историю. Со временем он стал независимым, не подчинялся ни одному правителю, но имел с ними разные соглашения. Лет сто назад, поддержав правителей Шалеха и Таламы против чужеземных захватчиков, Орден получил в собственность земли, окружающие крепость, и переправу через Шал. С той поры гури стали наниматься в стражи Шалеха, Зара, в охрану караванов и личными телохранителями для правителей и знатных людей, то есть для тех, кто готов был оплатить службу. Сейчас существование Ордена было настолько привычным для местных жителей, что никто не посягал на их крепость и земли, а на честь гури тем более.
Внутри Ордена была строгая иерархия. Во главе стояла мекгури – Верховная гури. На протяжении последних тридцати лет ею была Шэра. Тидда не стала рассказывать ее историю, пояснила, что это не имеет значения, достоинства Шэры вне всяких сомнений. Мекгури не обязана была подчиняться никому. Ниже мэкгури были тангури – военноначальницы, и сатхин - помощницы, которые занимались финансовыми делами и бытом в крепости. Остальные гури – простые воины или ратгури, состоящие в рати. Каждая гури независимо от возраста должна была в любую минуту встать на защиту своей цитадели. Вообще в Ордене царила доброжелательность, всякие интриги пресекались. Одно из правил Нэма гласило: «Гури – благородна во всем. Она не делает другим то, чего не хочет, чтобы другие делали ей». А также: «Гури, следуя Нэму, никогда не перейдет грани».
       Все это что-то напоминало Дэй из прошлой земной жизни, не то Библейские заповеди, не то изречения Конфуция. Она не была большим знатоком ни того, ни другого, но прописные истины похоже были везде одинаковы. Возможно, и во всей Вселенной.
      После полудня серая гряда скал встала частоколом на горизонте. По мере приближения к цели их пути она все росла и росла, постепенно заслоняя часть неба, подпирая облака.

Глава 9

      Гур-килья стаяла на правом берегу Шала. Река, вырываясь из ущелья, постепенно расширялась, становилось более спокойным течение, берега были уже не такими крутыми. Мост через реку был добротным каменным со сторожевыми башенками и запорами, которые не дали бы коннице переправиться на другой берег в случае необходимости. Перед крепостью была каменная площадка, на которой разместилось бы не более десятка верховых. Массивные ворота не отделялись от площадки рвом и мостом, что было необычным для крепости. Сейчас ворота были подняты на высоту, способную пропустить всадника.
      Только внутри крепости Дэй поняла в чем таилась хитрость этой постройки. Какие-то службы, сооружения и огороды занимали большую часть пространства обширного двора. Но прямо за ним вставала крутыми уступами высоченная почти отвесная скала с вырубленными в ней кельями. В них можно было подняться только по свисающим веревочным лестницам. В обычное время скальные кельи часто пустовали, но в случае осады кельи были практически неприступны,  из них можно было обстреливать противника. Впрочем, в дальнейшем Дэй убедилась, что большого смысла нападать на крепость не было. Там не было ценностей, что привлекли бы воров. Только женщины, готовые дать отпор любому противнику. Это были женщины, которые в миру переставали быть просто женщинами.
      Их обоз встретили несколько девушек, почти подростков. Все были одеты как мальчики, куртки, туники, узкие штаны и никаких платьев. Дэй выбралась из повозки, перебросила сумку через плечо, огляделась. Одна из девчушек вела ее лошадь в конюшню. Бэла махнула Дэй рукой, и та поспешила за ней следом. У каменного здания высотой в полтора этажа Бэла остановилась, подождала Дэй, затем толкнула дверь. В небольшой прихожей была полутьма, но за следующей дверью было уже светло. Последний свет уходящего дня лился через узкие высокие окна, а также через овальное отверстие в крыше, забранное решеткой с прозрачными вставками из какого-то бесцветного минерала. Помещение было во всю высоту полутора этажей и походило на церковь. В глубине был небольшой алтарь с горевшими фитилями в плошках. Но никаких распятий, икон и  статуй божества не было. Справа в кресле, похожем на венецианское, сидела седая женщина в светлой одежде. Она читала какой-то толстый фолиант, отложив его, поднялась навстречу вошедшим. Была она среднего роста сухопарая еще не очень старая, но с глубокими морщинами меж темных бровей. Один глаз был полуприкрыт, небольшой давнишний шрам на левом виске не давал возможности поднять веко полностью. От этого лицо ее казалось напряженным, но глаза лучились добротой. Длинная свободная туника, подпоясанная ремнем с ножнами внушительного размера, штаны из мягкого льна, заправленные в войлочные сапожки, волосы убранные в высокий хвост, делали женщину похожей на мастера восточных единоборств. Она подала Бэле, а потом Дэй морщинистую руку, говорившую о ее почтенном возрасте больше, чем ее лицо. Рука была сухой и теплой, а рукопожатие на удивление крепким.
      - Это Дэй, - без всякого вступления сказала Бэла. – Разберитесь, почтенная Шэра, с ее историей. Несколько дней назад девушка была серьезно ранена воришками из Шалеха. Мы ее зашили, но вам все же следует взглянуть.
      - Бэла, как всегда заботлива, - сказала мекгури, обращаясь к Дэй. – Давай-ка отпустим ее, а ты приляг вон на ту скамью.
Бэла ушла, а мекгури долго осматривала Дэй, потом заменила ее повязку на свежую. Пока бинтовала, пояснила, что кинжал при ударе, кроме раны еще повредил два ребра, перелома нет, но Дэй придется некоторое время походить с тугой повязкой.
      - Покой, но не лежа, прогулки и посильная работа. Полное безделье только для тяжело больных. Отвар я приготовлю,  – говорила Шэра, моя руки в жестяном тазу.
      - А как же..., - Дэй запнулась.
      - Агитация в Орден? – подсказала мекгури.
      Дэй даже поперхнулась и закашлялась, придерживая ребра.
      - Ну-ну, - засмеялась Шэра, - осмотрись, поешь, отдохни, а завтра утром поговорим.
       Ночью, лежа на жесткой, но чистой постели, Дэй твердо решила остаться в Ордене по двум причинам. Во-первых, ей действительно некуда было пойти, а статус гури давал возможность чувствовать себя независимо и одновременно защищал. Во-вторых, нужно было исследовать и эту сторону здешней жизни, иначе, какой же она разведчик? Была и третья причина, несколько размытая и глубинная, Дэй ужасно устала. Хотелось хоть небольшой стабильности. С самого падения Дэй не чувствовала покоя, каждый день был как экзамен. И как бы она ни была готова к такой жизни, хотелось хоть чуть-чуть расслабиться. «Что ж, воин, так воин! К своему опыту добавлю инопланетный», - эта мысль несколько развеселила Дэй. Жаль, не перед кем будет похвастаться инопланетным боевым искусством. Раз гури нанимали в охрану, значит их выучка стоила того. Она вспомнила фразу, выбитую в камне над дверью часовни: «Ищите истину в процессе достижения цели».   Шэра прочитала и сказала перед ее уходом, внимательно посмотрев в  голубые глаза Дэй: «Истинная сила воина не в больших мышцах, не в ловкости обращения с оружием, а в вере в себя и отсутствии страха умереть».
       А утром Шэра вручила ей мотыгу, и Дэй отправилась на огород вместе с другими гури. Овощами гури снабжали себя сами, из Шалеха привозили баранину, муку и крупы. В крепости был птичник, поэтому в рационе воительниц были птица и яйца. Дэй решила было, что гури вегетарианки, но Шэра пояснила, что воины должны питаться хорошо, но это не значит, что они должны объедаться. Умеренность – одно из достоинств гури. Поэтому Дэй не заметила среди гури толстых, в основном женщины были худощавыми, но крепкими.
       Во время отдыха после обеда, Дэй изучала Нэм, и пришла к выводу, что большая часть правил вполне рациональна. Читать ей помогала девушка по имени Салика. Правый пустой рукав ее туники был заткнут за пояс, кинжал был прицеплен с правой стороны. Ей было лет двадцать пять.
       - Я и одной левой могу, если потребуется, - сказала Салика, взглянув на Дэй с вызовом. – Почтенная Шэра попросила, чтобы я помогла тебе. Гури должна знать грамоту.
       - Я еще не гури. Вы всех сначала учите читать? – спросила Дэй с сомнением.
       - Всех, но некоторые уже умеют. Раз Нэм изучаешь, значит, готовишься к вступлению в Орден.
      - Яснее ясного, - согласилась Дэй, помолчав, сказала. - Я умею читать, но на своем. На этом языке я всего несколько месяцев говорю.
       - Ты – чужестранка, из-за моря-океана? – удивилась Салика, и сама же подтвердила. – Ну, да, волосы белые, глаза-незабудки...
       - А ты? Ты тоже не похожа на других, - спросила Дэй. – За морем живут только светловолосые?
       Волосы Салики были темно-рыжими, бронзовыми, кожа светлой с едва заметной россыпью веснушек.
       - Я не знаю, кто живет за морем, но мореходы оттуда часто бывают светлыми и высокими. Я из Садара, долгая история. Два раза из плена бежала, пока сюда добралась, – она сжала губы. – А это уже в бою получила, вернее отхватили,  - она кивнула на пустой рукав.
      - Ты сильная, духом сильная...
      - Тут все такие. А ты как сюда попала? Говорят тебя ранили в Шалехе? Дралась?
      - Это тоже долгая история, - усмехнулась Дэй. - Все повреждения внутри. Заживут. В бою всякое бывает, а меня воришки подкараулили.
      - Ладно, не скромничай, Бэла рассказала, как тебе ребра пересчитали, - Салика улыбнулась. – Давай читать, если ты на своем языке читала, на нашем тоже научишься. Быстрее, чем те, которые совсем не умеют.
      Салика оказалась  толковой учительницей, и очень настойчивой. Дэй пришлось вызубрить алфавит за три дня! На следующий день она уже, спотыкаясь на трудных местах, читала Нэм. Вообще весь свод законов был достаточно разумным и конкретным. Отдельные части не допускали вольности трактовок, но и запретов было не так уж много. Поначалу мешали трудности перевода, Дэй по старой привычке переводила мысленно на родной язык, чтобы осмыслить прочитанное. Но потом поняла, что надо уже привыкать не только говорить на таламасском, но и мыслить. Это было труднее, совсем забыть родной язык, разве возможно? Но с кем ей тут на нем разговаривать?
      Распорядок дня в цитадели был строгим и для всех одинаковым, исключение составляли только тяжело больные и раненые. Сама мекгури наравне со всеми тренировалась и трудилась, выделяя при этом время для личного общения с девушками.  Подъем, завтрак, обед и ужин возвещали удары гонга. Вставали с первыми лучами солнца, и спать ложились с его заходом.  Между завтраком и обедом работы в огороде, птичнике, конюшне, уборка келий и двора. После обеда тренировки с перерывами на починку одежды, учебу, чтение книг и выгулы лошадей и огуров. Свободного времени почти не было, выходных тоже.
      Тут Дэй и разобралась с туземным календарем и отсчетом времени. Степняки больше ориентировались на длину светового дня и движение обоих спутников. Для них важнее всего было точно определять смену времен года. Календарь таламасов ее удивил. В сутках - динах было тридцать батов – часов, тридцать дин составляли один мас – месяц. В месяце было пять хафов (недель) по шесть дин. Двенадцать масов – бар(год). А вот времен года – ритов было пять: привычные зима, весна, лето, осень и сезон дождей. Причем времена года по протяженности не были одинаковыми. Сезон дождей приходился на два маса между весной и летом. Дожди в это время шли гораздо чаще, чем в другие сезоны, иногда по нескольку динов. И вообще в определении времен года были и такие тонкости как предзимье и предлетье, послезимье и ранняя осень, середина лета и зимы. И каждое время имело свое название. Скорее всего это было связано с особенностями положения планеты и ее вращением вокруг светила. Раньше Дэй досконально разобралась бы с этим, но сейчас большого смысла выяснять причины и следствия не было. Другие заботы поглощали все ее время. И потом, какая ей разница сколько здесь времен года и какова продолжительность года и суток на самом деле. Кому это важно? Местные жители и так во всем этом разбирались с точки зрения практичности. А ей все равно докладывать некому.
       Через два хафа Шэра разрешила снять повязки, и Дэй смогла тренироваться в полную силу, работать тоже. Еще в первые дни она объявила, что хочет быть гури. Сразу в Орден не принимали, давали возможность все обдумать, даже если никаких препятствий для вступления не было. Если был жив хоть один взрослый родственник мужского пола, то стать гури не было ни каких шансов. Исключение составляли те родственники-мужчины, которые попали в рабство, правда, никто этого не проверял, верили кандидаткам на слово.  Три недели нужно было выдержать распорядок дня гури, хотя для большинства претенденток жизнь гури была медом по сравнению с той жизнью, что они оставляли за стенами цитадели. Многие из женщин и девушек подвергались насилию, унижению, терпели и голод, и холод. Приходили в Орден не от хорошей жизни.  «Ты должна понимать, что если будет очень трудно, то просто так уйти ты не сможешь. Быть гури – это в первую очередь большая ответственность перед собой. Нужно стать сильной и телом, и духом. У нас здесь не приют для несчастных созданий. Мы возвращаем женщинам их первородное достоинство, которого их лишили в миру!», - пояснила Шэра. Противопоставление Ордена и остального мира было излюбленной темой для бесед гури. Дэй понимала, что Орден был изолирован только в духовном плане, физически женщины-воины были частью этого  мира.
Гури практически никогда не выходили замуж, хотя многие из них в прошлой жизни были женами и матерями. Но потеряв все, они отказывались от создания новой семьи. Хотя Нэм этого категорично не запрещал, но в нем подтекстом шло – статус гури выше семьи. За всю историю гури  всего несколько раз девушки уходили из ордена с мужчиной. В таких случаях мужчина или сама гури должны были выплатить неустойку Ордену, довольно значительную. Но это было так редко, что никто эту сумму не оспаривал. Шансов выйти замуж было очень мало. Кто возьмет в жены женщину, умеющую за себя постоять, познавшую свободу? Дэй рассказали истории только трех женщин, две из который стали женами бывших воинов-алафов, и еще одна вышла замуж за садарского таджира. Ни одна из них до этого замужем не была, возможно поэтому они польстились на семейную жизнь. О их дальнейшей судьбе было мало известно. Но эти истории рассказывались как легенды, никто уже не мог сказать с точностью, когда это было. И самое главное – ни одна гури не завидовала такой судьбе. Чтобы мужчина имел на тебя права, а может даже и помыкал тобой! Какое же это счастье?
Ни разу не бывшие замужем так и оставались на все оставшуюся жизнь одинокими. Очень часто эта жизнь была коротка. Однако на отношения с мужчинами запрета не было, запрещалось только распутство. Порой мимолетные связи приводили к нежелательным последствиям. Еще в бытность Мэгхи гури нашли средство против беременности, но на некоторых оно не действовало. Родившихся девочек оставляли в цитадели и воспитывали их как гури. Мальчиков отвозили в Садар в мужские монастыри-школы. Такие случаи тоже были редки. Сейчас в Ордене была только одна гури по рождению, и ей было уже за сорок лет. Были и такие девушки, которые оставались целомудренными по своей воле. Их тоже было очень мало, большинство женщин, девушек и даже девочек прежде чем попасть в цитадель, лишались девственности насильно. Обидеть одинокую женщину таким образом почти у каждого местного мужчины считалось обычным делом. Совершить же насилие над гури было невозможно. Во-первых, гури нигде не бывали в одиночку, во-вторых, в любом случае они могли постоять за себя. Но потом вступив в Орден, гури не опускались до физической мести мужчинам. Как сказала Салика, что чувствовать внутреннее превосходство доставляет гури большее удовольствие. Только со временем Дэй разобралась в хитросплетении воззрений гури на мир. Сама она не во все придерживалась их взглядов. Просто у нее не было надобности ненавидеть мужчин.
Вступление в Орден особым ритуалом не отличалось. Торжественности было минимум. На общем собрании гури, которые в это время находились в крепости, Дэй произнесла незамысловатую клятву, вроде «не верь, не бойся, не проси, не завидуй, не возжелай, не укради...». Про «не убий» в клятве было несколько уточнений, кого «не убий», а кого «убий». После этого все ее поздравили, кто пожатием руки, кто похлопыванием по плечу, Салика и Бэла даже обняли. Сама почтенная  Шэра взяла руки Дэй в свои, посмотрела на нее серьезно и строго, произнесла: «Будь с нами, сестра». А потом все было как обычно по распорядку.
       Мекгури похвалила ее подготовку, посетовала, что к ним редко приходят девушки уже умеющие владеть оружием. После одной из тренировок Шэра сказала: «В тебе чувствуются прежние наработки. Удары отточенные, остается отработать комбинации, скорость и пластику. Левая рука пока еще слабовата. А так удовлетворительно. Тебе надо пообщаться с огурами и своего со временем приручить».
       Вопреки земным мифам, здешние единороги на девственниц не реагировали, но мужчин  к себе близко не подпускали, не говоря уже о том, чтобы какой-нибудь вояка взгромоздился на чуткого зверя. В чем была причина такого выбора у этих животных, Дэй было не понятно. То ли им запах мужской не нравился, то ли еще что-то. Гури приручали исключительно самцов огуров, самки были слишком непредсказуемы и плохо поддавались обучению верховой езде. Развести огуров в неволе тоже не удавалось. Поэтому ранней весной гури выезжали в кач, чтобы найти подходящего огура, а именно двухлетку самца в меру любопытного. А дальше дело вставало за той, кому был нужен огур. Заарканить, укротить и привести в Гур-килья. Там уже лаской и строгостью воспитать для себя четвероногого друга. Обычно на это уходило примерно около года.
       Но чаще вновь прибывшим девушкам доставался уже объезженный огур, оставшийся без хозяйки. Сейчас в стойле Гур-килья стояло трое таких животных, а девушек вместе с Дэй было четверо. И Шэра решила, что именно ей предстоит приручить дикого огура.
       До весны еще было время, и Дэй усиленно тренировалась в двух направлениях: в умении побеждать любого противника  с оружием и без, а также бегло читать, писать и мыслить по-таламасски. Шэра объяснила, что наняться в стражницы или охрану Дэй сможет через полгода, когда выучит Нэм наизусть, будет знать всех гури в лицо, и подготовится к воспитанию огура.
       И Дэй училась палочной и вольной борьбе, акробатике, бою с мечом, кинжалом, саблей, топором и другими убийственными предметами, и просто голыми руками. Стрельба из лука, метание копья, кинжала стоя на месте, на бегу, лежа, сидя, вниз головой, короче из любого положения. Ее учили умению вести бой в команде, в рати, один на один и многому другому. В сущности она совершенствовала то, что уже умела делать, но с одной поправкой. Готовясь в разведчики, она просто тренировала свое тело, для того чтобы выдержать и выжить в разнообразных условиях. Сейчас цель была жестче,  не только выжить, но убить любого, кто покусится на ее жизнь или на жизнь того, кого ей придется защищать. В прежней подготовке предполагалось убивать каких-нибудь тварей, но чтобы тварь была человеком ее к этому не готовили. Тогда в схватке с тарканами она действовала так, как будто это были животные. И это сработало. Сейчас Дэй училась убивать любого врага.
      - Твоя цель – остаться живой и нанести противнику как можно больше ран и увечий, лучше, если ты его прикончишь с одного раза, – наставляла ее Шэра.
      Мекгури была настоящим сенсеем. Прошла весь путь от простой гури до мекгури, выжила во всех схватках и боях. На эту должность никто не назначал, выбирали мекгури один раз со смертью прежней. Перевыборы были только в том случае, если действующая мекгури не справлялась со своими обязанностями или нарушала Нэм. Но такого ни разу не было в истории гури. Как правило мекгури становились пожизненно до смерти. Должность эта была хлопотной, ко многому обязывала и никаких особых привилегий не давала. И все же быть мекгури было почетно. Заслуженное уважение не только гури, но и местных правителей, вождей и знати. Хотя последние уважали и ценили мекгури скорее по привычке.
       Итак за работой и тренировками наступила зима, вторая зима Дэй на этой планете. В цитадели зимой было не очень-то уютно. Общие помещения обогревались печами, когда было слишком холодно, кельи же только жаровнями. В Гур-килья была острая нехватка дров. Лес был и недалеко, но за скалой, в обход это было несколько десятков километров. Чаще всего дрова покупали в соседнем Заре. В основном дровами обеспечивались кухня и лазарет. Спасались от холода теплой одеждой и одеялами из шкур. Дэй теперь особенно ценила свои два комплекта термобелья. Никому не стала объяснять, что это за одежда, сказала, что это такое исподнее, и это было правдой.
       Зимой снега на хребте Сарама почти не было, да и морозец редко снижался до минус десяти по Цельсию. Это в прикидку, примерно, Дэй определяла холод по замерзанию носа. Температуру измерить было не чем, никто тут не догадался изобрести термометр.  Хотя Шэра сказала, что в соседнем Заре как будто есть какие-то приспособления для измерения тепла и холода, но какие точно она не знала. Гури это было ни к чему. Вода кипит, значит можно закладывать в котел крупу и овощи. Вода замерзла, можно мясо хранить во дворе. Гури если и размышляли о чем-то, то в основном это касалось чувств, эмоций, отношений. Все-таки гури были женщинами. А еще их интересовали растения и животные, они умели готовить разные снадобья из трав и кореньев с добавлением особых минералов, секреций животных и птиц. В основном сбором трав и других ингредиентов занимались женщины и девушки получившие увечья, которые делали их негодными воинами. Они оставались здесь же в Гур-килья или в Гур-риш в Шалехе, в Заре в качестве сиделок с ранеными и больными, поваров, учителей и тренеров. Ухаживали за животными, огородом, кашеварили и варили зелья. Рецепты были уникальными, их начала составлять еще Мегха. Врачевали только своих, очень редко брались за лечение посторонних людей. Или помогали таким как Дэй, попавшим в беду.
       Орден гури жил как община по своим законам, но обычной жизнью. Ничего в обители гури сверхъестественного не было. Хотя степняки и жители Шалеха часто наделяли гури нечеловеческими способностями. То приписывали им знание магии и колдовства, то считали их чуть ли не сказочными персонажами.  Дэй убедилась, что гури магией не владели, но были одержимы своим превосходством над другими людьми, впрочем, как и любой изгой они находили в этом утешение и всячески стремились поддерживать свою независимость от остального мира. И все же совсем отгородиться  от мира не удавалось. Жить автономно было крайне трудно, первые гури пытались так жить. Но потом поняли, что невозможно обеспечивать себя всем необходимым самостоятельно. Где-то нужно было брать рабочие инструменты, оружие, ткани, кожу и многое другое. Сейчас гури производили кое-какой товар на обмен. Аптекари и врачеватели покупали у них снадобья, зелья и сухие травы, да наем гури как воинов приносил доход Ордену. Все заработанное тратили на одежду, обувь, оружие, снаряжение для огуров, на продукты, которые не могли изготовить и вырастить в крепости. Распределением средств занимались сатхин и сама Шэра. Было удивительно как такое количество совершенно разных женщин умудрялись жить дружно. В каком-то смысле Орден был похож на монастырь или на армию. Силой сюда никого не загоняли, все приходили добровольно и уйти было некуда. Наверное в этом была главная причина того, что гури были далеки от склок и интриг. «У нас не гарем, делить нам нечего», ; сказала Шэра.
       Религиозным фанатизмом гури тоже не отличались. Все единодушно верили в Великую Мать – Дэй-ра. Вера проявлялась в коротких молитвах перед едой и сном, да в бою гури призывали Великую Мать в помощь.
       В цитадели жили женщины разных возрастов, были совсем дети, но слишком старых и немощных практически не было. Дэй объяснили, что есть у гури правило – отправляться в последний бой, чтобы там и сложить голову. Сражаться до последнего, не бояться умереть, чтобы не быть обузой для Ордена. Такие случаи всегда подворачивались, то наняться в охрану каравана, которые редко не подвергались нападениям, то уйти на засеки – оборонные рубежи в каче от набегов тарканов. Умереть с оружием в руках, чтобы попасть в небесный майхан  – желанная смерть для гури. Знакомая песня для Дэй, на Земле в прежние времена такие религии оправдывали войны. Однако гури воспринимали свою боевую подготовку как обычную переквалификацию. Была женой, матерью, служанкой, рабыней, хоть кем, принята в Орден – станешь воином. В этом отношении Дэй было проще, она и так была воином.
Цитадель была своего рода перевалочной базой для наемниц. Одни женщины уходили, другие приходили. Здесь не было только мужчин. И собак тоже не было. Впрочем собак не было нигде. Это удивляло Дэй, почему здесь не догадались приручить волка к качестве сторожа и друга. Возможно здешние волки не приручались, а может люди не видели в них друзей. Но собак не было. Кошки были, вернее какая-то разномастная мелкая живность очень похожая на кошек. Их никто не приручал, поэтому считать домашними их было нельзя, они просто селились рядом с жильем человека и охотились на грызунов, в том числе и в доме. Однако никому в голову не приходило погладить такого пушистика с забавными круглыми ушами и острой мордочкой. Домашними любимцами становились  чаще всего певчие птицы. Их держали в красивых клетках, за ними ухаживали. В Гур-килья было несколько таких пернатых певцов.
       Дэй с нетерпением ждала весны, чтобы приручить огура и стать настоящей гури. Не то, чтобы ей хотелось превзойти всех, просто она не привыкла тащиться в хвосте. Если уж взялась за что-то, то нужно преуспеть в этом, стать профессионалом, иначе не стоило и начинать. Приручать дикое животное ей еще никогда не приходилось. А огур был не просто диким животным, он был особенным животным. Общаясь с теми огурами, что обитали в цитадели и по рассказам самих гури, она сделала вывод, что эти единороги обладали некоторым интеллектом. Они были умными и легко поддавались дрессировке, но исключительно женщинам.