Тусклое солнце 3

-В общем, если Борман, сосед этот через дорогу, в ментовку заяву накатает, мне кирдык. – неожиданно подытоживает сгоревшая звезда. - Примут.
-Конечно примут. Элементарно: запросят УСовку*, а там три судимости. Из них две по воровской… Как только он укажет на тебя, это как минимум прямое основание для задержания.
-Надо что-то делать, Виктор - сдувается бывший красноармеец. - Нафиг мне в мои сорок семь  садиться за этот поклёп. Четвёртый раз из лагеря живым не выйду.

- Володя, вот скажи честно:  эту цепочку у него ты взял? Ведь ты?
-Да не брал, говорю же тебе. Там коммуналка,  проходной двор. Ну да, бывал у него в гостях не раз, выпивали. Но там ещё четыре соседа…- осекается неудачник, и обречённо машет рукой.

-Слушай,  хватит  ломать комедию. Мы не в участке, а я не опер. Мне тебя не колоть, а спасать надо. Глупо передо мной в отказ идти. Чтобы я тебе помог, мне правда нужна. Получается, как в  любимом кино уговариваю: Гюльчатай, покажи личико…
Какой ему интерес эту кражу на тебя сваливать? С какого  перепуга , если раньше вместе пили, в гости друг к другу ходили, и вдруг возникла неприязнь именно к тебе, а не соседям? Короче, твоя работа?
-Бес попутал…- сдаётся окончательно коммунальный воришка.
-И имя тому бесу - женщина?
-Только сейчас появилась, присматриваемся друг к другу.
-На представительские расходы не хватало, что ли?

Петруха неохотно кивает...

-Цепочку-то не продал, не придётся у покупателя вылавливать?
-Нет пока.
-Ну и ладушки. Сам ему отдашь, или мне договориться?
-Давай ты, у тебя лучше получится. Я заплачу за труды. Честно. Только это…потом, позже.
-А она в курсе этой истории?
-Какое там, ни сном ни духом. На работу мне помогла устроиться. Я ж долгов накопил выше крыши.

-Ладно – меняю тему , беру стопку со стола - давай за женщин, что ли, под лимончик.
-А давай…
-Мне с ними тоже не везёт – морщусь от кислого цитруса.
-А у тебя сейчас женщина есть, Витя?
-Была да вся вышла.
-Ну это зря. В них смысл жизни. Женщина нашего брата сильно меняет. Как старший по возрасту тебе говорю.
-Не всегда в лучшую сторону. У меня что-то непруха в последнее время по этой части.
-Брось. Они, конечно,  наносят нам самые тяжёлые душевные травмы. Но они же и лечат..
-А ведь верно – удивляюсь этой глубине мысли.- Да ты философ.
-Станешь при жизни такой.

-Слушай, сменим тему. О криминале поговорили, о женщинах тоже. Давай о кино.
-Давай.
-Ведь с такими величинами снимался: Луспекаев, Кузнецов, Мишулин.  Не боязно было?
-Конечно, боязно. Они мастера, а я сынок ушастый.  Павел Богдасарович помогал очень.
Он ко мне по-отечески относился.  Сам в шестнадцать лет  на войну ушёл. А я как раз  малолетку-несмышлёныша играл. Себя он вспоминал, наверное.
Он когда умер, как часть меня ушла.
-А сколько ему было?
-Не помню уже, едва за сорок.
-Да ты что?? Я думал, что ему как следует за полтинник .
-Нет, до обидного мало прожил. Ранения у него были с войны.
-Вы так натурально пьяные «Ваше благородие» в обнимку  пели. Самогон-то настоящий ?
-Нет, мы трезвые играли. Мотыль*  предлагал для натуральности немного, но Луспекаев наотрез, он на площадке этого не терпел, был в этом плане строг, даже резок. Школа Товстоногова*.

-А Кузнецов, который Сухов,  как к тебе относился?
-Если честно, никак. Он, по-моему, недолюбливал непрофессионалов вроде меня.
Кино малобюджетное, непрофессиональных много было. Танюша-болеро, которая Гюльчатай, некоторые жёны Абдуллы. Басмачи. Там такие колоритные рожи с окрестностей  набежали, что и гримировать не надо. Даже хохма была. Один басмач из Небит-Дага* был недоволен, что мало платят. Ну администратор и говорит, мол, ты же непрофессионал. Так он на следующий день принёс справку, что окончил театральное училище. Справка с грамматическими ошибками. Вся группа ржала.

- А на роль гарема тоже местных искали?
-Искали, но никто не согласился. Ни в Туркмении, ни в Дагестане. Со всего Союза актрис собирали. 
Когда в паранджах были, их иногда солдаты из местной вэче подменяли, жара стояла страшная.
Забавно было смотреть, как солдат обучали семенящей походке.

-Порезали много сцен?
-Много. Когда Сухов в резервуаре этом огромном с гаремом прятался, жёны  там одежду от жары сняли, голяком были – такой хороший фрагмент вырезали.

-Катерина Матвеевна колоритная. Бёдра в обхват толщиной.
-Да, это Люда-журналистка. Тоже непрофессионалка. ..
«А ежели вовсе не судьба нам свидеться,
Катерина Матвеевна, то знайте,
что был я и есть, до последнего вздоха,
преданный единственно вам одной»… Ну вот, - всхлипывает погрузившийся в воспоминания Володя. - Сентиментальным я стал. Слеза набежала.
Знаешь, наверное, по-настоящему был счастлив только в том времени.  Остаться бы там навсегда. Перебрали мы с тобой, Витя, лимон закуска слабая…

-Да ладно, Володя. Ещё поживём. Как там говорил один герой в Стариках Быкова: будем жить.  И ещё споём как-нибудь, правда?
-Зачем как-нибудь, давай сейчас. Любимую: Ваше благородие.
-А соседи не набегут?
-А мы тихонько…
**



Ситуацию с Борманом удастся разрулить на удивление быстро. Получив цепочку назад, он откажется от кляузы в милицию. Правда, в процессе переговоров придётся опять поработать печенью, на этот раз , раскатав на двоих пузырь водки.

С Володей мы больше никогда не увидимся. Он исчезнет из моей жизни навсегда.
Напомнит о себе лишь под Новый год, когда в консультации получу конверт, из которого выпорхнут несколько зелёных бумажек вполне достойного номинала(где он только взял их) и записка: С Новым Годом, Витя. Будем жить.
Володя на удивление проживёт ещё двадцать лет(наверное, благодаря именно той, новой Женщине), и тихо уйдёт осенью семнадцатого.

Но пока мы всего этого не знаем.
Двое невезучих коротают вечер за коньяком в тесной питерской коммуналке. Что-то пьяно поют, не обнаруживая ни слуха, ни голоса.
За окном тревожные девяностые, чёрное сентябрьское небо, и льёт дождь.


Питер. 20 сентября 2020 г.


*УСовка(проф.сленг) - справка инф. Центра ГУВД о наличии судимости.
*Владимир Мотыль - кинорежиссёр, поставивший Белое солнце пустыни.
*Георгий Товстоногов - легендарный главный режиссёр ленинградского БДТ, где Павел Луспекаев был одним из ведущих актёров.
* Небит-Даг  - Город в Туркмении на Каспии.