Лебединое озеро

 Опять командировка… На этот раз — в далекую Сибирь, — Нефтеюганск,— нефтяной край.
Вахтовый самолет доставляет прямо к месту назначения, без пересадок… Машина, гостиница и строительное управление— техотдел. Небольшая комната, 3 стола. Справа — пожилая женщина с седыми волосами, голубого цвета. В центре — начальник отдела, усы седые, бывшие рыжие, нестриженные брови закрывают часть глаз, как у породистой собаки. Слева — девушка, 19 лет, светлые волосы, заплетенные в короткую толстую косу. Вот с ней-то мне и придётся работать.
Зовут её Лера. Закончила строительный техникум в Новосибирске. По назначению оказалась в Нефтеюганске. Лера исправно снабжала меня необходимыми чертежами, а я вносил какие-то правки. За время работы я не слыхал голоса стариков. Поражала их молчаливость и абсолютно синхронное движение: до обеда они перекладывали какие-то бумажки слева-направо, после обеда — справа-налево. Ровно в 13:00 они открывали ящики стола, доставали свои бутерброды, завернутые в газету, включали чайник и синхронно жевали, читая обрывки газет. Заканчивали одновременно и приступали к перекладыванию бумажек справа-налево.
Мы с Лерой обедали в местной столовой, говорили мало. В основном, по делам. Одна особенность меня поразила: Лера временами подолгу смотрела на меня. Серые глаза тогда были распахнуты максимально, и эти взгляды говорили мне, что Лера находится не здесь, а очень далеко, в ожидании чего-то необычного.
Однажды мы задержались на работе, старики уже ушли, вышли и мы. Честно говоря, очень не хотелось идти в гостиницу, где в номере 3 бурильщика либо храпят после смены, либо пьют водку, забивая «козла».
- Лера, — сказал я. — Может, заглянем в магазин, купим чего-нибудь на ужин? В столовую идти не хочется!
 - Конечно,— сказала Лера. — Ужинать будем у меня. Я живу тут близко.
 В магазине оказалась только черная икра, китайские ананасы в банках, хлеб и вино.
Одноэтажный деревянный домик, в котором жила Лера, не очень отличался от других, стоящих у главной дороги. Вытерев тщательно ноги в сенях, мы вошли в комнату. У телевизора сидели хозяева, не обратив на нас никакого внимания. Они тщательно отсматривали свой экран, где изображение то исчезала, то появлялась, звука почти не было слышно. Пройдя комнату хозяев, мы оказались у Леры. Комната Леры представляла собой квадратное помещение, где большую часть площади занимала деревянная кровать, тумбочка, две табуретки, лампочка под потолком, на шнурке без абажура и проигрыватель на окне — это всё. Особое внимание привлекала к себе кровать. Это было монументальное деревянное сооружение, почти квадратной формы, необычайной высоты, достигающая мне по грудь, видимо, сработанная топором, еще в прошлом веке. К плоскости кровати вела приставная лесенка, в три ступеньки. А на самой кровати — перина, покрывало и бесчисленное количество подушек, различного размера. Спинки кровати украшали изображение дерущихся петухов, в стиле «примитив».
 Поев чёрную икру, закусив ананасами и выпив полбутылки вина, наше настроение значительно улучшилось. Мы перешли на «ты», и даже, по этому поводу поцеловались. К этому времени за окном резко стало темнеть. Идти в гостиницу совсем не хотелось.
- Лерочка, ты меня не выгонишь? — спросил я, — так не хочется уходить…
- Оставайся — сказала Лера.
Ещё немного посидев, не зажигая света, я рассказывал ей о Киеве. Кроме Новосибирска и Нефтеюганска Лера нигде не была. Родители — школьные учителя, правоверные советские люди, отпустили единственную дочь в эту дыру, не думая о её судьбе…
 За окном стало темно, пошел снег. Лера, раздевшись, укладывалась на кровати. Следом за ней, преодолев эти три ступеньки, я опустился в объятия перины и подушек. И тут началось…  Кровать меня сразу невзлюбила. Каждое моё движение вызывало ее недовольство в виде скрипа и уханья, причём довольно громко. После долгих поисков я, наконец-то, нашёл Леру. Это вызвало у кровати ещё больше возмущение. Лера шёпотом сказала, что необходимо включить проигрыватель, чтобы как-то заглушить скандал кровати…
 Пришлось встать. Кровать замолчала. Началась музыка «Лебединого озера». Я вернулся. Кровати это очень не понравилось. Лера меня ждала. Мы нашли друг друга, на этих необъятных просторах. Но мини-пластинка быстро закончилось. Лера зловещим шепотом сообщила, что необходимо встать и включить проигрыватель. Так как её хозяева старообрядцы и могут её выгнать.
Пришлось снова вставать… Кровать, как я понял, оказалось одушевлённым предметам, вопреки всем утверждением знающих людей. Не буду вас томить… пришлось еще дважды вставать и искать Леру, которая плакала в нескольких метрах от меня.
Каким-то чудом нам удалось одновременно закончить начатое. Кровать поняла, что исправить уже ничего нельзя. Мы тотчас же заснули. Утром решалась проблема, как незаметно проскочить мимо хозяев. Но придумать ничего не удалось. Когда мы открыли дверь в соседнюю комнату, то увидели стариков у телевизора, будто они и не ложились, и не выключали аппарат. Мы пошли к выходу — никакого внимания.
 Оставалось полтора дня до моего отъезда, которые я провёл на трассе. Леру видел один раз: бледная, глаза опущены. Кто мог подумать, что кровать, этот тупой предмет, примет участие в наших отношениях?
Наскоро попрощавшись, я уехал в аэропорт. Тот же вахтовый заплеванный вонючий самолёт, который тоже оказался одушевлённым предметам. Он реагировал скрипом, уханьем и другими звуками, при каждом провале в воздушные ямы, а также на снижение высоты. Я задремал. Во сне у меня возникла мысль погрузить кровать в этот самолёт и послушать диалог двух одушевленных предметов.
На следующий день я был в институте. В коридоре я встретил Бориса из соседнего отдела.
— Говорят, ты был в Нефтеюганске? — спросил он. — Ну, и как «Лебединое озеро»? — и громко засмеялся.
А у меня в ушах зазвучала музыка танца маленьких лебедей…  И я покраснел.
 
Март 2019