Стихи сб-к

Свидетельство о публикации №220092000799
Настоящим свидетельствуем, что литературное произведение «***» было обнародовано на сервере Проза.ру 20 сентября 2020 года. При этом было указано, что его автором является Валентина Душина.
Адрес размещения произведения: http://proza.ru/2020/09/20/799
Обнародование литературного произведения на сервере Проза.ру в соответствии со статьей 1268 ГК РФ было осуществлено на основании Договора, который заключили Душина Валентина Николаевна и ООО «Проза». Авторские права на произведение охраняются законом Российской Федерации.
Единый номер депонирования литературного произведения в реестре: 220092000799.

Генеральный директор
ООО «Проза»

Д. В. Кравчук
Свидетельство о публикации действует в электронной форме, распечатывать его не требуется

Приложение: текст произведения в первоначальной редакции
***

***
Осени долгая свара,
Дышишь пространством пустым.
Угли остыли от жара,
Струйкою тянется дым.

Утро глядит из тумана,
Ветер бормочет больной.
Солнца кровавая рана,-
Пахнет грядущей зимой.

Ужас раздетых деревьев,
Чует проснувшийся пес.
Песнь отдаленных кочевий,
Слышится в шуме колес.

***
Эти русские так безответны,
Как ребенок в намоленном Храме.
Их не сманишь уйти за пределы,
Перевитой ветвями ограды.
Все псалмы, да молитвы бормочут
В даль глядят с первобытным испугом.
Где же вы храбрецы и герои -
Вижу всюду склоненные выи.
Потом полито русское поле,
Кровью политы русские степи.
Древней веры корабль на приколе,
Громыхают железные цепи.
Только пенье и ладан - не ладно,
Час пришел поднимайся с колен.
Оглянись, как вокруг безотрадно,
Сорняки прорастают сквозь тлен.
Все глядит и не видит разиня,
Как не слышит ни крика, ни стон.
Это время лихое предзимья,
Скачут бесы и их легион.

***
Домотканого неба рубаха,
От Москвы до курильских высот.
Человек - это горсточка праха,
Но и тверди весомый кусок.

***
Тихо падают звезды в траву,
Свет берез разливает ветер.
И дрожит луна на плаву,
Водной глади в холодный вечер.

Это Русь моя! Это Русь!
Лебединая песня венчальная.
Топи страха и гнева груз...
Рядом смерть поет величальную.

Бутафорский парад побед,
В стременах приподнялся всадник.
В хате хлеба ни крошки нет,
Дед смурной за столом - молчальник.

Тех кто жил с ним...из тех времен,
За порог ушли без имен.
Дышит тьма без границ и края,
Что ж ты шепчешь старик святая.

Владиславу Пенькову.

Где белого холста горит летейский венчик,
Все гуще темноты пугающая крепь.
На обшлаге сидит (равновелик) кузнечик,
Он плоть моя и кровь, но без тепла он слеп.

Но музыка звучит во тьму перетекая,
И слева, справа - Бог, и тише вздох земной.
Раздумий долгих правду выдыхая,
Вдруг ужаснешься, что такой ценой.

Что за пространство грез
в плену стихий разлито,
Колышется вода и с ней кувшинок креп.
В пропащем сентябре,распетом и распитом,
Горит моя душа и мечется, как вепрь.

Окликну... погоди! (Хвалу пустот минуя,
Любовь на языке, как манну сохранив).
Восстань среди глухих победу торжествуя,
Твой голос не угас и ты вовеки жив.

Ода кузнечику.

И вот кузнечик в золоте ликуя,
Вдруг упадет на скошенной траве.
Последний зов любви живописуя,
Глаз тонет в запредельной синеве.
Куда же ты? - дохну теплом,
не слышит...
Поджал колени, позументом вышит,
Его на солнце выцветший мундир.
Ах, мой дружок и твой окончен пир,
Померкло солнце и поникли травы.
И мы с тобой уже у переправы,
Бери же скрипку,
пой в предверьи славы,
На радость псам в обьятьях детворы.
Он рад вернуться пленник поневоле,
К жаре, цветам и росам белым в поле.
Как бодр и славен маленький солдат,
Но хлопья тучные над шёпотом летят.
И веет холодом и тем, что неизбежно,
Последнее сраженье - безнадежно.
И чудом выживший кузнечик,
Что полу-жив и полу-мертв.
Летит в астрал и серый венчик,
Прозрачных крыл до жилок стерт.
Прощай, прощай! И недвижим
Остался он в моей ладони.
Продолжит ход неспешный жизнь,
Снег занесет кипрей и донник.

Художнику.

«На берегу печальном Ахерона...»
Данте

1.

Осенним утром, в пять иль шесть,
Он плелся во хмелю отравы.
Сдвигаясь ширились канавы
И всех потуг пройти не счесть.

Его штормило и качало,
Полз по спине холодный пот.
И сердце к горлу подступало,
Свой крест он нес в разливе вод.

Мешок болтался за спиною,
Сей отщепенец был блондин.
Водился с всякою шпаною,
В миру он звался Валентин.

В мешке холсты его и кисти,
И музы нынешней портрет.
А также ворох старых истин,
Которым сносу в мире нет.

Котлеты, вискаря бутылка,
И пачка Винстона в углу.
Ломило в области затылка,
Авось, сегодня не умру.

Он шел заклятье повторяя,
И Бог глядел прищурив глаз.
И осень кровью обагряя,
Как Ахерон струясь лилась.

2.

Катилось время к (окт...,ноя...)брю,
И он спросил, какого черта,
Безглазый мир в твоем раю,
И святых полная кагорта?

Сады и реки, и мосты...
Я - демиург, ты - человек!
Воскликнул Бог, взмахнул и снег
Стряхнул сандалией с высоты.

Вам смертным немощь, да глисты...
О чем ты в неведеньи бредишь?
Разявя глиняные рты,
Кувшинам петь хвалу, как прежде.

Безумец, думаешь постиг,
Малюя, взлет и крах эпохи.
Вся жизнь твоя вместилась в миг,
Успел вкусить ты только крохи.

Да, чтоб ты сдох...и тут порог,
Стал в мастерской его крениться.
Я пошутил... и добрый Бог,
Не дал несчастью свершиться.

Ну, как сердиться на глупца,
Когда в руце твоей овца?
Бывает блеет бестолково,
Но это Господу не ново.

3.

Был Валентин забавней всех,
Христа писал получше многих.
И ангелов, чтоб без помех...
Приставил Бог, не очень строгих.

Всего страшней молчанья страх,
В предверьи ненасытной леты.
У каждого свои секреты...
И короб правды на устах.

На холст худой и пропыленный,
Метает краски Валентин.
Все призрачней, все иллюзорней,
Леса, простор глухих долин.

В нем Бог одним дыханьем дышит,
Горя звездой над ветхой крышей.
Водя рукою по холсту,
Припомнив детскую слезу.

Что в том, чтоб головою в омут,
Шепну тебе любовь не пряча.
В раю возможно по другому,
Таких там нет, вот незадача.

И краски будут, и холсты...
Но призову тебя не скоро.
Ты знай, что я твоя опора,
Земная жизнь для остроты*.


Примечание:
*-зрения

***
Август сгорает, под вечер прохладно,
Яблоки падают, поздние груши.
Сад отцветает... так безотрадно,
Листья роняют райские кущи.

Сузилось время до маленькой точки,
Бьется волнуясь голое сердце.
Звезд полуночных блекнут веночки,
Смолкла кукушка за призрачной дверцей.

Сад умолкает, а я холодею,
В зеркало мерклое крикнуть не смею.
Рот заморожен не вырвутся звуки,
Сад поникая уходит на муки.

Свет угасает, утеряно счастье,
Скорби, печали завьются ненастьем.
Снежные вихри примчатся к порогу,
Белые платы затянут дорогу.

Посвящается ВДВ

борт идет сквозь грозу и прыжок за прыжком торопясь облака прорывая уходят на землю ребята я второй я второй но с вертушкой оборвана связь и лицо омывая ползёт
под тельняшку прохлада я радист он минёр а за нами ребята наш надёжный в боях отличившийся взвод выполняем приказ закатать в перевал супостата удержать высоту и заткнуть изрыгающий дот восемь снял пулеметчик один подорвался на мине но приказ есть приказ и вершину мы заняли в срок в дом бумажка придет сын геройски погиб на чужбине вы простите его что назад к вам вернуться не смог Борька Сашка Андрей души их уходили по минам растворяясь в рассеянных первых нежарких лучах ну а шестеро верных ушли на восток по долинам чтоб уснуть непробудно в рязанских высоких стогах.

Москва

"У меня брюхо луженое, могу пить из тех озер, где живут змеи и гады."
Семенов Юлиан Семенович » Экспансия – II » Страница 40

Не резиновая Москва на проклятья ворчала глухо,
Черти! Звали вас всех сюда? Провались вы, лужоно брюхо!
Понаехали с разных мест, притаились, все шито-крыто...
Тут у каждого свой гефешт! Куда рак, туда конь с копытом.

Не резиновая Москва не одну загубила душу,
Ох, трясли мужика, как грушу и под дых били с озорства!
Кто пешком из нее, кто ползком, эт на кладбище, та за
границу!
Прощевай, не тужи, столица! А она им вслед матерком...

При деньгах шальных с ветерком на железной взмывая птице,
Не журися, кричу, столица! Все путем у меня! Все путем!
Небеса голубого ситца, вяжет парка, упруга спица,
Оглянешься, пустые лица. Все путем у меня, все путем!

Сестрам шмотки, а Мишке книжку, бабе Юле с угла халат,
Помогает поднять сынишку, жизнь проходит, могилок ряд.
Колотятся, как рыбы люди. Кто, как может. Из жара в лед,
Никого-то наш царь не любит, никого-то не бережет.

Облака, словно пух над речкой. Там, внизу вся моя страна,
Перед Богом стоит, как свечка! Как натянутая струна.
Купол церкви с письмом Рублева, где крещёна, отпета родня,
Валентина я, Воробьева. Укрепи в этом дне меня.

Здесь, подале народ живучий. Крест на Храме, стеною лес,
Рыкнет дьякон, как лев могучий, басом громко: Христос Воскрес!
Чернь земная жива хозяйством,все свое, и яйцо, и мед.
Денег нет в этом нищем царстве,а без денег, что прорастет?

Вот и едет безглаза молодь попытать, да не раз, судьбу,
Засосет, как в трубу какую...огляделся, а ты в аду.
Рад бы спрятаться хоть в скорлупку, затянув на штанах ремень,
Секс, наркотики...слабый духом, пропадешь, словно не жил, тень.

Баба.Баба корчится рожает...
от кровей ли умирает?
Крови, выжми полотенце,
под щенячий всхлип младенца.
Закатилась голова,
глянь, а баба то мертва!
Молодая баба, жаль!
Мужику тоска-печаль.
Как поднять, вскормить мальца?
Черен стал, как ночь с лица.
Трое деточек стоят,
на родимую глядят.
На закрытые глаза,
да на руку без кольца.
Что ж ты мама не встаешь,
в дальний путь одна идешь?
Иль на божьей стороне,
ярче солнце на заре?
От печи теплей спине,
больше уток во дворе?
Плачет братик день и ночь,
мы не знаем, чем помочь.
Но Настасья не встает...
гроб с одра народ несет.

Время вроде колеса...
вот за темные леса,
Едет рыцарь Еруслан,
что ни сказочка - обман!
Едет батя за жар птицей,
да боюсь вернется с львицей.
Сабли - зубы, черна пасть...
тут воробушкам пропасть!
Бабка тянет шерсти нить,
со злодейкой будем жить!
Сирот много на Руси,
всех их Господи, призри.
Ночь большая, что сугроб,
Стук, да стук, поклоны бьет.
Рассекая смуглый лоб,
Волосами пол метет.
Не случилось бы беды,
от безумца и воды.
Спит последыш...грозен волк,
вырастай под потолок.
Смелым, умным будь, в обман
не давайся, атаман!
Водят звезды хоровод,
Всякий, разный есть народ.
Не побрезгуют убить,
Средь халдеев будешь жить.
Улыбается малой,
плач и смейся над собой.